МУЛЬТИМЕДИЙНАЯ РАБОТА И ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ

Степень влияния различных способов работы в рамках терапевтического сеттинга на отношение между терапевтом п клиентом должна быть предметом серьезного обсуждения, это обусловлено центральным положением данного отноше­ния в целостном терапевтическом процессе.

Один из факторов, который проясняет суть этой рабо­ты, — вынесение вовне изложенного клиентом материала и превращение его в реальный объект в пространстве тера­певтического кабинета. Хотя этот материальный элемент, «содержание» сессии, присутствует и в традиционной «раз­говорной» терапии, в мультимедийной работе он зачастую осязаемо присутствует в пространстве кабинета. Такое зри­мое присутствие терапевтического материала, существую­щего отдельно от клиента, позволяет терапевту и клиенту приступить к его совместному исследованию, приводящему к усилению чувства партнерства. Как уже отмечалось, физи­ческое расположение терапевта рядом с клиентом может также символически поддерживать изменение их отноше­ний в направлении уравнивания позиций.

И напротив, существует множество стилей реагирования терапевта, которые могут сформировать более директивное построение отношений терапевта с клиентом. Поэтому важность уравнивания позиций терапевта и клиента как таковое — это вопрос для дальнейшего, более серьезного обсуждения.

В мультимедийной работе терапевт может задавать мно­жество вопросов. Использование вопросов в человекоцентрированной терапии является спорным. Основная цель вопроса — побудить клиента к размышлениям. Зачастую следствием вопросов является расширение области полу­чаемой информации и уменьшение степени взаимодействия с клиентом. В мультимедийной работе бывают моменты, когда требуется именно такой эффект, — подобный тому, который происходит в психодраме, где наблюдение за офор­млением сцены перед началом действия углубляет пережи­вания главного героя (Brazier, 1991). В психодраме вопросы используются для того, чтобы усилить чувства главного ге­роя, возникающие при создании окружающей обстановки, и прорисовать особенности второстепенных действующих лиц. В мультимедийной работе вопросы терапевта могут выполнять аналогичную функцию.

Вопросы, применяемые в мультимедийной работе, — это отклик на эмпатическое понимание и приглашение расши­рить прочувствованное ощущение ситуации. Можно попро­сить клиента развить его визуальный образ, как в приведен­ном выше примере или достичь более глубокого ощущения того, что этот образ означает. Элфи Хинтеркопф пишет о ценности вопросов для того, кто использует технику фоку­сирования (Hinterkopf, 1992). «Формулирование вопро­сов» — пятый шаг при обучении фокусированию по Джендлину (Gendlin, 1981). Хинтеркопф утверждает, что, помимо ускорения терапевтического процесса, этот шаг «удерживает меня от "пробелов" или блужданий... В тех случаях, когда я использую в своей работе только инструкции для шага "Быть с", пренебрегая при этом шагом "Формулирование вопросов", я зачастую чувствую себя неуверенным и поте­рянным, как будто плаваю в тумане. Когда же вопросы зада­ются в дружелюбной и теплой манере, то они приглашают меня побыть с моим прочувствованным ощущением и по­смотреть, что будет дальше».

Мне представляется, что оба эти момента применимы в мультимедийной работе, участники которой глубоко вовле­чены в происходящее в образной сфере. Эмпатическое отра­жение переживаний может оставить человека в «тумане», тогда как вопрос терапевта помогает иногда этот «туман» рассеять.

Некоторые вопросы обладают прерывающим свойством. Это важно, когда терапевт тесно контактирует с клиентом. Например, терапевт может прямо спросить клиента, переживающего состояние регрессии: «На сколько лет вы себя чувствуете?» Такой вопрос может повлечь за собой спонтан­ный переход клиента к сцене из его детства.

Иногда терапевт может принять на себя роль того, кто учит и направляет. Порой клиент испытывает потребность в том, чтобы его направляли, без этого он не может достичь уровня расслабления, необходимого для вхождения в образ. Он может нуждаться в предложении терапевта исследовать переживания, основанные на телесных ощущениях. Он мо­жет испытывать потребность в альтернативных способах работы или же в объяснении используемых техник, таких, как обмен ролями или экспрессивная лепка.

Некоторые терапевты предпочитают, чтобы эти дополни­тельные функции были отделены от собственно терапевтической сессии. Специалисты по фокусированию, работающие как терапевты, часто направляют своих клиентов осваивать навыки фокусирования на семинары, проходящие под руководством других терапевтов. Я сама время от време­ни предлагаю своим клиентам поучаствовать в психодраме или в групповых занятиях по телесно-ориентированной терапии. Такое отделение обучения психотерапевтическим техникам от реальной терапевтической сессии может ока­заться полезным и оправданным не только при освоении клиентом нового для него опыта работы с другими людьми в группах. Однако мой опыт свидетельствует, что такое отде­ление требуется не всегда.

Для меня конгруэнтность является важным элементом того или иного навыка или техники. Я не знаю, будет ли это иметь действие в вашем случае. Однако я часто убеждалась в том, что составление схемы различных событий моей собственной жизни — это полезный способ посмотреть на эти события «сверху»; мне интересно, могло бы это по­мочь вам, если бы вы попытались сделать нечто подобное, изобразив вашу жизнь на бумаге.

Мне представляется важным, чтобы терапевт осознавал ограниченность и условность применения предлагаемых техник. Какие бы теоретические построения он ни исполь­зовал, правильность окончательного выбора оценивается только через некоторое время после применения техники. Имеющиеся в его распоряжении методики, собственные терапевтические интересы, творчество и личный опыт, фак­тор времени и другие внетерапевтические элементы могут сыграть свою роль при выборе конкретного способа работы с клиентом. Терапевту следует предлагать те или иные возможности максимально открыто, а также быть готовым к тому, чтобы эмпатически откликаться на реакции клиента.

Третий, главный сдвиг в отношениях клиента и терапев­та — это рост уровня зависимости клиента от терапевта как в контексте конкретной сессии, так и в контексте тера­пии в целом. Это происходит, как правило, из-за нарастаю­щей директивности терапевта, но может быть также связано с некоторыми формами мультимедийной работы, в которые изначально заложена регрессия клиента. Это происходит также и потому, что клиент, реально входящий в процесс работы в такие периоды или ситуации своей жизни, которые вызывают у него страх, чувствует необходимость присут­ствия терапевта, который обеспечивает его связь с повсе­дневным миром, оставленным клиентом на некоторое время.

Вопрос зависимости — сложный вопрос. В некоторых те­рапевтических моделях предполагается, что зависимость — это нормальный момент психотерапии, к которому следует стремиться как к определенной стадии развития терапев­тического процесса в целом. В человекоцентрированной работе такое намеренное стимулирование зависимых и ин­фантильных свойств клиента в целом не приветствуется. В мои намерения не входит устраивать здесь развернутую дискуссию по этому поводу. Отмечу лишь, что каждый терапевт, какой бы вид работы он ни использовал, должен пони­мать, что определенные стили взаимодействия с клиентом — более директивные или явно поддерживающие, ориентиро­ванные на регрессию или на катарсис — так или иначе будут поддерживать зависимость клиента от терапевта.