Открытое Первенство и Чемпионат Калининского района г. Уфы 4 страница

 

Глава I. ИНТЕЛЛЕКТНЫЙ СЛОЙ

1.5. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ВОПЛОЩЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТНОСТИ

 

Другой мужественный и свободолюбивый интеллигент-гуманист эпохи Возрождения — Томмазо Кампанелла (1568-1639) — человек удивительной и трагической судьбы, о которой нельзя не вспомнить. Он был сыном итальянского сапожника, в детстве по счастливой слу­чайности ему удалось овладеть грамотой. Дальнейший путь к знани­ям лежал для бедных только через монастырь, и 14-летний юноша становится монахом. В 1599 году он организует заговор для сверже­ния испанского владычества в своей родной Калабрии, полуострове на юге Италии. По доносу предателя Кампанелла оказался в тюрьме, где провел 27 лет.

Несмотря на изуверские средневековые пытки, несгибаемый ин­теллигент сохраняет ясность ума и даже в заточении сочиняет один трактат за другим, заучивает их наизусть, при малейшей возможно­сти передает на волю. Летом 1601 года Кампанелла начинает писать свой главный труд, воплощение альтруистической мечты о светлом будущем человечества — «Город Солнца». Пишет лежа, едва вы­водя буквы полумертвыми пальцами, изувеченными пыткой. Затем он сам переводит свое сочинение на латинский язык, и в 1623 го­ду «Город Солнца» публикуется во Франкфурте. В 1626 году многолетнего узника ненадолго выпускают из тюрьмы, он снова участвует в заговоре ради освобождения Калабрии от тех же испан­цев. Опять провал! К счастью, удалось скрыться во Франции, где в крайней нужде проходят последние годы страстного мечтателя-утописта.

Очень яркие, как правило, трагические судьбы выпали на долю других социалистов-утопистов. Напомню наиболее известные име­на: Ж. Мелье, Г. Б. Мабли, Г. Бабеф, А. Сен-Симон, Ш. Фурье — это сочинители фантастических трактатов, но были и практики, органи­заторы коммунистических общин — Р. Оуэн и Э. Кабе.

Идеи европейских социалистов-утопистов были хорошо извест­ны в России. Так, поэт-разночинец Василий Курочкин (1831-1875) писал:

Подними свою голову смело! — Звал к народу Фурье, — разделись На фаланги и дружно трудись В общем круге, для общего дела.

В ноябре 1858 года, узнав о смерти Р. Оуэна, Н. А. Добролюбов подготовил статью «Роберт Овэн и его попытки общественных ре­форм», где восхищался «полным бескорыстием и самоотвержением» утописта, который «вступил в борьбу с целым светом, противопо­ставляя свои, вновь изобретенные условия жизни тем всемирным ус­ловиям, которыми до того определялась жизнь человеческая. Он счи­тал нелепыми все эти условия; но он сам был нелеп, воображая, что эти освященные веками нелепости можно разрушить экспромтом»¹. Но, конечно, наиболее популярным в России представителем идео­логии социализма является марксизм.

Классики марксизма восприняли гуманистическую идею о все­стороннем развитии личности, о гармоничном сочетании личных и общественных интересов, когда «свободное развитие каждого явля­ется условием свободного развития всех»². Они воздерживались от детальной регламентации образа жизни обитателей коммунистичес­ких городов. Правда, в «Немецкой идеологии» (1845) можно найти описание утопического общества, «где никто не ограничен исключи­тельным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество <...> создает для меня возможность де­лать сегодня одно, а завтра — другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина преда­ваться критике, —- как моей душе угодно, — не делая меня в силу это­го охотником, рыбаком, пастухом или критиком»³. Ясны благие устремления юных тогда классиков марксизма: они пытались найти способ преодолеть калечащее однообразие специализированного труда и создать условия для всестороннего развития свободных личностей. Но столь же ясна наивность предложенного рецепта, пригодного лишь для первобытного коммунизма или для скучающего миллиардера. Зато нет недостатка в красочных описаниях коммунистических об­щин в работах ближайших учеников Маркса и Энгельса.

В 1918 году в молодой Российской Федерации была выпущена в свет брошюра признанного вождя немецкой социал-демократии Августа Бебеля (1840-1913), озаглавленная «Будущее общество»

¹ Цит по: Утопический социализм: хрестоматия. М., 1982. С. 481-483.

² Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 4. С. 447.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 3. С. 32.

Глава 1. ИНТЕЛЛЕКТНЫЙ СЛОЙ

1.5. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ВОПЛОЩЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТНОСТИ

 

(М.: Изд-во ВЦИК, 1918. 71 с). Здесь рисуется социалистическое общество, в котором благодаря «отчуждению всех средств и орудий в пользу общества» устраняется противоположность интересов, и «удо­влетворение личного эгоизма и способствование общему благу стоят друг с другом в гармонии, они совпадают». Благодаря электричеству и использованию «самых совершенных машин и орудий, усиленно­му разделению труда и искусственной комбинации рабочих сил» зна­чительно повысится производительность труда, и «рабочее время может быть сильно уменьшено». «К 2000 году, — пророчил Бебель, — не будет существовать более ни сельского хозяйства, ни крестьян, так как химия сделает ненужной нынешнюю обработку земли. Не будет больше угольных шахт, а следовательно, и стачек углекопов. Топливо заменится химическими и физическими процессами. Тамож­ни и войны исчезнут» и т. п. «В будущем обществе будет бесчислен­ное множество ученых и художников разного рода, но каждый из них будет часть дня работать физически, а в остальное время отдаваться по своему вкусу наукам, искусствам, беседам, развлечению». Таким образом, физический труд объявляется обязательным для всех, а ум­ственный труд — досуговым занятием, которым желающие занима­ются «в остальное время».

Явная утопичность общества, нарисованного одним из лидеров социалистического движения конца XIX века, несомненна, но идео­логами большевизма, издавшими эту брошюру на дешевой желтой бумаге, она воспринималась как практическое пособие, а не как уто­пия. Одним из результатов грандиозного социалистического экспе­римента, начатого в нашей стране, явился мифологический homo soveticus, о котором речь пойдет в разделе 2.4.

Консерватизм отстаивает идеал стабильного (устойчивого) обще­ства, где люди не могут не быть счастливыми благодаря тому, что:

а) сохраняется традиционный образ жизни, где каждый знает свое
место и преимущества которого проверены многовековой практикой;

б) любые инновации, прежде всего — либеральные и социали­
стические, подлежат тщательной и всесторонней проверке; револю­
ционное насилие недопустимо;

в) нет необходимости заботиться об удовлетворении личных и
общественных потребностей, ибо они удовлетворяются по обычаю
и по воле Божией;

г) всякая власть, особенно монарха, священна, ибо она от Бога;

д) условие стабильности общества — сохранение религиозных
догм и обычаев предков.

Для иллюстрации консервативного строя мышления приведу не­сколько выдержек из знаменитого трактата англичанина Эдмунда Берка «Размышления о революции во Франции». Потрясенный ре­волюционными событиями, Берк писал в 1790 году, еще до казни короля и королевы: «Когда из жизни уйдут старые обычаи и правила, потери будут невозместимы. С этого момента у нас нет более компа­са, и мы не знаем, в какой порт мы плывем <...>. Мы чувствуем ду­шой, что религия — основа гражданского общества, источник добра и утешения; мы в Англии в этом настолько убеждены, что можем утверждать, что у нас девяносто девять человек из ста выступают против безбожия... Что такое свобода без мудрости и добродетели? Это величайшее из всех возможных зол; это безрассудство, порок и безумие, не поддающееся обузданию»¹.

Классическим примером консервативной идеологии эпохи рус­ского Просвещения может служить обличительный трактат князя М. М. Щербатова (1733-1790) «О повреждении нравов в России»², где беспощадно и нелицеприятно осуждаются порочное сласто­любие, корыстолюбие, тщеславие, лихоимство, предательство, рас­пространяемые порочными государями и их окружением. «Со вре­мен Петра Великого, — сокрушался князь, — мы удивительные имели успехи и исполинскими шагами шествовали к поправлению наших внешностей, но с гораздо вящей скоростью бежали к повреждению наших нравов». Трактат является не только историческим памятни­ком эпохи, но и одним из первых образцов консервативной мысли, противопоставляющей, говоря современным языком, «культуру» (ду­ховное наследие предков) и «цивилизацию» (развращенных просве­щением потомков). На мой взгляд, М. М. Щербатова можно назвать интеллигентом-гуманистом екатерининского поколения русской ин­теллигенции.

¹ Берк Э. Размышления о революции во Франции и заседаниях некоторых об­
ществ в Лондоне, относящихся к этому событию. М, 1993. С. 81, 88, 141.

² «О повреждении нравов в России» князя М. Щербатова и «Путешествие...»
А. Радищева: факсимильное изд. М., 1984. С. 1-96.

Глава 1. ИНТЕЛЛЕКТНЫЙ СЛОЙ

1.5. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ВОПЛОЩЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТНОСТИ

 

Надо заметить, что консерваторы играют важную положительную роль в эволюции культуры. Если бы любые прогрессистские новации находили легкое и немедленное воплощение, общество пребывало бы в состоянии безумной лихорадки. Достаточно вспомнить о неприми­римой конкуренции социалистических, анархических, либеральных и других благонамеренных идей. Консерватизм — строгий экзаменатор, проверяющий практическую добротность прогрессистских новаций. Консерваторам редко удается сдержать напор новаторов, которым, как правило, симпатизирует большинство населения, но они отсеивают явно нежизнеспособные проекты. В конечном счете достигается ра­зумный прогресс в экономике, политике, литературе, искусстве, в об­щем, — в культуре, правда, не без периодов застоя или даже регресса.

В рядах консерваторов немало талантливых мыслителей, литера­торов, политических деятелей. Как правило, заботясь о стабильно­сти государства и спокойствии общества, они защищали догму бо­жественного происхождения монархии, старинный аристократизм и руководящую роль религии. Многих аристократов духа, таких как Самуэль Кольридж и Томас Карлейль, раздражал эгоистический дух торгашества, безнравственное корыстолюбие, бездуховность жадной толпы, то есть то самое «мещанство» (в английском варианте), кото­рое страстный народник Р. В. Иванов-Разумник считал антиподом интеллигентности.

Консервативное крыло российской интеллигенции составляли выс­шие правительственные чиновники, духовенство, высшие офицеры армии и флота, в том числе реформаторски настроенные интеллек­туалы Н. А. Милютин и Д. А. Милютин, С. Ю. Витте, П. Д. Свято-полк-Мирский, В. Н. Коковцев, П. А. Столыпин и др. Идеологами рус­ского консерватизма XIX века были, на мой взгляд, Н. М. Карамзин, С. С. Уваров, А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, М. Н. Катков, Ф. М. До­стоевский, К. Н. Леонтьев, К. П. Победоносцев, А. В. Суворин, Л. Н. Ти­хомиров, многих из которых, несмотря на монархические убежде­ния, я бы причислил к русским интеллигентам.

5. Индивидуализм и коллективизм. Коллективизм, заключаю­щийся в подчинении индивидуальных интересов интересам коллек­тива (общества), присущ архаичным общинам и традиционным общностям с относительно низкой интеллектностью. Концепция ин­дивидуализма зародилась в новое время в связи со становлением

западноевропейского капитализма. Логично предположить, что не­интеллигенту или полуинтеллигенту чужды соблазны индивидуа­лизма, а для эгоиста-интеллектуала именно индивидуализм являет­ся наиболее подходящей философией. Нуждаются в осмыслении вопросы: может ли интеллигент быть индивидуалистом? может ли интеллектуал быть коллективистом?

Решение этих вопросов затрудняется идеологической тенденци­озностью. В советской философии индивидуализм осуждался как буржуазное мировоззрение, сутью которого является «абсолютиза­ция позиции отдельного индивида в его противопоставленности об­ществу»¹. В качестве классического индивидуалиста назывался тео­ретик индивидуалистического анархизма Макс Штирнер (1806-1856), который в своей книге «Единственный и его собственность» (1844)² утверждал, что первоисточники права и морали — сила и могуще­ство отдельной личности, что за каждым социальным образованием скрываются чьи-то эгоистические интересы, поэтому «единственный» должен заботиться о собственных интересах, руководствуясь прин­ципом «Я — критерий истины». В моральном кодексе строителей коммунизма в пику буржуазному индивидуализму был провозглашен альтруистический принцип «коллективизма и товарищеской взаимо­помощи: каждый за всех, все за одного». Получалось, что советский интеллигент всегда — убежденный коллективист, а западный интел­лектуал — носитель порочного индивидуалистического мировоззре­ния. Следовательно, в формулу интеллигентности должен входить коллективизм, а в формулу интеллектуальности — индивидуализм. К такому умозаключению подталкивает и православная традиция, культивирующая соборность и осуждающая личную гордыню. Од­нако согласиться с этим умозаключением никак нельзя, ибо оно ис­кажает суть интеллигентского этоса, которая заключается не в стрем­лении к абсолютной свободе в духе анархического интеллектуализма Макса Штирнера, а в добровольном самоограничении эгоистических притязаний.

Действительно, всякий коллектив — партия, корпорация, ре­лигия — ограничивает свободу индивидуального самовыражения,

¹ Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 206.

² Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков, 1994.

Глава 1. ИНТЕЛЛЕКТНЫЙ СЛОЙ

1.5. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ВОПЛОЩЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТНОСТИ

 

ставя коллективные интересы выше индивидуальных интересов сво­их членов. На этом основании можно утверждать, что интеллигент-коллективист не является абсолютно свободной личностью, ибо он ограничен альтруистическими обязательствами, толерантными сред­ствами, культурными традициями. Зато у беспартийного и внекорпо-ративного индивидуалиста-интеллектуала, фанатично возлюбивше­го собственную личность, таких ограничений нет, он действует по собственному усмотрению, а не по указке коллектива.

Западные интеллектуалы во всеуслышание отвергают принципы коллективизма и превозносят индивидуалистическое мировоззрение, акцентирующее свободу, инициативу и предприимчивость отдельной личности, ее право самостоятельно определять направления своей деятельности и нести ответственность за сделанный выбор. В бур­жуазных декларациях и конституциях нет этических преград для эго­истических притязаний, а формы самовыражения личности лимити­руются только законом. Исторический опыт показал, что западные индивидуалисты, фанатично преданные свободе личности, тем не менее исправно платят налоги, законопослушны, патриотичны и то-лерантны. Они не разрушили свое общество, а, напротив, в отличие от советских коллективистов, сумели построить правовое демокра­тическое государство, основанное на индивидуальной инициативе и гражданском правосознании. Получилось, что демократический ин­дивидуализм лучше служит процветанию общества, чем тоталитар­ный коллективизм. Советские идеологи вынуждены были признать верховенство «демократического варианта индивидуалистического сознания, сделавшего акцент на уважении чести и достоинства каж­дого человека, на признании прав всех членов общества в их стрем­лениях к счастью, а значит, приучавшего человека считаться с права­ми, стремлениями, интересами других людей»¹.

Означает ли сказанное, что в формуле русской интеллигентности должен быть представлен «демократический индивидуализм», коль скоро его преимущества перед традиционным отечественным кол­лективизмом (соборностью) столь велики и очевидны? Нет, не озна­чает. Интеллигентность надпартийна. Формирование интеллиген-

Замошкин Ю. А. За новый подход к проблеме индивидуализма // Вопросы фило­софии. 1989. №6. С. 8.

та или интеллектуала включает этическое самоопределение, но не включает идеологически обоснованное гражданское (партийное) самоопределение. Ориентации в этическом пространстве (альтруизм-эгоизм, толерантность-агрессивность, смысл жизни и т. д.) не предре­шают ориентации в гражданско-политическом пространстве. Аль­труист-интеллигент, как и эгоист-интеллектуал, может быть демо­кратом, националистом, монархистом, точно так же, как по своему религиозному самоопределению он может быть православным, мусульманином или атеистом. Поэтому никаких идеологических, ре­лигиозных, профессиональных характеристик в формулы интелли­гентности и интеллектуальности включать не следует. Что же каса­ется свободы, независимости, автономии личности, которые ограни­чивает (неизбежно ограничивает!) коллективизм, то интеллигент (интеллектуал) их вовсе не утрачивает, если он не по принужде­нию, а сознательно и добровольно вступает в ряды политической партии, народного ополчения или монашества.

Итак, проблема индивидуализма и коллективизма решается следующим образом. Крайние выражения индивидуализма (М. Штир-нер, Ф. Ницше) и коллективизма (советский тоталитаризм) — прак­тически нежизнеспособны. Жизнеспособны умеренный индиви­дуализм, признающий общественные ограничения, и умеренный коллективизм, уважающий права и свободы личности. По сути дела, эти две мировоззренческие установки совпадают: разумный инди­видуалист — умеренный коллективист; разумный коллективист — умеренный индивидуалист.

6. Позитивизм и технократизм. Символично, что основополож­ник позитивизма Огюст Конт (1798-1857) был учеником просвети­теля-утописта Сен-Симона. Однако, в отличие от своего учителя, Конт отрицал познавательную ценность умозрительного знания, презри­тельно именуя философию «метафизикой», и утверждал, что только «позитивные», то.есть естественные науки, практикующие опытно-чувственное познание, способны разрешить проблемы, стоящие пе­ред человечеством. Интересен закон интеллектуальной эволюции, выдвинутый Контом. Согласно этому закону, человеческий интеллект, «как индивидуальный, так и родовой», должен пройти последова­тельно три стадии: теологическую, или фиктивную; метафизичес­кую, или абстрактную; положительную, или реальную. На последней

Глава 1. ИНТЕЛЛЕКТНЫИ СЛОЙ

1.5. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ВОПЛОЩЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТНОСТИ

 

стадии «постепенно освобождающийся ум» приходит к «состоянию рациональной положительности». Основное правило этого состоя­ния — безусловное подчинение воображения наблюдению, отказ от поиска абстрактных сущностей в пользу изучения реальных явлений и причинно-следственных связей между ними. Таким путем пози­тивное познание способно предвидеть ход событий, чтобы разумно управлять ими¹.

Рациональное позитивистское мировоззрение распространяется не только на область научного познания, но и на область морали. О. Конт призывает «сделать мораль независимой от теологии и мета­физики», установить «духовное господство положительной филосо­фии» и «устранить роковое противоречие между интеллектуальны­ми и нравственными потребностями». Любопытно, что именно рационалист Конт ввел в научный оборот термин альтруизм, сфор­мулировав принцип «жить для других». Он обосновывал этот прин­цип тем, что для разумного человека «деятельное искание обществен­ного блага представляет способ, наиболее пригодный и обычный для обеспечения частного благополучия», и при этом «более полное про­явление великодушных наклонностей станет главным источником личного счастья, даже когда награда будет заключаться в неизбеж­ном внутреннем удовлетворении»².

Научно-технический прогресс второй половины XIX века, преж­де всего труды Ч. Дарвина, способствовали распространению по­зитивистского культа научного знания не только в западноевропей­ских странах, но и в России. Позитивистские взгляды были близки Д. И. Писареву, Н. Г. Чернышевскому, П. Л. Лаврову, Н. К. Михайлов­скому, многим русским ученым и широким кругам интеллигенции³.

¹ Конт О. Дух позитивной философии. (Слово о положительном мышлении). Ро­
стов н/Д, 2003.

² Там же. С. 186. (Любопытно, что немецкий философ Н. Гартман (1882-1950),
разрабатывавший теорию неизменных этических ценностей, заметил, что филосо­
фию Конта следовало бы называть не позитивизмом, а негативизмом, ибо ее сущно­
стью является отрицание всех методов человеческого познания, кроме естественно­
научных. Аргументом в пользу предложения Гартмана может служить тот факт, что
позитивизм сделался научной базой русского нигилизма, того же негативизма.)

Влияние позитивизма на отечественную общественно-философскую мысль многосторонне рассмотрено в сборнике статей: Огюст Конт: взгляд из России. М., 2000.

В конце XIX века материалистически, точнее — механистичес­ки ориентированный позитивизм переживает кризис из-за не­способности объяснить природу рентгеновских лучей и других из­лучений, а также непригодности для понимания психических явлений и этических ценностей (невозможность вывести «должное» из «сущего»). Приобрели популярность субъективно-идеалисти­ческие взгляды, представленные эмпириокритицизмом (махизмом), провозгласившим «материя исчезла, остались одни уравнения», и интуитивизмом, считающим источником человеческого твор­чества не разум, а иррациональную интуицию, которая как боже­ственный дар дана лишь избранным (А. Бергсон). Эти взгляды сти­мулировали повышенный интерес молодых русских философов к проблемам идеализма¹, который стал предпосылкой религиозно-философского ренессанса Серебряного века — одного из высших культурных достижений революционного поколения русской ин­теллигенции.

В XX веке западные интеллектуалы отказались от позитивист­ского мышления в пользу мышления технократического. Техно­кратическое мышление,по мнению авторитетных отечественных психологов, — это «мировоззрение, существенными чертами кото­рого является примат средства над целью, цели над смыслом и обще­человеческими интересами, техники (в том числе и психотехники) над человеком и его ценностями. Технократическое мышление — это Рассудок, которому чужды Разум и Мудрость. Для технократичес­кого мышления не существует категорий нравственности, совести, человеческого переживания и достоинства»². Если сопоставить это описание с формулой интеллектуальности, то отчетливо видно, что носитель технократического мировоззрения — это интеллектуал, этическая противоположность интеллигента. Если просвещенный гуманизм — спутник интеллигентности, то рационализированный технократизм — спутник интеллектуальности. Получается следующая

В 1902 году в Москве был опубликован сборник статей «Проблемы идеализ­ма», в котором приняла участие философская элита того времени — С. Н. Булгаков, Е. Н. Трубецкой. П. Б. Струве, Н. А. Бердяев, С. А. Аскольдов, П. И. Новгородцев, С. Н. Трубецкой, Б. А. Кистяковский.

² Зинченко В. П., Моргунов Е. Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. М., 1994. С. 211.

Глава 1. ИНТЕЛЛЕКТНЫЙ СЛОЙ

1.5. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ВОПЛОЩЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТНОСТИ

 

дефиниция: интеллектуал — образованный (рациональный) и твор­ческий человек с технократическим мировоззрением.

Можно сказать, что интеллектно-этический тип интеллектуала-технократа — продукт западного рационализма. Уместно вспомнить о славной родословной рационализма. Его отцами-основателями в XVII веке стали Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Р. Декарт, Г. Галилей, Б. Спино­за, И. Ньютон, Г. Лейбниц. Потом подключились И. Кант с его «кате­горическим императивом», пессимист А. Шопенгауэр с его филосо­фией воли, антигуманист Ф. Ницше, не говоря уже о философах и писателях XX века, культивировавших «цветы зла» в перерывах меж­ду «горячими» и «холодными» войнами. Тем не менее проблема технократизма уже несколько десятилетий тревожит философов, куль­турологов, психологов. Почему?

Опасность технократизма видится в том, что он означает дегра­дацию гуманности и рост бездуховности в сознании общества. Про­ницательные философы выражают озабоченность дегуманизацией европейских интеллектуалов. X. Ортега-и-Гассет сокрушался: «Ин­теллект интеллектуала ограничен, абстрактен, беден сильными чув­ствами. Он не знает великих дел, наслаждений, страстей, да его спе­циализированный "физический разум" и не пригоден для всей полноты жизни. Европейская культура становится все менее жизнен­ной; утилитаризм и фарисейский морализм прикрывают духовную нищету варвара, готового сокрушить безразличную ему культуру»¹. Сказано, возможно, не без эмоциональных преувеличений, но нельзя не прислушаться к словам великого испанского мыслителя. Тем бо­лее что в интеллектном слое современной России возрастает количе­ство рационалистов-индивидуалистов западной школы с технокра­тическим мышлением.

Например, Н. Е. Покровский заявляет категорически: «Совме­щение рыночного общества и традиционной интеллигенции с ее ценностями — это иллюзия. Либо глупая, либо зловредная. Апел­лировать к великим идеалам интеллигенции прошлого — это чис­той воды ханжество. Особенно ныне. Речь может и должна идти только о вполне деловых (в рамках всего общества) отношениях найма рабочей силы, в данном случае интеллектуальной: кого, ког-

Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М., 1997. С. 31.

да, на сколько и за сколько. И никаких слез умиления. Давайте тор­говать»'.

Нельзя не отметить, что распространение технократизма в сре­де молодежи вызывает тревогу современных ученых: «Если уже сей­час не предпринять значительных усилий для гуманитаризации но­вого поколения специалистов, для развития их личностной зрелости, культурности, если хотите, — интеллигентности, зловещее слово ПОЗДНО может принять глобальные размеры, сообразные техно­логическим мощностям, с которыми этому поколению предстоит управляться. Самая опасная перспектива — формирование поколе­ния технократов, способных ради умственной забавы и демонстра­ции интеллектуальных возможностей подтолкнуть человечество к краю пропасти. А это вполне вероятно, если технологические би­цепсы наращиваются при культе бескультурья»².

Теоретические положения и непривычные понятия, представлен­ные в главе 1, могут показаться умозрительными абстракциями, ам­бициозно претендующими на преодоление «мглы противоречий», хотя мы пытались обосновать их логически и ссылками на автори­тетные труды ученых коллег. Решающим аргументом в пользу их ра­ботоспособности может служить демонстрация их использования для описания и объяснения реального бытия интеллигентов и интеллек­туалов в различные периоды российской истории. В главе 2 мы по­пытаемся осуществить эту демонстрацию на достаточно большом и драматически напряженном отрезке исторического времени, охваты­вающем пять поколений русской интеллигенции XIX-XX веков.

 

Покровский И. Е. Горячее дыхание власти // На перепутье (Новые вехи): сб. ст. М., 1999. С. 63.

² Зинченко В. П., Моргунов Е. Б. Человек развивающийся. С. 25

 

 

Глава 2. ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ

2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ

 

Хронология неокультурных поколений русской интеллигенции (XVIII-XX вв.)

Таблица 2.1

тургеневско-чеховского поколения, при котором понятие «интелли­генция» прочно вошло в обыденный лексикон и образовались яркие интеллигентские субкультуры.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

№ п/п	Наименования поколений и их фазы	Длительность	Всего лет
Н. 1	Первая половина XVIII века
	ПЕТРОВСКОЕ	Восход	1682-1698
Расцвет	1698-1730
Закат	1730-1762
Н.2	Вторая половина XVIII века
	ЕКАТЕРИНИНСКОЕ	Восход	1742-1762
Расцвет	1762-1792
Закат	1792-1817
Н.З	Первая половина XIX века
	ПУШКИНСКО-ГОГОЛЕВСКОЕ	Восход	1792-1812
Расцвет	1812-1842
Закат	1842-1861
Н.4	Вторая половина XIX века
	ПОРЕФОРМЕННОЕ	Восход	1842-1861
Расцвет	1861-1881
Закат	1881-1904
Н. 5	Начало XX века
	РЕВОЛЮЦИОННОЕ	Восход	1894-1904
Расцвет	1905-1922
Закат	1922-1938
Н. 6	Первая половина XX века
	ГЕРОИЧЕСКОЕ	Восход	1922-1934
Расцвет	1934-1956
Закат	1956-1968
Н.7	Вторая половина XX века
	ШЕСТИДЕСЯТНИКИ	Восход	1956 1968
Расцвет	1968 1991
Закат	1991-2000
Н. 8	Конец XX века	?
	ВОСЬМИДЕСЯТНИКИ	Восход	1980-1991
Расцвет	1991-2015
Закат	2015-?	?
Н. 9	Начало XXI века
	ПОСТСОВЕТСКОЕ	Восход	2005-2020
Расцвет	2020-?	?

2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ