Декабрь 1918 г.

Вечерняя, деловая Москва. Группы окоченевших пеше­ходов топчутся у остановки, тщетно борясь за право по­пасть на последний трамвай. Мимо проносятся автомобили с товарищами, спешащими на деловое собрание, на митинг, лекцию... Оглянешься, вглядишься в деловую Москву и видишь: все больше «свои люди» — труженики, рабочий или служащий люд. Изредка, как анахронизм, как выхо­дец с того света, сохранившийся со времен царизма и гос­подства буржуазии,— «барин», осанистый, в теплой шубе или барынька в мехах; но они глядят как-то сконфуженно, будто просят извинения у трудового люда, что они еще су­ществуют...

На стенах — плакаты, призывающие на пятничные по­литические митинги. Продавцы «Вечерних известий» вы­крикивают новости, говорящие либо о новых победах со­ветской Красной Армии, либо о событиях мировой важно­сти, свидетельствующих, что революция ширится, крепнет, разливается по миру... И на душе делается бодро и радост­но. Жизнь, что бы там ни говорили, новая жизнь вне рамок старого буржуазного мира налаживается, строится, организуется!..

Но что это?

Знакомый, переносящий в недавнее буржуазное прош­лое, заунывно-протяжный и вслед за ним оборванно-гул­кий звук... Звон к вечерне. Колокольный звон, созывающий «верующих православных христиан» к молитве.

Много ли их, этих верующих, и кто они? Ведь теперь им самим, т. е. приходу, приходится содержать священ­ника и весь причт. Много ли находится прихожан, гото­вых при общем голоде урезывать свой бюджет, чтобы со­держать и прокармливать «батюшку с матушкой» и весь необходимый для церковного служения и церемониала персонал?

Храм старинный, московский, полный благолепия, ярко, по-праздничному освещен! На священнике и причте — са­мые дорогие, тоже праздничные, одежды. Учитывают «ба­тюшки», что сейчас надо «товар лицом показывать»: сей­час рядом со старинным храмом — клуб коммунистов, там лекции, просветительные беседы; дальше — Совет с его деловыми политическими заседаниями, партийный район, союзное правление... Все это оттягивает народ от церкви. Батюшкам не нравится такая конкуренция. Немудрено, что приходится одевать и в простую субботу праздничные одежды и зажигать даже среднюю церковную люстру, как под пасхальную ночь!

Причт старается, не жалеет голоса и сил.

Но кто же молящиеся? Их прежде всего не так мало, как можно было думать!

Но что посерьезнее: это не только спасающие души старики и старушки, не только отсталая часть рабочего класса — жены рабочих, не только наивные подростки, дети; нет, тут и бородатый рабочий, и красноармеец, и юноша пролетарского вида, и бойкая смышленая работ­ница в платочке, лицо которой мелькает и на пятничных митингах.

Что ж это? Почему так полна эта по-праздничному ос­вещенная церковь, где священники приучают народ не к самостоятельности, не к строительству жизни по-новому, не к тому, чтобы действенно вести борьбу с проклятым наследием капиталистического строя и его пережитками — голодом, холодом, неравенством, людским эгоизмом, ко­рыстолюбием, злобой друг на друга,— а убаюкивают мыс­ли и волю народа тщетной надеждой на «чудо» или на сла­дости «загробной жизни». В то время как коммунисты, бо­рясь с вековой забитостью, тьмой народной, зовут всех тру­дящихся добиваться «рая на земле», т. е. самим спешно строить, налаживать жизнь так, чтобы всем нам вздохнуть легче, чтобы всем быть сытыми, одетыми, обутыми, иметь возможность получить образование, знание и дружно по­вести борьбу уже только с единственно непобежденной силой — с природой, попы и церковь тянут свои старые перепевы о «рае небесном».

Что парод, измученный годами мировой войны, исстра­давшийся от голода и все еще не налаженного хозяйства, ищет утешения в привычном месте, в церкви, прибегает к молитве, наивно, по-детски ожидая «чуда», авось это гос-

подь бог без всякого усилия с нашей стороны, только по­тому, что батюшка зажег все паникадила, возьмет и при­гонит с юга России этак вагончиков 100 тысяч с мукой, маслом, яйцами и сахаром, этому удивляться нечего! Еще велика власть тьмы, несознательности над умами веками угнетенного народа...

Но не виноваты ли мы, коммунисты, в том, что так полны храмы (в праздничные и предпраздничные дни?). Сделали ли мы все, чтобы глубоко, в корне подкосить ста­рые суеверия, выбить фундамент из-под ног религиозного мышления?

Товарищи скажут: «Помилуйте, разве мы не боремся с религией? Религиозные диспуты, лекции о религии, про­паганда на тему «отделения церкви от государства»! Чего еще?»

Все это важно и нужно, но всего этого мало. Словами, а тем более насильственным придушением проявления религиозного верования, мы старого духовного раб­ства в человеке не искореним. А религия всегда держит мысль человека, свободный полет духа, неугомонную кри­тику человеческого разума в плену, в рабстве. Оттого религия так и вредна для коммунизма, для строя, который может удержаться и процветать только при полной свободе человеческой мысли, при неугомонном, пытливом искании ума в области науки, в области познания природы, до ее самых затаенных и до сих пор еще скрытых от глаз чело­века глубин.

Развенчать религию, подорвать власть над умами и ду­шами со стороны духовенства может не столько агитация против церкви, сколько целостное, научное материалисти­ческое миросозерцание.

И вот тут-то мы, коммунисты, увлеченные социальной борьбой и политическими злободневными событиями, по­винны в том, что оттеснили на самый задний план вопрос о выработке основ материалистического, научного мышле­ния более молодых товарищей, коммунистов последних призывов.

К естественным наукам в самом широком понимании этого слова — таков лозунг в борьбе с религией и с вековой тьмой, мешающей зачастую коммунистическому зерну дать хорошие, здоровые и сочные всходы.

Не только в стенах социалистической академии и раз­личных специальных техническо-просветительных курсах

место естественным наукам, начиная от грандиозных высот астрономии и кончая изучением жизни инфузорий и взаи­модействий атомов, но рядом с серией популярных лекций на социальные, экономические и политические темы дол­жно быть дано место и вдумчивому изучению природы.

Коммунистическое хозяйство может победить капита­листическую систему производства только при условии, что рядом с целесообразной социальной организацией хозяй­ства наука о природе, о том, как ее подчинить труду и воле коммунистического человечества, начнет развиваться и вширь и вглубь.

Религия — это способ держать мысль человека в плену, задерживать успехи науки и проникновения в тайны при­роды. Наука — способ раскрепостить дух вечного искания в человеке.

Только наука, и именно наука о природе, естествозна­ние, материалистическое мышление — вот что заставит опустеть московские храмы, вот что лишит попов их доб­ровольных жертвователей-клиентов!

Когда перед взорами рабочего или работницы откро­ются грандиозные, величественные горизонты миросозда-ния во всей их закономерной преемственности, тогда бого-поклонение, взывание к «чуду» отпадет, отомрет само собою...

Популярные лекции по астрономии, философии, есте­ствознанию, дарвинизму, монизму и т. д., лекции, иллю­стрированные опытами, кинематографическими снимками и даже забытым «волшебным фонарем»,— таков практи­ческий и наиболее беспощадный способ борьбы с религиоз­ными суевериями.

Задача товарищей из комиссариата просвещения про­вести это в жизнь; дело партийных товарищей торопить комиссариат с осуществлением этой задачи.

Освобождение духа, мышления, чтобы овладеть приро­дой и подчинить себе в полной мере производительные силы хозяйства,— таков должен быть боевой лозунг того класса, который, победив социальных врагов, устремит все свои силы и творческую энергию на то, чтобы сделать гор--ую неукротимую природу своей послушной слугой.

«Правда», 29 декабря 1918 г.