Глава 7. Комната была погружена в полумрак, столько света могла дать слабенькая лампочка под потолком

 

Комната была погружена в полумрак, столько света могла дать слабенькая лампочка под потолком. Том был здесь не один раз, но всё равно всегда запинался об высокий порог. А лежащий на кровати мальчик каждый раз хихикал и радостно махал рукой в знак приветствия.

 

Мужчине почему-то казалось это милым.

 

- Как ты себя чувствуешь? – с улыбкой спросил Том, садясь на кровать. – Сильно кашлял сегодня?

 

- Совсем не кашлял, - с гордостью ответил мальчик, но тут же поперхнулся. – Это было в первый раз за три дня, честное слово, - взволнованно добавил он, глядя на врача.

 

- Ну и хорошо, - Том сделал заметку в своём толстом блокноте. – Не терпится выйти на улицу, не так ли, Кайл?

 

- Ещё как, - воодушевлённо отозвался тот, садясь и скидывая одеяло. – Скоро же праздник, ты же и сам знаешь!

 

- Знаю – знаю, - кивнул Том и поправил одеяло. – Давай договоримся? Ты слушаешься маму, пьёшь все лекарства, что я оставил, и не встаёшь с постели, если она не разрешит.

 

- А что взамен? – хитро прищурился Кайл, принимая правила игры. Смышлёный и милый мальчишка, он нравился Тому.

 

Поэтому тот прищурился в ответ и, подавшись вперёд, прошептал:

 

- А взамен я разрешаю сходить тебе на праздник, даже задержаться до самого утра.

 

- Мама не позволит, - со вздохом не согласился мальчик, падая обратно на подушку. – Она вечно заставляет меня рано ложиться спать, даже в день Рождения, разве это справедливо?

 

- Не справедливо, - согласился Том. – Но на то она и мама, ты так не считаешь? И ты её всё равно любишь.

 

- Люблю… Но это всё равно не справедливо!

 

Том вздохнул, ему категорически не нравилось настроение Кайла: если он сейчас обидится на Еву и откажется принимать лекарства, насильно его не заставишь, и всё лечение пойдёт насмарку. А что если…

 

- Давай так: я скажу твоей маме, что посещение праздника является обязательным для твоего полного выздоровления. А ещё, что ты просто обязан уйти оттуда последним. Что скажешь?

 

Кайл коснулся пальцами губ и задумался. Том в очередной раз улыбнулся и встал с кровати, убирая блокнот в сумку. Мальчик согласится, без споров выпьет горькое лекарство, а за это попадёт на праздник, Ева тоже не должна возражать.

 

- Справедливо! – кивнул мальчик и протянул руку. – Только ты сам расскажешь об этом маме.

 

- Договорились, - Том со смехом пожал слабую ладошку. Вид у Кайла был такой серьёзный, словно только что заключил самую важную сделку, которая только могла быть. – Я пойду, нужно зайти ещё к кое-кому.

 

- Приходи в гости, - махнул рукой Кайл и зевнул. – А я… Я пока посплю.

 

 

***

 

Ева слабо улыбнулась, когда Том вышел из комнаты, и поманила его за собой. Притворив дверь кухни, она устало опустилась на табуретку и закрыла лицо руками.

 

- Всё так плохо, да? – тихо спросила женщина. – Кайл опять упрямился, не хотел пить лекарства, а я… Я так и не смогла уговорить, была слишком мягкой и…

 

- Ева, - Том положил руку на её плечо. – Плохо, что ты так и не смогла уговорить сына выпить лекарство, это просто крайняя степень безответственности с твоей стороны, но всё обошлось. Кайл выздоравливает. Много микстуры осталось?

 

Ева поднялась с шаткой табуретки, подошла к старому, выкрашенному в когда-то яркий жёлтый цвет, буфету и дрожащими руками открыла верхний шкафчик.

 

- Кажется, на пять или шесть порций, - негромко ответила женщина. – Вряд ли меньше.

 

- Тогда больше не оставляю, - Том сел за стол и устало вытянул ноги. – Ева.

 

- Что? – она осторожно опустилась рядом и сложила руки на коленях. – Будешь дальше меня ругать? Том, я понимаю, что сглупила, этого больше не повторится, обещаю.

 

- Я не об этом, - он покачал головой. – В конце концов, я никак не могу повлиять, так что и беспокоиться по этому поводу не стану, - Том подался вперёд и чуть сжал руку Евы. – Что с тобой? Что со всеми вами? Иногда мне кажется, что всё старшее поколение словно с ума сошло: говорят, что морозы сильнее, что надвигается нечто ужасное и прочую ерунду.

 

Ева вздохнула.

 

- Ты просто слишком молод, Том, и не понимаешь, что происходит. Ты родился, когда Зима уже бушевала и…

 

- И не понимаю, что происходит, - закатив глаза, закончил мужчина. – Все вы так говорите, а потом обижаетесь, когда вам не верят. Ева, ты всегда казалась мне разумным человеком, не склонным к пустой панике, поэтому я и пришёл к тебе, а не к Джеку.

 

- Дети болеют, - невпопад ответила женщина, переводя взгляд на окно. – Легче простужаются, а морозы всё крепче.

 

- Скоро Холода, я бы удивился потеплению.

 

- А оно было всегда, Том. Почти всегда, - поправилась она. – Только в первые три – четыре года потепления не было, а сейчас словно…

 

- Словно?

 

- Не важно, - Ева провела рукой по лицу, словно сбрасывая наваждение. – Лучше скажи, почему ты так волнуешься за Кайла?

 

Том нахмурился:

 

- Я волнуюсь за всех своих пациентов, Кайл не исключение.

 

Но Ева ему явно не поверила и лишь погладила мужчину по голове.

 

- Он кого-то тебе напоминает, - произнесла женщина. – Какого-то близкого и дорогого для тебя человека. Знаешь, я не против, если тебе это не помешает в работе. Не отворачивайся, личные привязанности не могут помешать.

 

- Это не личные привязанности, это… - Том замолчал на несколько секунд, опустив взгляд и внимательно рассматривая застиранную скатерть. – Это словно воспоминание: смутное и всегда ускользающее, стоит только на нём сосредоточиться. Знаешь, словно тебя резко разбудили, а ты, спустя несколько минут, пытаешься вспомнить, что же тебе снилось.

 

- Но это хорошее воспоминание?

 

- Я… Я не знаю, Ева. Когда я смотрю на него, я боюсь чего-то ужасного, даже дух захватывает, и готов вытаскивать Кайла хоть с того света. Словно это уже было в моей жизни.

 

- Тогда я спокойна, - женщина поднялась с табуретки. – Нет, не потому что это для тебя не в первый раз, а потому что ты готов бороться до конца. Ты хороший врач, Том. Наверное, даже самый лучший.

 

- Ты мне льстишь, но всё равно спасибо,- мужчина подхватил сумку, в ней негромко звякнули бутылочки с лекарствами. – Я, пожалуй, пойду. Если меня будут искать, я у Алекса.

 

Ева кивнула и лишь помахала рукой на прощание.

 

 

***

 

В последнее время, Том дома только ночевал. Поздним вечером заходил в холодные комнаты, так и не сняв тёплых ботинок и не скинув куртку, включал генератор на полную мощность и ждал, когда помещение прогреется. Потом садился в кресло и долго смотрел, как за окном кружится снег. За неделю до Холода он шёл каждую ночь, сколько Том себя помнил. В детстве это всегда ассоциировалось с чем-то вкусным, мама делала такой своеобразный подарок в качестве гаранта, что Том не сбежит в мороз, потому что ему захотелось увидеться с друзьями.

 

Сейчас сам Том скорее запер бы ребёнка в комнате наедине с книгами или игрушками, чем отпустил гулять. Холод и мороз вызывали в нём странные чувства: вполне разумное опасение, нежелание выходить на улицу и совершенно необъяснимую нежность. Бывало, мужчину разрывали совершенно противоречивые желания: запереть покрепче двери и провести рукой по покрытым снегом деревьям.

 

Но каждый раз он оставался дома и лишь смотрел в окно, пытаясь разобраться в себе.

 

Позади просигналила машина, и Том поспешил отойти в сторону: Джордана не следовало задерживать, он и так не успевает в Город до темноты. Алый джип мигнул фарами и уже спустя несколько минут скрылся вдали. Подготовка к празднику перед Холодом уже началась.

 

 

- Вот не понимаю я, - спустя пару часов говорил Алекс, раскуривая сигарету. – Не понимаю, к чему этот праздник? Сказать: «Ура, мы вляпались по самое не могу и ещё неделю не рискнём высунуть нос из дома»?

 

- В детстве ты так не возмущался, - усмехнулся в ответ Том, отбирая сигарету. – Когда-то мы ждали этого дня.

 

- Потому что только тогда мы могли поесть что-то действительно вкусное, - резонно возразил мужчина и отвесил другу шуточный подзатыльник. – А может, и сейчас это надо воспринимать именно так? Не думать, что стоит генератору выйти из строя, как нам тут же придёт конец, что запасов еды мало, а пополнить в ближайшее время не удаться, что денег, мать их, ещё меньше, а цены неумолимо ползут вверх. Может, стоит как Миранда? Предвкушать веселье и втайне обыскивать в дом, надеясь найти припрятанные для праздника сладости?

 

Алекс зло пнул стоящий рядом стул и откинулся на спину. Кровать протяжно заскрипела, а он закрыл лицо руками.

 

- Ты не представляешь, как я иногда тебе завидую, - тихо произнес он. – Не стоит ни о ком беспокоиться, только о себе. Так ведь легче.

 

Том не ответил. Лишь затянулся, выдохнул горьковатый дым и потушил сигарету о серое от пепла блюдце. Иногда он сам думал, что его своеобразное отшельничество – лишь результат его нежелания заботиться о ком-либо. После смерти родителей Том не хотел брать на себя ответственность за жизнь кого-либо. Поэтому и ходил вокруг Хайми, но не предпринимал никаких шагов.

 

- Как думаешь, она приедет?

 

- Твоя книжница? – так и не поднявшись спросил Алекс. – Да кто её знает. Я бы не поехал: из Города, непонятно куда, да ещё и в канун Холодов.

 

- Умеешь ты поддержать, - хмыкнул Том, отворачиваясь. – Мог бы и соврать.

 

- А зачем? – Алекс приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на друга. – Том, зачем она тебе? Устал от одиночества? Так оглянись вокруг, у нас тоже есть девушки и весьма симпатичные, если не сказать красивые.

 

- Боишься, что соберу вещи и уеду в Город?

 

- Боюсь, - кивнул Алекс. – Ты у нас единственный врач как – никак. Да и друга терять не хочется, к тебе же будет не наездиться, бензина жалко.

 

Они засмеялись, хотя понимали, что смешного здесь мало: бензин дорожал стремительнее продуктов. В Городе поговаривали об истощение единственного оставшегося месторождения, что нефть брать больше неоткуда. А это означало только смерть.

 

- Ты боишься? – негромко спросил Алекс.

 

- Нет.

 

- А вот я боюсь, до чёртиков боюсь, - признался он. – Боюсь, что однажды вернусь домой, а там болеет Миранда, да так, что ты помочь не сможешь, что рука отца так никогда и не срастётся, что с мамой что-то случится. Ты же знаешь, она вечно таскает из подвала что-то, использует его вместо холодильника, чтобы электричество экономить. А там лестница шаткая, всё никак не соберусь починить.

 

Том сглотнул и пересел на кровать.

 

- С кальцием дело пойдёт лучше, - тихо произнёс он. – Джек мужик крепкий, ещё впереди нас побегает, ему просто витаминов не хватает в организме, а так вс хорошо.

 

Рот Алекса скривился в усмешке. Не поверил. И правильно.

 

- Том.

 

- Что?

 

- Ты знаешь, - Алекс медленно сел в кровати и обнял его за плечи. – Ты настоящий друг.

 

 

Домой Том попал только ближе к ночи. Привычно увеличил мощность генератора, прошёл на кухню, оставляя на полу лужи от начавшего таять снега, налил в кружку воды и залпом выпил. Пересохшее горло неприятно драло, словно при простуде, так что глотать было почти больно.

 

В комнате постепенно становилось теплее, и Том снял куртку, оставшись в одном старом свитере. Наверное, он так до конца и не поправился, уж слишком его движения были заторможенные, как бы ещё больше не заразить своих пациентов.

 

Голова была тяжёлой, а единственным желанием было лечь в кровать, закутаться в одеяло и уснуть. Том покосился на сумку с лекарствами и махнул рукой: завтра, всё завтра. Завтра он отсортирует остатки, запишет кому что дал, кто что вернул. Но не сегодня. Сегодня он будет просто спать.

 

 

***

 

- Том!

Юноша с неудовольствием поднял голову от конспектов и буркнул:

- Чего тебе?

- Ты умеешь целоваться? – Билл с нахальной улыбкой пододвинулся поближе. – Мне вот уже четырнадцать, а я до сих пор не умею.

- Тебе ещё рано, - проворчал Том, вновь возвращаясь к записям.

На часах был почти полдень, солнце казалось самым главным врагом, а от жары спасала только гигантская порция мороженого. И непременно с орешками и шоколадом. Том вздохнул и с завистью посмотрел на Билла: тот сидел, закинув ноги на скамейку и прижимая спиной к его боку. А в руках мальчишки было то самое мороженое, каким торговала в парке фрау Грейхен. С орешками и шоколадом.

- Как тебя сюда вообще пустили с едой?

- А я его спрятал, - с гордостью отозвался Билл и с наслаждением лизнул лакомство. – Мммм, вкуснятина. А ты хочешь?

Он сунул рожок практически под нос Тому.

- Нет, - хмуро отозвался юноша и уткнулся в ближайшую книгу.

- Ну и дурак, - пожал плечами Билл. – Зато мне больше достанется.

Некоторое время сидели в молчании. Билл лизал тающее мороженое, ловил языком капли, что норовили стечь по его руке, а Том старательно смотрел куда угодно, но только не на друга. Чёрт возьми, когда закончится этот период, когда встаёт практически на всё, что движется, даже на лучшего друга?

- Так ты умеешь целоваться?- тихий шёпот заставил вздрогнуть.

Том скосил глаза и встретился с жадным взглядом Билла. Тот явно забыл про мороженое, и оно сейчас капало на его голые колени.

- Умею,- вздохнул Том. – Лет в четырнадцать в первый раз.

- Вот и мне сейчас четырнадцать, - буркнул Билл. – А я всё ещё не умею.

- И что ты предлагаешь?

- Научи.

Юноша закашлялся от удивления и резко повернулся к Биллу. Тот, ойкнув, скатился ему на колени, но почти тут же выпрямился, чуть покраснев. Заметил? Да нет, вряд ли, иначе бы давно сбежал.

- Научи, - повторил Билл, пододвигаясь ближе. – Том, пожалуйста, я хочу, что бы это был именно ты.

- Я не могу.

- Почему? Потому что я тебя младше? Или…

- Я просто не могу, Билл, - Том невольно повысил голос.

Откуда-то из-за стеллажей с книгами до них донёсся звук колокольчика: так старая библиотекарша напоминала нарушителям, что стоило соблюдать тишину.

- Я не могу, - прошипел Том. – Мы в общественном месте и…

Но Билл, зажмурившись, подался вперёд и слепо ткнулся губами куда-то в подбородок Тома.

Глупый мальчишка.

Том в очередной раз вздохнул, но осторожно приподнял лицо Билла и поцеловал, уже по-настоящему. У его губ был привкус орехового мороженого и почему-то малины, а сам он так дрожал, что юноша решил, что Билл просто напуган и ещё хотел отстраниться, когда его светлую футболку сжали кулаки, и мальчишка ответил.

Ответил неумело и неловко, но с таким энтузиазмом, что Том невольно застонал и крепко обнял Билла.

Неподалёку кто-то громко чихнул, а библиотекарша снова подняла свой колокольчик. Тишина.

Билл отодвинулся, облизнув чуть покрасневшие губы.

- Больше ты ни с кем целоваться не будешь, только со мной, - пообещал он и, напоследок чмокнув опешившего Тома в щёку, убежал.

Тот лишь покачал головой и, взглянув на стол, выругался: растаявшее мороженое упало прямо на раскрытую книгу.

***

 

Том проснулся от жажды. Некоторое время лежал неподвижно, стараясь вновь уснуть, но спустя пару минут сдался и спустился на кухню.

 

Свет зажигать не стал, в своём доме он мог ориентироваться с закрытыми глазами. Чайник стоял на том же месте, освещённый полной луной, что заглядывала в окно. Том сделал несколько глотков прямо из носика, не хотел искать кружку, и потянулся. После сна в неудобной позе мышцы обиженно ныли, а завтра грозили не на шутку разболеться. Как никогда хотелось присутствия кого-то рядом, хотя бы для массажа.

 

Том поставил чайник на место и обернулся. Ярко вспыхнул свет, от чего мужчина невольно прикрыл лицо рукой, а когда смог открыть глаза и увидеть непрошенного гостя, лишь охнул.

 

- Фридрих?

 

Гастролёр кивнул и жестом указал на стул напротив.