ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Нордскол. Странное чувство, что он вернулся домой

Нордскол. Странное чувство, что он вернулся домой. Когда показался берег, Артас вспомнил свое первое прибытие сюда, его сердце переполнялось болью от предательства Джайны с Утером, от необходимости того, что он был вынужден совершить в Стратхольме. Так много произошло, что казалось, будто с тех пор минула целая жизнь. Тогда в его сердце была жажда мести повелителю демонов, обратившего его людей в ходячих мертвецов. Теперь он правил этими ходячими мертвецами и был союзником Кел’Тузада. Странные изгибы и повороты судьбы. Он не чувствовал холода, как и тогда. Как и его люди, которые следовали за ним так преданно; смерть притупляла чувства к таким вещам. Только люди-некроманты кутались от стонущего и плачущего ледяного ветра и снега, который начал медленно падать, когда они бросили якорь и стали высаживаться. Артас с трудом двинулся с гребной лодки на берег. Возможно он и не чувствовал холода этой земли, но его силы ослабли. Как только его нога коснулась земли, Артас почувствовал его – Короля-лича. Не разумом, не говорящим с ним через Ледяную Скорбь, хотя рунический клинок, слегка усиленный, слабо сиял. Нет, Артас чувствовал его здесь, своего господина, как не чувствовал раньше. И было колющее чувство возросшей угрозы. Он вернулся к остаткам тех, что следовали за ним по берегу – вурдалакам, призракам, теням, поганищам, некромантам.

– Мы должны спешить, – крикнул он. – Королю-личу грозит опасность. Мы должны как можно быстрее добраться до Ледяной Короны.

– Мой повелитель! – закричал один из некромантов и показал пальцем. Артас повернулся, доставая Ледяную Скорбь. Через завесу падающего снега он смог разглядеть красно-золотые фигуры, зависшие в воздухе. Они приблизились ближе, и его глаза сузились в удивлении и гневе, поскольку он узнал их и знал, кто их хозяин. Дракондоры. Он был поражен. Он же почти уничтожил высших эльфов. Как могло случиться так, что выжило достаточно, чтобы перегруппироваться, не говоря уже о том, чтобы определить, куда он отправился, и встать здесь у него на пути? Медленная улыбка растянулась на его красивом лице, и он почувствовал тайное чувство восхищения. Дракондоры подлетели ближе. Он поднял Ледяную Скорбь в приветствии.

– Я должен признать, – произнес он, – что удивлен видеть здесь кель’дораев. Я уж думал, что здешний холод слишком силен для таких неженок.

– Принц Артас! – раздался голос одного из наездников, животное которого зависло над Артасом. Его голос звучал ясно, чисто и сильно. – Теперь ты видишь здесь не кель’дораев. Мы син’дорай – эльфы крови! Мы поклялись отомстить за гибель Кель’Таласа. Эта мертвая земля… будет очищена! Отвратительные твари, которых ты сотворил, в конце концов, обретут настоящий покой. А ты, убийца, наконец-то получишь по заслугам.

На секунду он развеселился. Их было так мало. Артас понял, что, видимо, смотрит на остатки практически вымершей расы. И они просто пришли за ним? Тут его самодовольство переросло в раздражение. Несмотря на его усталость, ярость наполнила его голос, когда он закричал:

– Нордскол принадлежит Плети, эльф, и скоро вы присоединитесь к ней! Вы совершили ужасную ошибку, появившись здесь!

Появились еще дракондоры вместе с пешими следопытами. Небеса затмили стрелы, бесчисленные как снежные хлопья, осыпая и пронзая нежить. Большинство, однако, не пало; наконечники стрел их вовсе не беспокоили, если не прокалывали жизненно важные места. Даже не обеспокоясь тем, чтобы оседлать Непобедимого, Артас бросился в битву. Ледяная Скорбь была голодна; казалось, что она набирает энергию и силу, как и сам Артас, с каждой поглощенной ею яркой, светлой душой. Посреди шума битвы он услышал голос, который был глубоким и холодным, будто сам Нордскол кричал из-за холма над ними.

– Во славу Плети! Уничтожим их во имя Нер’зула!

Несмотря на все, что он видел, несмотря на все, что он сделал, Артас почувствовал, как холод пробежал по нему от звука этого леденящего кровь голоса. Он отважился бросить быстрый взгляд наверх, и его глаза округлились от того, что он увидел. Нерубы! Конечно – ведь это была их родина. Его сердце подскочило, когда они двинулись вперед. Сквозь снег он мог различить их очертания, знакомую, тревожащую, стремительную скорость, с которой пауки надвигались на свою добычу. Артас должен был отдать этим так называемым син’дораям должное – они отважно сражались – но их безнадежно превосходили по численности, и вскоре Артас стоял в море тел в красных и золотых одеяниях. Он поднял свою руку, и, один за другим, мертвые эльфы задергались и стали, шатаясь, подниматься на ноги, глядя на него остекленевшими глазами.

– Больше воинов для того, кому мы служим, – сказал Артас. Он вновь огляделся, и его глаза остановились на главном нерубе. Он был больше тех, кто был под его командованием, возвышаясь над ними, легко спустившись по заснеженной земле к Артасу. Он двигался среди них подобно королю, взвешенно и обдуманно. Артас пытался отыскать хоть что-нибудь знакомое в так невероятно чуждом ему; для человеческих глаз Ануб’арак выглядел помесью жука и паукообразного неруба, которыми он повелевал. Артас неосознанно отступил назад, и едва заставил себя стоять, где стоит, когда существо приблизилось. Оно продолжало идти, пока не оказалось прямо перед ним, грозно высившись над ним, обратив вниз свои многочисленные глаза. Какой ужас. Его союзник. Голос изменил Артасу, и он заставил его успокоиться.

– Благодарю за помощь, великий!

Создание наклонило свою голову, мягко щелкая жвалами, говоря тем глубоким, замогильным голосом, который все еще заставлял Артаса чувствовать себя не по себе.

– Рыцарь смерти, меня послал на подмогу Король-лич. Я Ануб’арак, древний король Азжол-Неруба. А где другой?

Он поднялся на задних лапах, осматриваясь.

– Другой?

– Кел’Тузад, – вновь прогрохотал Ануб’арак тем шипящим, вздыхающим, раскатистым голосом. Он опустился вниз и уставился на Артаса своим многоглазым взглядом. – Я знаю его. Я встречал его, когда он впервые пришел служить Королю-личу, так же как сейчас я встречаю тебя.

Артас на мгновение задумался, чувствовал ли себя Кел’Тузад так же взволновано как он, впервые столкнувшись с этим неживым насекомоподобным королем древней расы. Безусловно, был, ведь он сам рассказывал. Как, безусловно, был бы любой на его месте.

– Твои люди были желанным пополнением в наши ряды, когда мы впервые сражались с этими эльфами, – сказал он, вновь взглянув на павших син’дораев. Он был очень рад, что "люди" Ануб’арака были на его стороне. – И я снова я рад вашей помощи. Но у нас нет времени для долгой беседы. Раз тебя послал Король-лич, ты должен знать, что он в опасности. Мы должны немедленно отправиться к Ледяной Короне.

– Это так, – прогремел Ануб’арак. Он кивнул своей страшной головой и переместился, вытягивая две передние лапы. – Я соберу остатки своего народа, и мы вместе выступим к Ледяной Короне на защиту нашего повелителя. Гигантское создание властно двинулось вперед, созывая своих покорных подданых, которые пылко неслись за ним. Артас подавил дрожь и толкнул одно из тел павших эльфов. У него были оторваны руки и ноги, слишком сильные повреждения, чтобы использовать его.

– Жалкие эльфы. Неудивительно, что мы так легко расправились с их страной.

– Жаль, что я не смог остановить тебя. Давно не виделись, Артас.

Голос был мелодичным, приятным, изящным… и полным ненависти. Артас повернулся, узнав его, пораженный и довольный встречей с его владельцем. Действительно изгибы и повороты судьбы.

– Принц Кель’тас, – сказал он, улыбаясь. Эльф стоял в нескольких метрах от него, мерцание от его телепортации еще не угасло. Будто вечный, он выглядел точно таким же, каким Артас его запомнил. Нет, не совсем. Голубые глаза излучали глухую ярость. Не горячий гнев, что он видел на его лице в последнюю их встречу, а холодную, затаенную ярость. Он больше не носил пурпурные и синие одеяния Кирин-Тора, теперь он был одет в традиционные для его людей одежды темно-красного цвета.

– Артас Менетил, – эльф не упомянул титул. Очевидно, он считал это неуважением, но это нисколько не задело Артаса. Он прекрасно знал, кем он был, и скоро этот чересчур красивый принцчишка тоже узнает это. – Я бы плюнул при мысли о твоем имени на моих устах, но ты не стоишь даже этого.

– Ах, Кель, – ответил, улыбаясь, Артас. – Даже твои оскорбления излишне сложные. Рад видеть, что ты не изменился – как всегда слаб. Возникает вопрос. Так почему же ты не оказался в Кель’Таласе? Позволил другим эльфам умирать за тебя, пока ты уютно и безопасно сидел в своей Аметистовой Цитадели? Не думаю, что теперь тебе это удастся.

Кель’тас стиснул зубы, сузив глаза.

– Я рассчитаюсь с тобой. Я должен был быть там. А вместо этого я пытался помочь людям в битве с Плетью – Плетью, которую ты напустил на свой собственный народ. Возможно, ты не беспокоишься о своих людях – но я забочусь о моих. Я потерял многое, слишком многое, связавшись с людьми. Теперь я только за эльфов. За син’дораев – детей крови. Ты заплатишь, Артас. Ты дорого заплатишь за то, что совершил!

– Ты знаешь, я наслаждаюсь тем, как ты дразнишь меня. Это было так давно, не так ли? Я не видел тебя с тех пор…

Он не закончил предложение, наблюдая как дергается мышца у глаза принца эльфов. Да, Кель’тас помнил. Помнил случайную встречу с Джайной и Артасом, слившимися в глубоком поцелуе. На мгновение воспоминания встревожили и Артаса, и удовольствие, которое он получал, причиняя боль Кель’тасу, на самую малость угасло.

– Все-таки я должен сказать, что сильно разочаровался в тех эльфах, которых ты ведешь. Я надеялся на лучшую битву. Наверно всех, в ком был боевой дух, я убил в Кель’Таласе.

Кель не поддался на издевку.

– Ты столкнулся только с разведчиками. Не волнуйся, Артас, скоро ты столкнешься с настоящей проблемой. Посмотрим, как ты запоешь, когда встретишься с основными силами лорда Иллидана.

Губы принца скривились в улыбке, когда Артас содрогнулся при названном им имени.

– Иллидан? Так вот кто стоит за вторжением? – проклятье. Лучше бы он убил Тикондрия лично, не вовлекая в это калдорая. Он знал, что Иллидан был жадным до силы. Он просто не мог представить, что ночной эльф превратится в такую большую угрозу.

– Совершенно верно. За нами идет огромная армия, Артас, – бархатный, глубокий голос теперь был полон наслаждения. Ублюдок действительно наслаждался этим. – И сейчас она уже переходит Ледяную Корону. Ты не успеешь прийти на помощь своему драгоценному Королю-личу. Считай это расплатой за Кель’Талас… и все остальное.

– Остальное? – ухмыльнулся Артас. – Может, желаешь поподробней об остальном? Могу рассказать тебе, как это – держать ее в своих руках, наслаждаться ею, слышать, как она зовет меня…

Боль была хуже, чем когда-либо прежде. Артас рухнул на колени. Его взор застлала красная пелена. Вновь он увидел Короля-лича – Нер’зула, как того назвал Ануб’арак, – заключенного в ледяную тюрьму.

– Торопись! – кричал Король-лич. – Мои враги уже близко! У нас почти не осталось времени!

– Что с тобой, рыцарь смерти? Артас заморгал и понял, что уставился в лицо, если можно было так его назвать, Ануб’арака. Предлагая помощь, к нему была протянута длинная паучья лапа. Он заколебался, но был слишком слаб, чтобы подняться без посторонней помощи. Пересилив себя, он схватился за нее и встал. Она была как трость в его руке, сухая и будто мумифицированная на ощупь. Он отпустил ее, как только смог стоять самостоятельно. – Мои силы на исходе, но это не важно. Он сделал успокаивающий вздох и огляделся вокруг.

– Где Кель’тас?

– Ушел, – голос был холодным как камень и полным недовольства. – Он воспользовался своей магией, чтобы телепортироваться отсюда, прежде чем мы смогли разорвать его на куски.

Опять трусливый магический трюк с телепортацией. Если бы только некроманты Артаса были способны на такое, Король-лич не находился бы сейчас в опасности. Артас призвал оставшиеся трупы и понял, что такова была судьба Кель’таса.

– Мне неприятно это говорить, – произнес он, – но этот чертов эльф прав, – он повернулся к своим устрашающим союзникам. – Ануб’арак, у меня было другое видение, – опасность близка к Королю-личу. К нему приближаются Иллидан и Кель’тас. Мы не успеем добраться до ледника вовремя! Я проиграл…

Ануб’арак, казалось, совсем не волновался.

– По земле – вероятно, нет, – согласилось громадное существо. – Это долгое и тяжелое путешествие. Но… есть и другой путь, рыцарь смерти. Глубоко под нами находится древнее, разрушенное королевство Азжол-Неруб. Именно там я когда-то правил много лет. Я хорошо знаю его проходы и тайные места. Оно переживает не лучшие времена, но если мы пройдем через него, то, без сомнения, сократим путь.

Артас взглянул наверх. Если бы он мог лететь, как ворон, путь не был бы таким уж долгим. Но через лед и горы, что встали перед ним…

– Ты уверен, что мы сможем добраться до ледника по этим туннелям? – спросил он.

– Ни в чем нельзя быть уверенным, рыцарь смерти, – на мгновение показалось, что неруб ухмыляется. – Руины будут опасными. Но оно стоит риска.

Переживает не лучшие времена. Интересная фраза для древнего, мертвого повелителя пауков. Артас удивился, что бы это могло значить. И подумал, что скоро узнает. Ануб’арак и его воины быстро двинулись прямиком на север. Артас со своими последователями Плети направился за ними, и скоро океан остался позади. Солнце быстро шло по тусклому небу, опускаясь за горизонт. Наступала длинная ночь. Пока они шли, Артас послал нескольких своих воинов собрать сучья и ветки деревьев, сколько смогут найти; им придется сжечь много факелов, следуя через опасное подземное королевство. Через несколько часов мучительно медленного продвижения, – нежить не могла по-настоящему чувствовать холод, но ветер и снег замедляли ее, – Артас понял, что, несмотря на почти противоречивые слова Ануб’арака, в одном он был точно прав. Он никогда не успеет вовремя, чтобы спасти Короля-лича – и соответственно себя – двигаясь по поверхности. В конце концов, именно желание спасти себя двигало его с таким рвением. Король-лич нашел его, превратил в того, кем он является сейчас. Даровал ему великую силу. Артас понимал и ценил это, но в его долге перед Королем-личем не было ни капли преданности. Если бы эта великая сущность будет убита, то, несомненно, Артас умрет за ним, – а как он сказал Утеру, он намеревался жить вечно. Наконец они достигли врат. Они были так покрыты льдом и снегом, что Артас сперва не заметил их, но Ануб’арак остановился, поднялся и широко распростер две из своих восьми лап, показывая, что лежит перед ними. Изогнутые камни, похожие на серпы – или лапы насекомого, подумал Артас – выступали вверх, их концы сгибались один над другим, формируя своего рода символический туннель. Впереди он мог разглядеть сами врата. На них был высечен гигантский паук. Губы Артаса скривились в отвращении, но затем он подумал о статуях, установленных в Штормграде. Были ли они такими уж разными? Вход в "туннель" и врата вели в сердце того, что походило на айсберг. На мгновение, всего лишь на мгновение, Артас взглянул на молчаливую, громадную фигуру Ануб’арака, подумал о пауках и насекомых и задался вопросом, правильно ли он поступает.

– Узри вход в некогда могущественное и древнее место, – сказал Ануб’арак. – Я был его правителем, и мои приказания беспрекословно исполнялись. Я был могущественным и сильным и ни перед кем не преклонялся. Но все меняется. Теперь я служу Королю-личу, и мой долг – защищать его.

Артас коротко подумал о том, как был разгневан чумой, о жгучем желании мести… о глазах своего отца, когда Ледяная Скорбь высосала его душу.

– Все меняется, – тихо произнес он. – Но не время предаваться воспоминаниям.

Он повернулся к своему новому странному союзнику и холодно улыбнулся.

– Давай спускаться.