ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

 

 

Можно поставить очень простой вопрос: почему необходимо задумываться над теоретическими и явно абстрактными различиями во взглядах, лежащих в основе психотерапев­тической практики? Выражаясь более прагматично, можно спросить: как или почему теория влияет на манеру работы психотерапевтов? Я думаю, ответ состоит не в том, как тео­рия определяет технику работы терапевта, а скорее в том, как она влияет на понимание нами процесса изменения клиента. Это понимание, в свою очередь, формирует практи­ческий подход к работе с клиентом.

За последние двадцать лет в процессе становления в ка­честве самостоятельной дисциплины семейная терапия включила в себя различные «системные» модели (см.: Nicols, 1984; Auerswald, 1987). Все системные парадигмы, несмотря па свою порой противоречивую природу, подчеркивают, что семья — это уникальный организм, не тождественный сумме его отдельных составляющих. Не случайно общий элемент практически всех семейных системных моделей — избегание фокусирования (как в теории, так и на практике) на внутренней динамике отдельных членов семьи.

С другой стороны, в русле человекоцентрированного под­хода традиционно значимой считается именно внутренняя динамика человека. Рост личности, или самоактуализация есть главная цель терапевтической сессии. Несмотря на то, что такой личностный рост неизбежно происходит в контек­сте какой-либо семьи, этот контекст приобретает значение только в том случае, если клиент случайно обнаруживает его в процессе терапии.

Хотя Роджерс (Rogers, 1959, 1961, 1977) иногда упоми­нал о семье и внутрисемейных отношениях, такие ссылки были очень краткими и всегда делались с целью продемонстрировать, какое влияние оказывает взаимодействие между членами семьи — позитивное или негативное — на способ­ность к актуализации отдельного человека. Психология Роджерса, как и психология Зигмунда Фрейда, явно ориен­тирована на отдельную личность, а контекст имеет в лучшем случае второстепенное значение.

Я же выступаю против любого ошибочного противопо­ставления в теоретическом плане индивидуальной и семей­ной терапии, частично обусловленного традиционным инди­видуализмом человекоцентрированного подхода, частично — умышленным разграничением, проводимым теми, кто видел в семейной терапии уникальный антидогматический и рево­люционный подход (Haley, 1963; Jackson, 1965; Minuchin, 1967). Я выступаю за человекоцентрированную терапию, которая с уважением относится к отдельному индивиду, но принимает также во внимание контекст, в котором этот индивид развивается. А таким контекстом практически для каждого из нас является семья.

Семья — живое органичное целое, никогда не остающее­ся неизменным в любой момент времени. Она находится в постоянном движении, потому что любой человек состоит из многих Я-элементов, каждый из которых все время пре­терпевает изменения. Такие изменения отдельных членов семьи обусловлены их личностным ростом. Они, в свою очередь, порождают перемены, часто незаметные, а иногда дра­матичные, в отношениях между Я-элементами одного чело­века и Я-элементами других членов семьи.

Семью можно представить в качестве органического калейдоскопа, состоящего из многих Я, элементы которых находятся в постоянном движении. Хотя целое имеет некий узнаваемый общий вид, оно не остается неизменным. Харак­тер общения между членами семьи постоянно меняется в результате едва ощутимых изменений, вызванных как внешними, так и внутренними силами. Так, существуют по меньшей мере три источника постоянного воздействия на семью: (а) внутренняя динамика каждого отдельного чле­на семьи, которая меняется в результате взросления и накоп­ления опыта; (б) межличностное общение ее отдельных членов и (в) внешние силы (как естественные, так и социаль­ные), воздействующие на семью извне.

Человекоцентрированная теория позволяет нам понять целостность индивида, в то время как семейная терапия облегчает понимание межличностной природы человека и процесса его самоактуализации. Поэтому я считаю, что че­ловекоцентрированная семейная терапия ведет к более глубокому пониманию психологии пар и семей, одновремен­но улучшая наше понимание индивидов, так как самораз­витие происходит в процессе межличностного общения.

Одно из явных упущений человекоцентрированной ли­тературы — это отсутствие объяснения процесса развития Я. Критическим для понимания этого процесса является зна­ние того, как индивид впервые знакомится с обществом. Это знакомство осуществляется с помощью семьи — посред­ника между человеком и обществом. Именно семья «пеле­нает» развивающегося младенца в те условия, которые Род­жерс (Rogers, 1957) считал необходимыми и достаточными для роста и изменения личности, — эмпатию и безуслов­ное позитивное принятие. Эти условия порождают также любовь и доверие и составляют эмоциональную основу семьи (Gaylin, 1991а). Действительно, даже терапевтические отношения бледнеют на фоне способности семьи актуали­зировать и стимулировать личностный рост своих членов (Gaylin, 1990).

Согласно теории человекоцентрированного подхода, в основе терапевтических отношений лежат принципы воспи­тания индивида в семье в первые месяцы и годы его развития. Несмотря на эту параллель между преисполненными любви и доверительными семейными отношениями и теми же самы­ми качествами, обнаруживаемыми в терапевтическом взаи­модействии, человекоцентрированная теория практически игнорирует сложность развивающихся отношений человека с членами его семьи.

Еще одним упущением не только человекоцентрированной или гуманистической литературы, но и поведенческих наук в целом является недостаток внимания к тому, какое влияние на семейные отношения оказывает новорожденный. Каждый человек уникален благодаря уникальности его гено­фонда. Мы все зачаты с различным генетическим набором, определяющим наш темперамент (Thomas, Chess, 1977). Личность формируется при взаимодействии нашего темпера­мента с нашим столь же уникальным и сложным семейным окружением. С другой стороны, с самого рождения каждый из нас оказывает определенное влияние на свое семейное окружение (Bell, 1971). Это сложное двустороннее взаимо­действие начинается с рождения, а возможно, даже с момента зачатия, и продолжается всю жизнь.

Хотя в теории человекоцентрированный подход подчер­кивает уникальность каждого человека, на практике сущест­вует тенденция игнорировать эту уникальность, потому что, согласно теории, во время терапевтической сессии со всеми людьми нужно обращаться одинаково. Часто упускается из виду тот факт, что отношения терапевта с клиентом очень специфичны: каждая пара терапевт-клиент взаимодейст­вует совсем не так, как другие пары. Семейная терапия поз­воляет сфокусировать внимание на отношениях между людьми как центральном аспекте процесса исцеления.

За исключением проблемных семей в основе отношений между взрослыми и детьми лежат забота и любовь, безуслов­ные по своей природе, а также глубокая эмпатия к нуждам ребенка. Эта основа является единственным руководством к действию для семьи, у которой нет теоретических пособий по осуществлению важной задачи воспитания новых членов, и потому семья по-разному относится к каждому своему члену. И с каждым ребенком в семье, начиная с первых меся­цев жизни, обращаются особым образом.

По мере развития ребенка любовь родителей становится обусловленной: она часто зависит от поведения малыша и настроения родителя. Это процесс социализации: ребенок учится жить в согласии с другими, узнает, что существуют права и привилегии, а также долг и обязанности (Gaylin, 1980). Я растущего ребенка возникает и формируется внутри семейного окружения одновременно с чувством собственного достоинства. Индивидуальные различия и соответствующее «качество вписанности» (Chess, Thomas, 1987) в ближайшее семейное окружение оказывают огромное влияние на отноше­ние каждого из нас к себе и окружающему миру на протяже­нии всей нашей жизни.

Эмпатия, по всем показаниям, является врожденным человеческим свойством и проявляется у младенца с рожде­ния (Sagi, Hoffman, 1976). Маленький человек общается с другими посредством эмпатии, и в процессе этого общения постепенно возникает его Я. Возникновение Я человека на­чинается с процесса самосознания и продолжается в про­цессе самодифференциации в течение первого года жизни (Brunner, 1986); Я кристаллизуется в конце второго года жизни (Mahler, Pine and Bergman, 1975). Так, чувствитель­ность и гуманность развиваются посредством эмпатии, в ре­зультате постановки себя на место другого.

В ходе первых двух лет развивается речь ребенка. Его Я изначально определяется в контексте отношений с близ­кими людьми. Это контекстуальное или относительное Я становится сплавом многих суб-Я, которые индивид накап­ливает на протяжении всего жизненного пути².

 

² В этой дискуссии намеренно не используется слово «роль» как непродуктивное для понимания развития сложного Я (см.: Gaylin, 1991b).

 

 

Каждый из нас начинает свою жизнь ребенком, явно за­висимым от своих первых опекунов. Зависимое Я ребенка возникает одним из первых вместе с началом процесса осознания себя как действующего и взаимодействующего существа. Вскоре это Я может расшириться в зависимости ОТ состава семьи за счет Я брата или сестры. Так мы начи­наем процесс определения себя через общение и отношения с другими людьми в нашем окружении, который длится всю жизнь. Мы начинаем накапливать набор суб-Я и создаем Я-комплекс (Gaylin, 1991b), посредством которого опреде­ляем самих себя.

Понимание Я-комплекса и трудно уловимых взаимо­действий наших различных суб-Я внутри него является основным для теории психологического здоровья. Наша самооценка в любой момент времени находится под воз­действием этого постоянно меняющегося набора суб-Я, который уникален для каждого из нас и зависит от нашей биографии, внутреннего склада и внешних условий, в кото­рых мы функционируем. Так, на нашу самооценку могут повлиять и наши внутренние состояния (такие, как голод и усталость), и внешние силы (погода, угроза со стороны другого лица и т. д.). Более того, эта самооценка испытывает влияние одного из наших многочисленных суб-Я, преобла­дающего в данный конкретный момент. Например, когда я дома, ведущее значение имеет мое супружеское или роди­тельское суб-Я, а в университете главную роль в моей оценке собственного Я может играть учительское или коллегиаль­ное суб-Я. Эти оценки постоянно изменяются в зависимости от времени иместа, а также от биологического состояния и настроения человека³.

 

³ Эти идеи не новы, не уникальны для человекоцентрированного подхода. В действительности они образуют основу человекоцен­трированного мышления К. Роджерса. Они базируются на поня­тиях теорий «иерархии Я» Уильяма Джеймса (James, 1890), «взаимодействующего Я» Дж. Мида (Mead, 1934) и теории разви­тия Я в общении Г. Салливена (Sullivan, 1953).

 

 

Возникает вопрос: как мы управляем Я-комплексом, как поддерживаем некое ощущение интеграции Я, целост­ности или тождественности самому себе? Именно этот вопрос интересовал многие поколения философов и продол­жает волновать теоретиков психологии. Человек уникален потому, что он помнит прошлое и способен передавать свой жизненный опыт в устной и письменной форме. Это меж­временное осознание тесно связано по крайней мере с двумя нашими уникальными биологическими особенностями: (а) с высоко развитой деятельностью коры больших полуша­рий головного мозга и (б) нашей длительной зависимостью от взрослых в детском возрасте (Gaylin, 1985; 1991а).

Джеймс (James, 1890) говорит об осознании Я и о про­должительности этого осознания во времени как о «потоке сознания», который позволяет нашему Я оставаться неизменным, перетекающим от одного жизненного опыта к другому. Я предпочитаю чуть менее динамичный образ тканого полот­на или шпалеры, основа которой сформирована нашей биоло­гической конституцией, генетической наследственностью и определена самым ранним межличностным опытом, обретен­ным в семье. Эта основа составляет фундамент нашей ткани, а последующий опыт служит в качестве утка. Таким образом, наше ощущение себя как Я подобно ткущемуся полотну, которое сохраняет целостность во времени, несмотря на изме­нения структуры, цвета и дизайна.

В основе человекоцентрированного подхода лежит един­ство постулатов относительно содержания Я и опыта. Как уже отмечалось, Я-комплекс состоит из многих суб-Я, которые развиваются и постоянно видоизменяются в ходе нового опыта общения. Процесс психотерапии — один из видов такого опыта, но этот вид концентрируется непосредственно на процессе переживания как таковом. Находясь в безопасном межличностном окружении, клиент внимательно изучает и вновь переживает аспекты своего Я-комплекса.

Психотерапия — современный научный аналог дру­гих обогащающих человека межличностных отношений, таких, как преисполненные любви семейные отношения, близкая дружба и связь с Богом, способствующие исце­лению и развитию человека. О таких исцеляющих взаимо­отношениях и переживаниях сообщалось и в религиозной, и светской литературе задолго до появления психотерапии. Они и сейчас являются источником утешения для подав­ляющего большинства людей. Возможно, настал момент, когда психотерапии следует поучиться у этих взаимоотно­шений и включить их исцеляющие свойства в свои теорию и практику.

Предпосылкой любой индивидуальной психотерапии является наша способность облегчать эмоциональные стра­дания путем исследования своего жизненного опыта вместе с терапевтом. Насколько более эффективной могла бы быть психотерапия, если бы мы исследовали этот опыт не только с терапевтом, но и с людьми, причастными к нашему эмоцио­нальному развитию и продолжающими делить с нами самое интимное жизненное пространство.