— …И вот думаю, сейчас такой скандал будет! Они, доложу я тебе, так утомляют! Три раза разводилась… ну да, три раза, не считая легкого романа с одной личностью, и никогда так не волновалась! А тут аж дрожу вся!
— Ну и как все прошло? — поинтересовалась принцесса Ночи.
— Он воспринял это довольно спокойно, как ни странно. Но вид у него был как после нокаута. Он весь сразу как-то посерел, в себя ушел. Я в недоумение: от него жена уходит, а он «так-так-так-так»! Даже неприлично как-то! Но обошлось все без склок, без драм. Даже собраться мне помог. Да уж, воистину, святой человек!
Быстро сдружившиеся Зина и Луна вели мирную беседу, сидя на траве в стороне от дороги, предварительно постелив под низ импровизированную «попону» принцессы. Они наблюдали за тем, как Якин и его шофёр пытаются вытащить завязшую в грязи машину. Над ними, в знойном голубом небе, лениво плыли похожие на вату облака. Тишину леса, стоящую вокруг, лишь изредка прерывали стук дятла да ругань, доносившаяся от кабриолета, создавая идеальную атмосферу для разговора «по душам».
— Так чего же ты ушла от этого «святого человека»?! — вопросительно изогнув бровь, недоумевала кобылица. — За время нашего общения он показался мне жеребцом порядочным, хозяйственным, отзывчивым наконец! Чем не люб он тебе? И кто же твой теперешний избранник? Уж не тот ли, что сейчас копошится в грязи, подобно свинопасу?
— Уж про хозяйственность-то ты не говори! Он, бывало, днями не ест, яичницу себе сделать не может, сидит за своей машиной и света белого не видит! А я хочу внимания, заботы с его стороны! — Зина картинно запрокинула голову, смахнув несуществующую слезу. — И вообще!
— Зато какой умелец, на все руки мастер! Меня в один момент из «каменного плена» вызволил! — заметив театральный жест, Луна хмыкнула, вспоминая «королеву драмы» из Понивиля. Затем, приняв нравоучительный вид, добавила: — А что до готовки — так не мужское это дело! Кобылка является хранительницей домашнего очага, и должна его блюсти, мужа ласками да любовью одаривать, в то время как жеребец — добытчик и защитник.
— Тоже мне, «защитничек»! — бросила Зина, закуривая. — Такого бы ни одна девушка не выдержала! Не пойми меня неправильно, Шурик и вправду святой человек, хоть и чудаковатый, но мы с ним совершенно не подходим друг другу! Я вся в кино, в искусстве! А вот Як… — тут Зина запнулась, словно не решаясь произнести оборванную фразу до конца. Речь её сопровождалась бурей эмоций на лице, начиная с гнева и заканчивая презрением. Она смотрела туда, где по колено в грязи, ругаясь, возился кинорежиссёр, и тут же отвела взгляд, стыдливо покраснев. От проницательного взора Луны не скрылся и сей знак, но Зина поспешила сменить тему для разговора.
— А у тебя самой сколько мужчин…тьфу, жеребцов было? — спросила она принцессу. — Спорю, что не один! Тебе ведь за тысячу лет, как-никак!
— Один. — Настала очередь принцессы засмущаться, и на её щеках заиграл заметный румянец:
— Эта не та тема, на которую Мы бы хотели беседовать…
— Ой, какая стеснительность, вы только гляньте! — рассмеялась Зина. — Давай колись! От подруг секретов нет!
— Ну…был у меня один из моей личной стражи… — нехотя начала Луна. — Статен был, как благородный олень, глаза ясные, как небо после дождя…
— Нууу?
— Что «нууу»? Подковы гну! — сердито перебила её ночная принцесса, замечтавшаяся после непродолжительного, но яркого рассказа. — А потом мне сестра на пару с Найтмер Мун бессрочную путевку на луну выписала. Там, знаешь ли, не до жеребцов…
— А как там, на луне-то? – удивленно переспросила Зина.
— Будь ты со своими объездами неладен, Сёмен! — перебивая установившуюся беседу, разражено воскликнул Якин. Красный, взмыленный, в безнадежно перепачканном придорожной грязью замшевом пиджаке, Карп Савельич являл собой весьма плачевное зрелище. Что было немудрено, после часовой возни посреди придорожной лужи! Упираясь в заднюю часть авто плечом, он вовсю бранил нерадивого шофера за его «партизанские тропы»: — Что б я тебя ещё послушал когда-нибудь! С тобой и в трех соснах заблудиться будет плевым делом!
— А что я-то? — донесся сбоку машины обиженный голос. — Вы мне сказали как можно скорее на дачу гнать, вот я и поехал… Хозяин — барин! Тем более дорогу перекрыли, да и лошадку вашу заметить могли, а тут такой удобный обход… я же уроженец здешних мест.
— «Удобный обход», «Хозяин — барин»! Пентюх бараночный, ты хоть знаешь, где мы?! Ты куда нас завёз?! — передразнивая парня, продолжал наседать кинорежиссёр. — Вокруг глушь-то какая! — и, посмотрев на безнадёжно увязшую в грязи машину, добавил: — Ещё и авто угробил… Ну погоди, как закончится эта безумная история, я с тебя ещё взыщу, Сусанин…
— Может уже, наконец, прекратишь дискутировать и попытаешься вытащить свой кабриолет? — прерывая спор, поинтересовалась Зина. Сами подруги участия в вытаскивании машины из грязи не принимали, ссылаясь на то, что это «мужских рук дело». Однако Карп Савельич имел на этот счёт иные мысли.
«Иж, расселись, как курицы на насесте! Ручек не хотят испачкать… и копыт! Как командовать — это они первые, а как помочь… — со злобой думал Якин, глядя то на свой загаженный пиджак и увязшие в грязи ноги, то на беззаботно щебечущих о чём-то дам. — «Мужских рук дело», тьфу! Истеричка проклятая, связался на свою голову!»
Однако в слух он сказал совсем другое.
— Если бы вы, Зинаида Михайловна, соизволили нам с Семёном помочь, дело бы пошло в разы быстрее! — наигранным елейным голосом отозвался Карп Савельич. — И от вашей помощи, Ваше Высочество, мы бы тоже не отказались! Ваши экстрасенсорные и телепатические силы пришлись бы нам очень кстати!
— Ох, спасибо за лестный комплимент, мой верный слуга, – деланно смутившись и пряча улыбку, проворковала Луна, — но мы думаем, что вы и так успешно справляетесь с поставленной целью, и моя помощь тут будет явно лишней.
— Вот именно, Карп Савельич! — хихикнув, поддакнула кобылице Зина. — Давайте, ещё пару рывков, и ваш драндулет будет спасен из этой «трясины»!
— Хотя бы за руль сядьте! — взорвался кинорежиссёр, терпение которого подошло к концу, — Иначе так и останемся в этой тьмутаракани!
И, словно подтверждая свои слова, Якин, оступившись, нелепо взмахнув руками и раскрыв в немом крике рот, плюхнулся в центр небольшого «болота», в коем они и застряли. Под аккомпанемент заливистого смеха подруг, Карп Савельич как ошпаренный подскочил с земли, и страшно выругавшись, со всей силы пнул задний бампер злосчастной машины. На бампере это никак не сказалось, а вот кинорежиссёр ощутил весьма серьёзные последствия удара на своей ноге, которая тут же отозвалась дикой болью.
— Думаю, на этот раз он прав, — отсмеявшись свое, сказала Зина. — Так он авто не только не вытащит, а ещё и угробит! А нам ведь надо как-то выбираться из этой глухомани. Вот что: я пойду, помогу этому индюку вытащить кабриолет, а ты тут посиди. Можешь пока погулять вокруг. Такой глуши, наверное, и в вашей Эквестрии не сыщешь! Смотри только, далеко не отходи: неохота тебя потом по «хлебным крошкам» искать.
— Приму к сведению, — кивнула Луна.
— И да, летные способности советую днем не использовать. Готова спорить, что крылья за твоей спиной не для красоты!
— В целях конспирации?
— Именно! — заговорщицки подмигнула Зина, — Днем ты как «красный шарик в синем небе», и заметить тебя будет проще простого! Так что используй свои крылья только в крайнем случае.
— Не больно-то и хотелось, мое время — ночь, — отмахнулась кобылица.
— Вот и славно! Ну ладно, пошла я! — шутливо отсалютовав, Зина направилась к машине, возле которой её поджидал Якин, бормоча себе под нос проклятья.
Ночная принцесса ещё некоторое время следила за тем, как Зина за рулем раз за разом заводила машину, а толкавшие сзади Якин и Семен пытались вызволить увязшее авто из болота, но вскоре переключила свое внимание на окружавший её лес. Это был настоящий темный еловый бор. Он плотной стеной стоял вокруг, и лишь изредка белели кое-где редкие стволы берез, сильно выделявшиеся на фоне еловых лап. Где-то вдалеке пела иволга, выстукивал свою барабанную дробь дятел. Возле старого пня алела россыпь мухоморов, выставивших на всеобщее обозрение свои красные шляпки. Полностью осмотрев лесную прогалину на которой они остановились, кобылица приблизилась к краю леса, всматриваясь вглубь. Казалось там, за лесной чертой, словно за незримой границей, живет свой мир, отличный от того, в коем волею случая оказалось принцесса. Он был окружен мистическим ореолом и манил своей загадочностью, словно запретный плод. На ум Луне пришли воспоминания о том, как она совершила свой первый поход в Вечнодикий лес. Когда она стояла на краю леса, в котором по слухам водились твари, способные не моргнув проглотить пони, её тоже посещали подобные чувства. Но это всегда лишь раззадоривало её любопытство и интерес.
«Я не буду далеко отходить, — уверяла себя лунная принцесса. — К тому же, что мне грозит? После той памятной прогулки по Вечнодикому лесу, и «приятного» времяпровождения с его обитателями, мне бояться уже нечего. Да и я тогда была несмышленой кобылкой… Тем более, когда мне ещё удастся побывать в этом мире? Не каждый день отправляешься в такое неожиданное путешествие!»
В последний раз бросив взгляд на суетившихся возле автомобиля людей, Луна вступила под лесную сень, дабы приступить к изучению секретов и тайн этого таинственного мира…
…По мере своего продвижения вглубь леса, принцесса Ночи начала понемногу осознавать, что заплутала. Зайдя под сень бора, она принялась осматривать окрестности. Все для неё было ново — и устилающая землю хвоя, и еловый аромат — все это неумолимо напоминало ей День Согревающего Очага, когда в Кантерлот с севера привозили елки для украшения города к наступающему празднику. Да и в Эквестрии ель была скорее экзотикой, а тут — целый хвойный лес без конца и края. Одним словом – было чем восхищаться.
«Пожалуй, на этот счёт Зина была права, такого в Эквестрии не встретишь», — мысленно соглашалась со своей новой подругой Луна, осматривая царство природы, которое все больше и больше поражало её все новыми чудесами и красотами. Но самое удивительное ещё ждало её впереди.
Слушая птичье пение и изучая здешнюю флору и фауну, принцесса не заметила, как потеряла счёт времени и совершенно сбилась с запланированного направления, потеряв всякие ориентиры. Немного пометавшись, Луна, кляня себя за свою безответственность и легкомыслие, взяла курс на север, откуда по её мнению она и пришла.
Однако лес так и не кончался. Более того, он стал дремучим, неприветливым и почти непроходимым. Лучи света кое-где прорывались сквозь густую хвою вековых деревьев, закрывавших своими могучими кронами небосклон, однако они не в силах были разогнать мрак и полусумрак, царствовавшие там. Хвоя под копытами сменилась мхом, заставляя их пружинить при ходьбе. Принцессе казалось, что она идет по вате. Откуда-то из глубины чащи доносились странные звуки, о происхождении которых Луна могла только догадываться. Порой кобылице приходилось перебираться через поваленные стволы деревьев, зависшие в самых невероятных положениях. Повсюду были покрытые мхом кочки и заросли мертвого кустарника. Но больше всего Луну поразило огромное количество лишайников, коих здесь было великое множество. Серо-стальные, бирюзовые, чёрные, грязно-зеленые, пепельно-серые, беловатые, канареечно-желтые, серовато-бирюзовые, коричневые, огненно-оранжевые, чисто-белые, кроваво-красные – всех оттенков и не перечислить. Они были повсюду: в виде сплошного налета на стволах и сучьях; в виде белых «бород», свешивающихся вниз с ветвей и загадочно покачивающихся, точно гигантские паутины; в виде прекрасных белоснежных кружев, покрывающих всю землю сплошным пышным ковром … Таинственный лес был мрачен: он печально скрипел и хрустел, словно гигантский исполин, разминающий свои старые суставы.
Принцесса будто бы попала в старую сказку, но раскинувшееся перед ней лесное царство, словно сошедшее со страниц книги, было реальностью. На многие километры всё как будто вымерло, застыло в глубоком сне. Не было слышно никаких посторонних звуков, и на несколько секунд Луне показалось, что она оглохла. Но услышав стук своего сердца, постепенно успокоилась. Кобылица восхищенно наблюдала за сокровищами лесного короля, зачарованно простояв ещё несколько минут, но вскоре была вынуждена оторваться от созерцания и продолжить свой путь.
«Да, Вечнодикий лес со своими джунглями просто садик в сравнении с этой чащобой! — ступая по упругому мху, думала Луна. — Однако, не вечно же мне здесь плутать! Надо срочно выбираться отсюда. В «лагере» меня уже, наверное, обыскались».
Выход, впрочем, не спешил находиться, но, по мере дальнейшего продвижения принцессы, вокруг становилось светлее: владения лесного короля оставались позади. Лес становился преимущественно смешанным и вскоре вновь заиграл яркими красками. После тишины берендеева царства, слух пони ласкали веселый соловьиный пересвист и птичье пение. Где-то вдалеке заяц выбивал на пне победную трель.
Наконец, принцесса Ночи увидела то, что хотела увидеть очень давно: впереди виднелся просвет между деревьями, за которым расстилалась небольшая поляна.
«Ну, наконец-то!» — Воодушевленная находкой, Луна перешла на галоп, в один момент пересекая оставшееся пространство. Раздвигая на своем пути кусты и прочую растительность, кобылица вывалилась на залитую полуденным солнцем поляну…
***
Старый пастух Степан Прокофьев, именуемый в деревне просто Кузьмичом, сидел на умятой траве и неспешно перетирал пальцами попавшийся под руку луговой цветок, вдыхая его терпкий аромат. Недалеко от него паслось колхозное стадо коров, бродившее по просеке неподалеку от разорённой церкви. Рядом со стариком лежал сыромятный кнут, кнутовищем которого он время от времени отгонял надоедливых мух. Жаркий полдень уже миновал, и дед, сытно пообедав, лежал в теньке, дымя самокруткой с крепкой сибирской махоркой.
«Вот так бы вечно лежать в тишине и блаженстве, — смотря в голубое небо, расслабленно думал Кузьмич. — Ни тебе забот, ни хлопот, да и старуха не докапывается!»
Однако вскоре блаженство пастуха было прервано многозначительным урчанием в животе.
Кузьмич, вняв «зову», спешно поковылял в кусты, дабы справить назревшую нужду. В спешке расстегнув ремень, дед уже собирался спустить порты, как вдруг услышал шуршание и хруст ломаемых неподалеку от себя веток. Старик насторожился, прислушиваясь к шуму, который неумолимо приближался к нему. И вот нарушитель спокойствия показался на свет…
Изумлению Кузьмича не было предела, когда на поляну из кустов буквально вывалилась темно-синяя, небольших размеров лошадь. Да что там, он напрочь, позабыл о цели своего «похода», и вообще обо всем: его взгляд был прикован к темной кобылице, которая тем временем перестала щуриться, привыкнув к свету, и с любопытством вертела своей рогатой, к ужасу Кузьмича, головой, изучая открывшееся пространство.
«Господи помилуй!» — глядя на длинный рог «темной лошадки», пронеслось в голове у деда. Несмотря на стоящую жару, его пробивал ледяной пот.
Поглазев ещё немного на поляну, кобыла, наконец, заметила пастуха, стоявшего чуть поодаль от неё соляным столпом. Смерив его осмысленным человеческим взглядом, она сделала то, отчего Кузьмича чуть не хватил инфаркт. Ткнув в него копытом, она, прочистив горло, мелодичным, не без властных ноток голосом произнесла:
— Человек-крестьянин! Не скажешь ли ты, где я нахожусь?
Старик ойкнул, его ноги подогнулись, и он тяжело осел на землю, расширившимися от ужаса глазами взирая на лошадь. Простояв минуту в полной тишине, кобыла еще раз, четко и по слогам, повторила свой вопрос. Вновь не дождавшись никакого ответа и раздраженно фыркнув, темно-синяя лошадь сделала пару шагов по направлению к своему оппоненту. Это и стало отправной точкой в этой странной «беседе».
Нервы Кузьмича сдали.
— Ааааа!!! Сатанинское отродье!!! С нами крестная сила!!! — вопил он, размахивая перед собой ремнем, пока вторая рука судорожно шарила по траве, надеясь нащупать валяющийся там кнут.
Кобылица ошарашено смотрела на эту «психическую атаку», явно не ожидая подобной реакции от своего визави.
А тем временем дед, продолжая истошно орать и размахивать ремнем, почти нащупал кнутовище сыромятного кнута, валяющегося в траве. Лошадь заметила сей маневр, и когда рука пастуха уже почти нашла плеть, она, сконцентрировавшись, телекинезом выхватила её. Подняв кнут в воздух, она щёлкнула им перед самым носом Кузьмича, который, прекратив орать, заворожено смотрел на объятое свечением кнутовище.
Однако последующий щелчок плетью вывел деда из состояния зачарованности. Видя, что с «бесовской силой» ему не тягаться и испуганно взирая на грозно покачивающийся в воздухе кнут, Кузьмич резво вскочил с земли и дал драпу. Поддерживая руками спадающие портки, он бежал как разозленный деревенской ребятней гусак, неуклюже и вперевалку, падая и подымаясь вновь. Минуту спустя, ему вдогонку понесся звонкий смех темной кобылицы, серебряными бубенцами разлетающийся над окрестностью…
***
— Раз. Два. Три. Навались!!! — ревел Якин, раз, за разом набрасываясь на машину вместе с Семеном, пока Зина за рулем жала на газ. Такой нехитрой схемой они уже сотый раз пытались вытащить несчастное авто из грязи, но до сих пор их попытки были обречены на провал. Но не в этот раз.
— Карп Савельич, гиблое это дело! Так мы тут до страшного суда проторчим! — устало махнул рукой шофер.
— У тебя есть какие-то другие варианты? — с напускной учтивостью осведомился кинорежиссёр, утирая струившийся с него пот.
— Нууу… — протянул он, — Мне дед рассказывал, как он с однополчанами во время Великой Отечественной доставали из грязи броневик! Они выезжали за счет сооруженного из деревьев настила!
— Хм… — Якин задумался, — Машина, конечно, не броневик, но попытаться стоит.
Через считанные минуты из ближайшего бора был доставлен бурелом, из которого перед ушедшим в грязь колесом соорудили своеобразный «настил».
— Газу, Зинаида Михайловна! — скомандовал Карп Савельич.
— И без тебя понятно! Нашелся тут командир! — резонно ответила Зина, однако всё же нажала на педаль. Послышался хруст ломаемых веток, машина потихоньку стала взбираться на импровизированный настил.
— Ну, чего встали?! Толкайте! — перекрикивая шум мотора, крикнула застывшим мужчинам Зина. Те, вмиг опомнившись, бросились на подмогу.
— Ещё немного… — бормотал себе под нос Якин, упираясь плечом в заднюю часть машины…
Газ, победный рывок — и вот, автомобиль оказался на сухой земле, выбравшись из плена лесной трясины. Победный клич наполнил нутро Карпа Савельича. Они всё-таки смогли это сделать, но какой ценой! Теперь цвет дорогого замшевого пиджака было невозможно определить под толстым слоем засохшей грязи, а глядя на штаны и элегантные ботинки, хотелось плакать. Да и у самого Якина вид был пренеприятный.
Устало сев на траву неподалеку, кинорежиссёр утомленно закрыл глаза. Скажи ему кто сегодня утром, что он застрянет в лесной глуши в компании бывшей любовницы-истерички, водителя-деревенщины и лошади-мутанта, он бы рассмеялся, приняв это за шутку. Но такова была реальность, и он, скрепя сердце, ждал, когда же вся эта безумная эпопея закончится.
Прикрыв за собой дверь, Зина вышла из машины. Кабриолет Якина был спасен, а значит, находится в этой глуши более было незачем. Уже собравшись скомандовать сбор, Зина обратила внимание на то, что в поле её зрения не было Луны. Она пробежалась взглядом по прогалине, но нигде не нашла синешёрстную подругу.
— Не время отдыхать, Карп Савельич! — стремительно пройдя мимо рассевшегося на обочине кинорежиссёра, взволнованным голосом воскликнула девушка, — Луна пропала!
— То есть, как пропала? Испарилась? — осведомился Якин.
— Ваши презренные шуточки, Карп Савельич, сейчас совсем не к месту! — сверля последнего гневным взором, воскликнула Зина. В данный момент она совсем не была настроена на веселье.
— В нашей дружной «компании» уже не осталось места юмору? Боже, куда катится этот мир! — театрально вздохнув, Якин вновь встретился с прожигающим взглядом «истерички». — Ладно-ладно, найдем твоего мутанта, никуда он не денется…
Беглый осмотра поляны не дал никаких ровным счётом результатов, как и прочесывание ближайших окрестностей.
— Нашёл! — донесся до Зины и Карпа Савельича голос шофера откуда-то из глуши.
— Где она? С ней всё в порядке?
— Кто «она»? Подкова-то? А что ей станется?! — усмехнувшись, ответил Семен. Под непонимающие взгляды шофер, смущенно улыбнувшись, достал из-за спины серебряный накопытник, судя по всему потерянный Луной. Глядя на «подкову», Зина приложила руку ко лбу, а Якин залился хрюкающим смехом.
— Мда…- отсмеявшись, протянул он, — вот тебе и первая «хлебная крошка».
— Следы ведут туда! — указывая на нечетко отпечатавшиеся на упругом мху следы, Семен показал куда-то вглубь леса.
— Семен, вы ведь говорили, что знаете эти места! — умоляюще посмотрела на шофера Зина.
— Дык я ж здесь родился! — с нотками гордости в голосе, сказал парень, — Если пойдем по следу, может и нагоним вашу лошадку.
— Тогда не стоит терять ни минуты! Ты, — Зина указала на Карпа Савельича, — Оставайся возле машины и стереги её! Всё равно толку от тебя, как собаке от пятой ноги! А мы с Семеном догоним Луну, и как только вернёмся, тронемся дальше.
— Слушаюсь, Ваше Благородие! — как можно ниже склонившись, наигранно елейным голосом произнес Якин.
— Вот и отлично! Ну, двинули!
***
— Постойте! Вы куда?! — сквозь смех кричала улепетывающему человеку Луна, — Погодите!
Да куда там! Старик, несмотря на свой возраст, со скоростью, которой могла бы позавидовать сама Спитфайр, мчался по дороге, уперевшись руками в бока и ежеминутно падая в пыль.
«Наверное, так же за мной гналась Тия, узнав одним прекрасным утром, что заботливо приготовленные ею с вечера запасы кондитерских изделий полностью съедены мной за ночь, — не без улыбки вспоминала принцесса, глядя на быстро удаляющуюся фигурку старика, — Да и моей страже с того «ночного рейда» тогда перепало. Хотя, в общем-то все остались довольны… ну, кроме Тии, разумеется».
Проводив исчезнувшего за холмом пастуха, принцесса вновь вернулась к делам насущным. Первым делом она бросила в траву уже ненужный кнут, а после приступила к тщательному осмотру поляны с целью выяснить, куда занесло Её Высочество.
«Интересно, что на него нашло? — размышляла Луна, бредя по лугу. — Я обратилась к нему нормально, без Кантерлотского наречия, соблюдя все правила приличия. А в ответ — оскорбления, крики. Он даже за плетью потянулся… Ох и дикий народ эти люди!»
На поляне паслось коровье стадо, безучастно взирающее на ночную пони своими лиловыми глазами. Попытка принцессы их расспросить про ближайшие окрестности не увенчалась успехом: они все также тупо смотрели на неё, хлопая большими коровьими ресницами и продолжая жевать сочную луговую траву. Поняв, что не дождется ответа, Луна махнула на них копытом, продолжая свой путь дальше.
Ещё на краю поляны принцесса заметила возвышающийся над деревьями старый позеленевший крест, упирающийся в бездонное голубое небо. Когда Луна вышла на середину поляны деревья, до этого закрывающие обзор, расступились, и перед принцессой предстала трехъярусная башня, увенчанная куполом, похожим на те, что она видела в «черном ящике» в квартире Шурика. Венчал купол тот самый крест, видимый издалека. Позади башни виднелось ещё одно строение с некогда белыми, а ныне облупленными стенами, которое тоже оканчивалось куполом, разве что без креста. Несмотря на свою обветшалость и запустение, здание очень гармонично сочеталось с окружающей природой, демонстрируя недюжинный талант неизвестного архитектора.
Смерив башню взглядом, кобылице пришла в голову отличная идея.
«Эта колокольня достаточно высока для того, чтобы стать отличным обзорным пунктом! — размышляла Луна, оглядывая здание на предмет входа. — Ставлю на то, что с неё открывается превосходный вид на ближайшие окрестности. Так я, наконец, смогу определить, где я нахожусь, и, возможно, рассмотрю обратную дорогу».
Беглый осмотр стен башни не дал никаких результатов, что подтолкнуло принцессу Ночи к выводу: вход на колокольню был внутри. Идея с полетом отпадала: у башни были слишком узкие порталы, влететь в которые не представлялось возможным. Поворчав, Луна двинулась к зияющему чернотой проходу, прихватив с собой валяющуюся неподалеку сучковатую палку на случай внезапного нападения. Кто знает, что скрывается там, во мраке?
Переступив зарастающие бурьяном остатки каменной ограды, пони вплотную приблизилась к входу. Последний раз посмотрев на яркий солнечный диск в отливающем синевой небе, она, вздохнув, переступила копытом порог старого храма.
Внутри, вопреки ожиданиям принцессы, было не так уж и темно: свет, лившийся откуда-то сверху, равно как и проходивший через пустовавшие без стекол окна, разгонял полумрак, царивший в здании. Более того, здесь было прохладно, а по самому храму гулял сквознячок, приятно холодивший после жаркого солнцепека. Естественно, никаких монстров тут не было, так что необходимость в палке отпадала, и принцесса, недолго думая, оставила своё импровизированное оружие на входе.
Эхо разносило шум поступи принцессы, неспешно шедшей по разбитому, некогда покрытому венецианской плиткой полу, нарушая благостную тишину, стоящую здесь не один десяток лет. Несмотря на мерзость запустения, по мере продвижения внутрь Луна, глядя на заштукатуренные или попросту загаженные стены, которые по неизвестной надобности были подвержены разрушению, чувствовала возвышенность и отрешенность этого места от всего мира. Казалось, все здесь было вне времени бытия, ожидая часа своего пробуждения. Этот храм был не просто грудой развалин, как изначально показалось Луне. От каждого камня в этих древних стенах веяло седой стариной, и кобылице оставалось лишь восхищаться немым величием и силой этого разрушенного и забытого людьми благого места. Созерцая величественную красоту храма, принцесса предалась воспоминания о старом, разрушенном и заброшенном замке Сестёр, стоящем посреди Вечнодикого леса — месте, где началось её падение в образе Найтмер Мун и тысячелетняя ссылка. Только если с бывшим дворцом у Луны были связанны не самые лучшие воспоминания, то здесь ночная принцесса ощущала покой и умиротворённость.
Миновав арку, ночная принцесса оказалось в центральной части храма. Сверху, сквозь зияющую в кровле приличных размеров дыру лился послеполуденный свет, в столбах которого в хаотичном воздушном танце кружилась пыль. Сквозь разрушенный купол виднелось небо с плывущими по нему облаками. Замерев, Луна посмотрела вверх, откуда шёл пронзающий мрак свет. Глядя на него, кобылица вспомнила Селестию, почти забытой Луной в последнее время.
«Как она там? Все ли с ней в порядке?» — задавалась вопросами кобылица, смотря на падающие вниз солнечные лучи.
Принцесса Ночи вздохнула и закрыла глаза. С самого избавления от Найтмер Мун Луна все время полагалась на свою старшую сестру, которая помогала ей освоиться после многовековой ссылки. И вот теперь их с Тией разделяет нечто большее, чем расстояние. Их разделяют целые миры, в которые они попали из-за каприза судьбы. Но даже сейчас уверенность в том, что, несмотря на отдаленность, они обязательно встретятся вновь, не покидала ночную пони ни на секунду.
Постепенно тревога уходила, и душу принцессы вновь начинало наполнять чувство созидания и полной умиротворенности, тогда как заботы и суета отходили на второй план. Неизвестно, сколько времени она простояла посреди разрушенной церкви, но из состояния задумчивости её вывела пыль, забравшаяся пони в нос.
-Аааа…. ПЧХИИИ! — громко чихнула Луна, отразившись эхом от древних стен.
«Звёздная пыль! Как долго я тут пробыла?! — Совсем потеряв ход времени и мысли, кобылица оглядывалась по сторонам, пытаясь вспомнить, как она тут очутилась, и главное зачем, — Судя по всему немало. Что ж, пора вернутся к первоначальной цели».
Обследовав каждый уголок храма, Луна так и не нашла искомого: входа на колокольню. Вздохнув, она уже собиралась уходить, когда на выходе, в притворе, вдруг обнаружила темный угол, затянутый паутиной. Подняв телекинезом палку, принцесса расчистила себе проход и радостно воскликнула:
— Есть!
За толстым слоем паутины и грязи виднелась каменная, винтообразная лестница наверх. Осторожно ступая по старым, потертым ступеням, кобылица начала своё восхождение…
— Это... было нелегко… — пробормотала ночная принцесса, пытаясь отдышаться после весьма продолжительного подъема.
Всё ещё восстанавливая дыхание, кобылица подошла к краю колокольни. Да, тяжкий подъем и запылившаяся шерстка определенно того стоили! Вокруг неё было настоящее «зеленое» море, колыхающиеся от порывов ветра, раскинувшееся на фоне уходящей в бесконечность лазурной синевы… Вдалеке виднелась небольшая деревенька и проходящая возле неё грунтовая дорога. Внизу, на поляне, всё также размеренно паслось коровье стадо. Солнце хоть ещё и было в силе, но постепенно клонилось к закату.
— Какая красота! — только и смогла вымолвить Луна, подставляя свою мордочку под прохладный ветерок…
***
— …У нее был вот такенный рог! — Сверкая выпученными глазами и отчаянно жестикулируя, дед рассказывал собравшейся на колхозном дворе толпе о «будоражащей кровь встрече» на лесной опушке. — Глаза как фары сияют, сама черная как смоль!
— Гляди, что старый дед Кузьма брешет — смеялись сидящие на плетне ребята, — про чертей-лошадей! Может и инопланетян видел, а?!
— Иноплани…тьфу! Не видал таких! А вот лошадь бесноватую видел! — кричал на них пастух. — Ей-богу видел, как тебя сейчас! С копытами, хвостом, да ещё и с крыльями! Она мне, значит, и говорит: «Куда, де, меня занесло?» Голос у неё чудный, девичий, а сама ко мне подбирается, чтобы меня, значит, в ад уволочь! А я будто оледенел весь, ну да Бог миловал, вырвался.
— Да кому ты там сдался, в аду-то? Им и без тебя там алкоголиков хватает! – крикнул один из сидящих на плетне студентов, вызвав в толпе неоднозначную реакцию. — Черти говоришь?! Да ты из-за «белочки» чего только не увидишь! И кобыл рогатых, и ангелов господних! — произнося последние слова, он поморщился, словно от зубной боли. — Да ты и в навозной куче увидишь Юлия Цезаря в обнимку с Верой Холодной! — закончив, молодой студент загоготал, а вслед за ним и вся собравшаяся толпа.
— Может чертей мы и не видали, зато видали, как ты через деревню бежал, портки поддерживая!
Неизвестно чем бы это все кончилось, не появись здесь председатель деревенского колхоза: мужик хмурый и нелюдимый, слывший в округе бобылем. Был он до хозяйственных дел великий охотник, и на колхозном дворе чувствовал себя в своей стихии, хотя и гонял колхозников так, что казалось им небо в овчинку. Впрочем, был он человеком неплохим, а главное справедливым и рассудительным.
— Ну, чего разгалделись, как сороки на проводах? Нормы никто не отменял, а до конца рабочего дня ещё пахать и пахать! — урезонил он балагуров. — Кузьмич, а ты чего тут встрял? Разве ты не должен пасти у церкви коровье стадо?
— А он тут от «бесовских кобыл» по деревне без портков бегает! — сострил кто-то, но председатель быстро урезонил шутника.
— Помилуйте, Егор Константиныч, правда, черта увидал, вот как вас щас! В общем, сижу я на опушке… — начал дед, полностью поведав всю свою историю от начала и до сего момента…
Когда он закончил, председатель ещё долго смотрел на пастуха, будто громом пораженный, на его лице читалась глубокая задумчивость и сосредоточенность. Казалось, он обдумывал какую-то важную мысль, продолжая взглядом сверлить Кузьмича. Наконец, председатель произнес:
— Что ж, пойдем, посмотрим на твоих «говорящих кобыл»! — и, хмыкнув, добавил, — И не дай бог, если я найду там хоть каплю спиртного! Ты по своей халатности бросил колхозное имущество, и если хоть одна корова пострадает – поплатишься головой, так и знай! — а потом как бы невзначай бросил, — А волки в тех местах не редкость…
Лоб деда покрылся испариной, а сам он побледнел. Но через мгновение он уже решительно догонял председателя, шагавшего по пыльной дороге в сторону леса. Все, кто был во дворе, начиная со студентов, приехавших на «картошку», и заканчивая работниками колхоза, толпой повалили за удаляющейся парой, дабы посмотреть, чем разрешится сие странное действо…
***
…От созерцания лесных далей Луну отвлек донесенный до неё ветром гул.
«Что ещё такое?» — опираясь на каменные перегородки, недоумевала ночная принцесса.
Впрочем, разгадку не пришлось долго искать. Со стороны деревни, по грунтовой дороге шла толпа, возглавляемая недавним беглецом, коего кобылица могла разглядеть даже отсюда. И судя по всему, направлялись они прямиком сюда.
«Лунный Свет! Только толпы людей мне не хватало!» — выругавшись, принцесса поспешила отойти от края, дабы поскорей укрыться в недрах колокольни…
***
… Отодвинув еловую ветку рукой, Зина шагнула на широкий, залитый лучами заходящего солнца луг. Следом за ней на свет божий вышел её проводник-шофер, вдыхая полной грудью свежий лесной воздух. Пройдя берендеево царство, они, идя по следу принцессы, вышли как раз туда, куда и предсказывал Семён. И вот сейчас, стоя на поляне, они могли рассмотреть причину странного гула, который услышали ещё будучи в лесу. Перед заброшенной, судя по внешнему виду, церковью гомонила толпа колхозников, явно обсуждая что-то важное, время от времени поглядывая вверх.
— Митинг у них, что ли? — предложил Семен, глядя на гомонящую толпу.
До этого дня Зина бы подумала, что все это просто совпадение, каких случается много в нашей повседневной жизни. Однако, после недавно произошедших событий интуиция подсказывала ей, что отнюдь не митинг послужил причиной столпотворения.
