Политическая коммуникация в имперский периодПример Пугачева относится уже к периоду так называемой Петербургской империи (1721-1917), но доказывает справедливость мнения русского историка Н. П. Павлова- Сильванского, что даже бурные преобразования Петра I не изменили основ социального строя и государственного управления в России. В значительной степени это утверждение справедливо и в отношении истории социальной коммуникации в России. Действительно, сохранился прежний алгоритм взаимодействия власти и общества: основу его составляли распоряжения и информация, исходившие от верховной власти. Императорские указы и решения высших государственных органов (приказов, коллегий, министерств, Сената) являлись, наверное, главным источником формирования правительственной идеологии. И, что самое интересное (как это ни кощунственно прозвучит для современных западных либералов и правозащитников!), подобная форма взаимодействия была вполне приемлема и эффективна среди населения Российской империи, учитывая его психологию. При этом весьма показательно, что даже правители «западного происхождения» (например, Екатерина II) осуществляли свою деятельность в соответствии с принятой в России системой ценностей: православие и духовность, царь — как наместник Бога на земле, преемственность политики от Петра Великого. Большое внимание уделялось работе с населением через духовенство, в течение всей истории России пользовавшееся большим авторитетом в народе. Важным элементом государственной информационной политики стало распространение российской имперской символики: двуглавого орла, императорских штандартов и пр., которые помещались на официальных бланках, специальных афишах, использовались в массовых мероприятиях (шествиях, собраниях и пр.) [1]. Периодически представители населения созывались для участия в государственном управлении, фактически для того, чтобы представить свое мнение по приоритетным политическим вопросам верховной власти. В 1767 г. это была созванная Екатериной II «Уложенная комиссия», а с 1906 по 1917 г. — постоянно действующая Государственная дума. На местах также появлялись органы из представителей местного населения, с целью взаимодействия с представителями центральной власти. С 1775 г. в губерниях и уездах России появились дворянские собрания, а после отмены крепостного права, в 1864 г., — и земства уже из числа дворян, горожан и крестьян. Кроме того, народ по-прежнему имел возможность обратиться к государю лично или к представителям власти в целом. Для этого было достаточно подойти к воротам государственного учреждения и выкрикнуть: «Слово и дело государево!». Чаще всего эта практика использовалась для доносов на соседей и недругов, поэтому Петр III в 1762 г. издал указ, отменивший этот обычай. В имперский период появлялись новые каналы коммуникации. В первую очередь, это — газеты. Собственно, русская «прото-газета» под названием «Куранты» выходила еще в начале 1600-х гг., но официально история отечественной журналистики начинается с газеты «Ведомости», впервые вышедшей в 1702 г. В 1750-е гг. появляются газета «Московские ведомости», первый русский журнал «Трудолюбивая пчела», а затем и еще ряд печатных изданий. Наиболее широкое развитие пресса получила в последней четверти XIX в. и особенно в начале XX в. в связи с ростом политической активности различных слоев общества. Несмотря на периодическое появление «оппозиционных» изданий (которые, впрочем, довольно быстро закрывались по распоряжению властей), в целом российские средства массовой информации являлись проводниками государственной идеологии и государственных интересов, которые весьма активно распространяли среди населения [3]. В качестве примера рассмотрим политику Российской империи в связи с аннексией Хивинского ханства в Средней Азии в первой половине 1870-х гг. Это государство, возникшее в начале XVI в., в течение нескольких веков создавало проблемы на южных рубежах России: хивинские ханы и их подданные неоднократно захватывали русские торговые караваны и постоянно конфликтовали с Россией по поводу кочевых племен, проживавших на берегах Каспийского и Аральского морей. Кроме того, в 1860-е гг. Англия усилила свое присутствие на Среднем Востоке, и России приходилось подумывать о захвате среднеазиатских областей для того, чтобы они не достались Англии. Приняв принципиальное решение о завоевании Хивинского ханства, русское правительство использовало не только прямые военные методы для борьбы с Хивой, но и методы информационного воздействия для обеспечения себе поддержки населения в этой кампании. Представители прессы подошли к освещению «хивинской кампании» весьма профессионально. Сначала, в 1870-1872 гг. в российских периодических изданиях (и в виде отдельных книг) стала появляться информация о Хиве: ее истории, географии, природных богатствах и т. п., чтобы народ сумел получить представление о том, с каким государством Россия собирается воевать. Следующий этап информационной кампании начался в 1872- 1873 гг.: в российской прессе все чаще стали появляться сведения о том, насколько жестоко правят Хивой хан и его приближенные, что в Хиве процветает рабство (напомним, что крепостное право в России было отменено только в 1861 г., так что тема рабства была еще весьма актуальна для российской общественности), коррупция, необразованность, «дикость нравов». Постепенно власти с помощью прессы внушали населению, что хивинцы просто- напросто не заслуживают тех природных богатств, которыми так щедро наделила их природа, и Россия не просто намеревается захватить Хивинское ханство, а прямо-таки облагодетельствовать его народ, привить ему культуру, образование, ввести промышленность, развить сельское хозяйство... и попутно не допустить расширения владений Англии в Средней Азии. В результате, когда в 1873 г. начался поход на Хиву, в нем в качестве добровольцев приняли участие многие представители столичной военной и гражданской элиты, стремившиеся проявить свой героизм во имя столь благородной цели. С началом похода информационная кампания не закончилась. Напротив, в течение мая-июля 1873 г. самые читаемые российские издания (такие, как «Нива», «Гражданин», «Русский вестник») регулярно размещали сообщения с театра военных действий, детально описывая движение русских войск, стычки с хивинцами и публикуя информацию из штаба командующего походом генерала Кауфмана. Таким образом, у читающей публики создавалось впечатление сопричастности к этим далеким событиям, и она внимательно следила за публикациями в прессе, активно поддерживая политику властей. В августе 1873 г. войска хивинского хана Мухаммед-Рахима были разгромлены, и Хива стала протекторатом России, т. е. фактически российской колонией. Это событие вызвало настоящее ликование в империи, явившееся следствием правильной «информационной обработки» населения. Любопытно, что и в последующие годы средства массовой информации продолжали поддерживать интерес читателей к новоприобретенным владениям на Востоке: так, в июне 1883 г. довольно широко освещался визит хана Мухаммед-Рахима в Петербург, а в 1898 г. прошли массовые торжества по случаю 25-летия присоединения Хивы к России. Как видим, государство сумело найти развивающимся в стране средствам массовой информации эффективное применение в своих интересах. Рост возможностей распространения информации приводил и к развитию учреждений, отвечавших за ее контроль и ограничение. Как правило, цензурой занимались те же учреждения, которые вели политический сыск. В первой половине XVIII в. это были Преображенский приказ и Тайная канцелярия. В 1762 г. при Сенате для этих же целей была учреждена Тайная экспедиция. Но наиболее известным в этой плеяде, несомненно, является одиозное III отделение Собственной его императорского величества Тайной канцелярии, существовавшее с 1826 по 1880 г. Создание этого учреждения и его структура свидетельствуют о той важности, которую российские власти придавали работе с информацией. Третье отделение было не только «охранкой», жандармерией, но и весьма профессиональной информационно- аналитической службой. Так, если первая экспедиция в ее составе занималась политическим сыском, то вторая осуществляла надзор за раскольниками и сектантами (т. е. занималась конфессиональными отношениями), третья осуществляла надзор за деятельностью иностранцев, четвертая вела переписку о «всех вообще происшествиях», а образованная в 1842 г. пятая экспедиция занималась цензурой в сфере журналистики, театра, литературы и пр. [1]. Опыт Российской империи в области информационной политики, и особенно ее контроля, был скрупулезно изучен руководителями Советского государства, опыт которого также представляет интерес. Интересно отметить и, так сказать, «альтернативные» средства коммуникации: в народе в ответ на постоянно усиливающуюся цензуру, все чаще в качестве ответной меры распространялись устные фольклорные произведения (сказки, песни, анекдоты, частушки), лубочные картинки, балаганные представления. Эта традиция сохранилась до начала XX в.
|
