«Шнапс-баттл» организовали очень быстро. Откуда не возьмись на танцполе появился стол, два стула, барменша с бутылками и подносом с рюмками.
Она лихо расставляла рюмки, тут же наполняя их жидкостью. Меня усадили на стул, музыка стала тише, вокруг собралась толпа. Кто-то начал делать ставки, и моя позиция была отнюдь не на высоте. Было понятно, что всё это толпа ожидала и знала, что такое произойдёт. Мгновенно я стал объектом внимания всей молодёжи деревни.
- Правила просты: пьёте по рюмке по очереди. Кто первый вырубается, тот проиграл, - громко проговорила девушка-барменша и со стуком поставила пустые бутылки на стол. – Начнём с профи. Курт.
Нехорошо ухмыльнувшись, мачо-тракторист взял одну из рюмок и опустошил её, не поморщившись. Перевернул, поставил донышком вверх.
В толпе раздались одобрительные возгласы.
Внезапно я почувствовал лёгкое прикосновение к спине. Мне не нужно было разворачиваться, чтобы понять, кто таким образом поддерживает меня. Том стоял позади, впритык, так как на него давила толпа. Он нагнулся ко мне и прошептал:
- Пей столько, сколько можешь. Не переступай через себя. Лучше уйти проигравшим, но на своих ногах и не проблевавшись по дороге.
- Всё будет хорошо, понял? – улыбнулся я, чуть повернув голову, а потом влил в себя рюмку шнапса. Обожгло горло, но я тоже не поморщился и победоносно поставил рюмку дном вверх, как и Курт. – Давай быстрее, хочу, чтоб этот спектакль скорее закончился.
- Всё для тебя, крошка, - Курт взялся за вторую рюмку.
…Все звуки: визги, крики, тихая музыка, звяканье рюмок друг о друга смешались в одно месиво. Я не знал, сколько времени прошло. Оставалось всего две рюмки, а у меня уже не слушались ни руки, ни ноги, и тем более не думала голова. Тошнило жутко. Кружилось что-то выше шеи. Рука, державшая рюмку, дрожала. Но я влил её в себя, что-то промычав, и заторможено опустил посуду на стол. Снова все загалдели.
- Ты, - выдавил я и сложил руки на столе. Взгляд не фокусировался, очертания не менее пьяного Курта расплывались. – Ну же!
Парень потянулся за рюмкой, взял её, поднёс ко рту. Поморщился, убрал ото рта.
- Пей! – я стукнул по столу ладонью.
Курт кое-как поднял на меня глаза, усмехнулся и… и вместе с рюмкой скатился набок как раз на стоящую рядом барменшу. Та без особых церемоний отошла, и тело кулем свалилось на пол.
- Я, конечно, в шоке, но победил Билл… эммм… как? Вернингтон!
Меня начали тормошить, кто-то поднял мою руку и махал ею. Кто-то даже целовался, и я слышал несколько одобрительных: «Я верил в тебя!», «Спасибо, брат! Не зря на тебя ставил!» или просто «Ты супер!».
Но было как-то плевать. Мне сейчас было очень душно, очень тошнило и жутко хотелось спать. И тишины хотелось!
- Да отстаньте от него! - как сквозь вату услышал я, и кто-то поднял меня на ноги. Осторожно поднял. Том. – Как ты, Билл?
Я лишь шмыгнул и тихо сказал:
- Уведи меня отсюда.
Повторять дважды не пришлось. Том легко взял меня на руки, но так меня затошнило ещё больше.
- Стой! Не надо так.
- А как? – Том вновь опустил меня на пол. Я более-менее чётко видел его обеспокоенное лицо. – Ты же сам идти не сможешь.
- Не знаю, - прохныкал я и почувствовал, как Том приподнимает меня над землёй.
- Ноги подними и обхвати ими мою талию. Умница, - Том закинул мои руки себе на шею, подтянул моё повисшее на нём тело и осторожно начал пробиваться к выходу. – Очень плохо? Тошнит?
- Нет, нормально, - я уткнулся парню в шею, заметив, что чего-то не хватает. – Твоя куртка...
- Плевать. Давай, поздно уже. Домой надо, - Том ласково дотронулся до моего лба губами. – Горячий какой. Чтоб этого Курта…
На улице мне стало легче. Холодный воздух приятно окутал разгорячённую кожу, я глубоко задышал, пытаясь побороть тошноту. Том шёл быстро, но аккуратно, не растрясая моё пьяное тело. Где-то в глубине души я был жутко благодарен ему. Он всё делал для меня, волновался. Только пока я не мог высказать свою благодарность.
…Я даже и не заметил, как оказался в бане сидящим на холодной скамье. Том рядом поставил таз с водой и кинул какие-то вещи.
- Надо привести тебя в более-менее нормальный вид. Мама, кажется, не спит.
Том ещё что-то говорил, попутно снимая с меня рубашку и джинсы. Потом промокал лицо мокрым полотенцем, заставлял что-то жевать и, фыркая, смывал тушь и тени.
Потом приподнимал, натягивал на меня мягкую футболку и мои спальные штаны. Гладил по волосам, спрашивал о самочувствии, что-то ещё….
И тут, вот не знаю, к месту ли, но я наконец-то решился спросить то, чего боялся спросить в трезвом виде. После очередного вопроса, тошнит ли меня, я поднял голову и резко притянул к себе Тома за лямку майки. Парень запнулся на полуслове, зависнув в миллиметре от моего лица.
- Билл? – удивлённо спросил он.
- Том. Скажи мне, честно только. Честно ответишь, да? – пьяно, но как можно твёрже, начал я.
- Слушаю, - Том отстранился и сел рядом. – Спрашивай.
Я глубоко вздохнул.
- Том, вот я не решался спросить это, когда трезвый был. А вот сейчас прям хочется. Том… Я нравлюсь тебе? Ни как друг, ни как тот, с кем тебе интересно. Как парень. Как тот, которого ты можешь хотеть. Как тот, в ком, возможно, нуждаешься. Как ты мне нравишься, Том.
Повисла пауза. Я смотрел перед собой, Том молчал рядом. Тишина начала угнетать, когда я услышал нерешительное:
- Нравишься, Билл. Как парень.
Губы расползлись в улыбке. Я знал, знал!
- Больше мне ничего не нужно знать, - я вздохнул. – Том, уведи меня спать.
Мы молча добрались до моей спальни. Я решительно не хотел отпускать от себя Тома, да и тот не торопился покидать меня. Я ещё попросил его что-нибудь рассказать мне на ночь, и мы даже ещё поговорили перед тем, как я безмятежно уснул у него на колене.
<13>;
Вечер. Темно. Тихо. Каша. Ложка. Запах овсянки.
- Давай за маму, за папу, за меня…
- …
- Ну же? Открывай рот и сделай ам.
- …
- Ну что ты хмуришься-то? Жуй, давай.
Я отвёл пальцем ложку от своего рта и посмотрел на Тома недовольно.
- Нет, Том, ты издеваешься? Неужели после количества выпитого спиртного я стал похож на грудного ребёнка? Эволюционировал обратно?
- Это называется деградацией, наверное, - парень улыбнулся, отодвигаясь от меня. Поставил тарелку с кашей на стол и подпёр подбородок кулаком. – Ты выглядишь таким несчастным, что даже чайная ложка в твоих руках покажется издевательством над перепившим чадом.
- То, что я чувствую себя погано, ещё не повод глумиться надо мной, - фыркнул я, достойно пропустив комплимент о деградации мимо ушей.
- Но как велик соблазн! Тем более, когда ты не в состоянии сострить в ответ. Идиллия… Тебя давно надо было познакомиться с Куртом, – Том со смехом увернулся от оплеухи и пододвинул тарелку ко мне. – Не, серьёзно. Поешь. Второй день не питаешься нормально. Точнее, не питаешься совсем. А потом удивляешься, почему так плохо себя чувствуешь.
Я понюхал овсяную смесь, украшенную смайликом, выложенным из ягод малины (вот же креативщик, Каулитц), и отодвинул тарелку назад к Тому. К горлу подступила тошнота.
- Томас, ты садист. Напомнил мне о двух неприятных вещах сразу. Вот напьёшься только, я тебя сразу же начну кормить. И ни чем-нибудь, а малопривлекательными смесями, только своим видом вызывающими тошноту. Вот смеху-то будет!
- И кто ещё из нас садист? Теперь точно пить не буду. При тебе, во всяком случае, - Том снова засмеялся, зачерпнул ложкой кашу, поймал малину и отправил это всё в рот. Облизнулся. Я поморщился. – Не, правда, неплохо вышло.
- Поверю на слово. Прости, сейчас не в состоянии оценить твои кулинарные способности, - вздохнул я и откинулся на спинку стула, закрыв глаза. – Плохо.
О да, мне было плохо. Уже два дня я отходил от памятной гулянки, а ощущение, будто напился только что. Сейчас, конечно, уже было не так паршиво, как наутро после клуба, но тоже неприятно. Во всяком случае, вид еды до сих пор меня раздражал.
Радовало, что рядом постоянно находился Том. Он был похож на няньку: везде таскался за мной, пичкал какими-то таблетками и отпаивал крепким чаем, будто это была его прямая обязанность. Признаться, он мне здорово помог, и я, наверное, уже давно отдал Богу душу, если бы не его поддержка. Конечно, часто он подкалывал меня или подшучивал, как сейчас с кашей, но обычно вёл себя сдержанно, и я даже ни разу не сматерился на него, что уже было прогрессом. Да и ненормально как-то материться на человека, который на тебя столько времени тратит.
О спонтанном признании, которое я, можно сказать, выпросил у Тома, мы не вспоминали. Нет, где-то в глубине души я ликовал, и это ещё больше подбадривало меня, но чтобы заводить разговор о дальнейшем, ни у меня, ни у Тома мыслей не возникало. Не изменилось ничего: мы как общались раньше, так и продолжали общаться. Не появилось напряжения, неловкости. Будто всё так и должно было быть.
- Ну, я уже не знаю, что с тобой делать, - из мыслей меня вывел голос Тома. Он решил, что добру пропадать, и начал активно уничтожать овсянку, вообще-то предназначенную мне. – Ты спишь много, не ешь, что очень нехорошо, и, может, дело как раз в этом, все таблетки в доме уничтожил. Может, пристрелить тебя, чтоб не мучился?
- Боже, какой остроумный! – я встал, налил в стакан воды и залпом её выпил. Холодная жидкость приятно прошла по пищеводу. – Может, ещё варианты?
Том задумался, на секунду задержав ложку во рту. Что-то придумал, вытащил ложку.
- Ну не знаю… Мне сейчас надо до фрау Горнер сходить. Мама попросила у неё молока купить. Может, со мной сходишь? Воздухом подышишь. А то сидишь, не выходишь никуда уже второй день. В доме душно, на улице прохладно.
- Марта отправила тебя за молоком в десять вечера? – усмехнулся я, пропустив нравоучительные высказывания. И так голова не думает, а он грузит меня ещё.
- Вообще-то, она отправила меня ещё в четыре, но ты так захватывающе рассказывал о том, как у тебя болит голова и с каким удовольствием ты бы оторвал Курту яйца, что я не мог прервать этот душещипательный рассказ.
- Ты можешь хоть раз ответить мне серьёзно, а не напоминать постоянно, что я нажрался как свинья и веду себя не очень нормально на протяжении вот уже двух дней?
Том покачался на стуле, сцепив руки на затылке. Его ухмыляющаяся моська говорила, что без подколов в мою сторону он уже не проживёт.
- Просто ты бы видел своё лицо, когда я говорю нечто подобное.
- Я отомщу, Каулитц. Только подвернётся случай, - погрозил я парню пальцем.
- Переживи сначала своё затянувшееся похмелье, а потом обещай то, что пока выполнить не в состоянии, - Том снова сел ровно и принялся скрести ложкой по стенкам тарелки. Вот как будто специально! – Так что, пойдёшь со мной?
Я прошёлся из стороны в сторону, соображая, хватит ли меня на поход к неизвестной мне фрау Горнер, и кивнул. Осторожно кивнул.
- Думаю, хуже мне уже не будет. Пошли.
Накинув куртки и стойко выдержав укоризненный взгляд Марты по поводу «вы бы ещё позже собрались», мы вышли во двор. Я с удовольствием зажмурился, когда прохладный ветерок ударил в лицо, и запоздало подумал, что давно нужно было выйти на улицу. Стоило вдохнуть полной грудью чистый, не загазованный воздух, как тут же я почувствовал некую бодрость, и моё состояние начало походить на хорошее. Даже улыбаться захотелось.
- Далеко топать? – спросил я, когда мы вышли на дорогу. В деревне было так тихо, будто мы не вечером вышли, а поздней ночью. Вот в городе бы так!
- До конца улицы, потом налево и ещё два дома пройти, - ответил Том, зябко кутаясь в ветровку. – Ещё июль не начался, а уже так холодно. Дождь наверно будет.
- Хорошо бы, - я посмотрел на тёмное небо, заметил Большую Медведицу и вздохнул. – В период жары я Чистые пруды видел, теперь бы в дождь посмотреть.
Том тихо засмеялся.
- Поверь, лучше наблюдать за деревней, когда тепло. Думаю, грязь, комары, дождевые черви и стук по крыше тебя не вдохновит. Особенно сейчас.
- Я рискну проверить.
Из закоулка между домами нам навстречу вышли две девочки лет по четырнадцать. Заметив нас, они зашептались и как по команде улыбнулись мне, демонстрируя особую необъяснимую радость. Том рядом хмыкнул.
- Ты чего? – спросил я, провожая оглядывающихся девочек взглядом.
- Видел, как посмотрели? – он кивком указал в сторону. – Ты же у нас сейчас знаменитость. Вся молодёжь только и говорит, как ты перепил главного алкаша деревни. Типа городской, молодой такой, а выдержки, как у трёх Куртов.
- Сомнительная слава, - хмыкнул я.
- Ничуть не сомнительная. Обсуждать и ценить здесь такое в порядке вещей. Вот видели бы они тебя потом…
- Не дави на больное.
- Я истину глаголю, - хихикнул Том и пнул какой-то камешек. – Не, ты, правда, молодец. Не рассчитывал, что сумеешь.
Я наигранно возмущённо хмыкнул.
- Совсем ты в меня не веришь!
- Я не сказал, что не верю. Я сказал, что волновался.
- Ты волновался за меня?..
Том резко перестал улыбаться и опустил голову, глядя прямо перед собой и засунув руки в карманы. Он выглядел так, будто я сказал ему что-то совсем несуразное, и сразу видно, что отвечать он мне не собирался. Ну что я такого сделал опять?..
До дома фрау Горнер мы дошли молча.
У калитки Том остановился.
- Подожди меня, я быстро, - улыбнулся он и скрылся за невысокой старой оградой, не дав мне что-то сказать. Притом он снова выглядел так, будто ещё минуту назад не боялся на меня посмотреть. Не могу привыкнуть к его перепадам в настроении.
Том зашёл в дом, а я сел на лавочку, прислонившись спиной к забору. Задумался. Внезапное смущение Тома, вызванное вроде бы таким банальным любопытством с моей стороны, заставило меня всё же задуматься о той ночи, когда парень признался мне в симпатии. Неожиданно даже для самого себя я понял, что должен поговорить с ним, ибо так больше продолжаться не могло. Нет, я не скажу, что был недоволен тем, что было сейчас: мне нравилось наше общение, подколы друг друга, наши постоянные перепалки и дурачество. Но дело-то в том, что я всё ещё ждал большего, хоть и пытался избавиться от мыслей об этом. Ведь нередко на меня накатывало желание просто обнять Тома, поцеловать его. Я неосознанно постоянно искал близости с ним, совершая уж поистине немужские поступки – то запрыгивал на него на речке, то засыпал на нём в палатке. Не буду упоминать о том дне, когда мы красили забор. Но всё это было необходимо мне, и нужна была ответная реакция, а не просто терпение, щедро даримое мне Томом.
Нет, решено, я должен буду вывести его на разговор.
Будто посчитав, когда я перестану думать, Том вышел со двора, держа в руках двухлитровую банку с молоком. Завидев меня, он на секунду остановился, поколебавшись. Наверное, выглядел я как-то необычно.
- Билл, тебе не хуже? – у меня что, мысли на лбу?..
- С чего ты взял? – я улыбнулся и пошёл в обратном направлении. Том двинулся за мной. – Задумался просто, пока тебя ждал.
- О чём думал? – поинтересовался Том, прижав банку к груди.
- Да так, по мелочам,– я развернулся к парню, поймав его взгляд. – Том, ты спать не хочешь?
- Да нет. А что такое?
- Просто я хотел бы ещё посидеть на улице. Мне здесь лучше становится.
- Да без проблем.
Мы сидели на крыльце дома. Марта с Джоном уже легли, утомлённые трудным рабочим днём, потому Том спокойно курил, сначала поинтересовавшись, как я отнесусь к сигаретному дыму и не будет ли меня это раздражать.
Мы молчали. Том размышлял о чём-то своём, известном только ему, иногда прикасаясь к фильтру губами, а я всё думал, с чего бы начать свой монолог и чем он мог бы окончиться – моим поражением или общей победой. Я буквально собирал уверенность, соскребая её отовсюду, словно сметану из пустой банки. Но то, что я должен был поговорить с Томом, я знал наверняка.
- Том, - через некоторое время неуверенно начал я, когда парень потянулся за второй сигаретой. – Я думаю, нам стоит поговорить.
- Я слушаю, - Том поджег кончик сигареты и выдохнул дым, не смотря на меня. Он вёл себя как-то странно, казалось, он нервничал, и я уже сомневался, что выбрал правильное место и время. – Так и думал, что что-то обсудить хочешь.
- Всегда поражался твоей проницательности, - сострил я, но Том меня перебил, резко повернувшись.
Он затушил сигарету в пепельнице и сел ко мне передом. Я неосознанно попятился. Предположение о нервозности Тома оказалось верным: парень смотрел на меня, сдвинув брови, крылья его носа часто вздымались, и, в общем, он выглядел так, будто был очень зол на меня.
Но то, что спросил он позже, совсем повергло меня в шок:
- Билл, ты хочешь поговорить о моём отношении к тебе? – напрямую спросил он, и у меня аж в мозгах что-то щёлкнуло – так я и ожидал и не ожидал услышать это от него.
Желание вести разговор отпало, но пути назад не было. Я снова, в который раз, терялся и не знал, что говорить, находясь рядом с ним.
- Ну… да, - тихо ответил я, не отводя глаз.
- Так говори, - уже на тон мягче сказал он и, продолжая смотреть мне в глаза, боком оперся о ступеньку. – Я слушаю.
Я глубоко вздохнул.
- Уже, наверное, и так ясно, о чём я хочу спросить. То, что я не безразличен тебе, – правда?
- Правда.
- То есть ты сейчас признаёшь, что я нравлюсь тебе?
- Признаю.
- Вот так просто?
- Ну да.
- Блин, как на допросе! – я всплеснул руками и снова сел к Тому боком. – Это не похоже на разговор. Я будто давлю из тебя это всё.
Том вздохнул, вытянув ноги.
- Билл, уже и так всё ясно. Ты узнал то, что хотел узнать. Да, я отношусь к тебе ни как к другу. Да, ты мне симпатичен. И да, я не вру. Только прошу, не дави на меня, не злорадствуй и не делай сразу каких-то попыток сделать наши отношения не дружескими. Для меня это всё… непривычно, что ли. Я ведь и не думал, что могу испытывать к тебе такое.
- Я не буду давить, - испытывая едва сдерживаемое желание накинуться на Тома с объятиями, пробормотал я. – Я буду ждать, да.
- Вот и поговорили, - Том хмыкнул, завозился, сел ко мне боком.
Мы снова замолчали. Посидев ещё с пару минут спиной к Тому, я медленно развернулся, выждал ещё время и чуть приблизился к Тому, коснувшись бедром его бедра. Тот не двинулся.
- Я, правда, не буду давить, Том, - прошептал я и аккуратно накрыл руку парня, лежащую у него на колене, своей. – Спасибо.
Он не ответил. Только холодные пальцы сжали мою ладонь в ответ.
<14>;
Держа замок цепочки пальцами, я пытался попасть крючком в колечко, но любая моя попытка терпела фиаско, и приходилось, едва не рыча, вновь подбирать неудобный замок, сжимать колечко и пытаться снова. Но опять замок соскользнул, и я, выругавшись, метко отбросил цепочку, которая приземлилась у самого основания настольной лампы и застыла дорогой змеёй на тёмной глади тумбы.
Я снова повернулся к зеркалу. Да, выглядел шикарно. За время, проведённое в деревне, я наелся столько натуральной пищи, что сам того не замечая чуть набрал вес, чего никак не мог добиться в городе, и сейчас мои «кожа да кости» превратились во вполне привлекательное тело без выпирающих рёбер и чересчур плоского живота. Плюс ко всему, я загорел, что вообще было для меня нонсенсом в том плане, что моя кожа просто из вредности не принимала натуральный загар, и татуировка звезды внизу живота, наколотая всего два месяца назад, смотрелась ещё эффектнее и будто ярче, чем до этого на светлой коже. Я даже специально открыл рисунок, расстегнув пуговицу джинсов, и чуть приспустил резинку боксёров, любуясь проделанной работой и гордясь, что выдержал эту пытку процесса накалывания.
Покрутился ещё раз. Волосы, только что уложенные, на секунду взметнулись и снова опустились на голые плечи; одна из прядей упала на лицо, прикрыв правый глаз. Я непринуждённо сдул её и поставил руки на бока.
Чуть приподнял голову, любуясь длинной шеей, лишённой сейчас цепочки, которую обычно ношу и которую снял перед баней.
Я осторожно провёл ладонью от шеи до груди. На безымянном пальце правой руки сверкнул небольшой перстень из какого-то чёрного металла, эффектным ободком дополняющий блеск лака чёрных, переливающихся в свете небольшого бра, ногтей. На запястье часы – дорогие, с тонким тёмным ремешком, тоже кем-то подаренные…
…Стоп, часы!
Я прервал любование собой любимым и кинул взгляд на циферблат, подсчитывая минуты. Выругался себе под нос.
Тринадцать минут. Уже. Ровно. Тринадцать. Минут.
Ну, абзац…
Вот уже ровно тринадцать минут я вживаюсь в роль придурка, а точнее – как волчок кручусь в полуголом виде перед зеркалом в комнате Тома. Удачное место и время: полумрак, так как на улице уже поздний вечер, свет лишь от бра, зеркало большое - от пола и как раз до уровня головы, отражает идеального меня и кровать, на которой развалился и сам Том. Да, и всё бы было идеально, как я, если бы Каулитц не страдал кретинизмом, не читал какой-то романчик и хотя бы на минуту поднял глаза на меня!
Я терпел полчаса и ещё тринадцать минут. И хватит.
Повернув голову в сторону Тома, я сказал как можно более непринуждённо, если так можно назвать рычание, смешанное с шипением:
- Том, вот эта хрень в синей обложке интереснее, чем полуголый я?
Том хмыкнул, почесал переносицу.
- А я всё ждал, пока ты заговоришь. Долгое молчание тебе не идёт.
Я закатил глаза.
- Нет, серьёзно. Я уже битый час кручусь тут, а ты хотя бы просто оценил!
- Тебе так необходимо моё внимание и оценка? – перевернув страницу, спросил Том.
- Хотелось бы. Смотри, как я загорел здесь! – для наглядности я провёл ладонью от плеча до запястья и обратно. – Меня будто выкрасили!
Том на секунду оторвался от книги, даже не успев разглядеть меня, просто окинул для порядка взглядом и снова уткнулся в издание, придвинувшись чуть ближе к свету. Пробурчал:
- Да, действительно.
- И всё?! – возмутился я, развернувшись назад к стеклу. Ну, никакого уважения к необычайно прекрасному! – Больше ничего, кроме этого, сказать нельзя?!
- А чего ты ещё ждёшь? – Том вскинул голову, смотря на меня в зеркало. Смотрите-ка, как натурально удивлён!
- Банального комплимента. От тебя фиг подобного допросишься, - отрезал я, наблюдая за реакцией парня.
Том наконец-то отложил книгу и сел на кровати по-турецки, складывая перед собой руки.
- Я только два дня назад признался тебе в симпатии, а ты уже на меня дуешься по всевозможным мелочам, типа я тебя не так оценил или....
- …или не оценил совсем, - договорил я, покрутился ещё раз и продолжил: - Это не мелочь, Том. Это обычная потребность моего организма, испытывающего к тебе симпатию, - усмехнулся я и резко замолчал, вспомнив кое-что. – Я сейчас не давлю на тебя, нет?..
Том помолчал пару секунд, а потом рассмеялся, опершись руками позади себя.
- Да вообще! Моя детская психика подавлена, и я сейчас убегу с громким рёвом к маме, жалуясь ей на тебя нехорошего и причитая, что больше не желаю играть с тобой. Забирай игрушки, одевайся и вали.
- Звучит пошло. Игрушки, одевайся…
- Я был уверен в том, что ты всё примешь именно в том смысле, на который я и не намекал. Каждый думает в меру своей распущенности…
Я пропустил ехидство мимо ушей и вернулся к теме.
- И вообще, не удивлюсь, если всё будет именно так. Ну, я про маму и громкий рёв с соплями в разные стороны.
- Я тоже не сомневаюсь, что такое моё поведение скоро станет реальным и нормальным. Ты опасный источник воздействия, переводящий мозг в процесс деградации, - улыбался Том.
Я усмехнулся, расправил плечи и, оглядев ещё раз тату, застегнул джинсы.
- Зато какой милый источник, не находишь?
- Ну… неплохо, - Том покачал головой, улыбаясь. – Весьма так неплохо.
Ответ меня не удовлетворил. Я поморщился, сдержавшись, чтобы не нагрубить Тому, и ответил уже спокойно:
- Ну, никакой от тебя поддержки и понимания, – я оторвался от созерцания себя и, подумав, отошёл к тумбе, взяв цепочку. Снова встал у зеркала. – Помоги тогда лучше. Может, хоть польза будет.
Том медленно встал с кровати и подошёл ко мне, встав за спиной. Он выше меня почти на голову. Странно, обычно не замечал этого.
- Держи, - я отдал Тому цепочку, ссыпав её ему в подставленную ладонь, и, собрав волосы в хвост, поднял их, оголяя шею. – Только нормально застегни и попытайся не сломать. Не дай Бог потеряю эту вещь.
- Ну да… Дорогая штука, – Том завозился с застёжкой.
- Дорогая, - я осторожно кивнул. - Белое золото. Тётя подарила, когда я в школу пошёл.
- Не шикарная ли игрушка для дошкольника? – усмехнулся парень, на секунду оторвавшись от своего занятия, и посмотрел на меня в отражении.
- Я тоже так думал. Но ношу я её как раз с шести лет, и, как видишь, цепочка ещё жива, - я заботливо погладил холодный металл кончиками пальцев. – Одна из немногих вещей, которую я ни разу не терял, не рвал и действительно полюбил.
Том улыбнулся.
- Она тебе очень идёт.
- Я всё же слышу комплимент? – улыбнулся я, посмотрев из-за плеча.
- Не обольщайся. Это всего лишь констатация факта.
Том ещё повозился несколько секунд, потом похлопал меня по спине ладонью и встал ровно. Улыбался так довольно, будто нанотехнологии разработал.
Я отпустил волосы.
- Ну как?
- Всё. Хм… Да, неплохо смотрится. Не замечал у тебя её раньше. Стой-ка… - Том потянул руки, будто собрался меня душить.
- Ты что делать собираешься? – я посмотрел на парня в зеркало, увернувшись.
- Да подожди ты!
Том аккуратно переложил мои волосы на одно плечо и встал ко мне со спины вплотную. Ничего особенного, но в эту же секунду у меня резко спёрло дыхание, и я сглотнул, боясь пошевелиться. Чувствуя спиной тепло его тела, я внимательно наблюдал за его действиями в зеркало; наблюдал, как он, закусывая губу, осторожно крутит цепочку на моей шее, выискивая какое-то нравящееся только ему положение. Выискал, довольно улыбнувшись, провёл пальцами вдоль лежащего на шее металла, будто забывшись.
- Вот, вот так, - улыбнулся он, накрыв языком нижнюю губу.
И это стало последней каплей.
Я и раньше замечал, что мои мысли сменяются моментально, едва Том что-нибудь выкидывает, что-нибудь, сводящее меня с ума. Я мог беситься с ним, но стоило парню либо встать рядом, либо как-то по-особенному дотронуться до меня, как тут же задор отступал, и я начинал думать о совершенно иных вещах, и легкость, присутствующая обычно в нашем общении, сменялась напряжением. Это как тогда, когда мы красили забор. И вот сейчас. Я стоял, буквально ни жив, ни мёртв, боясь спугнуть, боясь двинуться, наслаждаясь тонким запахом парфюма и кофе, который он выпил несколько минут назад, чувствуя его тепло, лёгкое дыхание. Внезапная близость давила, и желание Тома касаться меня будоражило, пустило по венам адреналин, заставило дышать чаще. Мне моментально стало душно.
И захотелось спросить.
- Теперь нравлюсь? – тихо выдавил я, подняв дрожащую руку и быстро накрыв ею пальцы Тома, до сих пор лежащие у меня на шее. Я будто пытался удержать парня. С его-то любовью к побегам… – Сейчас я заслужу комплимент?..
«Комплимент? Хотя бы…»
Том внимательно, не моргая, смотрел на наши руки. Думаю, внезапная смена ощущений свойственна и ему – вон, как руки дрожать начали, и взгляд серьёзней стал.
- Только не убегай снова, - попросил я заранее.
Том хрипло выдохнул, будто кончился весь воздух в лёгких.
- Естественно, ты хочешь честного ответа?
- А как ты думаешь?..
…
-…Ты мне башню сносишь, Билл.
И я крепко зажмурился, так, что замелькали звёздочки перед глазами. Выдохнул и чуть приподнял голову вверх, коснувшись макушкой щеки Тома. Замер.
Мы оба замерли.
Я не решался посмотреть в зеркало, увидеть нас, стоящих впритык друг к другу. Не решался посмотреть, как Том придвигается ещё ближе, как кладёт руку мне на живот, поверх каёмки джинсов; палец скользит по лучику тату.
Я не хотел чувствовать, как дрожит его рука, когда он, осторожно освободив свои пальцы из моих, легко гладит меня по щеке и, проведя ладонью от плеча до локтя, останавливается.
Я не хотел чувствовать эту дрожь в теле, жар от любого его прикосновения; чувствовать, как сжимается всё внутри, когда он утыкается носом в изгиб моей шеи и кладёт уже и вторую руку на живот, переплетая свои пальцы в замок.
…Сердце пропускает удар. Ощущение, будто всё это запланировано…
Казалось, ещё чуть-чуть, и рухну, не имея сил держаться на ногах, которые уже словно не принадлежат мне. Как и всё тело, в общем.
Казалось, что ещё немного, и не сдержусь: развернусь, прижавшись к нему так, будто сливаясь в единое целое, и начну шептать всякую чушь, говорить, как он нужен мне, как дорожу им, как просто необходимо его присутствие рядом. Постоянное присутствие.
До дрожи, до боли в сердце хочу быть с ним.
Я всё же открыл глаза, столкнувшись с нашим отражением.
Да, вот сейчас, здесь, идеально всё. Картинка дополнилась, стала совершенной.
Два тела, стоящие максимально близко; его руки, обнимающие меня, чуть дрожащие от волнения, которые я накрываю своими; в мгновение поднятая голова – и уже мы вместе смотрим на нас тех, скопированных в глубины зеркала.
- Не верю, что всё это со мной. И с тобой…
- Я многогранен, и ты едва знаком со многими моими качествами.
- Но я убедился, что ты потрясающе умеешь заставать врасплох.
- А я уверился в том, что зря от тебя бегал.
Дрожь по телу…
- Теперь-то ты подпустишь меня к себе, Том? Перестанешь бояться? – спросил я, смотря в его глаза в отражении. Чёрт, голос дрожит так, будто я сейчас расплачусь.
Том качнулся, положив подбородок мне на плечо, и быстро моргнул, будто ему всё это кажется. От этого просто движения нервы скрутило морским узлом, и я резко выдохнул, впившись ногтями в руку парня. Но смотреть друг на друга мы не переставали.
- Ответь, Том, - снова шёпот – тихий, неуверенный.
Он молчит. Секунда. Две. Три…
«Только не показывай характер. Не рушь всё это, умоляю…»
- Неплохо смотримся вместе, верно?.. – задумчиво протянул он, и я резко сжал его руку – до боли, до своей, его, – ведь совершенно не ожидал этого ответа.
Нервы не просто скрутило, а разорвало, и я зажмурился, не веря, что сейчас всё это услышал от Тома. Мигом всё упростилось, прояснилось, стало проще, легче, банальнее. Вот так всё просто, всё легко… Чего ж мы бегали? Почему ты бегал от меня, Том?..
- Я схожу с ума.
- Это, наверное, я рядом с тобой схожу, - Том усмехнулся. – Ещё минут десять назад не мог бы сказать то, что сказал только что. Ты как-то аккуратно мозг прочищаешь, что начинаешь делать то, чего пытаешься обычно избегать.
- Вот всё бы ты бегал…
- Я часто боюсь того, что начинаю чувствовать рядом с тобой.
- А ты пойдёшь со мной до конца? – я открыл глаза и снова сжал руку Тома.
Он понял, что я имею в виду.
Он замер, размышляя.
Несколько секунд зрительного контакта.
И он уже готов что-то ответить.
И…
- Мальчики, к вам друзья пришли! Спускайтесь! – Марта для проформы стукнула в дверь и прошла дальше, в свою спальню. – Не гуляйте долго!
Стук двери в родительскую спальню, топот по лестнице.
- Чёрт! – хором выругались мы и отпрыгнули друг от друга как раз в тот момент, когда в спальню влетели Дэйв, Эльза и Роб.
Тут же на нас уставились три пары глаз.
- Вы что, не собраны ещё?! – возмутился Роберт, смотря то на тяжело дышащего меня, то на закусившего губу Тома. – Билл, ты вообще из бани только?!
- И вам привет, - Том перестал терзать губы, толкнул пирсинг языком изнутри и протёр лицо ладонями. Было видно, как он «рад» друзьям. – Вы рано.
Эльза уселась в кресло, закинув ногу на ногу.
- Это вы поздно! Уже одиннадцать, а мы в десять собирались встретиться около клуба. Забыли, что ли? – нахмурилась девушка.
- Запомнишь тут… - Том мельком оглянулся на меня. Я перестал изображать столб, двинувшись в сторону двери. – Да мы быстро соберёмся. Билл, ты долго будешь наводить марафет?
- Десять минут, - улыбнулся я и вышел.
За дверью меня пропёрло. Я попрыгал на месте, сдерживая рвущийся наружу восторженный писк, зажмурился, исполнил какой-то танец и влетел в спальню, ударившись ногой о кресло.
Чёрт, я дождался!
Чёрт, и я обожаю тебя, Том!
