ФЕЛЬЕТОН

 

Фельетон как жанр журналистики имеет давнюю, уже двухсотлетнюю историю. Он возник во Франции в период первой буржуазной революции, когда фельетоны стали печататься как листы приложения к газете. Эта отделенность фельетона от основных материалов газеты закрепилась и в названии: фельетон («feuilleton» от фр. feuille – лист, листок). «Таким образом, первоначально термин «фельетон» служил не столько для обозначения жанровой принадлежности, сколько для обозначения места печатания материала. <...> Широкое распространение получил позже и другой взгляд на Ф. как на произведение, помещаемое с целью «оживления» газеты или журнала. Такое представление о Ф. как о произведении прежде всего «занимательном» практически также снимало вопрос о его специфических жанровых признаках: любая живо написанная статья или заметка могла быть зачислена в этом случае по ведомству Ф.» ^[66].

Со временем фельетон обрел те жанровые черты, которые позволяют «узнать» фельетон среди других художественно-публицистических произведений.

Особенностью жанра с самого начала были актуальность и неофициальность, а отсюда преобладание оценки и интерпретации актуальной информации (а не изложение ее), комическая (сатирическая) направленность в ее подаче, «второй план», расширяющий описываемое до размеров общественно значимого явления, и непременно мастерское владение фельетонистом всеми средствами языка и речи, проявляющееся в особом фельетонном стиле.

Свобода жанра от жестких рамок в языке, композиции и выборе материала сделала фельетон одним из самых любимых жанров художественной публицистики.

Вот как пишет о судьбе фельетона в России Александр Руденко-Десняк в статье «Птичку жалко...»: «В отечественной журналистике нынешнего века особое место занял фельетонный жанр. Фельетон был королем газетно-журнальной периодики. Он вербовал элиту – легендарный Влас Дорошевич не только оставил шедевры фельетонистики, но и написал едва ли не лучшее из того, что было написано в его время о творчестве Шаляпина. Жанр требовал культуры и особого блеска пера. И еще бесстрашия, потому что у героев этого жанра всегда было плохо с чувством юмора». И далее: «Рубрика «Фельетон» свидетельствовала о полноценности печатного издания. Фельетонисты составляли особую касту. Чаще всего читатель начинал изучать газету с фельетона. Предвкушение встречи с ним заставляло вздрагивать не только читательское сердце, но и – не так уж редко хозяев начальственных кабинетов. <...> Не выдержал благородный жанр только столкновений с демократизацией общества и пришедшим в нашу жизнь информационным рынком» ^[67].

Сегодня рубрика «Фельетон» сохранилась, пожалуй, только в «Известиях».

Рассмотрим подробнее, что же представляет собой жанр фельетона, почему он считался «королем публицистики», почему в настоящее время фельетон утратил былые позиции; а также попробуем поразмышлять, каковы шансы фельетона на то, чтобы обрести «второе дыхание» в будущем.

Что представляет собой жанр фельетона в современном понимании? Основные жанровые признаки фельетона отражены в словарях.

В «Литературном энциклопедическом словаре»: «Жанр художественно-публицистической литературы, которому присуще критическое, нередко комическое, в т.ч. сатирическое начало, и непременно – актуальность.» (с. 464).

В «Словаре литературоведческих терминов»: «В настоящее время наиболее распространено представление о Ф. как о малом жанре художественно-публицистической литературы, в основе которого лежат факты реальной действительности» ^[68].

Таким образом, фельетон – это жанр художественной публицистики, который отличает комическое (сатирическое) начало и злободневность. Как любой художественно-публицистический жанр, фельетон призван оказать на читателя (слушателя) эмоционально-образное воздействие.

Главными критериями для оценки самого фельетона читателями являются его актуальность, узнаваемость героев и ситуаций и мастерство фельетониста, проявляющееся в умении написать смешно и с блеском.

Для фельетона характерно и то, что открытость выражения авторского отношения к предмету фельетонного осмысления обязательно строится с использованием приемов заострения, гиперболизации, обобщения и типизации исходных событий. Фельетонист берется за перо тогда, когда за некоторыми (возможно второстепенными) фактами видит тенденцию, явление, противоречащее моральным нормам общества и грозящее перерасти в болезнь, фельетон носит принципиально двуплановый характер. Обобщение явления и гиперболизация неразрывно связаны с образной структурой жанра.

Особенность фельетона проявляется и в его направленности на смех: «Главное отличие фельетона от других литературно-публицистических жанров газеты еще и в том, что он не только обнажает, не только обличает, но и высмеивает опасное зло» ^[69].

Фельетон – жанр художественной публицистики. Это одна из главных характерологических черт жанра. В фельетоне главенствует та же самая коммуникативная цель – оказать образно-эмоциональное воздействие на читателя, что и в других художественно публицистических жанрах.

В фельетоне реализуются все основные функции речи: информационная (фельетон информирует о событиях, фактах реальной жизни, на основе которых и строится фельетонное повествование); эстетическая (фельетон оценивает происходящее с эстетических позиций и, самое главное, стремится оказать образно-эстетическое воздействие с помощью речи); экспрессивная (в фельетоне автор выражает свое (и не только свое) отношение к описываемому); познавательно-просветительская (в фельетоне это в первую очередь относится к обще культурному контексту); а также (как и в любом художественном тексте) гедонистическая (развлекательная) функция речи. Но ведущей для фельетона остается функция экспрессивная.

Фельетон – жанр с ярко выраженным личностным отношением к изображаемому, поэтому одним из основных составляющих этого жанра можно назвать образ автора. Образ автора может совпадать с образом рассказчика (если фельетонное повествование ведется от лица автора) или существенно отличаться от него (если события в фельетоне преподносит читателям его герой). Но всегда автор несколько возвышается над изображаемым, видя происходящее значительно шире и глубже, чем даже читатель. Обобщая различные образы авторов фельетона, мы видим общие черты: за каждым фельетоном стоит умный, эрудированный, наблюдательный и проницательный человек с прекрасным чувством юмора и острым пером.

Что может стать предметом фельетона? Любой соответствующим образом осмысленный и преобразованный факт, событие, реальное или выдуманное... «История газетной сатиры убедительно свидетельствует в пользу той мысли, что не факт сам по себе, но исключительно способ его художественного отражения придают произведению специфические жанровые черты» ^[70].

Фельетон как речевой жанр принадлежит к числу жанров оценочного характера, ибо главное в фельетоне – не те факты или события, которые послужили толчком для его создания, а их оценка, интерпретация. Оценка фактической основы произведений этого жанра может быть как субъективной, так и объективной (с позиций современного общественного сознания). Очень часто эти два вида оценочности совпадают или сочетаются в пределах одного произведения. Важно отметить, что жанровая специфика фельетона предполагает оценку не только фактуальной, но и моральной стороны описываемого.

Исследователи отмечают, что в основе фельетонного повествования лежит комическое противоречие: «Исходя из представлений об идеалах и нормах общественной жизни, фельетонист строит свое повествование как двуплановое, комически противоречивое....Комическое противоречие выступает в фельетоне как главная стилевая черта жанра, определяющая господствующий в нем структурно-стилевой прием: комический контраст» ^[71].

Положительным героем фельетона всегда остается смех. Фельетон – сатирический жанр, поэтому он не может быть не смешным: «Если шестым чувством называют интуицию, для пишущего в «легком» фельетонном жанре необходимо еще и седьмое чувство – чувство юмора. Предрасположенность к тому, чтобы изучать абсурд по-абсурдному: легко «встать на голову», посмотреть на уму непостижимое, на привычную нелепицу с совершенно непривычной точки зрения. И уметь предложить ее читателю. Как игру. А порой и как «смех сквозь слезы» ^[72].

Принято выделять два основных вида фельетона, различающихся типом повествования: «В процессе речевого развертывания ф. выявляются два стилевых типа повествования: 1) беллетризованный (конкретно-изобразительный) и аналитический (обобщающе-характеризующий). В содержательно-смысловом отношении оба варианта находятся в синонимических отношениях...» ^[73]. Этот же подход реализован и в «Словаре литературоведческих терминов»: «Фельетон характеризуется обилием стилевых манер. Как два крайних полюса выступают, пользуясь принятой еще в 20–30-х гг. терминологией, «Ф. от беллетристики» и «Ф. от публицистики». Между ними (в зависимости от соотношения элементов «художественности» и «публицистичности») располагается ряд стилевых разновидностей» ^[74].

Рассмотрим основные черты жанра на примере фельетона Александра Эрдэ.

 

НЕ ИСКЛЮЧЕН ЛЮБОЙ ВАРИАНТ

 

Выйдя из метро поздним вечером, гражданин Л. неосторожно наступил на ворох подопревшей листвы, под которым таились грабли. Удар оказался таким, что держак граблей едва не сломался. Потерпевшего с красочной шишкой на лбу отправили в травмпункт.

Газета «Молодой Пофигист», завоевавшая сердца читателей трепетным отношением к членовредительству, отреагировала на следующий день:

«Теперь граждан России «мочат» граблями».

Заголовок заметили. За фактом бытового травматизма неожиданно открылись светлые журналистские дали.

«Общедоступная газета», счастливо сочетающая былой интеллигентский задор с тихим стремлением укладывать оппонентов с первого удара, разразилась статьей «Грабители и грабли». Нарисованная «ОГ» картина ужасала своей правдивостью: по версии газеты, инвентарь, разбивший лоб рядовому, но честному налогоплательщику, был тайно вынесен из-за державной стены, за которой укрылся так называемый Домашний Круг (ДК), прикарманивший власть в стране. А дальше и вовсе апокалипсис: массы с граблями наперевес уже готовы штурмовать твердыню власти, объявляется ЧП, и народ остается бесприютным сиротой без своих избранников.

В «МП» не задержались с материалом, жестко подтверждающим со ссылкой на соответствующие спецслужбы вынос граблей из-за державной стены: шло короткое интервью с одним из неназванных командиров невидимого фронта и сообщалось о том, что имя граблиста-несуна уже известно и составляется его фоторобот для осуществления дальнейших оперативных действий.

Газета «Завтра, как Вчера» тут же потребовала немедленного медицинского освидетельствования всехзастенщиков, призвала в максимально сжатые сроки покончить с антинародным режимом и выгнать поганой метлой всех сионистов с отечественного телевидения.

Нельзя сказать, чтобы версия очевидной вины ДК осталась без ответа. Респектабельная газета «Вестимо!» с инфернальным сарказмом предсказала, что с момента ее выступления общественное мнение станет относиться к авторам этой версии «с тяжкой брезгливостью». Ведь принадлежит она «благообразным старцам перестройщикам», что само по себе хуже преступления. В принципе же политики, по мнению автора, справедливо не воспринимаются большинством как нормальные люди.

Некоторую сумятицу в обсуждение предмета внес известный аграрий-патриот, выступивший по общенациональному радиоканалу. Он обрушился на слушателей с идущими от сердца словами: до каких пор россиянам будут всучивать гнилой импорт, пора наконец поддержать отечественного производителя, тем более что наши грабли ни в чем не уступают зарубежным аналогам и вполне доступны по цене, во всяком случае не дороже немецкого комбайна.

И все же главный сюрприз преподнесло, естественно, ТВ. Пряча за очками торжество причалившего к неведомому берегу Колумба, ведущий аналитической программы ведущего канала заявил: так называемый ДК самый обычный квадрат, а настоящий Круг – это ищущий популярности деятель по кличке Голова и его окружение. Будет ему популярность! Теперь даже бритому ежу ясно, кому и что на руку. Просто счастье – наблюдать, как рождается провокация. А вот и доказательство: оказывается, ударенный граблями, которого все знали как просто Л., носит ту же фамилию, что у крестного его отца Головы. На экране возникла запись в регистрационном журнале травмпункта с фамилией, выделенной красным фломастером. Значит, ударенный не только однофамилец Головы, а член Круга. Тут же был показан общим планом пляж на Канарских островах. Закончилась передача ласковым обращением ведущего к зрителям: «Если, выходя из дома, вы наступите на грабли, знайте, кто их подложил. Всего вам доброго».

После этого «МП» напечатал скромное объявление: «Каждый, кто хочет высказать непредвзятое мнение об известном отщепенце и моральном уроде с телевидения, может позвонить по телефону...» Было опубликовано и письмо мастеров культуры. Вопрос, с кем мастера, не стоял. Письмо светилось подзабытым счастьем коллективного подписантства.

Тут на своем независимом телеканале выступал сам Голова. Он, как и прежде, с достоинством нес бремя всеобщей любви, но выглядел несколько озадаченным. По-отечески улыбаясь тающему от непоказной преданности интервьюеру, он объяснил, что вообще не понимает, о чем речь, потому что в город уже много лет не завозили обычных граблей, перейдя на импортную уборочную технику.

Нашла свое место в контексте общего выяснения отношений и «Нужная газета», подытожив: «Здравый смысл в галиматье телевизионной пропаганды лежит там, где на встрече кинжального огня с той и другой стороны высекаются искры истины». Кинжальный огонь галиматьи был назван главным признаком демократии.

Что касается рядового налогоплательщика Л., то он стал знаменитостью. Был зван на ТВ, объявил о своем намерении стать публичным политиком и на вопрос: «Не собираетесь ли вы бороться за пост президента страны?» ответил с трубными интонациями отставного генерала: «Не исключен любой вариант...»

 

P.S. Автор искренне благодарен периодическим изданиям и ТВ за щедрость в предоставлении материала.

 

(Журналист, №12, 1999).

 

Что же делает этот текст фельетоном?

В фельетоне основное содержание составляют не те события или факты, которые легли в его основу, а их авторская оценка, интерпретация, то есть то, что роднит фельетон с жанрами художественной литературы: личностность этих произведений и особая экспрессивность. Обратимся к тексту.

В фельетоне А. Эрдэ повествование тоже начинается с события. Но какого! Темным вечером человек наступил на грабли, в результате чего у него возникла шишка на лбу. Типичный бытовой случай, не содержащий в себе, на первый взгляд, ничего смешного и тем более общественно значимого. Нас, читателей, даже не очень интересует, реален или вымышлен этот факт. Фельетонным же его делает только творческое воображение и художественное дарование автора. Далее действие в фельетоне представляет собой гипотетический сценарий отражения этого события в СМИ, но сценарий этот настолько узнаваем, что принимается читателем как возможный и типичный.

При этом фельетонное повествование с первых строк приобретает двуплановый характер: «Газета “МолодойПофигист”, завоевавшая сердца читателей трепетным отношением к членовредительству, отреагировала на следующий день: «Теперь граждан России «мочат» граблями». Высокая журналистская патетика вводит второй план изложения – проецирование описываемых вымышленных событий на реальную систему политической жизни страны и роли в ней СМИ. Это и составляет истинный предмет речи в данном фельетоне.

Известно, что хороший фельетон развивается по законам «цепной реакции»: каждая мысль, характеристика сообщает энергию дальнейшему повествованию. Фельетон А. Эрдэ по этому признаку явно можно не только признать произведением, выстроенным по законам жанра, но и хорошим фельетоном: в нем каждая новая микротема на новом витке усиливает и развивает предыдущую.

Важно отметить, что двуплановость текста основывается на образности: автор делает иносказание одним из основных приемов в рассматриваемом тексте. В результате возникают узнаваемые образы как отдельных персонажей фельетона, так и системы в целом. Фельетонист использует и другие образные средства. Назовем некоторые из них.

 

Олицетворение: «под которым таились грабли» (тем самым грабли становятся не второстепенной деталью, а переходят в разряд «действующих лиц». И при этом мы находим косвенный ответ на вопрос, случайно ли именно грабли стали орудием, нанесшим травму гражданину, – нет, фельетонист сознательно оживляет ассоциации читателя с прецедентным текстом («наступать дважды на одни и те же грабли»). Таким образом, деталь становится средством создания двуплановости произведения.

Ассоциации у читателя рождаются при чтении первого абзаца и в связи с эпитетами («подопревшая листва» –все уже гниет; «красочная шишка» снимает опасения насчет серьезности полученной травмы.)

Но главным образным средством в рассматриваемом фельетоне является пародия, которая проявляется очень разнообразно: и на уровне стиля, и на уровне наиболее распространенных штампов и клише, и на уровне лексики.

Найдите, какие еще образные средства использует фельетонист для достижения своей цели. При этом помните, что жанр фельетона не ставит никаких пределов применению всей палитры художественно-изобразительных приемов и средств.

Фельетон делает фельетоном и комическое противоречие, которое выступает в фельетоне как главная стилевая черта жанра, определяющая господствующий в нем структурно-стилевой прием – комический контраст. В тексте А.Эрдэ эта специфическая жанровая черта является ведущей как на уровне всего произведения (где в основе явное несоответствие исходного факта и рожденной им кампании в прессе), так и на уровне микротекстов и отдельных предложений (например: «Общедоступная газета», счастливо сочетающая былой интеллигентский задор с тихим стремлением укладывать оппонентов с первого удара, разразилась статьей «Грабители и грабли»).

В фельетоне используются различные способы выражения авторской позиции. Искусство фельетониста заключается в том, чтобы выразить свою позицию явно, но не декларативно. Авторская позиция в фельетоне Эрдэпрозрачна: в нашей стране «не исключен любой вариант».

Почему же фельетон считался «королем публицистики»? Прочитайте один из возможных ответов на этот вопрос. Согласны ли вы с таким объяснением? Аргументируйте свое мнение. Одним из основных жанровых признаков фельетона является двуплановость изложения. Фельетонисты широко пользовались «эзоповым языком» тогда, когда почти ничего нельзя было писать прямо и открыто. Намеки, иносказание, фигуры умолчания и эвфемизмы, гротеск и антитеза были главными средствами создания иного художественного пространства в рамках этого жанра. Но это и «погубило» фельетон, на наш взгляд, в период упоения свободой слова, свободой от условностей и всяческих рамок, фельетон по законам жанра предполагал виртуозное владение образным словом, высокий уровень нравственности и общей культуры фельетониста, а также и работу читателя по осмыслению и «раскодированию» текста.

Подумайте, почему в настоящее время фельетон утратил былые позиции. Используйте в своих рассуждениях мнение Александра Руденко-Десняка: «И компромат, и упражнения газетно-телевизионных киллеров обладают одним свойством: в этой продукции недозревшей отечественной демократии нет ничего живого. Это, извините, поставленная на поток деятельность погребальной конторы «Милости просим». А фельетон ухитрялся нести жизнь, оставался живым даже среди тоскливой тоталитарной пустыни» ^[75].

Попробуйте поразмышлять, каковы шансы фельетона на то, чтобы обрести «второе дыхание» в будущем.

Готовы ли, по вашему мнению, журналисты откликнуться на призыв коллеги: «Может, попробуем общими профессиональными усилиями вернуть в периодическую печать благородный жанр? Жанр, требующий работы над словом, взгляда, который не притерпелся ко всему на свете, жестокой ответственности перед написанным и – здесь нет противоречия – объектом изображения. Точнее, перед истиной. И еще, извините за трюизм, фельетон немыслим без чувства смешного и у того, кто пишет (с этим, хочется верить, чуть проще), и у того, кто читает.

Этот жанр киллерским быть не может. По определению. Не потому ли его и пытаются похоронить?» ^[76].