Деревня просыпалась. С соседних дворов доносилось кукареканье петухов, довольное мычание коровы где-то вдалеке, приглушённое урчание тракторов и приятный шелест крон деревьев. Воздух был прохладным, ветер заставлял ёжиться, но холод ощущался очень слабо. Было очень тихо и спокойно, и я поймал себя на мысли, что этот контраст с городской цивилизацией начинает мне нравиться.
Выйдя на веранду, я почувствовал запах свежей выпечки, и Том пояснил мне, что недалеко от их дома есть маленькая пекарня, где пекут деревенский хлеб. Отчего-то это подняло настроение, и пока мы направлялись куда-то вглубь двора, за постройки, я с интересом оглядывал росу на растениях, щурился от восходящего солнца и легко улыбался, чувствуя необъяснимую лёгкость. Может, здесь не так уж и плохо, как мне казалось вначале?
Пока я привыкал к новым ощущениям, Том довёл нас до места и остановился, оборачиваясь и выжидающе смотря на меня.
- Что? – не выдержал я, тут же руша трепетно построенную гармонию.
- Я жду, пока ты мечтать перестанешь, - ответил парень и указал на какую-то странную конструкцию. – Это умывальник. Тут ты и будешь умываться.
Я с сомнением оглядел железный бочонок с крышкой, прикреплённый к деревянной балке, и посмотрел на Тома, как на откровенного идиота.
- Прости, но в каком месте вот это – умывальник?
Том пожал плечами и поднял ладонью металлическую ручку, находящуюся снизу бочонка. Тут же на его руку полилась вода.
- Вот так делаешь, и вода льётся, - пояснил он и опустил ручку. Вода тут же перестала бежать. – Ни разу не видел такое, что ли?
Я открыл рот и склонил голову набок, наблюдая за прозрачными каплями, стекающими по металлической глади ручки.
- Ни фига себе конструкция… - присвистнул я, и Том улыбнулся, хихикнув. – Это что ж такое?
- Умывальник, говорю же. У нас нет собственного водопровода, и умываемся мы здесь. Здесь тенёк, вода холодная. Для пробуждения самое то.
- А как вода туда попадает?
- Наливаем, - Том снял крышку и показательно ткнул в бочонок пальцем. – Берётся ведро, наливается туда вода, несём ведро сюда и наливаем воду в умывальник. Процесс понятен?
Я подошёл к умывальнику ближе и резко поднял ручку. В следующее мгновение громкое ругательство оповестило о том, что содержимое бочонка вылилось на меня. Я отпрыгнул от умывальника и, тихо матерясь, убрал от груди мокрую футболку.
Том смотрел на меня, качая головой.
- Ооо… Не думал, что всё так запущено.
- Ну, уж извините! У меня дома ничего подобного не висит! – огрызнулся я и брызнул Тому в лицо. – Не забывай, что я живу в городе.
- Нашёл чем гордиться, - фыркнул Том и, обойдя меня, пошёл к дому.
Умылся я с горем пополам. Не привыкший к тому, что постоянно надо давить на ручку, я весь изнылся, изматерился и проклял всех, кто хоть как-то виноват в том, что я здесь оказался. И себя в том числе.
Вследствие первой встречи с чудо-умывальником я остался едва ли не полностью мокрым, с вымазанными пастой и мылом пальцами и с висящими патлами мокрыми волосами.
- Прекрасно… - протянул я, когда обнаружилось, что вода в бочонке кончилась.
Наспех вытерев руки о полотенце, я оставил принадлежности на специально приколоченной полочке и, пару раз запнувшись на мокрых досках, пошёл к дому. Радужное настроение, появившееся утром, резко переключилось на зло-раздражённое, и потребовалась срочная эмоциональная разрядка.
- Сейчас ты не скажешь ни слова и даже не попытаешься рассмеяться, иначе я оторву тебе всё, чем ты очень дорожишь, - прошипел я, вваливаясь на крыльцо и плюхаясь за стол, за которым сидел Том.
Парень перевёл взгляд с газеты на меня и, пару секунд помолчав, громко засмеялся. Заливисто так, будто ему только что дали понюхать конопли быстрого действия.
- Ты что, в умывальник полностью залез?
Я отобрал у Тома газету, сложил её и дал парню по лицу. Тот сразу замолчал, только иногда удовлетворённо похрюкивал и широко улыбался.
- Скажи спасибо, что я не привожу свою угрозу в действие.
- Силёнок не хватило бы.
Я медленно перевёл взгляд на Тома и мысленно выдрал ему косички.
- Поверь, хватило бы. Мстя моя страшна, когда того требуют обстоятельства.
- Предпочитаю поверить на слово.
- Очень мудрое решение, - я сдавленно выдохнул и стукнул по обивке дивана ладонью. – Это утро ужасное. Что же ещё произойдёт, чтобы испортить его окончательно?
И вот, не успел я договорить, как с крыльца, быстро перебирая лапами, на веранду забежал…
- Гусь!!! – завизжал я, издавая поистине девчачий писк, и на первой космической скорости взлетел на диван, прижавшись спиной к деревянной стене. – Мамочка! Том! Убери это чудище!
Гусь, видимо, перепугался не меньше моего, потому что, заслышав визг, птица тут же расправила крылья, потом согнула длинную гибкую шею и с напором пошла в мою сторону.
- Том! – от шока и испуга на глаза навернулись слёзы, и я всхлипнул, с ужасом наблюдая за птицей, которая в свою очередь пристально наблюдала за мной.
Том пару минут смотрел на нас, не осознав всю критичность ситуации: я, стоящий на диване и едва сдерживающий слёзы, неясно, чем вызванные, и гусь, который, кажется, перейдёт через все стереотипы и начнёт летать, лишь бы до меня добраться. Мы друг другу определённо не понравились, и это ощущалось на физическом уровне.
Смотрелось, уверен, комично, но Том даже не намекнул на иронию. Он быстро вскочил, поднял птицу, которая в его руках тут же успокоилась и перестала угрожающе шипеть, и вышел с крыльца.
Он ушёл, и мне стало совсем уж хреново. Вдруг там этих гусей целая банда? Вот Том одного отнёс, а сейчас ввалится ещё парочка, и сожрут они меня на фиг. Господи, за что же мне такое наказание?..
Я смачно всхлипнул, быстро стерев слёзы с щёк ладонями. Если только гусь вызывает у меня истерику, что будет, если столкнусь я, к примеру, с коровой? Там кома обеспечена.
В тот момент, когда я начал строить представления об ужасной смерти под копытами какой-нибудь милой бурёнки, на веранде снова появился Том. Оглядев меня, он обеспокоено вздохнул и подошёл ближе к дивану – туда, где стоял я.
- Всё, нет гусей. Слазь.
- Не… не слезу, - я шмыгнул, и слёзы снова выступили на глазах. – Он такой… такой страшный, Том. Я боюсь этих животных, Том. Он же хотел напасть на меня, Том!
- Это нормально. Ты испугал его визгом, вот он и собрался обороняться.
- Но я и не думал!
- А он откуда знал, что ты не думал? – Том улыбнулся. – Всё, прекращай. Больше ты гуся не увидишь, обещаю.
Но успокаивающие тихие слова почему-то никак не действовали. Внезапно мне стало так себя жалко – отправили в деревню, к незнакомым людям, ничего я здесь не знаю, никого у меня тут нет, водопровода здесь тоже нет, чудища по огороду разгуливают и напасть собираются. В общем, накрутив и без того натянутые нервы, я опустил голову и заревел в полный голос.
Порой я любил утраивать представления, чтоб меня все пожалели, но в данный момент было реально страшно и обидно.
- Билл… Ну ты чего? – Том осторожно коснулся моего плеча ладонью, и я судорожно всхлипнул, закрыв лицо руками. – Ну, прекращай. Это ж всего лишь гусь.
- Для тебя, может, и всего лишь, а я их боюсь до смерти. Я тут всего боюсь. Они все для меня угроза для жизни.
Том вздохнул, сел на диван и потянул меня за собой. Не прекращая всхлипывать, я сел рядом, не опуская ног на пол, и уткнулся носом в изгиб шеи Тома. Парень обнял меня за плечи.
- Неприспособленный ты какой-то, - пробурчал он, заботливо гладя меня по голове. – Чересчур уж городской.
Я не ответил. Сейчас на моём лице поселилась блаженная улыбка. Чувствуя мягкие прикосновения к моим волосам, чувствуя приятный запах от тела Тома, его тепло, слыша неподдельную заботу в голосе и понимая, что он искренне жалеет меня, я хотел прижаться ещё ближе, обвить его шею руками и просто сидеть – таким это казалось идеальным.
- Успокоился? – как сквозь туман дошёл до меня голос Тома.
Я нехотя отстранился и кивнул.
- Угу, спасибо.
- Да не за что! – Том открыто улыбнулся и похлопал меня по плечу, даже не представляя, насколько мне приятна его компания и забота. – Давай завтракать?
<4>;
Бегая по дому, огороду и улице, я всё ещё не понимал, за что Бог меня так наказывает. После утреннего инцидента в деревне меня держал лишь Том, да и то кое-как, а вот всё остальное отталкивало до такой степени, что я решил выклянчить у родителей прощение и уехать отсюда в город, где нет гусей, запаха навоза, и где из крана – нормального, не деревенского крана - течёт нормальная не деревенская вода.
И теперь представьте моё удивление, разочарование и обиду, когда я, взяв свой мобильный телефон, обнаружил, точнее, не обнаружил здесь связи. Все попытки поймать её: вылазки на крышу дома, на крыши теплиц с риском оттуда свалиться, исследование каждого уголка двора и дома, - обвенчались одним неизменным результатом. Связи нигде не было. Такой удар по моей психике едва не вылился в новый скандал, но я, кое-как сдержав в себе порыв пойти и разрушить всё, что под руку попадётся, решил найти Тома и расспросить его о возможности связи с городом. А там уже возможен и скандал. Том же стерпит.
- Том! – громко позвал я, медленно спускаясь по ступенькам и оглядывая двор. Парня не было видно. – Том, ты где?
Каулитц не отзывался, но свои попытки я не оставил и просто решил заглянуть за теплицу, которая мешала обзору огорода с крыльца. Наверняка наш деревенский мальчик снова загрузился работой и потому на посторонние звуки, то есть на меня, точнее, на мой голос, внимания не обращает. Да и на меня он его не обращает… Гад.
- Том! – снова позвал я, проходя по дорожке к другой половине огорода, и улыбнулся, когда заметил стоящего ко мне спиной парня. – Ну, наконец-то! Том, ты…
Договорить я не успел. Слова комом встали в горле и ничего, кроме как открыть рот, я не сумел. Открывшийся вид был чересчур тяжёлым для моих детских неокрепших нервов.
Прозрачные капли воды и свежего пота блестели на безупречных скулах, и едва Том делал какое-то движение, как они стремительно скатывались по идеальной шее, по кадыку, вздрагивающему каждый раз, как парень сглатывал, потом до груди, увенчанной коричневыми сосками, и дальше, очерчивая кубики пресса и впитываясь в пояс светлых изрядно промокших шорт.
Сильные накаченные руки с играющими от движений бицепсами блестели от влаги, и, едва Том напрягал кисть, как тут же на тонких запястьях, на внешней стороне ладони проступали нити вен и отчётливо становились видны костяшки пальцев. А пальцы, эти длинные, красивые пальцы крепко, но не без намёка на изящество и силу, сжимали тёмно-синий шланг, из которого непрерывным потоком лилась чистая холодная вода.
Развернувшись ко мне, Том случайно попал водой себе на ногу, отчего вздрогнул, и кубики на прессе, которые скоро начнут мне сниться в самых извращенных снах, сжались, а вены на руках проступили ещё отчётливее.
Не успел я отойти от только что увиденного и уже открыл рот, чтоб сказать всё, что думаю и хочу, как он, будто издеваясь или делая это намеренно, снова отвернулся, на сей раз, демонстрируя широкую, загорелую спину и обтянутые тканью совершенно ненужных здесь шорт ягодицы.
Внушительная порция нервных клеток со слабым стоном отошла в мир иной, и я сделал шаг назад, чувствуя внезапно проступившую жажду.
- Ох-ты-ж-чёрт-тебя-дери-капец-полный-я-щас-сдохну, - я закрыл глаза, пытаясь привести в порядок то, что ещё минуты две назад называлось моим мозгом. – Держи себя в руках…
Только сказать было проще, чем сделать. Глаза открыть всё-таки пришлось, только я не нашёл в себе мужества снова смотреть на то, как он задумчиво кусает губу, как щурится от чересчур яркого солнца, вздыхает, разминая затёкшую шею, и при этом чуть приоткрывает рот, облизывая губы кончиком языка. Да, я смотреть на это не мог, но почему-то именно сейчас тупо на это пялился.
- Ты что-то хотел? – Том смотрел то на меня, то на грядки, которые поливал, и вообще выглядел таким ангелом, что хоть иконы с него пиши. Уверен, он и не представляет, КАКОЕ впечатление производит. – Что-то нужно?
- Нужно. Нафиг я бы тебя искал тогда? - я сжал рукой телефон и уставился Тому на макушку, чтобы хоть немного притупить тот экстаз, который сейчас захламлял мою черепную коробку. – У вас что, связи мобильной нет?
Том улыбнулся и перевёл струю воды на другую грядку.
- Нет, и никогда не было. Обещали провести года два назад, да так и не провели. Деревня же, тут никому эти мобильники и не нужны. А что? Позвонить домой хочешь?
- Вот село-деревня… Да, хочу. Хотел… Да нет, не хочу. И не хотел, - ответил я, с интересом пересчитывая плетения на косичках Тома. Такое занимательное занятие! – А ты чем тут занимаешься? – типа и сам не вижу, ага.
- Да поливаю. Кстати, мама просила нас с тобой грядки разровнять. Поможешь?
У меня уже глаза болели от чёрного цвета косичек Тома, потому я всё-таки перевёл взгляд на его лицо и заторможено кивнул, теперь уставившись на пирсинг в губе. Блин, у этого недо-мачо есть хоть одно место, не заставляющее меня думать о чём-то левом?..
- Ага, помогу. Типа у меня есть выбор. Я ж сюда исправляться приехал, взгляды свои жизненные пересматривать, - нервы я свои истреблять приехал.
- Отлично! – Том открыто улыбнулся мне, и я, развернувшись на пятках, поспешил ретироваться куда-нибудь подальше.
Хорошо ли думали родители перед тем, как отправлять меня сюда? Они надеялись, что я начну обмозговывать ситуацию? А я только и делаю, что последние мозги теряю. С некоторой помощью известных лиц.
Те гряды, которые мы разравнивали, находились там же, за постройками. Я даже и предположить не мог, что Каулитцы обладают таким большим хозяйством, в смысле участка земли.
Здесь же, во второй половине двора, я заметил колонку с водой, вёдра рядом, фруктовые деревья разных мастей, беседку под ними, много цветов. С другой стороны, в углу, возле ещё не занятых ни подо что гряд - низкую, огороженную досками, большую коробку, содержащую в себе неясную мне субстанцию с весьма специфическим запахом – компостом, как объяснил Том. И в самой отдалённости, уже у забора, почётное место занимала ровненькая чистенькая будочка туалета. Как мило.
Но меня сюда привели не красотами двора и туалета любоваться.
- Вот так берёшь. Второй рукой чуть пониже. Потом руки вперёд и на себя. Всё просто.
Том уже минут десять учил меня пользоваться граблями. Говорить о том, что этот атрибут сельскохозяйственной техники я взял в руки впервые, думаю, не стоит. И думаю, упоминать о том, что я уже весь изнылся и сломал два ногтя на правой руке, сам того не понимая, как это возможно, тоже не имеет смысла.
Только вот Том снова терпел от меня разнос и истерики.
- Блин! Ну почему они так глубоко в землю врезаются? – далеко не впервые верещал я, пытаясь вытащить грабли из влажной рыхлой земли.
Том на секунду остановился.
- Потому что их не закидывать в землю надо, а слабо класть на поверхность, не применяя на то силу. Мы разравниваем землю, а не копаем.
- Ты такой умный, что мне аж неудобно свою тупость демонстрировать! – фыркнул я, но совет Тома послушал и аккуратно положил грабли на землю. – Так?
Том снова отвлёкся на меня и посмотрел на мои грабли. В отличие от меня, неопытного, он уже две гряды поравнял, а я всё на первой пыжился, и, кажется, на ней и зависну. До вечера или до завтрашнего утра.
- Так. Теперь тяни грабли на себя. Да не втыкай ты их, просто тяни!
- Ты чего орёшь на меня, король деревенской утвари? – возмутился я, кинув грабли на землю. – Я учусь, вообще-то, а не с пелёнок этим занимаюсь, как ты!
Том вздохнул.
- Я не ору, Билл. И не пытаюсь даже.
- Ты на меня голос повысил!
- Тебе показалось. Я всегда так говорю, - спокойно ответил на мой выпад Том и продолжил, как ни в чём не бывало, разравнивать свою гряду. – Не цепляйся.
- Так я ещё и цепляюсь, по-твоему?! – взвизгнул я. – Типа заняться нечем, и я распыляю свой досуг глупыми истериками?
- Точно, - Том кивнул, даже не взглянув на меня. – Видишь, сам это понимаешь.
- Ты идиот, Каулитц! – я толкнул его в плечо и обиженно нахохлился. – Это не так!
Том улыбнулся и покачал головой.
- Не так, не так. Успокойся.
- Ты говоришь со мной, как с истеричкой!
- Ты себя сейчас так и ведёшь.
Я поджал губы. Спорить с Томом было неинтересно. Он принимал всё это не больше, чем за детский лепет, и потому было так обидно, что даже продолжать унижения не хотелось. Блин, в этой деревне кроме как подчиняться законам, делать больше нечего.
- Да пошёл ты, – я снова нагнулся за своими граблями и тут с визгом отпрянул от них.
Прямо на одном из металлических зубчиков, испачканных землёй, извивался длинный красный червяк. Это зрелище было для меня ещё страшнее, чем гусь, потому я мигом разогнулся, сделал шаг назад и, запнувшись о деревянную ограду грядки, плюхнулся спиной в тот самый ящик с компостом.
Том посмотрел на меня, как на конченого придурка.
- Ты чего?
Я ткнул пальцем в червяка и посмотрел на парня умоляюще. Тот, вроде, всё понял. Том взял грабли, закидал червяка землёй и снова обернулся ко мне, довольный выполненной работой.
- Здесь-то чего страшного?
- Я ненавижу червяков, мошек, комаров и тараканов. Они противные.
- Не удивляюсь, - Том отставил свои грабли и уставился на меня, сложив руки на груди. Смотрел он как-то странно. – И чего ты в навозе расселся-то?
В голове щёлкнуло. Медленно оглядев место, на котором сижу, я снова поднял потерянный взгляд на Тома.
- Ты же сказал, что это компост… - промямлил я охрипшим голосом.
- Ну, компост и навоз почти одно и то же. И то, и то удобрение. Просто компост звучит не так пугающе и экзотичнее. Ты же ничего не понял, когда я сказал.
- А почему он не воняет тогда?
- Потому что смешан с травой и лежит тут давно.
Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза. А потом Том качнулся в сторону, отставляя ногу, и громко заржал, запрокидывая голову назад. Я же в свою очередь как ошпаренный вскочил на ноги, матерясь и одергивая от себя испачканную одежду, и чуть не ревел, когда понял, что испачкал и волосы. Чёрт побери их длину!
- Ты чего ржёшь, придурок! – взвыл я, пнув Тома под коленку. Тот сложился пополам, продолжая ржать. – Считаешь это смешным?
- Очень, - выдавил Том и разогнулся, смотря на меня слезящимися от смеха глазами. – Ты… ты… так прикольно выглядишь. Навоз тебе идёт.
Я снова пнул Тома, но на сей раз ощутимо, и он шикнул, перестав смеяться.
- Ты придурок, Том? Я только что сидел в куче навоза, а тебе смешно?
- Да, мне смешно, - улыбнулся он и прыснул от вновь накатившего смеха. – Не я ж сидел. И… Навоз полезен для кожи, кстати.
- Ага, я волосами покроюсь. Вот радость, – буркнул я, и Том снова согнулся пополам, захлёбываясь в новом приступе смеха. – Ржи, ржи. Я тебя сейчас самостоятельно туда кину. И утоплю.
Том предусмотрительно отошёл на шаг и, продолжая смеяться, поманил меня к колонке в глубине двора.
- Пойдём, умою тебя. Футболку снимай.
Подойдя к колонке, я брезгливо избавился от когда-то светло-синей футболки и встал, ожидая, пока Том накачает воду. Он разогнулся и с интересом оглядел меня.
- Татуировка? – парень указал пальцем на тату звезды и облизал нижнюю губу.
Такой жест мне определённо понравился, но о стадиях обольщения я подумаю потом.
- Угу. Недавно наколол. Ты любоваться мною будешь или начнёшь необходимые процедуры по приведению меня в порядок?
Том отошёл от колонки, а я встал на его место и тщательно умылся. Каулитц помог мне помыть спину и плечи, сполоснул волосы, а потом отошёл и мотнул головой.
- Нет, так не пойдёт. Тебе нормально помыться надо.
- И что ты предлагаешь? – я ещё раз помыл руки и повёл носом. О да, пах я офигительно приятно. Навозом. Фантастика.
Том оглянулся по сторонам.
- Думаю, тебе пора испытать все прелести деревенской бани.
<5>;
С самого порога в нос шибал острый, но не удушающий запах берёзы, горелого дерева и чего-то приятного, почти неосязаемого, похожего на восточные благовония. В лицо ударила духота, воздух стал вязким и будто ощутимым на прикосновения. Стало очень жарко.
Ну, нет.
Закрыв дверь, я отступил на шаг, наступив при этом на ногу идущему сзади Тому, и тот от неожиданности едва не выпустил из руки металлическую ручку ведра с холодной водой, которую собирался вылить в бак в бане.
- В чём дело? – со вздохом спросил он, ставя ведро на землю.
- Я пойду туда один, - я снова оглянулся на потемневшую из-за сумерек дверь бани и посмотрел на Тома. – Я был в сауне, там, в городе. Не думаю, что отличие большое.
Том ещё постоял, потом нагнулся, снова поднял ведро и развернул меня свободной рукой, легко подталкивая в спину.
- Билл, зная твою полную неприспособленность ко всему, что находится в этой деревне и её округе, я соглашусь с родителями: в баню мы идём вдвоём. Случись что с тобой, сначала мне, а потом и маме с отцом головы снимут. Ты и так успел за день собрать на себя все неприятности, которые можно.
Я фыркнул и снова открыл дверь, проходя в душный, чистый, аккуратный предбанник.
- Это было там, на улице. А тут вполне уютно, - я повёл носом, чувствуя запах свежих липовых веников, - и пахнет приятно. Ты мне покажи, что да как, и иди.
Не слушая меня, Том прошёл в парилку, предварительно скинув шлёпки, вылил там воду и вернулся назад, отставляя пустое ведро и стягивая с шеи полотенце.
- Я не понял, ты меня стесняешься, что ли? – спросил он, склонив голову набок.
- Мне нечего стесняться, - я подпёр рукой бок и откинул со лба чёлку, всем своим видом показывая, что тут действительно есть, на что посмотреть. – А вот как ты, скромненький такой, согласился пойти со мной, таким нехорошим, ума не приложу.
Том задумчиво закусил губу, мотая на руку махровое полотенце в полоску. Пока он что-то там надумывал, я переключился на старую волну сомнений.
Ещё сидя с Мартой на веранде и обсуждая, пойду я один или с Томом, я понял, что лучше мне пойти одному, обжечься об печку, поскользнуться на мыле, ошпариться кипятком, посадить занозы во все самые нежные места, но только… не видеть Тома голым!!! Такой пытки мой бедный мозг точно не выдержит, и я не обещаю и вообще не верю в то, что сумею себя сдержать.
Сегодня, когда я застал Тома за поливкой огорода, последняя частичка, принадлежавшая когда-то разуму, со стоном оставила меня, и теперь, представив себе, как он разденется ПОЛНОСТЬЮ, я реально боялся лишиться и такой банальности, как адекватность.
Когда находитесь рядом с Томом, нужно закрывать глаза, связывать руки, ноги и гениталии. Это не поможет, но у вас появится время на переоценку своих действий.
- Билл? Ты тут ещё? – я ушёл в свои мысли и совсем забыл о такой важной персоне, как Том. – Тебе не плохо, случаем?
- Мне хорошо, - я выдохнул и, понимая, что деваться некуда, уселся на жёсткую скамейку. Том смотрел на меня озабочено. – Ты реально считаешь, что я тут не справлюсь?
- Если бы не считал, думаешь, пошёл бы с тобой?
- Ладно, - я хлопнул по коленке ладонью и отложил банные принадлежности вкупе с халатом на стол позади себя. – Только пообещай мне полное обеспечение безопасности.
Том усмехнулся и отложил полотенце к моим вещам.
- Если не будешь спорить, истерить и гнуть своё, то, думаю, мы поладим.
- Я тебе верю, - со смешком ответил я и отвернулся, снимая с себя майку. Может, реально не всё так страшно? – Кстати, Том… - я развернулся назад, убирая деталь одежды в сторону, да так и замер, не закрыв рот. – Стой!!!
Том, поддевший большими пальцами рук резинку чёрных боксёров и собирающийся стянуть их вниз, от неожиданности подпрыгнул на месте и даже руки поднял, будто я сейчас в него стрелять буду.
Нет, Томми, стрелять я буду сейчас в себя. Из гранатомёта. С ожесточением.
- Что такое? – спросил он, хлопая глазами и явно ничего не понимая.
- Не снимай, - выдохнул я, довольный, что успел предотвратить полное обнажение этого тела и разрыв своих нервных клеток. – Не раздевайся полностью. Трусы оставляем.
Том пару секунд смотрел на меня, как на душевнобольного, потом смотрел, как на придурка, а потом на лице расползлась наглая, довольная улыбка. Вот же зараза...
- Ты всё-таки стесняешься, да?
- Я? – я хмыкнул и оглядел Тома таким взглядом, что он, по-моему, захотел идти мыться не просто в боксёрах, а ещё и с накинутой фуфайкой. – Я не стесняюсь, Томми, а беспокоюсь за твою невинность. Ты мальчик скромный, неопытный, и не представляешь даже, на что я могу быть способен, если человек привлекает меня физически. Ты – именно такой человек. Так что давай засунем скептицизм куда подальше и позаботимся о том, чтобы я не сорвался с катушек. И так уже прусь, б*я.
Том выслушал меня с выражением, именуемым: «А я что? Я одуванчик», и послушно убрал руки за спину, показывая, что он всё понял. И главное – правильно понял.
- Да уж, скромности у тебя навалом, - буркнул он, повязывая на голову капроновую бандану. – Я бы умолчал.
Стянув шорты, я подхватил сумочку с шампунем, мочалкой и прочим и улыбнулся Тому.
- А ты принимай это, как комплимент. Поверь мне, тебе есть, чем гордиться и чем привлечь к себе. Не к каждому парню я подкатывал бы в первый день знакомства. Уникум деревенский.
Том не ответил. Но по его улыбке, пусть и скромной, но жутко довольной, я понял, что парню мои слова приятны. Они ему не противны, и не противно, что говорю это я.
Неужели контакт всё-таки наладится?..
Парилка напоминала сауну, которую я посетил в городе полгода назад. Аккуратная, небольшая, выложенная из кирпичей и камней печка с трещащим внутри огнём, на ней бак с кипятком, накрытый крышкой; деревянные мокрые стены, гладкий тёплый пол и ступенчатые полки углом. В другом углу, на специально принесенном резном столике, всякие пузырьки и флакончики: шампуни, какие-то маски, мочалки, бритвы, лосьоны для бритья, количество которых прямо-таки и радовало глаз. В максимальной удалённости от печки бак с холодной водой и рядом железный ковш. Дополняли картину эмалированные тазики, прихватка, чтоб открывать бак с кипятком и висящие на крючочках шапочки. И запах… Запах берёзы, липы и раскалённых камней.
- Чего застыл? – спросил Том сзади, и я только сейчас понял, что загораживаю ему дорогу. – Дверь-то закрывай, пар выветрится.
Я прошёл в помещение, буквально ощущая кожей вязкость горячего воздуха, и поставил сумочку на столик. Духота не раздражала, чего я боялся. Было уютно.
- Тут круто, - выдохнул я и сел на первую ступень полки, облокачиваясь спиной о деревянную мокрую гладь. – Я и представить не мог.
Том прошёл за мной и залез на вторую, верхнюю полку, сразу ложась на неё животом и кладя голову на сложенные руки.
- А я не знаю, чего ты так психовал. Баня не страшнее ванны. Только пользы больше и удовольствия, если знать, что делать.
- И что ты будешь со мной делать? – я повернул голову, прислонившись щекой к поверхности полки. Том лежал надо мной, носом почти касаясь моей макушки. – Надеюсь, живым я отсюда выйду.
- Выйдешь, - уверил меня Том и привстал, облокотившись о локти. – И даже вернуться захочешь.
Я усмехнулся, запрокинув голову назад, и прикрыл глаза. Враждебный настрой и боязнь сексуальности Тома сменились спокойствием, разлившимся во всём теле. Скорее всего, так действовал запах влажного дерева. А может, запах веников. Или тепло и ощущение, как по груди скатывается капля пота, и чувствуешь, как организм расслабляется, как начинает клонить в сон, и хочется тупо улыбаться. Пока что баня – единственное, что мне начало нравиться в этой деревне. Ну, после Тома.
- Том, а сколько тебе лет? – спросил я, не желая сидеть в тишине.
- Восемнадцать, – ответил парень, завозившись на полке. – А что?
- Просто… - я открыл глаза и снова повернулся к Тому, смотря, как забавно он выглядит, подперев по-детски пухлые щёки кулаками. Милый. – Ты никогда не хотел жить в городе? Восемнадцать лет - сумасшедший возраст. А тут деревня, даже выплеснуть энергию некуда. Ни клубов, ни крутых тачек, ни дорогих магазинов, ни сексуальных девушек, ни пускающих на тебя слюни парней. Скучно…
Том улыбнулся.
- Мне всё нравится и здесь. И девушки, и наш клуб. Зачем крутые тачки, когда можно покататься на лошади, чувствуя её силу и мощь? Зачем дорогие магазины, когда пафос никому здесь не нужен? Здесь есть всё, что я люблю. Чистые пруды моя жизнь.
- Сейчас расплачусь, - беззлобно фыркнул я, и Том качнул головой, закатив глаза. – Не понимаю я тебя всё равно. Ты красивый, даже очень красивый парень. Неглупый, спокойный, хоть и бесишь меня иногда. Таким, как ты, место в городе, среди шика и гламурной жизни.
Том перевернулся на спину, подложив одну руку под голову и вытянув ноги. Я обласкал взглядом его тело, сейчас влажное и оттого ещё более сексуальное.
- У нас разные понятия об идеалах. Кстати, - он резко сел и уставился на меня с улыбкой. – А давай я тебя попарю?
От мысли, что меня будут дубасить веником, резко поплохело. Я снова напрягся.
- Чего? Да ну тебя! И так обойдусь.
- Давай! – Том ловко спрыгнул с полки, отошёл к печке и вытащил откуда-то из угла таз, в котором, в воде, лежало два широких веника. Стало страшно. – Тебе понравится!
Я поджал ноги и поднялся, перелезая на вторую полку.
- Том, и думать не моги! Я не дамся!
- Перестань! Что ты как маленький. Сходить в баню и не попариться…
- Давай потом, а? – заелозил я. – Мне ещё тут месяц жить.
- Фи, - фыркнул Том и достал один веник, встряхнув его. – Как девчонка жмёшься. Я думал, ты сильный парень, хоть и капризный чуток. А ты…
- И не пытайся меня вывести, всё равно не дамся, - я слез со скамьи, наблюдая, как Том, нехорошо щурясь, делает шаг в мою сторону. – Том, я ж тебе потом этот веник засуну в… засуну, короче. Не испытывай моё терпение.
- Не убеждает, - ещё один шаг, и я взвизгнул, когда Том резко дёрнул меня за руку и развернул к себе спиной, обхватив поперёк живота. – Не дёргайся ты!
Я ничего и понять не успел, как влажные листья со шлепком коснулись моей спины и громкий мат оповестил о том, что я ну очень не доволен. Я резко сжал руку Тома ногтями, обхватившую меня.
- Каулитц! Я ж убью тебя! Веником этим убью! Ай!
Ещё один шлепок, ещё один мат, и я нагнулся, увлекая парня за собой и пытаясь тем самым избежать пытки. Том же в открытую ржал, шлёпая веником мне то по ногам, то по животу, то по спине. Куда попадал, короче.
- Каулитц! Ай! Я тебя! Ой, больно! Прибью! Фак!
- Да прекрати! Нравится же, - ржал Том, боднув меня носом в шею, и пока я замешкался, принимая это движение, как что-то ужасно не похожее на парня, но как что-то дико приятное и наводящее на определенные мысли, снова получил удар по бедру. – И не лягайся. Ты мне все ноги оттоптал уже.
В конце концов, мне удалось вырваться из хватки Тома, и я отпрыгнул в сторону, чуть не поскользнувшись на мокром полу и не налетев на печку.
- Короче, не удивляйся, если я приду ночью и начну душить тебя подушкой, - фыркнул я, снимая с себя листья. – Ты маньяк!
- А ты прикольный, - улыбнулся Том и откинул веник в таз. – Я прям моральный долг выполнил.
Я усмехнулся, тут же переставая злиться на Тома, и, обойдя его, сел на полку.
- Ладно, давай закругляться. А то я спать уже хочу.
И мы начали закругляться.
Сначала Том ещё раз обхлопал меня веником, но уже непосредственно по моему согласию. Потом мы ещё сидели, с ржачем снимали с меня листья, и я слушал обиженную речь Тома об оттоптанных ногах. А потом… А потом Том мыл мне голову. И не шампунем, а какой-то офигенно пахнущей настойкой, приготовленной Мартой. И я наконец-то понял, чем так пах Том. Он пах этими травами, потому запах и казался мне незнакомым. Я же городской.
- Ну, всё, - Том выжал мои волосы и скрутил их в шишку. – Ты заколи чем-нибудь и начинай мыться. А я пойду.
- Куда? – не понял я.
- Туда, - Том улыбнулся и кивнул на предбанник. – Не буду тебя смущать. Ты помоешься, и я потом. Всё, давай.
Том вышел, а я остался стоять посреди парилки со связанными в пучок волосами. На лице поселилась теплая улыбка, и я не мог её убрать: человек, только что вышедший отсюда, впервые за два дня вызвал во мне не тупое желание, а нежность. Он такой простой, этот Том. Деревенский.
