ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1. Каковы функции пейзажных зарисовок в путевом очерке? Каковы особенности авторского почерка при введении пейзажных зарисовок?

2. Проследите на примере данного очерка, как происходит «перебивка» стиля.

3. Какие «общие места» встречаются в начале, середине, в заключительной части очерка?

4. Найдите лирические отступления в тексте и попробуйте заменить или опустить их. Выиграет ли текст от такой замены?

5. Прокомментируйте выразительность языковых средств:

а) Приведите примеры специальной лексики в очерке. Как использование данной лексики помогает раскрытию темы?

б) Проанализируйте синтаксис очерка В. Пескова. Какие синтаксические средства особенно привлекли ваше внимание?

В начало

 

Глава 2

ЭССЕ

 

Неразработанность теории этого жанра отмечается исследователями (В.Д. Пельт ^[52]) и подтверждается отсутствием характеристики жанра в существующих монографиях и учебных пособиях по проблемам газетных жанров. Вместе с тем несомненное изменение функции так называемых «личностных жанров», повышение их удельного веса и в журналистике, и в практике речевой подготовки студентов и школьников (жанр «эссе» – один из ведущих жанров экзаменационного сочинения) обусловливает правомерность и практическую необходимость рассмотрения жанровой специфики эссе.

Эссе (франц. essai, англ. essay или assay – опыт, очерк, от лат. exagium – взвешивание) – «жанр критики и публицистики, свободная трактовка какой-либо литературной, философской, эстетической, моральной, социальной проблемы. Обычно противопоставляется систематическому научному рассмотрению вопроса» ^[53].

Уточнение некоторых жанровых признаков эссе вносит в это определение дефиниция, предложенная в «Литературной энциклопедии»: «прозаическое сочинение небольшого объема и свободной композиции, трактующее частную тему и представляющее попытку передать индивидуальные впечатления и соображения, так или иначе с нею связанные» ^[54]. И, наконец, выделенная здесь как наиболее специфическая черта жанра – «попытка передать индивидуальные впечатления» удачно, на наш взгляд, раскрывается в таком энциклопедическом определении эссе как прозаического этюда, «трактующего о предмете, строго говоря, только в той мере, в какой он произвел впечатление на автора» (Британская энциклопедия).

Таким образом, во всех энциклопедических дефинициях эссе на первый план выдвигается личностный характер восприятия и «этюдность» решения темы, стремление автора к самовыражению, свободная композиция и непринужденность повествования.

В ряду жанров критико-публицистических эссе сближается с субъективным отзывом, не претендующим на полноту и доказательность информации и выражающим непосредственный отклик-оценку. Среди жанров собственно художественной литературы эссе – эмоционально выразительный этюд, вызывающий соразмышление, сопереживание читателя.

Непосредственно в газетной публицистике эссе можно рассматривать как разновидность зарисовки, если оценивать родовое определение жанра с позиций, предложенных В.Д. Пельтом:

«Зарисовка – это картина с натуры, яркий образный этюд. Но далеко не всегда она преследует информационную цель... Это и эскиз с натуры. Эти – и жанр раздумий. Таким образом зарисовка приближается к эссе, к очерку. Это наиболее простой, первоначальный вид очеркового произведения... Правильнее рассматривать зарисовку как жанр художественно-публицистический» ^[55].

Подобное доказательство представляется убедительным. Нельзя не согласиться с суждением исследователя: «близко к эссе примыкает и такое ответвление жанра, еще не отмеченное нашей теорией, как «Заметки публициста», «Заметки писателя», «Из дневника» ^[56].

Словом, несмотря на отсутствие общепринятого определения и размытость границ жанра, вряд ли правомерно рассматривать эссе с позиций «жанровых новаций современной прессы» ^[57]. Этот жанр ведет свою родословную с XVI века. Его истоками принято считать «Опыты» (эссе – фр.) Монтеня: книгу (год издания 1580), представлявшую собою сборник прозаических этюдов – философских размышлений о судьбе человека и общества. Публицистичность книги предопределяло именно это сочетание: личностный характер размышлений и стремление приобщить читателя к своему миропониманию.

Эссе по праву считается одним из ведущих жанров английской и французской журналистики XVIII–XIX вв. (Т. Смоллетт, Г. Филдинг, А. Франс и др.), традиция обращения в публицистике к этому жанру сохраняется и у писателей XX века (Д. Голсуорси, Б. Шоу, Р. Роллан, Р. Вайян и др.). Следует, правда, учитывать деталь лингвистическую: в этих европейских языках нет понятия, дефиниция которого была бы терминологически равнозначна понятию «очерк», поэтому термин «эссе» обозначает и собственно очерк. Но вместе с тем эссе рассматривается как специфическая форма очерка, в котором на первый план выступает личность автора. Индивидуальность восприятия и оценки факта, явления, личности (биографические и автобиографические эссе –очень распространенная разновидность жанра), использование художественных и публицистических приемов самовыражения – это несомненные приметы эссе.

Если автор очерка (при всей «очерковости», т.е. эскизности жанра) стремится создать целостное представление о факте, человеке, явлении, схватить в нем существенное, объективно-значимое, то автор эссе запечатлевает момент субъективного видения. От того, насколько необычен его угол зрения, насколько выразительны детали авторского эскиза, зависит интерес читателя к этому жанру.

Для эссе характерно преимущественное использование двух основных типов речи – описания (зарисовка) и размышления в различных жанрово-стилистических формах:

Ø эссе-рецензия (мнение заинтересованного читателя, не претендующего на обоснованную оценку),

Ø эссе – художественная зарисовка (лирическая миниатюра),

Ø эссе-заметки («узелки на память», «осколки», «дребезги» и др. варианты названий, придуманные писателями),

Ø эссе – дневниковая запись,

Ø эссе-письмо (во всех функциональных разновидностях).

Естественно, что перечень этот остается открытым и что во всех названных видах весьма различно соотношение элементов двух стилей – художественного и публицистического. В любом случае произведения этого жанра характеризуются свободной трактовкой избранной темы, подчеркнутой субъективностью и непринужденностью изложения, свободной компоновкой материала. Из языковых особенностей следует назвать такие жанровые приметы эссе, как образность и афористичность.

Проанализируем с этих позиций эссе Василия Субботина из книги «Силуэты».

 

ТОЛСТОЙ И ПИМЕН

 

В Святогорском монастыре показали мне келью старца – маленькую узкую келейку, низкую, с сизым слепым оконцем...

И вдруг еще раз так зримо увидел я знакомого по Пушкину летописца: в низкой, холодной, сводчатой келье работает он всю ночь, не вставая из-за стола, забывается коротким сном, а утром опять творит труд бесценный свой, свой труд прилежный, завещанный от Бога.

И я вспомнил еще одну комнату со сводами и еще одного старика, одиноко вершащего свой подвиг в такой же невысокой каменной келье.

И эти два образа давно соединились для меня в один.

 

На уровне предметно-смысловом (предмет речи и индивидуально-авторская интерпретация) тема эссе заявлена заголовком: «Толстой и Пимен». Вот смысловая деталь (и художественный образ!), ставшая источником ассоциаций, «детонатором» авторского размышления: «сводчатая келья». Эта деталь (знаковая деталь знаменитой комнаты Л. Толстого в Ясной Поляне) известна образованному читателю и вызывает нужные ассоциации. Такова особенность адресации эссе: личностный характер обращения к известному, значимому для читателя в познавательном, эстетическом или эмоциональном отношении. Это способ привлечения к соразмышлению.

Не менее важно обращение к языковому опыту читателя. Автор использует знакомые маркеры субъективности: подчеркивание, выделение главного. Что соединяет названные два имени? Обратим внимание на такие риторические приемы, как повтор ключевых слов, инверсия и ампфликация (концентрация определений к одному понятию): «творит труд бессонный свой, свой труд прилежный, завещанный от Бога». Труд свой –«завещанный от Бога». Последнее определение (реминисценция из монолога Пимена) вводит в круг контекстных ассоциаций еще одно имя – Александр Пушкин (на предметно-смысловом уровне он появилось уже при упоминании в самом начале текста топоса места – «В Святогорском монастыре...»).

Композиционно текст воспринимается как поток сознания писателя. И на первый план выступает личность автора, приглашающего нас к соразмышлению, но информационные факторы воздействия приглушены: интерес вызывает личностное восприятие, индивидуальная метафоризация предмета речи. Насколько личностные впечатления автора вызвали эмоциональный отклик? Удалось ли ему увлечь читателя своим ви́дением предмета речи?

Жанрообразующие признаки эссе могут быть охарактеризованы следующим образом:

ü личностный характер восприятия и освещения предмета речи, позволяющий увидеть новое в знакомом;

ü особый способ представления предмета речи: структурная основа – ассоциативно-эмоциональная;

ü возможность выхода в общекультурный контекст фоновых знаний адресата;

ü непринужденность потока речи – свободная композиция;

ü повышенная модальность текста как отражение субъективности тех или иных авторских характеристик.

Освоение этого жанра представляется особенно значимым для становления профессиональных умений – для формирования собственного «почерка».

«Отправной точкой» для создания эссе может быть произведение искусства, личность, факт, афоризм – все то, что действительно заинтересовало вас, вызвало желание поделиться с читателем своим взглядом на это явление, приобщить его к соразмышлению, к своему эмоциональному восприятию. Главное – сохранить, суметь передать индивидуальность восприятия предмета речи. Решение заявленной темы должно быть «персонифицировано».

Сравним, например, два подхода к поставленной теме – «Музыка и скульптура». Это начальные фрагменты из работ в этом жанре десятиклассников московской школы №1250. Попробуйте «прокомментировать» возникновение субъективных ассоциаций школьников. Например, что вы можете сказать о приоритетных интересах авторов эссе в области искусства?

 

МУЗЫКА И СКУЛЬПТУРА

 

Балет... Потрясающее зрелище. Это гармония света, звука, движения. Это синтез искусств: живописи, музыки, танца...

И если постановщику балета удается, как хорошему скульптору, изваять из этого нечто целое, гармоничное, прекрасное, то балет действительно потрясает. Именно изваять, потому что балетный танец много взял от скульптуры. Да, да, ведь как похожи на скульптуры застывшие фигуры танцующих в последнем движении, завершающем танец. Кажется, каждая фигура представляет собою отдельную скульптуру, а вместе – скульптурный ансамбль...

 

(Далее – размышление о русском балете начала XX века)

(Денис Октябрев)

 

Мы привыкли сравнивать музыку и живопись. Мне кажется, что скульптура больше связана с музыкой. Живописец в двухмерном пространстве может создать трехмерное, скульптор раздвигает его до четырехмерного, а музыка не имеет пространственного ограничения – она везде. И если скульптор – настоящий художник, то каждая линия, каждый изгиб созданной им фигуры звучит как аккорд, а вместе – это властная мелодия. Мелодия, услышанная и воплощенная скульптором...

 

(Далее – описание скульптуры Коненкова «Паганини»)

(Глеб Никольский)

 

Художественно-публицистическое эссе действительно может быть интересно читателю в той мере, в какой автор сумеет передать свое личное удивление, восхищение, раздумья, вызванные явлением природы или предметом искусства, человеческим поступком или образным суждением мудрого человека. Сила публицистического заряда эссе– в выразительности, необычности, неожиданности авторского суждения. И в особой языковой форме –непринужденно-разговорной, с неожиданными пропусками слов и произвольной расстановкой акцентов. Так писал свои литературоведческие заметки Виктор Шкловский. Так выглядят автобиографические записи Сергея Эйзенштейна:

«Не могу похвастать происхождением.

Отец не рабочий.

Мать не из рабочей семьи.

Отец архитектор и инженер. Интеллигент. Своим, правда, трудом пробился в люди, добрался до чинов» ^[58].

Этот пример наглядно, даже несколько утрировано, демонстрирует синтаксические особенности публицистического стиля в жанре эссе. Существует и понятие «эссеист» – писатель, работающий в этом жанре.

На страницах газеты эссе чаще появляется в жанрово-гибридных разновидностях, которые были названы выше. Публицистическое эссе может быть и частью другого жанра, более объемного и многосоставного.

В качестве примера приведем два фрагмента, которые можно охарактеризовать как раздумья о профессии известных журналистов – наших современников.

Первый – из специального выпуска ранее опубликованных материалов Александра Минкина «Я просто включаю свет» (декабрь 1999). Здесь – целая подборка эссе, разных по форме: есть фрагмент из интервью, есть комментарий к развернутым цитатам из Пушкина и Чехова (Чарский и Тригорин о творчестве), есть эссе-зарисовка событий... Название цикла эссе стало названием всей авторской шестнадцатистраничной газеты не случайно. Эмоциональные вершины материала, обладающие особой силой воздействия, конечно, эссе – искренние, свободные по стилю и композиции раздумья автора.

 

] ] ]

 

«Важно, что думает читатель, а не тот, о ком я пишу. Важно, что чувствует зритель, а не актер. Если актриса на сцене рыдает и заламывает руки, а зритель холоден, – значит, она плохая актриса. Если она сдержанна, а зрители плачут, – значит хорошая.

В идеале статья должна быть написана изящно, иронично, легко, а читатель должен сжимать кулаки и ругаться матом. Важнее вызвать протест читателей, чем высказать свой протест.

Глуповатое «аж» пестрит во всех газетах. Юноша, желая поразить читателей, пишет: «На пожаре погиблоаж три человека!» Но результат обратный. Словечко «аж» пообещало читателю сотни, тысячи жертв, а их оказалось всего три – подумаешь! Чтобы вызвать правильную реакцию, надо написать «погибло всего трое» – тогда читатель ахнет, посочувствует погибшим и подумает о журналисте, как о бессердечной скотине, не понимая, что именно своим «бессердечием» скотина заставила читателя чувствовать».

 

] ] ]

 

Второй фрагмент эссе – из книги Александра Невзорова «Поле чести»^[59]:

 

«...Зачем журналист лезет под бомбы? Затем, что это дает ему маленький шанс донести пережитый ужас до читателей.

Если сумеет написать.

Тот, кто боли не пережил, кто не знает, что это такое, – рассказать (передать) боль не сможет.

Почему я несколько раз в статьях о Чечне поминал фашизм, Сталинград, Великую Отечественную?

Потому что Россия помнит этот ужас и эту боль. Потому что потеря четверти населения остается в генах, остается в национальном сознании, в подсознании. Память о своей национальной боли помогает понять чужую...»

 

] ] ]

 

И вновь мы отметим выразительность эмоционально-личностного суждения журналиста, характерную для жанра эссе. В работах начинающих журналистов нередко встречаются эссе, возникшие как авторское осмысление афористического суждения известного писателя или политика на остро злободневную тему. Такие реинтерпретируемые суждения-тексты принято обозначать как «прецедентные тексты» (термин Ю.Н. Караулова).

Прецедентный текст – это публицистическое высказывание историко-философского или политического звучания, широко известное современному читателю. Более того, знание прецедентных текстов, обращение к ним воспринимается как знак современности общекультурной ориентации журналиста. Именно хрестоматийность и общеизвестность прецедентных текстов обусловливает их воздействие на читателя.

Естественно, что для возникновения нужных ассоциаций или ожиданий достаточным может быть и прямое введение цитаты, но бывают ситуации, когда для автора статьи принципиально важной становится именно реинтерпретация суждения, та содержательная новизна, которая появляется благодаря оригинальности личностного восприятия журналиста.

Создание эссе на такой основе – очень эффективный прием учебной работы. В качестве примера приведем один из текстов, созданных на предложенную студентам тему: «Личность и толпа». Смысловая основа эссе была представлена «прецедентным текстом» А. Солженицына:

«В толпе исчезает ощущение личной свободы, свободы совести, мысли. Это заменяется вседозволенностью силы и активностью массы. Безликость массы и вседозволенность, свобода от ответственности: “Я как все...”»

 

] ] ]

 

«В толпе исчезает ощущение личной свободы...» – слова эти принадлежат Солженицыну, но их мог бы сказать и любой другой человек, ощущающий себя Личностью, дорожащий своей нравственной и физической свободой, потому что каждая личность, часто почти инстинктивно чувствует опасность, исходящую от толпы.

Толпа страшна для мыслящего человека; страшно выступить против нее, но не менее страшно быть поглощенным ею, самому стать человеком толпы. В чем же заключается зло толпы?

Толпа – это не обязательно реальная масса людей, потерявших контроль над собой и опасных только физически. Эта толпа – лишь грубая сила, легко управляемая, быстро меняющая свои настроения и обычно трусящая перед большей силой. Такая толпа – постоянная героиня тех страниц истории, которые называют «смутными временами». Но редко такая толпа творит историю, она скорее учиняет беспорядки.

Историю творит гораздо более обширная толпа – пассивная, которая в решающие моменты жизни государства складывает с себя всякую ответственность за его судьбу и идет туда, куда ей укажут. Страшно для государства, если его народ превращается в толпу.

Сознание толпы незаметно проникает в мысли человека, человек перестает мыслить о себе «я», он начинает мыслить категориями «мы», «нас». И тогда, даже если он в данный момент совершенно один, он неминуемо оказывается в толпе.

Толпа всегда несет зло, потому что в ее основе уже зло – обезличивание человека. А все остальные злодеяния – от сплетен до кровавых переворотов – только последствия этого главного зла.

В толпе много стихийного: агрессивная, как разлившаяся река, она уничтожает все на своем пути; равнодушная, она засасывает, как болото.

Думается, тактику своих взаимоотношений с толпой каждый должен обдумывать самостоятельно. Однонесомненно: нужно всегда бороться со всяким проявлением «сознания толпы» в себе. И еще одно: как будущие учителя, мы должны уметь увидеть личность в наших учениках, даже если им самим нравится чувствовать себя толпой. Мы должны вызвать у личности желание на самом деле быть личностью, ведь нам самим работать с личностями будет значительно интереснее».

 

(Ольга Серебрякова)

 

Это эссе написано будущим учителем-филологом. Его текст мог бы стать и центральным эмоционально-смысловым фрагментом в контексте статьи на одну из актуальных педагогических тем: о воспитании Личности, о свободном учителе, который сможет противостоять стадному влиянию на школьников многих средств масс-медиа, и т.п. В любом случае текст эссе подчеркивает индивидуально-личностный характер публицистического произведения более объемного жанра.