Типы инвесторов 117 страница

— Ну почему ты так поступаешь? Ты не можешь разобрать собственный почерк?

Упендра попытался было еще раз, но безрезультатно, и Прабхупаде пришлось продиктовать письмо заново, чтобы Упендра записал слова, которые пропустил или не мог разобрать.

Одной из повседневных обязанностей Упендры было толочь леденцы из тростникового сахара, которые Прабхупада принимал с водой в качестве лекарства. Однажды вечером под его непосредственным наблюдением Упендра положил растолченные леденцы в воду и стал растворять их, переливая воду из одного стакана в другой. Вдруг стакан выскользнул из его руки и, пытаясь поймать его, он весь с головы до ног облился сахарной водой. Прабхупада посмотрел на него и сказал:

— Иди мойся!

— Нет, нет, — возразил Упендра. — Позвольте сначала приготовить вам лекарство!

Он продолжал размешивать сахар, но по мере того, как, высыхая, сироп густел, его ладони, руки и лицо становились липкими. Прабхупада молча наблюдал за ним, принимая служение своего глупого, но искреннего ученика.

Возможно, некоторые случаи не входят в разряд наставлений. Их можно назвать просто лилой.

Упендра: На квартире на Виллард-стрит, Прабхупада иногда выходил на заднюю веранду, очень маленькую и совершенно не приспособленную для прогулок. С нее можно было лишь спуститься на два этажа по черной лестнице. Но у соседей под нами была маленькая собачка — пекинес, которая облаивала всякого, кто выходил на веранду. Собачонка взбегала по лестнице на один пролет и пронзительно тявкала. Прабхупада выходил и стоял на небольшой веранде, заставляя собачонку истошно лаять, но полностью ее игнорируя. Затем он неожиданно поворачивался к собачонке, поднимал руки и делал страшное лицо. Перепуганный пекинес, визжа, кубарем скатывался с лестницы под хохот Прабхупады. Прабхупада делал так несколько раз, словно мальчишка.

 

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

 

Открытие храма в Лос-Анджелесе

 

Лос-Анджелес, 6 января 1968 года

Здание № 5364 на бульваре Вест Пико представляло собой маленький магазинчик в «черных кварталах» Лос-Анджелеса. Анируддха собственным ключом открыл заднюю дверь, и Шрила Прабхупада вместе с несколькими учениками вошли внутрь.

В комнате почти ничего не было. На алтаре, сложенном из двух апельсинных ящиков и накрытом старенькой полосатой шторой, стояло вриндаванское изображение Господа Кришны. В углу лежали тамбура и мриданга, а на окне, выходящем на улицу, висели занавески. Вьясасана Прабхупады — простой приподнятый постамент — была здесь единственной мебелью.

Прабхупада, облаченный в шафран, с тростью в руке, пересек комнату, открыл парадную дверь и вышел на улицу. Оглядев улицу, он увидел только маленькие, ветхие дома. В отличие от более оживленных Хейт-Эшбери в Сан-Франциско и Нижнего Ист-Сайда на Манхеттене, это был тихий, удаленный район города. Но какое-то место для начала в Лос-Анджелесе теперь все-таки было.

Прабхупада вернулся внутрь и закрыл дверь. Его сопровождали преданные из лос-анджелесского храма: Анируддха, Даянанда, его жена Нандарани и их дочь Чандрамукхи, трех недель отроду. Было там и несколько других преданных, за несколько дней до этого приехавших из Сан-Франциско. Взволнованные, они столпились вокруг Прабхупады, ожидая его ответа.

Прабхупада внимательно посмотрел вокруг.

— Ну, хорошо, — сказал он, — давайте проведем киртан.

Подняв мридангу, он сел на небольшое возвышение, а ученики расселись перед ним на полу.

Однако не успел он начать играть, как к нему стремительно подбежала Джанаки с тамбурой в руках.

— Свамиджи, вам нельзя играть на барабане! — сказала она, совсем как заботливая мать. — Вы еще не совсем поправились! Поиграйте вот на этом!

Прабхупаде было семьдесят два, и всего каких-то полгода назад он лежал в больнице, оправляясь после сердечного приступа и инсульта. Лишь недавно он вернулся из Индии, куда ездил, чтобы поправить здоровье, и, разумеется, ученики беспокоились о его состоянии.

— Хорошо, — улыбнулся Прабхупада, принимая инструмент из рук Джанаки. — Тогда я буду играть на тамбуре.

Тихо перебирая металлические струны, Шрила Прабхупада запел: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе». Хлопая в ладоши, ученики отбивали ритм – раз-два-три-и. Он пел на традиционную бенгальскую мелодию, а ученики хором ему подпевали.

Сидя перед Прабхупадой, они пели со всей искренностью — кто-то смотрел на него, глаза других были закрыты. Прабхупада оглядел каждого из них. Вот робкий Анируддха; он легко заливается румянцем, а когда улыбается, то смотрит из-за очков сощурившись. А вот высокий, худой Даянанда; у него хорошая работа — он специалист по компьютерам в Ар-Си-Эй, и каждый месяц выделяет двести долларов на поддержание открытого им и его женой храма.

Когда Даянанда и Нандарани переехали в Лос-Анджелес и нашли этот магазинчик, Шрила Прабхупада был в Индии. Они сразу же написали ему о новом «храме» и теплом, солнечном климате Лос-Анджелеса, который, по их словам, будет полезен для его здоровья. В ответ он выразил желание присоединиться к ним:

 

Я рад, что наше желание исполнилось, по Милости Господа Кришны. Ваша главная обязанность — повторять и слушать Божественное Имя Господа, читать отрывки из моих английских «Шримад-Бхагаватам» и «Бхагавад-гиты» («Гитопанишад») и толковать их, насколько это возможно, в духе полученных от меня наставлений. Любой преданный, развивший в себе истинную любовь к Кришне, может объяснять истину о Кришне, потому что Кришна, пребывающий в его сердце, помогает такому искреннему преданному.

Даянанда и Нандарани написали Прабхупаде, что население Лос-Анджелеса не так восприимчиво, как в Сан-Франциско и Нью-Йорке, но Прабхупада заверил их, что если повторять маха-мантру с преданностью, успех обязательно придет. Кришна поможет.

Когда-то, сидя в своей комнате в храме Радха-Дамодара во Вриндаване, Прабхупада размышлял о том, как хорошо было бы отправлять по всему миру молодых мужчин и женщин, таких как Даянанда и Нандарани, открывать центры сознания Кришны. То была его заветная мечта, желание, целиком его поглощавшее, несмотря на старость и плохое здоровье. Каков бы ни был отпущенный ему срок, он хотел заложить прочную основу всемирного Движения сознания Кришны, а успех, достигнутый в Америке за последние два года, вселял в него надежду. Мукунда открыл храм в Сан-Франциско, Киртанананда — в Монреале, Сатсварупа — в Бостоне, Субала — в Санта-Фе, а Брахмананда продолжал трудиться в Нью-Йорке. Новые храмы помещались в маленьких магазинчиках, а лидеры их были молоды и неопытны, но западная молодежь проявляла интерес. Потенциал был огромен.

После киртана Даянанда отвез Прабхупаду на приготовленную для него квартиру, в трех километрах от храма. Квартира была маленькая и шумная — гостиная, кухонька и задняя комната с маленькой уборной. По просьбе Анируддхи, Гаурасундара и его жена, Говинда-даси, разместились в гостиной и служили Прабхупаде в качестве слуги и секретаря.

* * *

Прабхупада по-прежнему жаловался на здоровье, на плохой сон, на звуки «гонг-гонг-гонг» в голове, временами у него болела голова, а в левом ухе звенело. Аюрведический врач из Индии посоветовал ему принимать почки корицы. Посещал Прабхупада и врача в Сан-Франциско. Но их рекомендации не помогали.

В этой связи сообщаю вам, что в настоящий момент я физически нездоров; я постоянно слышу гудение в мозгу и не могу спать по ночам. Тем не менее, я продолжаю работать, поскольку пытаюсь поддерживать свое духовное положение.

Однако, несмотря на возраст и затянувшуюся болезнь, Прабхупада не терял присутствия духа. Он выглядел сильным. За шесть месяцев, проведенных в Индии, кожа его приобрела здоровый золотистый цвет. Он сидел прямо и часто улыбался. Гулял он, правда, с тростью, однако всегда поддерживал осанку и ходил так быстро, что даже молодые ученики с трудом поспевали за ним. Однажды он даже сказал, что если бессонница не прекратится, то это только прибавит ему времени для работы над книгами.

Теперь его молодые последователи не были столь легкомысленны, как раньше. Прежде они думали, что раз уж Свамиджи чистый преданный, ему по силам любая тяжелая работа — он может переводить всю ночь, часами петь или играть на мриданге в парке. Но теперь преданные стали беспокоиться и заботиться о нем, стараясь облегчить его труд, а если видели, что какое-то дело отнимает у него слишком много сил, просили от него отказаться. Последнее слово, впрочем, всегда оставалось за Прабхупадой. Приехав из Сан-Франциско, Ямуна и Джанаки решили, что если Свамиджи хочет выздороветь, ему потребуется особая диета. Они придумали для него особый режим питания, подразумевающий прием небольших порций вареных овощей, без соли, специй и гхи. Сначала Прабхупада вежливо согласился, но попробовав то, что ему предложили, сказал:

— Эти овощи отвратительны. Они не годятся в пищу.

Через три дня, когда Говинда-даси сообщила ему о новых ограничениях в диете, он прорычал:

— К черту этот комитет голодания! Накормите меня!

И Прабхупада вернулся к привычному рациону — дал, рис, чапати и два вида сабджи, приготовленных на гхи. Однажды, когда Говинда-даси принесла ему обед, он сказал:

— О, как хорошо! Когда я был в Индии, все говорили: «Свамиджи, не вздумайте ехать в Америку! Там вы будете голодать. У них там нечего есть! Они питаются мясом и картошкой». А я говорил: «Ну и что? А я буду жить на хлебе и картошке. Никаких проблем. Я буду питаться хлебом и картошкой». Вот так я думал, когда ехал в вашу страну — придется, видно, мне сидеть на хлебе и картошке. Но вот я приехал, и Кришна так добр. Он не только предоставил мне хорошие продукты… Ведь ты готовишь такие замечательные вегетарианские блюда — чапати, дал, рис. У меня есть все. Вот как добр Кришна!

Когда Прабхупада впервые приехал в Америку, у него никого не было, и трудно было найти даже одну искреннюю душу. Сейчас же его окружали искренние преданные, страстно желающие учиться у него, и, тем не менее, все перемены он воспринимал в том же настроении, как и во время месяцев одиночества в Нью-Йорке. С любовью в сердце он отдавал долг своему духовному учителю: писал книги, старался вовлекать в миссию сознания Кришны других и всегда говорил о Боге.

Иногда, шаркая тапочками по своей квартире, Прабхупада смотрел, как Гаурасундара и Говинда-даси, сидя за кухонным столом, делают первые шаги в освоении бенгальского алфавита. Он попросил их выучить наизусть стих из «Чайтанья-чаритамриты» на бенгали и регулярно их проверял:

 

ванде шри-кришна-чайтанья-

нитьянанда саходитау

гаудодайе пушпавантау

читрау шам-дау тамо-нудау

 

Взглянув сверху, Прабхупада говорил:

— Очень хорошо. Прямо как ребенок, который учится писать. Его почерк может быть еще корявым. Но для учителя важно не столько то, как он пишет, сколько его старание. Главное, чтобы он был занят. Так же и наше служение Кришне. Что можем мы сделать для Кришны? Кришна есть все. Он не нуждается в нашем служении. Но Ему хочется видеть наши попытки, хочется видеть что мы стараемся оказать Ему какое-то служение. В этом смысл.

* * *

С приезда Прабхупады прошло всего четыре для. Он только что встал после полуденного отдыха, зашел в гостиную и… Там сидел Субала. Прабхупада удивился, ведь Субала должен был в это время находиться в Санта-Фе.

— От меня ушла жена, — выпалил тот. Затем последовала грустная история.

Субала рассказал, что на несколько дней оставил свою жену, Кришна-деви-даси, одну в храме Санта-Фе, а сам уехал в Нью-Йорк навестить своих родителей. Тем временем Кришна-деви убежала с каким-то парнем, посещавшим храм; она решила остаться с ним, а мужа своего бросить.

— Не беспокойся, — сказал Прабхупада Субале, — все будет хорошо. Я напишу Кришна-деви письмо и попрошу ее вернуться к тебе. Завтра ты можешь возвращаться в Санта-Фе, и все будет в порядке.

На следующее утро Субала уехал в Санта-Фе. Прабхупада же, который в его присутствии держался спокойно, выразил глубокую озабоченность постыдным поступком Кришна-деви. Она была его ученицей; для них с Субалой он провел священную церемонию бракосочетания, попросив их быть образцовой парой и помогать друг другу в сознании Кришны. Вместе они ездили в Нью-Мексико, чтобы открыть там центр.

— Не унывайте, — говорил он им. — Даже если никто не придет, чтобы вас послушать, продолжайте внимательно повторять маха-мантру.

А теперь Кришна-деви бросила и храм, и мужа.

Приехав в Санта-Фе, Субала узнал, что жена вместе с ее приятелем Рэнди уехала из города, а Прабхупада в Лос-Анджелесе тем временем получил письмо от Кришна-деви, где та писала, что хочет оставаться в сознании Кришны, но только со своим новым другом.

— Сущий вздор! — кричал Прабхупада. — Я просто вернусь во Вриндаван и буду спокойно повторять «Харе Кришна». Зачем мне это надо? Почему я должен улаживать ссоры между мужьями и женами? Санньяси не должен этим заниматься!

Прабхупада написал Кришна-деви ответ и отправил его в храм Санта-Фе.

Твой недавний поступок очень огорчил всех членов нашего Общества. Я никак не ожидал, что ты так поступишь. Если у тебя есть хоть какая-то любовь ко мне и Кришне, немедленно возвращайся — либо ко мне, либо к мужу. Судя по твоему письму, ты раскаиваешься в своем поступке. Ты совершила большую ошибку. Возвращайся, и все будет хорошо.

Субале Прабхупада написал:

Я очень сожалею по поводу твоей ситуации; наверное, ты переживаешь сильное потрясение от разлуки. Но это также и очень важный урок. В любом случае, если у тебя на сердце слишком тяжело, ты можешь приехать сюда и какое-то время пожить со мной. Я надеюсь, мне удастся облегчить твое бремя.

Письмо Прабхупады еще не успело дойти, а Субала уже выехал из Санта-Фе в Лос-Анджелес. «Я этого не перенесу, — думал он. — Возвращаюсь к Свамиджи».

Прабхупада сидел на веранде и принимал полуденный массаж, как вдруг увидел Субалу, понуро бредущего по тротуару.

— Субала! — позвал Прабхупада, не вставая с места.

Субала подошел и поклонился. Прабхупада, в одной лишь индийской гамчхе, сидел под калифорнийским солнцем, а Гаурасундара растирал его горчичным маслом.

— Ты получил мое письмо? — спросил Прабхупада.

— Нет, — ответил Субала.

— Получил, — сказал Прабхупада. — Ты получил мое послание. Я написал, что если у тебя на сердце слишком тяжело, ты можешь приехать сюда и пожить со мной.

Субала: И я переехал в переполненную гостиную квартиры Свамиджи. Я спал в гостиной, прямо напротив его комнаты. Нас разделяла лишь занавеска. По ночам я слышал, как он диктует «Шримад-Бхагаватам».

Он попросил меня вырезать для него Божества Радхи-Кришны. Раньше я уже вырезал Божества Джаганнатхи, а сейчас Свамиджи сказал, что хочет Божества Радха-Кришны. И я купил брус красного дерева и начал вырезать Радха-Кришну.

* * *

Прабхупада получил известие из Нью-Йорка, от Рая-Рамы, о том, что редактирование его рукописи «Бхагавад-гиты» «близится к концу». Прочитав письмо Рая-Рамы, Прабхупада взорвался:

— Близится к концу! Я слышал это еще до отъезда в Индию.

Медленная работа Рая-Рамы чересчур затягивала выпуск книги. Контракт с компанией Макмиллана был уже давно подписан, а рукопись по-прежнему оставалась в работе. Понимая, что Рая-Рама будет тянуть вечно, Прабхупада решил, что тот должен немедленно отложить все прочие обязанности и приехать в Лос-Анджелес.

Через несколько дней Рая-Рама приехал. Выбрав себе угол, он тоже расположился в перенаселенной гостиной крохотной квартирки Свамиджи, чтобы там работать над рукописью «Бхагавад-гиты». Однажды вечером, после своей лекции в храме в присутствии Свамиджи, Рая-Рама написал преданным в родной Нью-Йорк:

Он неудержим, несмотря на слабое здоровье. По возвращении с интенсивной программы, что была вчера вечером, он продолжил разговаривать с нами, а сегодня утром встал в два тридцать ночи и работал три часа. Только что он вернулся с четырехкилометровой утренней прогулки. Не сказать, чтобы он был слаб или терял силы… И стоит нам обмолвиться о медицинском обследовании, как он говорит, что жизнь не имеет ценности, если не используется для Кришны. На прошлой неделе Гаргамуни рассказывал Свамиджи, что иногда ему снится, как он что-то продает, а Свамиджи сказал, что ему снится проповедь. Но вчера вечером он сказал нам, что когда он говорит о Кришне, то не чувствует боли.

 

* * *

Однажды на прогулке Прабхупада обнаружил напротив своей квартиры, через дорогу, особое место: там, на соседском газоне, росло раскидистое высокое дерево. Взяв с собой несколько учеников, Прабхупада пошел туда и расположился в его тени. Сидеть под большим тенистым деревом в жаркий солнечный день было простым, но приятным удовольствием. Рая-Рама посчитал, что это событие достойно того, чтобы написать о нем нью-йоркским преданным:

Сегодня днем я прогулялся до храма, расположенного на некотором расстоянии от нашей квартиры, а когда возвращался, то увидел, как Свамиджи вместе с Гаурасундарой, выйдя из дома, переходят улицу. Я увязался за ними. Свамиджи занял место под большим дубом, что растет через дорогу от нашего дома.

— Медитация под деревом — это здорово, — сказал он через несколько минут.

Потом пришли и присоединились к нам другие преданные. Мы расселись вокруг Свамиджи на чей-то лужайке, под чьим-то деревом.

— Поэтому в былые времена, мудрецы сидели под деревьями и учили других.

… Я знаю, что я бестолковый глупец. Вот я сижу у стоп Свамиджи, а слезы у меня не текут, и сердце не разрывается от радости. Но даже на глупца присутствие Свамиджи действует крайне опьяняюще.

Свамиджи сказал, что в Индии святые люди часто сидят под деревьями, а некоторые даже живут под ними, не имея иного прибежища. Шесть Госвами, которые, следуя наказу Господа Чайтаньи, писали книги, вели подобную жизнь во Вриндаване, каждую ночь располагаясь под новым деревом и творя свои возвышенные произведения на санскрите.

Свамиджи, говорящий на духовные темы под сенью дерева… Именно так преданные представляли себе идеального гуру: он сидит где-нибудь в Индии, под огромным, древним баньяном. Они забывали, что находятся в обычном районе Лос-Анджелеса. Часто, сделав необходимые покупки или выполнив поручение, Анируддха возвращался на квартиру и уже издали видел «этого прекрасного человека, облаченного в шафрановые одеяния, сидящего на зеленой лужайке».

Однажды, когда Субала, Говинда-даси, Рая-Рама и другие сидели с Прабхупадой в тени, внимание его привлекла пара белых мотыльков.

— Только посмотрите на этих червяков, — воскликнул он, показывая на бабочек. — У них тоже бывают мужья и жены. Весь мир пребывает в этой зависимости!

Зная, что Субала все еще переживает уход жены, Прабхупада продолжил разговор на эту тему, рассматривая ее с двух углов зрения.

— Удивительно не то, что Кришна-деви ушла, — сказал он, — а то, что мы смогли остаться и служить Кришне. Майя так сильна! Это божественная энергия Кришны. И очень редки те души, которые действительно способны оставаться в служении Кришне. Под властью майи живое существо практически беззащитно и только и может что взывать к Кришне о помощи. Но мы должны каждую минуту молиться о том, чтобы сила майи нас не беспокоила.

Субала продолжал жить с Прабхупадой. Он готовил для него, заботился о его личных нуждах и вырезал Божества Радхи и Кришны. Прабхупада снова написал Кришна-деви:

Твой муж Шриман Субала-дас счастливо живет со мной. Он вырезает из дерева Радху и Кришну. Эта материальная жизнь подобна твердой древесине, и если мы сможем вырезать из нее Кришну, наша жизнь увенчается успехом. Итак, что бы ни случилось, ты не должна забывать Кришну. Я люблю тебя всем сердцем, и потому дал тебе имя Кришна-деви-даси. Не забывал Кришну ни на мгновенье, повторяй «Харе Кришна», громко или тихо, как тебе удобнее. Но не забывай повторять Святое Имя. Я надеюсь, что все будет хорошо, как только ты приедешь сюда вместе с Рэнди, и с нетерпением жду твоего возвращения.

Однажды после прогулки Прабхупада сказал Анируддхе, что Лос-Анджелес напоминает ему Бомбей и что он хочет построить здесь очень большой храм. Хотя Анируддха был совсем не тем человеком, кто мог бы внести хоть сколько-нибудь серьезную лепту в строительство большого храма, Прабхупада рассказал ему, как он себе это представляет. На другой день Прабхупада вызвал Анируддху к себе и показал ему Божества Радхи и Кришны, вырезанные Гаурасундарой и Субалой. Глаза Прабхупады сияли.

— Я хочу, чтобы Божества Радха-Кришны были в каждом доме, — сказал он.

Анируддха был поражен тем, насколько радостным было выражение лица Прабхупады.

— Что я могу сделать? — спросил Анируддха.

— Я хочу, чтобы ты обошел местные литейные цеха и узнал, во сколько обойдется отливка Божеств.

Анируддха с Субалой обзвонили и объехали несколько литейных мастерских в округе Лос-Анджелеса и вернулись с полученной информацией, однако деловой хватки им явно не хватало и продумать все как следует у них не получилось. Зная об этом, Прабхупада улыбнулся и спросил:

— Ну как, какие ценные сведения вы мне сегодня принесли?

Анируддха понимал, что Прабхупада критикует его, и в ответ только хихикал. Ему это нравилось.

Однажды утром Анируддха пришел к Прабхупаде, чтобы рассказать, как ему казалось, страшную историю. Перед рассветом он пошел в парк собирать эвкалиптовые веточки, которыми Прабхупада чистил зубы. Он стоял на скамейке в парке, срезая ветку дерева ножом, как вдруг рядом остановилась полицейская машина, и из нее выскочил полицейский.

— Что ты делаешь? — строго спросил он.

Анируддха объяснил, что делает для своего духовного учителя зубные щетки.

— Ты что, не знаешь, что деревья принадлежат городу? — сказал полисмен. — Они принадлежат жителям Калифорнии!

Полицейский сообщил, что за ношение раскрытого ножа может арестовать Анируддху. В ответ на вопрос, что у него в мешке, который висит на шее, Анируддха показал ему четки. Тогда полисмен спросил, не сбежал ли он из психбольницы.

Выслушав историю, Прабхупада улыбнулся:

— Ты не спросил его, сам-то он не сумасшедший?

 

Говинда-даси жаловалась Анируддхе, что квартира Свамиджи стала слишком шумной и перенаселенной, и Свамиджи приходится пользоваться той же ванной, что и всем остальным. Она настаивала, чтобы тот подыскал место получше. Однако Анируддха получал от Даянанды всего двести долларов в месяц, на которые надо было содержать Прабхупаду и многочисленных посетителей, и с финансами было туго.

— Свамиджи здесь очень неудобно, — ворчала Говинда-даси, но Анируддха не знал, что делать.

Когда он спросил Прабхупаду, подходит ли ему эта квартира, тот ответил, что подходит. Анируддха объяснил, что приехать к Прабхупаде из Сан-Франциско горят желанием еще больше преданных и, возможно, они тоже захотят остановиться на квартире.

— Лично мне, — сказал Прабхупада, — посоветовать нечего. Пусть сами думают.

Прабхупаде нужно было переводить, но пообщаться с учениками он тоже хотел, однако Анируддхе перспектива появления в квартире еще большего числа преданных причиняла немалое беспокойство. В конце концов, вместе с Даянандой он нашел для Свамиджи квартиру побольше.

В новой квартире было четыре комнаты, расположенных над частным гаражом, в задней части многоквартирного дома. Анируддха, при поддержке нескольких других преданных, сделал в квартире косметический ремонт, чтобы Прабхупада чувствовал себя в ней как можно комфортнее. Закончив, они перевезли его на новое место жительства.

Хозяин квартиры, маленький японец, войдя и увидев, что Прабхупада сидит на полу перед своим сундучком, спросил:

— Где ваша мебель?

Казалось, это вызвало у него подозрения.

Прабхупада улыбнулся и поблагодарил его, сказав, что все в порядке.

— Мы можем сидеть где угодно, — объяснил Прабхупада. — Мы монашествуем.

Но хозяин, выйдя за дверь, продолжал стоять на лестнице, то и дело заглядывая в окно.

— Попроси его уйти, — сказал Прабхупада Анируддхе.

Иногда после вечернего киртана в храме Шрила Прабхупада просил кого-нибудь из учеников выступить с речью.

Даянанда: Однажды вечером, когда я отвозил Свамиджи в храм, он попросил меня что-нибудь сказать во время программы. Я же сразу стал думать, как бы этого избежать. Хотя в отсутствие Свамиджи другие его ученики тоже читали лекции, я никогда не выступал на публике, даже во время неформальных встреч. Поэтому я сказал Свамиджи, что предпочитаю слушать его, но тот ответил, что предпочтёт послушать меня. Деваться было некуда.

Киртан в храме прошел как обычно, а затем я начал говорить. Я говорил о реальности существования Бога, пытаясь доказать Его бытие с помощью логики и науки. Такую тему нужно было преподносить с позиций ведической литературы, но я не мог похвастаться знанием стихов из Писаний, равно как и должным пониманием основ философии сознания Кришны. Я сознавал, что речь моя не соответствует выводам сознания Кришны, и Прабхупада дал мне понять это самым добрейшим образом.

Когда в какой-то момент я совершил ошибку и сказал что-то явно не то, Прабхупада прозаично остановил меня, объяснив неверно представленный мной момент. Затем жестом он попросил меня продолжать. Я продолжил говорить без тени смущения. Свамиджи поправил меня прилюдно, но не заставил краснеть, как обычно это происходит в подобных случаях. Замечания Свамиджи всегда были пропитаны любовью и искренностью; они не касались личности, но делались ради роста ученика.

* * *

В день явления своего духовного учителя, Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, Прабхупада собрал некоторых своих учеников — Анируддху, Говинда-даси, Гаурасундару, Нандарани и еще одного паренька по имени Санкаршана — чтобы по-особому отметить это событие. На кухне своей квартиры Прабхупада приготовил для своего духовного учителя пир. Нандарани принесла цветы и Прабхупада начал церемонию предложения цветов и вознесения молитв в честь Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати.

Нандарани: Со мной тогда была дочь, Чандрамукхи. Ей было всего два месяца, и она лежала тише воды в корзинке, в углу комнаты. После церемонии Свамиджи собрал горсть цветов, подошел к корзинке, где лежала Чандрамукхи и рассыпал их вокруг ее головы. Улыбнувшись, он сказал:

— Настанет день, и я возьму тебя с собой в Индию.

После пира преданные прошли за Прабхупадой в комнату. Он сел за свой письменный стол и начал читать маленькой группе преданных, рассевшихся перед ним на полу, письма – письма благодарности от новых учеников. Письма эти стали подношением Шрилы Прабхупады своему духовному учителю. Он читал: «Нам по-настоящему нравится петь маха-мантру», «когда мы повстречали вас, мы обрели счастье», «Мы стараемся учить повторению “Харе Кришна” других». Это были простые слова, но, читая их, Прабхупада преисполнялся счастья. Затем он положил письма вместе с цветами перед изображением Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати и, взглянув на Нандарани, спросил:

— Стала ли ты счастливее с тех пор, как повторяешь Харе Кришна?

— О, да, — ответила Нандарани, — моя жизнь превратилась в чудо.

Глядя на других, Прабхупада спросил:

— А вы? Вы стали счастливее, когда начали повторять «Харе Кришна»?

Все ответили утвердительно.

— Тогда у меня к вам только одна просьба, — продолжил Прабхупада. — Вы должны просто кому-нибудь об этом рассказать. Это все, что вам следует сделать. Не нужно никого наставлять. Не нужно учить философии. Просто объясните людям, что благодаря повторению «Харе Кришна» вы стали счастливы, а если и они будут повторять, то тоже станут счастливее. Тогда и я буду доволен, и мой духовный учитель будет доволен.

* * *

Однажды вечером, войдя в магазинчик, Шрила Прабхупада, к удивлению своему, обнаружил там Умапати. Умапати оставил сознание Кришны около года назад, и с тех пор Прабхупада его не видел. Прабхупада непроизвольно шагнул к нему и искренне обнял ученика. Несколькими месяцами раньше тот прислал письмо, в котором сообщал, что подумывает о возвращении; поэтому этот сюрприз не был для Шрилы Прабхупады полной неожиданностью. Усевшись, Прабхупада стал расспрашивать Умапати о преданных в Нью-Йорке и ненадолго погрузился в воспоминания о том, как он начинал Движение, а парни, подобные Умапати, ему помогали.

Позднее, в тот же вечер, вернувшись к себе на квартиру, Прабхупада выразил сожаление, что некоторые его ученики оставили сознание Кришны. Он рассказал Умапати, что когда бывшая жена одного из учеников-санньяси Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати силой увела мужа домой, его духовный учитель плакал от своей неспособности спасти ученика. Под влиянием майи ученик может отойти, сказал Прабхупада, но духовный учитель никогда его не оставит.

Умапати бросил сознание Кришны из-за философских сомнений. Будучи эклектиком, последователем буддизма, как в прошлом Даянанда и Анируддха, он не мог стерпеть того, как Прабхупада трактует буддизм. Однако, оставив сознание Кришны, он всего лишь вернулся на свою старую работу на радиостанции, вспомнил старые привычки и вновь отрастил бороду.

— Всякий раз, когда я видел, как кто-то делает что-то не то, например, ест мясо, — рассказывал Прабхупаде Умапати, — то думал: «Мой духовный учитель говорил, что это плохо».

— Когда ты так думаешь, — сказал Прабхупада, — жизнь твоя тотчас же очищается.

Во время разговора в комнату Прабхупады вошло еще несколько преданных. Прабхупада объяснил, что по мере роста в сознании Кришны человек начинает стараться не доставлять беспокойства другим живым существам и не хочет причинять страдания даже крохотному насекомому.