- Ну вот, это нам нужно сегодня перекрасить, - Том поставил на деревянную дорожку две баночки с краской и столько же чистых кисточек.
Я оглядел место работы. Зря боялся, как говорится. Красить нужно было не весь забор, ограждающий усадьбу Каулитцев, а всего лишь неприметный, обшарпанный кусок изгороди за беседкой на заднем дворе. Метров шесть, не больше. Да ещё и в тени яблоневых деревьев, что было наиболее заманчивым – на улице стояла невыносимая жара.
- Это всё? – на всякий случай спросил я, убирая от лица ветки и проходя ближе к забору. Мы сейчас стояли за беседкой, деревянные балки которой были украшены каким-то вьющимся цветком, и, уверен, нас совсем не было видно со двора. Только за забором, между двумя участками извивалась узкая тропинка, которой, судя по высокой траве, никто давным-давно не пользовался.
- Да, всё. А ты думал, что весь забор перекрашивать будем? – за мной пролез Том и потянулся к ветке яблони, пытаясь достать до белого цветка. – На такую каторгу я бы точно не согласился, да и родители были бы против, чтобы мы красили весь забор вдвоём.
- Почему? – я тоже сорвал цветок, крутя его в руках и замечая, как красиво сочетание белых лепестков и оранжевых тычинок.
- Потому что мы начнём уставать, оттуда появятся нервы, и мы наорём друг на друга. Потом ор перейдёт в ссору, потом ссора перейдёт в жуткую обиду. Потом обида - в словесную матерную перепалку. Это будет продолжаться очень долго, пока не иссякнут твои словарные запасы, так как мои иссякнут намного раньше. Но я дождусь и даже надеюсь, что уши у меня не скрутятся трубочкой. Но ведь дальше – больше, да? Потом мы начнём друг на друга наезжать, потом…
Я слушал Тома, наклонив голову то на правый бок, то на левый. То подперев бока, то выставив ногу, то сложив руки на груди. Когда через минуту Том дошёл до «и наконец, пошлём друг друга на…», я не выдержал и хмыкнул:
- Ты не торопись, Томми. Успокойся, говори медленно, с расстановкой. А я пока костёр разведу. Гляди, к вечеру закончишь.
Том рассмеялся и вытер губы ладонью.
- Вот всё бы тебе ехидничать, - покачал он головой, скрылся за ветками и через несколько секунд принес банки и кисти. – И давай работать. Чем раньше начнём, тем раньше закончим. И не говори мне, что не умеешь красить. А то я повешусь на этом же дереве.
- Теперь точно скажу. Заманчивый исход, - рассмеялся я и взял из рук Тома краску. – Да ладно, не бойся. Я научился красить на практике в школе, которую проходил в последний раз классе в пятом.
- Мне уже страшно, - хмыкнул Том и положил в мою банку кисть. – Вот смотри, ты начинаешь красить с того конца, я с другого. Сначала здесь покрасим, потом с внешней стороны. Прокрашивай хорошо, а то мама нам потом кисточками этими…
- У вас, что, вся семья экстрималы? То ты с кабачками, то Марта с кисточками. Какую же тайну хранит Джон тогда? Хотя нет, не говори. Моя психика этого не выдержит. Я ещё после твоих кабачков не оклемался, - я отошёл к указанному месту. Остановился. – Стоп, а почему мы по разные стороны красим?
Но Том на вопрос не ответил. Он едва не обнял банку и беззвучно смеялся, ковыряясь кисточкой в краске. Вид как у душевнобольного, но жутко счастливого. Нанюхался, что ли?
- Эй, Том? – я хмыкнул, сдерживая смех. – Я навлёк тебя на великие думы?
- Ты навлёк меня на великий хохот, - довольно то ли хрюкнул, то ли проурчал он и заработал кисточкой в банке энергичнее. Всё чаще замечаю, что Тому нравится во всём копаться и что-то мешать. Я подарю ему песочницу. – Вот почему мы с тобой не можем спокойно общаться, а постоянно только подкалываем друг друга или ржём?
- Потому что я, такой весь уникальный, показал тебе иные грани общения. Не зря же тебе нравится проводить время именно со мной, - ответил я и тут же чуть сам себя не утопил в банке.
Вот идиот! Сейчас Том посмотрит на меня глазами шуганной дворняги, потом может покраснеть или выдать что-то типа: «Это всё ложь. Ты меня принудил», и всё, приедем к начальному этапу.
Или… нет?..
- Может, ты и прав, - пожал плечами улыбающийся Том, и я снова испытал смутное желание утопиться в банке.
Ещё с рыбалки я подозреваю, что Тома подменили или над ним проводили эксперименты инопланетяне, но чтоб ТАК повернуть его мозг… Я в шоке, да. Или я просто знаю этого человека слишком мало времени?..
- Так почему мы красим забор по разные стороны? – Билл, не визжи как девчонка и пытайся не выглядеть шизофреником, как в предыдущие два дня. Я сказал – пытайся!
- Чтобы быстрее, - ответил ничего не подозревающий о моих мыслишках Том. Он отошёл к забору, поставив банку на землю у своих ног. Шикнул, когда ветка поцарапала голую спину, а мне захотелось подлететь и подуть на царапину, а потом поцеловать её. – Ты начнёшь оттуда, я отсюда, на середине завершим.
- А я не хочу так, - я сделал шаг в сторону Тома. – Как мы с тобой разговаривать-то тогда будем?
- А ты меня не слышишь? – Том хмыкнул и принялся красить. Кисть в его руках смотрелась очень уместно. Он изящно сжимал её длинными пальцами, будто не забор красил, а картину писал. Хотел бы я понаблюдать, как он рисует. – Мы же не на разных берегах озера находимся.
- Но я всё равно хочу так, - я тоже поставил банку и, отойдя от Тома на шаг, принялся самозабвенно водить кистью по деревянной доске.
Резкий запах краски и какой-то жидкости, которой эта краска разбавлялась, щекотал ноздри, и я ждал того самого момента, когда станет совсем уж хорошо. Как самый нормальный токсикоман, я обожаю этот запах, но он очень вреден, и, уверен, к вечеру у нас с Томом зелёные слоники будут шагать по больной голове. Но как будет хорошо до этого…
- Ты обещал разговаривать, - Том легко толкнул меня локтём. – Не слышу.
- Я думаю, - ответил я, закрашивая небольшую трещинку.
- А ты умеешь?
- А кто-то так и нарывается на мою грубость.
- А кто-то постоянно меня запугивает.
- А кто-то скоро поймёт, что запугивания были не просто так.
- Я сейчас кого-то краской обрызгаю, - Том погрозил мне кистью. – Чтобы угроз больше не поступало.
Я хмыкнул и оперся плечом о ещё не покрашенный забор. Том тоже остановился. Он поставил свободную руку на пояс и наблюдал за мной, криво ухмыляясь. И эта его ухмылка сейчас казалось мне какой-то пошлой.
При таком освещении, когда ветки и беседка закрывали солнце, но в то же время свет всё же пробивался через крону дерева, Том был похож на модель из журналов – загорелый, в меру накачанный; голый торс блестел от пота, но при воображении можно было подумать, будто его обмазали косметическим маслом. Поза уверенная, раскрепощённая. И эта кисточка, которую парень осторожно крутил в руках, рискуя забрызгать белые, кстати, очень дорогие, спортивные штаны, сейчас очень походила на реквизит для съёмок. И плюс эта ухмылка и прищуренные глаза… Чёрт, Том! Я даже когда не хочу, всё равно думаю о тебе всякие пошлости. Будь ты по характеру таким, как я, и живи в городе… Боюсь представить, какое полчище поклонников носилось бы за тобой. Хотя лучше, что Том живёт в деревне, и особого наплыва конкурентов не намечается. Ведь так он достанется лишь мне. Надеюсь.
- Ты не посмеешь, - я всё же решил, что на угрозу обрызгать меня краской нужно ответить, потому как Том начал смотреть на меня ну уж слишком выжидающе.
- Думаешь? – Том крутанул кисточку. Капли белой краски попали на серую гладь забора. – Так уж и не посмею?
Я поправил волосы, сегодня завязанные в хвост, и пожал плечами.
- Ты же не хочешь, чтобы я начал визжать, материться, ну и так далее.
- Но ты такой забавный, когда злишься, - Том перевернул кисточку, и краска потекла вниз по пластмассовой ручке. Навела пошлые ассоциации. – И я даже готов потерпеть твой ультразвук.
- Ты не посмеешь, - протянул я и чуть нагнулся вперёд, ухмыльнувшись.
- А если? – Том тоже чуть нагнулся. – Рискну?
- Получишь, Каулитц, - усмехнулся я.
И тут…
Том резко дёрнул рукой. Я как в замедленной съёмке наблюдал, как капли отрываются от кисточки и летят ко мне. Мгновение, и краска тут же заляпала мою футболку, руки, шею, и одна самая проворная капля попала на щёку.
Так, Билл, держи себя в руках…
- Раз, - Том сделал шаг назад, вытянув руки и будто защищаясь кистью. - Два, три… четыре…
Ну, нет.
- КАУЛИТЦ!!! – взревел я так, что, кажется, вся деревня услышала. – Ты совсем оборзел?! Что себе позволяешь, морда твоя наглючая?!
- Спокойно, спокойно, - Том кинул кисть в банку, естественно, не попал, и выставил руки вперёд, осторожно пятясь назад. – Билли, всё хорошо. Досчитай до десяти, вдохни полной грудью.
Но у меня были другие планы.
- Ты сейчас изгадил одну из моих лучших футболок.
- Выстираю, так и быть.
- Не всё, - я сделал шаг вперёд. Том снова попятился. – А ещё капля попала мне на лицо.
- Смотрится хорошо. Своеобразная родинка, - хихикнул, точнее, осторожно хихикнул Том.
- А ещё… - я взвесил в руке кисть. – Я отомщу, - и прежде чем Том успел возразить, я тоже дёрнул рукой, и капли изящно обрызгали такую шикарную грудь.
Вот, помучайся теперь, Томми.
- Билл, так нечестно! – возмущается ещё.
- Не спорю. Ну, это своеобразные родинки, - засмеялся я, проводя по прессу Тома пальцем и размазывая капли. – В расчёте.
Том несколько секунд наблюдал за мной, а потом покосился куда-то вбок и вниз. Я проследил за его взглядом и наткнулся на банку и на кисточку рядом с ней.
- Даже не думай, - я сделал шаг назад и встал рядом с банкой.
Но Том и не собирался думать. Я и среагировать не успел, как он подпрыгнул ко мне и схватил свою кисть, макая её в банку.
- Нет-нет-нет! – не дав Тому разогнуться, я повис на его руке и пытался отобрать кисточку. – Не смей, говорю!
- Да отпусти ты! – Том, смеясь, пытался избавиться от меня, когда я уже практически взобрался ему на спину, затрудняя тем самым движения. – Это же не больно!
- Я тебе сейчас дам не больно! – изловчившись, я перегнулся через плечо Тома и мазнул кистью ему по животу. – Вот это не больно.
Том довольно хрюкнул.
- Вернингтон! Меня-то не постираешь!
- Я сумею, - ржал я, когда Том, стянув меня со своего плеча, начал беспорядочно перекрашивать мою синюю футболку в белый цвет, иногда попадая по рукам или по полоске живота под футболкой.
Вот так и завертелось. Красили друг друга, куда попадем, не задумываясь о последствиях. Действия сопровождались матами, хрюканьем, очень громким смехом и периодическим визгом, когда мне становилось щекотно.
- Том, только не на лицо!
- Да не дотягиваюсь я! Ай, не царапайся!
- Это кисточка такая! Ну не трогай спину!
- Зато потом буду ржать, когда ты её отмывать будешь. Ай! Больно же!
- Это ещё не больно! Эй, Том…
- …
Ненавижу чувство дежа вю. Тем более такое, когда он снова очень близко. Когда поясницей чувствую его тёплую ладонь, а грудью его грудь. Когда синхронно дышим. Когда сжимаю его плечи и чувствую дрожь от внезапного волнения. Только рядом с ним я чувствую себя именно так, полуобморочно.
Ловлю себя на мысли, что боюсь этих чувств, возникающих рядом с ним. Вот и сейчас, я даже не думал ни о чём таком, а оно вот так резко произошло и… я растерялся. Будто судьба специально сталкивает нас, делает всё так, что мне мозги выносит, и тело начинает плавиться от любого прикосновения. Проверяет меня на выносливость, что ли?..
Мигом что-то стучит в голову, мысли переворачиваются, и не остаётся ничего, кроме желания постоянно быть так близко, желания касаться, чувствовать, привыкать…
Боже, ну почему сейчас?! И где моя сила воли? Где тот разум, посетивший меня на озере?
- Брейк? – хриплый шёпот на ухо, и ноги подкашиваются, будто я сейчас свалюсь в обморок. Последние надежды на здравые помыслы исчезли.
- Да. Да… - разжимаю руку, и кисточка падает с глухим шлепком на землю. Продолжаю стоять не двигаясь. – Расшумелись что-то.
- Угу, - он тоже стоит, не двигается. Жаль, что не вижу его лица, так как практически уткнулся носом в изгиб его шеи. Вот лучше бы оттолкнул, отошёл, да даже просто переступил с ноги на ногу, чтобы я мог прийти в себя. Но нет. Он стоит, как влитой. Будто только и ждал, что в борьбе за право покрасить другого больше, чем он покрасит тебя, мы встанем вот так – близко, именно так, когда разум становится просто словом.
Не могу. Пожалею об этом. Потом…
Чуть отклоняю голову назад. Осмотрительно переставляю ноги, чтобы встать удобно и не спугнуть руки – да, уже две руки на моей талии!
Том опять не двигается. Он даже не шелохнулся, когда я встал вплотную, не оставив между нашими телами и миллиметра расстояния. Только задышал, кажется, чаще.
Чёрт! Ну, сделай же что-нибудь! Не молчи…
- Что-то часто мы обниматься начали, - будто читает мои мысли и изрекает глупую реплику. Но это лучше, чем тишина, в которой, кажется, слышно, как разрываются, словно натянутые канаты, мои нервы. Хмыкает куда-то в висок, и я улыбаюсь, прикрыв глаза и коснувшись лбом его скулы. – Давай, остри по этому поводу.
- Острить? – осторожно, предельно медленно, перемещаю одну руку с его плеча на шею. Снова дёргается, но не отходит. Фух… От волнения, кажется, скоро инфаркт получу. – Не поверишь, никакого желания.
Том сглатывает, когда я осторожно глажу пальцами его шею. Сейчас я действую по наитию и не думаю, что будет вот уже через мгновение.
- Не поверю, - выдыхает, когда я отклоняю голову и беру его лицо в ладони. И тут будто очнулся: – Билл, что ты делаешь?..
Большими пальцами рук осторожно погладить скулу…
- А догадайся с одного раза.
- Билл…
Поднять лицо, губами едва коснуться подбородка…
- Что? Ты же сам этого хочешь. Ведь хочешь?
- Билл, я…
Замереть в миллиметре от его губ; сердце пропускает удары, дышу через раз…
- Хочешь, Том?
Шикнуть, когда он резко сжимает кожу на пояснице; уже требовательнее целую в уголок губ, удивляясь, как ещё хватает сил сдерживаться и не броситься на него…
- Значит, да?
Адреналин резко стукнул в голову, когда я на мгновение прикоснулся к его губам. Начала кружиться голова – я никогда не нервничал так сильно. Ощущение, как будто долбят кувалдой. По голове, сердцу, стремящемуся выпрыгнуть из груди, да по всему телу в целом. Впервые так чувствую себя. Но анализ этому проведём потом.
- Том, не молчи. Умоляю. Да?
- Я не знаю, - он виновато проводит рукой по моей пояснице, будто извиняясь за наверняка оставленные синяки. – Не знаю…
Я не спешу. Хочу, чтобы он сам продолжил. Я буду лишь осторожно касаться губами его щёк, скул, подбородка, уголка губ, пирсинга, холодный металл которого разряжает накаленную до предела обстановку. Но пока он додумается, чувствую, меня уже увезут люди в белых халатах.
- Билл…
- Да?
Секунда, две, три…
- Я не могу. Прости.
И в ту же секунду он делает шаг назад, потом ещё один и, не глядя мне в глаза, разворачивается и быстрым шагом уходит.
Со стоном опускаюсь на землю, поджав под себя одну ногу. Пытаюсь отдышаться, но дыхание какое-то хриплое, сбивчивое. Сердце где-то в горле, внезапно жутко захотелось пить и курить.
- Это ты меня прости, - ухмыляюсь сам себе и, с некоторой заторможенностью поднявшись, медленно направляюсь к дому.
Не знаю, чего теперь ожидать. Боюсь.
До вечера я просидел в комнате, не выйдя ни к обеду, ни к ужину. Оттирал мылом краску с рук и шеи, понимая, что нужно спуститься и попросить у Марты масло или что-нибудь ещё. Но там был Том, и я не мог решиться увидеть его. Будто совершил что-то ужасное. Хотя… Наверное, для Тома это всё и приравнивается к ужасному.
К полуночи дом затих. Я уже порядочно хотел есть и порядочно заколебался оттирать краску ничем не помогающим мылом. Потому решился выползти из своего укрытия.
Высунув нос в коридор, я первым делом посмотрел на дверь спальни Тома. Она была закрыта, свет не бил сквозь щель под дверью. Возможно, уже спал.
Стараясь не шуметь, я спустился вниз, рискуя в темноте свалиться со ступенек, и прошёл на кухню. Там сразу же напал на холодильник, нашёл остатки салата, наверное, оставшегося с ужина, и едва развернулся, чтоб поставить добычу на стол, как зажглось бра, и небольшой кусок света выхватил сидящего на подоконнике Тома. В его пальцах дымилась сигарета, и я удивился, что не почувствовал запах. Наверное, краской всё перебило.
- Не спится? – шёпотом спросил он, и я отмер, поставив миску с салатом на тумбу.
- Есть захотел. А ты чего здесь? Не знал, что куришь, - блин, Билл, ты бы ещё тише говорил!
Но Том каким-то чудом услышал меня.
- Да я редко. Дома не курю обычно, перед мамой стыдно. Только когда гуляю. А так… Я вообще краску оттирал, - Том кивнул куда-то в сторону, и я заметил у мойки бутылку с маслом и ватные диски. – Ты-то оттёрся?
- Более-менее. Помыться разок в бане и нормально будет, - я достал вилку и сел на табурет. – Зато всю кожу истерзал ногтями. И пилочки не надо.
- Ты оригинален, - Том тихо засмеялся и слез с подоконника, затушив сигарету в пепельнице. – Слушай, можешь мне помочь?
Я прожевал помидор и кивнул.
- Что такое?
- Ты особо тщательно обмазал мне шею, а я не вижу, где там выпачкано. Можешь потереть немного? – Том переставил масло на стол и сел напротив. – Если не трудно.
- Нет, конечно. Сам же виноват, - я улыбнулся, съел ещё вилку салата и встал. – Показывай место работы.
Том чуть нагнул голову вперёд и убрал с шеи косички, демонстрируя мне полоску белой краски. Я хмыкнул.
- Вот. Можешь ногтями потереть, если не все стёр ещё, - усмехнулся Том, и я, намочив ватку маслом, встал за парнем.
- Сильно я тебя… - стирая краску, я оглядел спину и плечи Тома. Всё было в красных разводах.
- Постарался, ага, - Том чуть повернул голову, не разгибаясь. – Ты три, не отвлекайся.
- Ой-ой, указывает мне ещё!
- Цыц! – засмеялся Том, и я дёрнул его за косичку. – Сам виноват, вот теперь работай.
- Я тебе сейчас масло на голову вылью, - предупредил я.
- Рискни. Хотя нет, не надо… Когда ты или я рискуем, то выходит что-то совсем не то.
Рука замерла.
- Том, прости за сегодняшнее, - тихо сказал я и сжал свободной рукой плечо Тома. – Меня просто повело конкретно. Не сдержался.
Том глубоко вздохнул и резко развернулся на стуле, сев ко мне передом. Я замер.
- Прекрати, всё нормально. Тут, скорее, мне извиняться надо.
- За что? – удивился я.
Том отвёл глаза.
- Не смущай меня, ладно? – улыбнулся он, и я не смог не улыбнуться в ответ. – Поговорим об этом позже, когда я привыкну ко всему этому.
Будет и позже?..
- Конечно, - я кивнул и мазнул ваткой Тому по носу. – Я подожду.
<12>;
- Не верю, что делаю это.
- Расслабься. Ничего сверхъестественного не происходит.
- Для меня это просто ненормально.
- Ну... приятно же, да?
- Не знаю. Непривычно. Неудобно. Приятного мало точно. Неверный термин.
- Говорю же, расслабься и получай удовольствие.
- Том, ты издеваешься? Мне аж жарко стало.
- Так это нормально. Мне постоянно жарко, когда я делаю это.
- Ты профи?
- Скажем так, не дилетант.
- Звучит заманчиво.
- Ой, помолчи. Продолжай лучше.
- …Вот так?
- Вот, уже лучше. Ты быстро учишься.
- Ну, у меня тоже опыт есть. В городе таким приходится часто заниматься.
- Что-то не похоже, что ты каждый день так усердно учился гладить.
Я отставил утюг и перевернул рубашку другой стороной.
- Усердно я учусь сейчас. И всё же, в голове не укладывается, что я самостоятельно глажу себе рубашку и после собираюсь идти в ней… в деревенский клуб!
На последних словах Том хихикнул и сел в кресло напротив, поджав под себя одну ногу. В отличие от меня он уже давным-давно был собран и сейчас по одной истреблял мои нервные клетки и постоянно притягивал моё внимание к себе.
Том выглядел шикарно. Я до сих пор задаюсь вопросом, откуда в шкафу у деревенского обывателя нашлись фирменные джинсы и рубашка, коей я когда-то бредил, но не мог позволить себе по материальным соображениям. Но Том-то позволил! Я в сомнениях.
- Ну, а что такого? У нас отличный клуб. Только ты попытайся не зазнаваться и принимай окружающих проще. Просто помни, что ты не в Мюнхене и здесь другие законы, - пожал плечами Том и посмотрел на свои пальцы, будто проверяя маникюр. – И вообще, собирайся быстрее! Мы и так опоздали почти на час!
- Я забыл дома фен и сушил волосы естественным путём!
- А потом мы совместно делали тебе маску из ягод, и мне пришлось переодевать штаны, потому что ты оказался редкостным неряхой!
- Я не виноват, что твоя коленка оказалась под моей вымазанной йогуртом и ягодами рукой!
- В этом виноват я, верно?
- Никто не виноват, - я сдал позиции и, закончив наглаживать рубашку, выключил утюг из розетки. – Всё равно неинтересно приходить к открытию. Весь смак начинается потом.
- Ну, вот здесь ты прав, - неохотно согласился Том. – Слушай, может, ты не будешь краситься? Не знаю, поймёт ли это наша молодёжь, - добавил он, смотря, как я открываю тюбики с косметикой.
Я покрутил в руках тушь.
- Что-то же в Чистых прудах должно быть оригинальным. Так вот, пусть этим оригинальным буду я.
- Я потом не буду за тебя заступаться, если полезут драться.
- Я и сам за себя постоять могу. При всей своей похожести на девушку я всё же являюсь парнем, - я быстро оглянулся на Тома и завис у зеркала. – А сейчас не мешай. Процесс пошёл.
Процесс продвигался неплохо. Собрался я быстро, буквально за полчаса, был положительно оценён Томом, чуть посмущался для проформы, и мы со спокойной душой вышли на уже потемневшую улицу, пообещав Марте и Джону много не пить и придти ночевать домой.
Пока шли, Том раздавал указания и проводил инструкцию на тему: «Как нужно себя вести с молодёжью Чистых прудов». Если верить описаниям Тома, то сейчас я иду в общество гомофобов, не очень адекватных людей и вообще всякой шушеры. «Нормальными», по рассказам Тома, были только его друзья и ещё парочка парней - таких же, как я, городских. Только они приехали сюда давно и на постоянное жительство. Их мне ещё предстояло узнать.
Подойдя к двухэтажному зданию клуба, светящемуся, привлекающему музыкой ещё на подходе, окружённому толпой людей, я уже нервничал, как только мог. Том, заметив это, лишь потрепал меня по плечу и тихо сказал:
- Не волнуйся. Я ж с тобой.
И этого хватило.
С порога в лицо ударяло упругой волной громкого звука, запаха сигарет и чего-то ещё, непонятного. Думаю, сейчас вся деревня слышала, как надрывает колонки новая клубная песня. Сам совсем недавно зажигал под неё в мюнхенском «Мегаполисе».
Интерьер меня впечатлил, да. Не ожидал я увидеть здесь мягкие угловые диванчики, длинную неоновую барную стойку, небольшую сцену, на которой пытались казаться сексуальными разодетые кто во что девушки. Также был удивлён количеством и качеством подсветки, огромным диско-шаром над не менее огромным танцполом. И в завершение, новые массивные колонки. Если не смотреть на людей, среди которых всё же проглядывались более-менее нормальные личности, то можно было предположить, что нахожусь я в городе.
И ещё одно, что очень понравилось мне.
Я, а точнее, мой яркий стиль, очень гармонично подходил под обстановку клуба, и вместе со мной шикарно вписывался… Том. С ним на пару мы казались какими-то особенными, значительно отличающимися от всей этой массы людей. И дело даже не в дорогих костюмах, не в индивидуальности внешнего вида, а в чём-то ином. Не могу слова подобрать. Скажу только, что мне жутко нравилось это.
- Ну как? – Том нагнулся к моему уху, попутно приветствуя какого-то парня. Тот посмотрел на меня с интересом. – Пока всё подходит под Ваши требования?
- Я и не думал, что здесь так… цивилизованно, - ответил я, вставая на цыпочки, чтобы сказать это на ухо Тому. – Ты меня напугал, и я ожидал увидеть нечто вроде коровника.
Том рассмеялся.
- Я рад, что тебе нравится. Пойдём. Нас ждут.
Взяв меня за рукав рубашки, Том, то и дело с кем-то здороваясь, пошёл к округлому диванчику у сцены, подальше от колонок, где после и я заметил Дэйва, Эльзу и Роба. У барной стойки угадывалась Ника, о чём-то разговаривающая с молодой барменшей вполне привлекательной наружности. Стандартная компания.
- Какие люди! – Дэйв всплеснул руками, когда мы с Томом плюхнулись на диванчик. – А мы-то думали, что вас уже не дождёмся.
- Как же вы без нас? – Том пожал руки парням и снял кофту, оставаясь в белой облегающей майке. Я пожалел, что сел с ним рядом. – Ну что? Не напились ещё без нас?
- Мы как стёклышки! – улыбнувшись мне, ответила Эльза и чуть подвинулась, когда к компании присоединилась Ника.
Со всей моей неприязнью к этой девушке должен заметить, что выглядела она неплохо. Скрепя сердцем признаю, что вкус у Тома всё же есть. Короткое бежевое платьишко без лямок выгодно подчёркивало фигуру Ники. Хорошо были подобраны украшения, и причёска была как раз в тему. В отличие от простой Эльзы, которая не заморачивалась на своём стиле и пришла в простых джинсах и майке, она притягивала взгляд, и волей-неволей хотелось её оценивать. М-да… Осталось только подружиться с девочкой для окончания образа маразматика. Ну, а как ещё объяснить то, что я едва не комплименты ей делаю?..
- Привет, - Ника с сожалением заметила, что место около Тома занимаю я, и не стала порываться к своему парню. – Наконец-то все в сборе.
- Билл, нравится здесь? – спросил Роб.
Я оглядел помещение ещё раз и кивнул.
- Ждал худшего, признаюсь честно. Но сейчас нравится, да. И музыка хорошая. Мало чем уступает многим мюнхенским клубам. И мебель новая, колонки…
- Тут недавно ремонт сделали. Подарок молодёжи, - улыбнулся Том и поднялся, облокотившись о стол кулаками. – Дэйв, пойдём, закажем что-нибудь. Кто что будет?
Девчонки заказали по коктейлю, Роб запросил что-нибудь покрепче, а я завис.
- А что здесь есть? – осторожно спросил я, оглядывая внушительные запасы бара. Я ещё точно в Чистых прудах?..
Том начал загибать пальцы:
- Есть коньяк, который обожает Роб, коктейли, шнапс, мартини, водка, иногда бывает виски и пиво. Тебе всего помаленьку?
Я царапнул ногтём Тома по голому предплечью, улыбаясь.
- Ага, ещё в ведро всё слей. Пиво давай, давно не пил. И орешки, если можно.
- Без проблем, - Том с Дэйвом отошли и уже через минуты три вернулись с полными руками.
Стандартный вечер в клубе, который везде одинаков вне зависимости, где клуб находится – в городе или в продвинутой деревне, начался и закрутился по обычному плану.
Сначала общение не очень клеилось. Но начали пить, придумывая на ходу тосты, и у нас тут же возникли общие темы для разговоров. Нормально…
Вторая бутылка. От Тома, сидящего ко мне впритык, прёт жаром. Стало душно, начал расстёгивать пуговицы на рубашке. Хорошо…
Третья бутылка. Мне, не пившему уже давно, пора бы остановиться, но куда уж нам? Раздал комплименты Эльзе и едва не подавившейся Нике, нашёл родственную душу в Робе и Дэйве и теперь глупо хихикаю над их шутками, зажатый двумя телами, и спорю на тему, что лучше – жёсткий секс или романтичный. Отлично…
Четвёртая бутылка. А 50 cent, оказывается, реальный чувак! Грациозно выполз из-за столика, удивившись, что тело до сих пор охотно слушается и не кренится набок, затушил ментоловую сигаретку в пепельнице и объявил, что иду танцевать. Идею поддержали все. Превосходно…
Так под Enrique Iglesias`а с его «Push» я никогда не отплясывал. Оккупировав с Никой и Эльзой сцену, мы вытворяли такое, что даже пьяному мне стыдно было. Потом начали клеиться ещё девчонки, лица которых я особо не запоминал, но чувствовал, как некоторые особо наглые залезают руками мне под рубашку и клеятся уж очень откровенно. Кайф. Такой адреналин, что аж вены рвёт.
Наплясавшись, я сполз со сцены, запнулся и упал в руки невесть откуда взявшемуся Тому. Честно, совсем забыл о нём. А он обо мне, вот, помнит.
- Ооо… Билл, может, домой? – не переставая меня держать, спросил он.
- Ты что! Я требую продолжения банкета, - хмыкнул я и уткнулся носом Тому в шею. – Но надо чуть посидеть.
- Кажется, уже полежать, - погладив меня по волосам, ухмыльнулся он.
- Только если с тобой, - я отлепился от Тома, поправил рубашку. – Не грузись. Я себя контролирую. Где там твоя Ника? С ней посиди.
Том укоризненно моргнул, я прикусил язык. Вот что за речи пьяного циника?
- А это и есть та самая городская фифа, по которой визжат наши девчонки? – внезапно услышал я за спиной.
Резко развернувшись, я увидел незнакомого мне высокого парня, подходящего как раз под мою фантазию о деревенском мачо: «треники», растянутая майка, кроссовки, кожаная куртка поверх, дешёвая сигарета в зубах. За ним стояла ещё парочка подобных. Фи…
- Курт… - рядом вздохнул Том.
«Треник» перевёл взгляд на парня.
- О, и Каулитц с ним! Давненько не пересекались.
- Достаточно, - Том сдержанно кивнул и взял меня под локоть. – Успеем пообщаться. Билл, пошли.
- Значит, Билл? – Курт заржал. – А почему не Бэлла? Уж слишком твой новый дружок на бабу смахивает.
- Курт, прекрати устраивать спектакль на публику, - Том на мгновенье прикрыл глаза. – Найди себе другую жертву, за счёт которой ты будешь нарабатывать в этой деревне авторитет.
Он был прав. Вокруг нас начала собираться толпа любопытных. Все предвкушали хлеба и зрелищ.
- Тебя бы ещё спрашивал! Что ж ты трясёшься так за свою крошку?
- Курт…
- Так, стоп! – перебил я Тома. Посмотрел на новоявленного знакомого. – Тебе чего надо?
Курт сделал затяжку и отдал сигарету одному из своих друзей.
- Мне? Ничего. Познакомиться хочу.
Я почувствовал, как хмель постепенно выветривается из головы. Я говорил чётко, стоял сам, но руку Тома со своего локтя не убирал. Пусть держит.
- Ты уже знаешь, как меня зовут. Что ещё?
- Выпить вместе. За встречу. Или вы, городские, с нами, деревней, не пьёте?
- Пьём, - с вызовом ответил я.
- Я не о соке, крошка, - криво ухмыльнулся парень.
- Курт, не ввязывай его в это, - Том снова подал голос, делая шаг вперёд. – Снова заняться нечем? Поиздевался над своими, взялся за чужих?
Курт похлопал Тома по плечу.
- Не боись! Я просто хочу испытать новенького на прочность!
- Он всего лишь в гостях. И молодой же совсем, - возразил Том.
- Так пусть покажет, на что городской способен! А молодой – это же хорошо. Выдержки больше.
- Вы о чём? – я встал между парнями. – Говорите так, будто меня и нет здесь!
Толпа любопытных возросла. Начали приходить даже те, кто находился на улице. Что-то подсказывает мне, что со мной хотят что-то сделать и народ точно знает, что. А Том пытается меня от этого отгородить… Милый Том…
- Билли, не прими за оскорбление. Но я хочу предложить тебе соревнование. Кто выпьет больше шнапса. И всё, - Курт пожал плечами.
- И всё? – я удивился.
- А мало? – Том удивился не меньше. Он подошёл ко мне и начал яро отговаривать: - Билл, Курта перепивали единицы. Я боюсь представить, что с тобой станет уже после пяти рюмок шнапса! Ты же… Он же потом на посмешище тебя выставит, и даже мой авторитет не даст тебе нормально в деревне находиться. Да и личная самооценка…
Я на мгновение приложил палец к губам Тома, заставляя его замолчать.
- Не волнуйся, авторитетный ты мой. Мой позор – это мой позор.
- Билл, ты не выдержишь, - качнул головой Каулитц.
- Ну, ты же со мной, - улыбнулся я, и не дав Тому что-то сказать, обошёл его и приблизился к Курту. – Я согласен.
