ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

10:30

Домино не удивилась, увидев, как Хэйли выходит из здания Dispatch и направляется к своему Форду практически сразу после того, как коробка пропала из-под ее стола. На лице Хэйли было написано волнение, отчаяние – и у Домино защемило сердце. Но она говорила себе, что пытается защитить Хэйли.

На ней все еще была маскировочная одежда и парик, и она надела темные очки, хотя те, кто мог в тот момент оказаться на парковке Baltimore Dispatch, вряд ли разглядели бы ее на заднем сидении минивэна. В ногах стояла коробка Васкеза. Домино только принялась за более детальное изучение ее содержимого, как увидела Хэйли, выходящую из офиса гораздо раньше окончания рабочего дня. Куда она направлялась?

Домино прошла по салону до водительского сидения. Она ехала за Хэйли до ее дома, стараясь держаться на приличном расстоянии, потому что знала, что Хэйли будет очень внимательна после случившегося. В паре кварталов от дома «Мустанг» Хэйли неожиданно свернул к тротуару и остановился, а через пару минут поехал дальше.

Добравшись до дома Хэйли, Домино решила оставаться в машине, а не подниматься сразу в квартиру для наблюдения: вдруг Хэйли снова куда-нибудь уедет? Она была в состоянии отчаянной паранойи, от нее можно было ожидать чего угодно.

Не спуская глаз с «Мустанга», Домино вернулась к задним сидениям, где сбросила парик и маскировочные шмотки, переоделась в свою одежду. Она должна была оставаться вне поля зрения Хэйли. Чертовски хотелось знать, что та собиралась делать.

 

***

 

На пути домой с работы Хэйли постоянно смотрела в зеркало заднего вида. Но движение было слишком интенсивным, чтобы отследить, нет ли за ней хвоста.

Теперь ей было понятно, почему на двери Мэнни было столько замков. Не то чтобы они могли остановить ОЭНовцев, если бы те захотели пробраться к нему в дом. Если они сумели проскользнуть в офис Dispatch среди бела дня, то пройти в ее квартиру, пока она спала, им бы вообще ничего не стоило. Дома она больше не была в безопасности.

Они могли уже быть там. Поджидать ее. Оставалось проехать совсем немного, но Хэйли свернула к тротуару, чтобы еще раз подумать над тем, что делает. Руки ее тряслись. Прежде чем продолжить путь, она составила мысленно список вещей, которые надо будет молниеносно собрать.

Куда ехать потом? Конечно, она не хотела вовлекать в это свою семью или друзей, и тоже подвергать их опасности. Она решила, что лучше было найти какой-нибудь тихий мотель. Собрать сумку и попросить хозяина присмотреть за квартирой, сообщить, если там кто-то появится.

Она припарковалась у своего подъезда, но не стала сразу выходить из машины. Сначала она оглядела улицу и прохожих на предмет чего-нибудь подозрительного.

Наконец, она вышла из машины и на негнущихся ногах пошла к дому, глубоко и прерывисто дыша, пытаясь успокоить сердце. Она тихонько попробовала ручку двери, та не поддавалась, значит, было закрыто, как она и оставляла, уходя. Потом она неслышно подошла к двери поближе и прислонилась ухом, заранее ожидая, что из квартиры послышатся голоса. Ничего.

Пока искала в сумочке ключи, нащупала мобильный. О, а ведь это неплохая идея. Не будет ничего плохого в том, что кто-нибудь вызовет 911, случись сейчас с Хэйли беда. Она набрала сестре, а потом вставила ключ в замок и, скрепя сердце, повернула.

– Алло, Клоди, как твои дела? – чтобы звучать беззаботно, пришлось приложить усилия.

– Эй, Хей! Что такое?

– Да ничего, – ответила Хэйли, осторожно потянув дверь за ручку и прислушиваясь к звукам из квартиры, – Просто позвонила спросить, как ты.

– Мальчишки спрашивали, когда ты приедешь на матч- реванш по «Эрудиту», – сказала Клоди.

Хэйли обошла квартиру, чтобы убедиться, что она там одна.

– Скоро. Обещаю, – ответила она Клодетт, и зажала трубку между плечом и ухом, пока открывала шкаф и бросала в сумку кое-какие вещи, – На работе дурдом, я приеду, как только выдастся выходной.

– Да, да, да… Я все это слышала уже не раз и не два, – ответила ее сестра, скорее с иронией, чем упреком, – А отец уже, кстати, начал жаловаться мне, что ты не появляешься на семейном ужине хотя бы раз в месяц.

– Тоже мне новости. Я позвоню маме, честное слово, – Хэйли отнесла сумку в ванную и упаковала пару самых важных средств, потом прошла в гостиную и положила сумку на журнальный столик, – Короче, Клоди, я в ближайшую неделю буду появляться дома наскоками, так что, если буду нужна, звони на сотовый.

– Ты слишком много работаешь, Хэйли, ты ведь жизни не видишь. Кстати… тебе все-таки перезвонила та реставраторша?

Лука! Как Хэйли могла забыть о том, что на вечер назначено свидание? Она решила позвонить Луке и отменить все, как только доберется до мотеля.

– Конечно. И, сказать по правде, с ней может получиться кое-что особенное, – Хэйли захватила зарядное устройство для сотового, чековую книжку и еще пару важных мелочей, – Я тебе все расскажу, когда увидимся. Сейчас у меня совсем времени нет.

Краем глаза Хэйли заметила маленький листок бумаги под одной из диванных подушек. Это был какой-то чек, выпавший из какой-то папки Васкеза. Он не имел отношения к делу Кастилльяно или ОЭН, но напомнил Хэйли, что надо было получше осмотреть диван, когда она в спешке собирала вещи Мэнни этим утром.

Она вынимала чек из-под подушки, и тут пальцы ее коснулись чего-то прохладного и гладкого, прямоугольного по форме. Кровь застыла в ее жилах.

Белая костяная фишка с черными точками.

Хэйли невольно бросила ее на пол, словно обжегшись. Хватит. Не может быть. Не позволяй паранойе мешать тебе жить. Это еще ничего не значило. Вовсе не доказывало, что здесь кто-то был. Просто игрушка. Может быть, кто-то из ее племянников или племянниц потерял ее тут уже черт знает, как давно. Они постоянно забывали мелкие игрушки и солдатиков.

– Э-эй! Ты меня вообще слышишь? – сквозь оглушительный пульс, стучавший в ушах, Хэйли едва могла разобрать голос сестры, – Может, приведешь эту новую в твоей жизни женщину к нам поужинать, а?

– Я пойду. Позвоню потом, – Хэйли схватила сумку и помчалась к машине.

 

***

 

10:45

Хэйли стремглав выбежала из подъезда, словно за ней гнался сам дьявол, и вырулила с парковки так быстро, что удивленная Домино, едва успела прыгнуть на водительское место и завестись, чтобы догнать ее.

На оживленной улице с односторонним движением, на полпути к шоссе, Хэйли вдруг ударила по тормозам и свернула к тротуару, где стоял банкомат. Ей оглушительно просигналили вслед. Еще сигнал, и темный седан с тонированными стеклами припарковался на противоположной стороне.

Черт. За Хэйли снова был хвост. Домино подумала, это опять ищейка. Ей самой встать было негде, разве что дать немного вперед и заехать на тротуар. Она медленно катила мимо, глядя, как Хэйли выпрыгнула из машины и чуть ли не бегом направилась к банкомату. Из седана никто не вышел, а разглядеть водителя сквозь стекла было невозможно.

Домино заехала в переулок на правой стороне и встала так, чтобы в боковое зеркало ей были видны обе машины.

Хэйли села в свой «Мустанг» и влилась в движение. Седан выехал за ней и следовал в пяти машинах позади по той же полосе. Домино удалось втиснуться меду ними – через две машины от Хэйли. Свой шанс она заметила, когда они проехали так один квартал.

Светофор на пешеходном переходе мигал, и она не набирала скорость как можно дольше, позволяя Хэйли оторваться. Ей оглушительно сигналили сзади, но Домино старалась не обращать внимания. Седан попытался объехать через другую полосу, но там машины стояли бампер к бамперу, да и не пустили бы его. Когда седану все же удалось ее объехать, Домино уже точно знала, что ему не нагнать Хэйли: судя по следящему устройству, та уже мчалась по шоссе на юг, и была от них примерно в четырех километрах.

Домино снова нагнала ее через несколько минут, и доехала до двухэтажного мотеля за городом, который находился в получасе езды от Балтимора.

Хэйли оформила проживание и пронесла вещи в номер на первом этаже. Она сразу же зашторила все окна.

Домино едва поборола желание выйти из машины, постучать в дверь Хэйли. Так хотелось ее утешить, узнать, что же случилось за то короткое время, которое Хэйли провела в своей квартире. Конечно, пропажа коробки надломила ее – но явно произошло что-то еще, ввергнувшее Хэйли в панику.

Домино долго смотрела на задернутые занавески, и ей ужасно хотелось, чтобы они были открыты, а у нее было оборудование, которое позволило бы следить за происходящим внутри. Чем же ты сейчас занята, Хэйли?

Чтобы чем-то заполнить время, Домино продолжила изучать содержимое коробки Васкеза. Она была довольна, что ничто больше не угрожает Организации. Она думала о Хэйли и о прошлой ночи.

Этот взгляд ласковых карих глаз. Вот они – плоть и кровь ее полного поражения. Сладостная дрожь от прикосновения Хэйли. И то, как она позволяла Хэйли смотреть на себя. Позволяла ей видеть, не боясь, что что-то в ней могло оттолкнуть. Потому что с ней Лука чувствовала, что ничто не имеет значения, и никогда не имело.

Как можно было причинить боль этому чистому и невинному созданию, оказавшемуся в заложниках чужого злого умысла, ставкой в чьей-то ужасной игре. Это нарушило бы все принципы Луки. Ее учили, что цель оправдывает средства, это было не только жизненным кредо – она верила в это. И она никогда не наносила урона невиновным, какой бы ни была миссия. А причинить вред Хэйли значило пойти против собственных принципов.

Она посмотрела на часы. Почти половина одиннадцатого. У них ведь сегодня свидание. Помнит ли Хэйли? Позвонит ли она?

Сколько Домино себя помнила, она была верна Организации, которой посвятила всю свою жизнь. Все ее принципы были основаны на том, чему ее там учили – никогда не позволять себе эмоционального вовлечения, привязанности, чтобы не скомпрометировать себя во время операции. По этим правилам она жила всегда, отдавая долг Организации, вырастившей ее, воспитавшей и обучившей – сделавшей из нее смерть-машину, призванную по приказу устранять «несовершенства этого мира».

Они были для нее семьей и самыми близкими людьми. Особенно, Грант. Джоан Грант была единственным человеком, к кому всегда можно было прийти в неспокойные и одинокие годы ее юности. И Грант всегда была рядом, готовая помочь, если Домино в ней нуждалась. И неужели, она должна была лгать своей семье? Пересмотреть собственные ценности еще и еще раз?

Она достала мобильный, он лежал в ладони, почти невесомый и приятный на ощупь. Пирс, конечно же, волнуется, почему она не докладывает, не выходит на связь. Что бы она сейчас ни сказала по делу, у Организации не будет оснований усомниться в ее словах. Она держала телефон, но, фигурально выражаясь, в ее руках была жизнь Хэйли. Один звонок о коробке, о том, что там внутри, и к вечеру Хэйли – только воспоминание о прошлой ночи.

Домино хотела знать, кто были эти ублюдки, которые хотели развалить Организацию. Она готова была на все, чтобы выследить их. Но не имела права вовлекать в это Хэйли и не знала, сможет ли лгать им. Какая ирония, ведь вся ее карьера была построена благодаря полуправде, поддельным эмоциям и пользованию чужими именами. Ее задача делать все, что потребуется, и становиться кем угодно для того, чтобы выполнить задание. Но в первую очередь, ее научили доверять собственной интуиции. Именно этот урок она сейчас вспомнила, он помог собраться и принять решение.

Она поставила на телефон шифратор и набрала Пирсу. Он поднял трубку на третий гудок.

– Домино.

– Безопасное соединение? – спросил он.

– Естественно.

– Уже который день от тебя ничего не слышно, – в самой обычной фразе послышался упрек.

– Ничего нового по цели Удар.

– Ясно.

– А по поводу ее информатора есть новости? – спросила Домино.

– Ничего.

– А ты все еще подозреваешь, что это дело рук кого-то из своих? – Домино увидела, как Хэйли на секундочку приоткрыла занавески, а потом снова задернула их.

– А ты полагаешь, у меня есть на то серьезные основания? – спросил он.

– Нет, на самом деле. И потом, Удар понятия не имеет, что к чему. И она ни с кем это не обсуждала даже. Она в этом деле сама по себе и беспомощна.

– Она еще к кому-нибудь ездила? – спросил Пирс, – Она все еще ищет ответы?

– Если она кому-то и звонила, то не из дома.

– Тогда надо прослушать рабочий.

– Сегодня вечером займусь.

– Завтра позвони мне, как что-нибудь узнаешь. И, Домино, мы тоже будем писать эту линию, можешь сосредоточиться на наблюдении, – проинструктировал он.

Она могла дать только один подобающий ответ. Машинально.

– Есть, – и надеялась, что он не услышал в ее голосе сомнений.

 

***

 

11:35

Закончив разговор с Домино, Монти Пирс созвал к себе в кабинет главных людей школы. Он опустил ставни на всех окнах, закрыв изумительный вид на Скалистые Горы. Невдалеке виднелась еще площадка, где горстка его подопечных тренировались на полосе препятствий.

Он твердо решил выяснить, не происходит ли утечка по вине кого-то из сотрудников ОЭН, и позвал к себе Грант, Атэра и нескольких наиболее авторитетных оперативников. Он должен был проследить за ними. По крайней мере, он смог бы унять свою паранойю, перестав подозревать Джоан в предательстве, подумал он, подтягивая галстук. Как бы там ни было, его приказ дал тревожные результаты.

Дэвид Атэр приехал несколько раньше, чем Джоан Грант, но, прежде чем начинать, он дождался, пока оба они будут сидеть в креслах напротив него за огромным рабочим столом.

– Похоже, у нас проблемы.

– Это то, чего ты боялся? – Атэр рассеянно провел ладонью по волосам – недавно постриженный и покрашенный ежик снова был ярко-рыжего цвета. Его лицо успело загореть, и имело красноватый оттенок. В этом семестре ему довелось преподавать кроме всего прочего, стрельбу из лука, скоростной спуск в скалолазании и прыжки с парашютом.

– Домино ничего не сказала о том, что Удар возвращалась на квартиру Васкеза, о том, что она отдавала пленку Костеру на обработку, – подтвердил Пирс, – А еще Домино умолчала о том, что провела с ней ночь и следовала за ней на работу, в офис. Кроме того, ее видели, когда она вышла оттуда с коробкой, которую Удар вывезла от Васкеза. А сейчас она сидит у мотеля, где Удар решила укрыться, когда слиняла из своей квартиры.

– А мы хоть знаем, что в коробке? – спросила Грант.

– Нет. Домино держит ее при себе.

Грант встала и прошла к окну. Она постояла немного, приоткрыла ставни, взглянула на огороженную школьную площадку и бесконечные дикие ландшафты со всех сторон.

– Не могу понять… Это совсем на нее не похоже.

Пирс выждал долгую паузу, давая Джоан собраться с

мыслями. Ей всегда тяжело давалась оценка рисков. И ее расположение к Домино было очевидным.

– Я все же думаю, нужно дать ей время. Уверена, она знает, что делает.

– Мы не можем так рисковать, – сказал Атэр, медленно вставая из кресла, – Она знает, каковы правила.

Он помолчал и продолжил:

– И в последние двенадцать лет она не нарушала их. Никаких изменений, никаких исключений. Если бы ничего не происходило, она не скрывала бы от нас все это. Верно?

– Джоан, он прав, – проговорил Пирс, – Мне все это нравится еще меньше, чем тебе, но давай смотреть правде в глаза.

– И не говори мне этого! – Грант резко повернулась к ним на каблуках, и окинула мужчин долгим взглядом. Страшные тени пролегли под ее ясными зелеными глазами. Впечатляющий контраст с серебристой белизной волос.

– Я знаю Домино, и вы тоже ее знаете. Она никогда не сделала бы ничего, что принесло бы нам ущерб! Если бы она хотела, давно бы привела их прямо сюда.

– А она и не пытается наносить нам ущерб, – степенно ответил Пирс, – Она хочет оставить все это. Она хочет таким образом добиться свободы. А может быть, на видео больше, чем мы думаем. Может быть, какой-нибудь агент Бюро или амбициозный коп раскусил ее и предложил сделку. Она может попытаться спасти саму себя, и предложить взамен наши головы. Очевидно, что у нее свои мотивы. Да, она никого не привела сюда, но это не значит, что она так не поступит в ближайшем будущем, или сделает что-либо, чтобы остановить их.

Грант демонстративно отвернулась.

– Домино мы должны убрать, а Удар допросить, – продолжил Пирс, – С ней нельзя покончить, пока мы не знаем, до чего она докопалась. Шмель уже следит за Домино. Я дам ему в подкрепление еще одного парня, которого Домино не знает, они доставят Удар сюда. Ваши голоса?

– Нет, – Грант все еще стояла к ним спиной. Скрещенные на груди руки, кулаки сжаты, – Домино тоже нужно доставить сюда. Дать ей шанс объяснить, что происходит. Если между ними что-то есть, это можно использовать.

– Прости, Джоан, – Атэр сделал шаг по направлению к ней, протянул руку, но не коснулся ее плеча.

Его голос звучал мягко:

– Мы не можем так рисковать. Все, что нам нужно, мы с легкостью получим от цели. А Домино по своей воле здесь не появится. Она знает, что бывает с теми, кто возомнит себя мятежником. Мы не сможем заставить ее говорить. Нет, мы не можем поставить все на кон. Я говорю «да».

Пирс поднял трубку, чтобы вызвать секретаря.

– Нэнси, свяжи меня со Шмелем, и узнай, кто у нас свободен в Вашингтоне. Всех оперативников уведомить, что Домино – отступница. Пусть избегают контакта с ней, а если

она сама выйдет на связь, докладывают.

 

***