Студопедия — Открытое Первенство и Чемпионат Калининского района г. Уфы 7 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Открытое Первенство и Чемпионат Калининского района г. Уфы 7 страница







2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ



 


Сената правдиво и смело рассказавшая о мотивах, которыми ру­ководствовалась «Народная воля»: «Стремясь к поднятию экономи­ческого благосостояния народа и уровня его нравственного и умствен­ного развития, мы видели первый шаг к этому в пробуждении в среде народа общественной жизни и сознания своих гражданских прав... Но ряд виселиц и других мер, показавших необходимость сильного отпора правительству, заставил партию перейти решительно на путь борьбы с правительством, при которой террористические факты яв­лялись одним из важных средств»'.

Вот другой квазигуманистический документ — «Завещание» убий­цы царя Игнатия Гриневицкого (1856-1881): «...Александр II дол­жен умереть. Дни его сочтены... Он умрет, а вместе с ним умрем и мы, его враги, его убийцы. Это необходимо для дела свободы... Меня, обреченного, стоящего одной ногой в могиле, пугает мысль, что впере­ди еще много дорогих жертв унесет борьба, а еще больше последняя смертельная схватка с деспотизмом, которая, я убежден в том, не осо­бенно далека. <...> Мне не придется участвовать в последней борь­бе. Судьба обрекла меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни одного дня, ни часа в светлое время торжества, но счи­таю, что своей смертью сделаю все, что должен был сделать, и больше­го от меня никто, никто на свете требовать не может. Февраль 1881»2.

Подведем промежуточные итоги.

1. Главную силу интеллигентских субкультур составляла социаль­но незрелая и романтически настроенная молодежь (студенты, гим­назисты, семинаристы). Количественно субкультуры не превышали 10-12 тысяч человек и практически не входили в интеллектный слой пореформенного поколения. Поэтому в табл. 2.2 отсутствуют суб­культурные группы. Что же касается профессиональных революцио­неров, то их число было мизерно по сравнению с более чем полу­миллионной армией профессионалов умственного труда. Удивительна та историческая роль, которую сыграла эта малочисленная субкуль­тура в истории страны. Объяснить это можно тем, что в ее лоне обра­зовался новый тип интеллектуальной личности.

1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II. Документы и воспомина­ния. Л., 1991. С.258-259. 2 Там же. С. 294.


 

2. Культура пореформенной России немыслима без нигилистичес­
кой моды и народнического альтруизма. Классический критический
реализм стал источником интеллигентских мифов; влияние русской
литературы на интеллигенцию было столь же сильным, как и влия­
ние интеллигентской идеологии на литературу, да и на искусство1.
Как справедливо отметили современные философы, «разночинцы,
подменив жизнь книжностью, перенесли в действительность идеи,
почерпнутые из книг»2.

3. В капитализирующейся России отсутствовал буржуазный ре­
волюционный авангард, способный освободить страну от палеокуль-
турного самодержавия, поэтому радикальная разночинная интелли­
генция взяла на себя миссию сокрушения царизма. Разработанная в
интеллигентских субкультурах альтруистическая этика осуждала бур­
жуазное стяжательство и корыстолюбие. Б. И. Колоницкий в одной
из своих статей проницательно заметил: «Факт распространения ин­
теллигентской этики и интеллигентской субкультуры объективно
препятствовал созданию в России среднего класса»3. Действитель­
но, пореформенную молодежь привлекал честный труд на благо об­
щества, а не личное обогащение; быть богатым было стыдно, а бед­
ным, но честным — почетно. Духу западного капитализма подобная
аскетика была чужда, поэтому он плохо распространялся в россий­
ской атмосфере.

4. Либеральная русская интеллигенция осуждала политический
радикализм, а нигилизм считала плодом русского невежества и
варварства. Интеллигент-гуманист Ф. М. Достоевский обозначил
нигилизм как «главнейшее и болезненное явление нашего интел­
лигентского, исторически оторванного от почвы общества, возвы­
шающегося над народом»4. Консервативные славянофилы также
яростно клеймили интеллигентский нигилизм, но по иным сообра­
жениям. Н. Я. Данилевский четко сформулировал эти соображения:

1 К примеру, Товарищество передвижных художественных выставок, образован­
ное в 1870 году, было проявлением нигилистической идеологии. Его идейные руко­
водители И. Н. Крамской и В. В. Стасов разделяли идеалы народничества.

2 Неретина С, Огурцов А. Время культуры. СПб., 2000. С. 26.

3 Колоницкий Б. И. Идентификация русской интеллигенции и интеллигентофобия
(конец XIX — начало XX века) // Интеллигенция в истории. М, 2001. С. 169.

4 Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л., 1984. Т. 26. С. 129.



Глава 2. ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ


2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ



 


нигилизм — ядовитый плод западного материализма, а не русское самобытное явление. В России нет почвы для развития нигилизма, ибо православная церковь, в отличие от католической, не «подлежит укору в загрязнении и искажении христианского идеала», царизм является «политическим идеалом» русского народа, который «бли­стательно и беспримерно» оправдался отменой крепостного права «по манию русского царя», никакой философской базы для нигилиз­ма не было и нет, и поэтому «ничего не остается, как признать его за явление вполне подражательное»1.

5. Между задорной радикальной интеллигенцией и солидной «не­радикальной» интеллигенцией существовали барьеры непонимания и неприязни, на мой взгляд, усиленные сословной рознью между интеллигентским разночинством и дворянством «некающихся» ли­бералов и консерваторов.

IV

Русские либералы пореформенного поколения оказали, благодаря литературе и публицистике, значительное влияние на общественное сознание, но в политической жизни оказались безликими статиста­ми. Томаш Масарик (1850-1937), первый президент Чехословацкой республики (1918) и один из историков европейского либерализма, оценивал русский либерализм следующим образом: «половинчатость, нерешительность, боязнь политической инициативы — бросающие­ся в глаза его недостатки... Писарев сравнивал либерала с коровой, которая желает играть роль кавалерийской лошади. Консервативные же оппоненты со своей стороны смотрели на либералов с презрени­ем. Достоевский представлял своего дьявола в виде буржуазного ли­берала»2.

Действительно, в пореформенной России либерализм был пред­метом нападок и справа, и слева: правительство рассматривало ли­бералов как замаскированных радикалов, а революционеры считали


их скрытыми пособниками самодержавия. Поэтому даже те, кто раз­делял либеральное самоопределение, предпочитали избегать либе­ральной терминологии. Так, даже в начале века кадеты, откровенно считавшие себя либералами по образцу западных, назвали свою партию «Партия народной свободы», а официальное название «кон­ституционные демократы» ставили в скобки. Столь неудобное про­межуточное положение досталось на долю наших поборников сво­боды потому, что они не имели классовой основы, а представляли собой интеллигентское движение, ставящее утопическую цель: мир­ным, ненасильственным путем сгладить существующие обществен­ные противоречия и создать разумный общественный порядок. Если радикальная интеллигенция пополнила русскую культуру мифо­логическими образами критически мыслящих и революционно дей­ствующих личностей, то либералы предпочитали рисовать утопичес­кие царства свободных людей1.

Лидером русского либерализма второй половины XIX века являл­ся философ-правовед Б. Н. Чичерин (1828-1904), который сформу­лировал кредо русского либерализма — тезис об абсолютной ценно­сти человека. Этот тезис он выразил следующими прекрасными словами: «Все достоинство человека основано на свободе, на ней зиж­дутся права человеческой личности. Как свободное существо, чело­век гордо поднимает голову и требует к себе уважения... Вот почему нравственный закон не позволяет смотреть на него с точки зрения пользы или вреда, которые он приносит другим. Человек — не сред­ство для чужих целей, он сам абсолютная цель»2.

Теоретик человеческой свободы не забывает об «уродливых яв­лениях», возникающих под знаменем либерализма, и считает необ­ходимым различать:

1. Уличный либерализм, который проявляется в яростных криках, бунте, своеволии. Уличный либерал чужд «терпимости, уважения к чужому мнению, к человеческой личности, ко всему, что составля­ет сущность истинной свободы и украшение жизни»3. Легко понять,


 


Данилевский Н. Я. Происхождение нашего нигилизма // Данилевский Н. Я. Горе победителям. Политические статьи. М., 1998. С. 288-335.

Масарик Т. Г. Либерализм (из книги «Россия и Европа») // Вопросы философии. 1997. № 10. С. 127.


1 Разница между мифом и утопией в том, что миф обращен к прошлому или на­
стоящему, а утопия — к будущему времени. Исключение — эсхатологические мифы,
которые правильнее считать утопиями.

2 Чичерин Б. И. Философия права. СПб., 1998. С. 462.

3 Там же. С. 465.



Глава 2. ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ


2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ



 


что этот «вид либерализма» — карикатура на революционные вы­ступления.

2. Оппозиционный либерализм, который считает своим долгом
критиковать существующую власть, «агитировать, вести оппозицию,
делать демонстрации и манифестации», не считаясь с общественной
целесообразностью.

3. Охранительный либерализм, сущность которого состоит «в при­
мирении начала свободы с началом власти и закона»; его лозунг —
«либеральные меры и разумная сила, которая сумеет отстоять обще­
ственные интересы против напора анархических стихий и против
воплей реакционных партий»'.

Б. Н. Чичерин разделял доктрину «охранительного либерализма», громогласно критикуя реакционность николаевского времени и реши­тельно осуждая «анархические стихии», представленные нигили­стами и народниками. Характерен пассаж из его мемуаров, посвящен­ный И. С. Тургеневу, где он пишет: «Бедный Тургенев <...> сошелся в Париже с нигилистической шайкой, в ненапечатанном "Стихотво­рении в прозе" именовал святою девушку, отбросившую всякий стыд и готовую на все преступления (Чичерин имеет в виду стихотворе­ние в прозе «Порог», цитированное выше). До такого позорного рабо­лепства перед отребьем русского общества унизился по слабодушию этот человек, занимавший первое место в русской литературе»2.

К «оппозиционным» либералам, смыкавшимся с народничеством, принадлежит Н. К. Михайловский (1842-1904). Его многолетний друг и сотрудник В. Г. Короленко писал о нем: «Он верил в то, что состав­ляет жизненный нерв интеллигенции. Он верил в силу разума и на­уки, в силу истины и справедливости и верно определял общее на­правление пути. Его знаменем были интересы труда, его оружием замечательная сила мысли. Вот почему наиболее чуткая часть обще­ства— несколько поколений русской молодежи — с инстинктивным восторгом, часто невольным, обращались к этому человеку с седой головой и с загадочно-суровым взглядом, который сказал когда-то:

— если бы весь народ захотел вторгнуться в мой рабочий каби­нет, где я служу своему Богу, чтобы разбить бюст другого божьего


 


слуги — Белинского, — я сочту своим правом и обязанностью уме­реть у порога своего крова и защищать его, пока у меня хватит жизни»'.

Обобщая, можно обнаружить следующие три отличительных чер­ты русских либералов XIX века:

Индивидуализм, можно сказать, культ свободной личности, свой­ственный русскому либерализму, начиная с Радищева, в большей сте­пени, чем европейским интеллектуалам, не знавшим крепостного права. Н. К. Михайловский особенно страстно и последовательно пропагандировал этот культ в своих статьях. Он даже развивал тео­рию «борьбы за индивидуальность между личностью и обществом», где утверждал: «реальная, живая личность выше общества, выше человечества»; «личность никогда не должна быть принесена в жерт­ву, она свята и неприкосновенна»; «высшим предметом служения может быть не красота, не истина, не справедливость, а только чело­веческая личность, цельная и полная»2.

Отвращение к насилию. Если революционеров не страшили дик­татура и террор, а консерваторы признавали необходимость поли­цейских репрессий, то либералы исповедовали верховенство закона, который один ограничивает свободу личности.

Благоговение перед культурой, озабоченность сохранением и распространением культуры; уверенность в том, что сила и при­влекательность русской литературы — от Пушкина до Чехова — скры­та именно в ее либеральности.

Перечисленные черты предопределяют этическое самоопределе­ние, свойственное интеллигенту-снобу: эгоизм («личность выше об­щества») + толерантность + благоговение перед культурой. В том случае, если свободная личность ставит своей жизненной целью слу­жение интересам общества («общность выше личности»), получает­ся фигура интеллигента-гуманиста: альтруизм + толерантность + благоговение перед культурой. Принадлежность к либерализму — результат гражданского, а не этического самоопределения, поэтому в ряду русских либералов находятся А. Н. Радищев (интеллигент-


 


Чичерин В. Н. Философия права. С. 471. Чичерин Б. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 101.


1 Короленко В. Г. Во мне вечная оппозиция //Литературная газета. 1991. 10 июля.

2 Цит. по: Иванов-Разумник Р. В. История русской общественной мысли: в 3 т. М.,
1997. Т. 2. С. 231.



Глава 2. ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ


2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ



 


гуманист) и интеллигенты-снобы оппозиционной или охранитель­ной разновидности.

Консервативный спектр интеллектного слоя можно разделить на две части: во-первых, правящая государственная бюрократия, по должности своей занимающая консервативно-охранительную позицию; во-вторых, консервативные мыслители, отстаивающие национально-патриотические идеи. В первой части представлены разнообразные фигуры интеллектуалов и полуинтеллектуалов; во вто­рой части превалируют интеллигенты.

Примером интеллектуала-деспота, возможно, — циника, может

служить обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев (1827-1907)_____

первый советник и доверенное лицо последних русских императо­ров. Видный историк и философ русского православия Н. М. Зернов (1898-1980) дал ему следующую характеристику: «Несмотря на ум и усердие, он был одним из тех, кто подготовил падение император­ского строя. Отпечаток цинизма лежал на этом чрезвычайно консерва­тивном государственном деятеле. Его полнейшее неверие в людскую честность и добродетель вело к политике угнетения в религиозной и культурной жизни... Он боролся против реформы самодержавия, пытался подавить всякое прогрессивное движение и «заморозить» страну; препятствовал всяческому проявлению либерализма в поли­тике и образовании»1.

В годы обер-прокурорства Победоносцева церковная жизнь весь­ма оживилась: каждый год в период с 1881 по 1894 год открывалось 250 новых храмов, причем их архитектура приближалась к допетров­скому благолепию, было организовано всенародное празднование 900-летия Крещения Руси (1888), но главным делом обер-прокурора стало создание системы церковно-приходских школ. Результаты его стараний впечатляют: если в 1880 году в России существовали всего 273 церковно-приходские школы с 13 тысячами учащихся, то в 1905 го­ду их насчитывалось 43 700 с 1 783 000 учащихся. Церковно-приход-ская школа была представлена на Всероссийской Нижегородской яр­марке 1896 года как одно из выдающихся достижений царствования Александра III. И в том же году Победоносцев написал: «вера во все­могущество школы, в книжные уроки и чтения принадлежит к числу

Зернов Н. М. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1991. С. 80-81.


главных суеверий нашего времени. Книге, даже как орудию умствен­ного образования, придается слишком много значения»1.

Хорошо знавший К. П. Победоносцева, его соратник по борьбе с радикальной крамолой К. Н. Леонтьев (1831-1891) выразился в од­ном из частных писем следующим образом: «Человек он очень по­лезный; но как? Он как мороз; препятствует дальнейшему гниению; но расти при нем ничего не будет»2.

В некотором смысле антиподом аскета Победоносцева в придвор­ной камарилье был П. А. Валуев (1815-1890) — олицетворение ин­теллектуала-циника с легким налетом снобизма. Он получил пре­восходное домашнее образование, владел шестью иностранными языками, обладал изысканными манерами, был искусным оратором. Будучи женат на дочери П. А. Вяземского, молодой интеллектуал в доме тестя познакомился с А. С. Пушкиным и завоевал его симпа­тию. Именно Петр Валуев стал прототипом главного героя «Капи­танской дочки» — Петруши Гринева. Валуев был у постели умираю­щего Пушкина и не оставлял его дом до кончины поэта. Благодаря тестю Валуев стал своим человеком в литературных салонах и при­обрел снобистский ореол. Но его привлекала не литературная слава, а придворная карьера. Он оказался искусным царедворцем благода­ря уникальной способности лавировать между крайними точками зрения. Он мог надевать маску то либерала, то консерватора, то цен­триста, поскольку был «свободен от политических принципов»3. Карь­ера его была весьма успешной: он занимал высшие государственные посты и оставался доверенным лицом Александра II в продолжение всего его царствования. Оставив службу, Валуев занялся литературной деятельностью. В 1882 году вышел в свет его первый роман, потом другие художественные и богословские произведения. Особенно цен­ным памятником пореформенной эпохи является его двухтомный «Дневник министра внутренних дел (1861-1876).

Примером полуинтеллектуала-фанатика в высшем чиновни­честве может служить Д. А. Толстой (1823-1889), который оставил

1 Победоносцев К. П. Московский сборник // Победоносцев: Pro et contra: анто­
логия. СПб., 1996. С. 132.

2 Памяти К. Н. Леонтьева, 1891: литер, сб. СПб., 1911. С. 124.

3 Гетманский А. Э. Петр Александрович Валуев // Вопросы истории. 2002. № 6.
С. 64.


 


 



Глава 2. ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ


2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ



 


о себе недобрую память и как министр народного просвещения (1866-1880), и как министр внутренних дел (1882-1889). По характеристике Б. Н. Чичерина, это был «бюрократ до мозга костей, ненавидящий вся­кое независимое движение, всякое явление свободы, при этом ли­шенный всех нравственных побуждений, лживый, алчный, злой, мсти­тельный, коварный, готовый на все для достижения личных целей».

М. Н. Катков (1818-1887) не был государственным служащим, но ухитрился стать, наряду с Победоносцевым, одним из главных советников Александра III. Его можно отнести к интеллигентам-конформистам не без циничных наклонностей. В 1830-е годы он вхо­дил в философский кружок Н. В. Станкевича, имел репутацию уме­ренного либерала, англомана. С 1856 года он — издатель толстого журнала «Русский вестник», вечного оппонента некрасовского «Со­временника». По словам Б. Н. Чичерина, Катков был «журналист, ода­ренный значительным умом, образованием и талантом, но чуждый всяких нравственных побуждений, имевший в виду только личные цели — достижение власти и влияния». Во время польского восста­ния он, «играя на патриотической струнке, с успехом действовал и на правительство, и на общество». После гибели Александра II «преж­ний льстец обрушился на него всею силою своего ядовитого красно­речия, осыпая ругательствами все совершенные им великие дела»1.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что правящая эли­та второй половины XIX века в интеллектно-этическом отношении была типичной для императорской России, начиная с Петра Вели­кого. В ней преобладали деспоты и фанатики, циники и конформи­сты, дотягивающие по своему умственному развитию до уровня ин­теллектуала или остающиеся на полуинтеллектуальном уровне. Для интеллигентов-гуманистов на вершинах государственной власти ни­когда не было места. Государственная бюрократия не ощущала нуж­ды в идеологическом обосновании своей власти, кроме традиций самодержавия и православия.

Гораздо интереснее вспомнить национально-патриотические идеи, отчетливо зазвучавшие в трудах консервативных мыслителей поре­форменного поколения. Нигилистов, народников и прочих радика­лов вовсе не интересовали те мировоззренческие вопросы, которые

Чичерин Б. Н. Философия права. С. 554, 555.


страстно обсуждались в 1830-1840-х годах в студенческих кружках и дворянских салонах. Миссия России, православие и католицизм, патриотизм и космополитизм, Запад и Византия — все это молодые позитивисты объявляли презренной метафизикой. Либералы и кон­серваторы так не считали и в своем творчестве продолжали тради­ции западников и славянофилов предыдущего, пушкинско-гоголев-ского поколения. То, что эти традиции актуализировались в наши дни, свидетельствует об идейной преемственности пореформенной и пост­советской России.

Н. Я. Данилевский (1822-1885) обнародовал свои взгляды в 1869 году, но привлекли они повышенное внимание общественно­сти в 1888 году, уже после смерти автора, когда вышло в свет третье издание его книги «Россия и Европа». Данилевский разработал тео­рию культурно-исторических типов, согласно которой развитие че­ловечества происходит не в виде единого линейно-поступательного потока, а циклично — в форме культурно-исторических типов (циви­лизаций). Цикл включает: зарождение, расцвет, упадок, умирание. Культурная преемственность между типами отсутствует. В качестве типов, окончивших свое существование, Данилевский называет древнеегипетскую, семитскую, древнегреческую, римскую циви­лизации. В настоящее время завершается период расцвета западно­европейской цивилизации и формируется молодая, полная творче­ских сил славянская цивилизация, возглавляемая Россией.

Из своей историсофической теории Н. Я. Данилевский сделал по­литические выводы: существует неизбежный и естественный антаго­низм между Россией (славянством вообще) и романо-германской Ев­ропой; этот антагонизм обусловливает неизбежность борьбы, военных столкновений Европы и России; для обеспечения богоугодной побе­ды России над одряхлевшей Европой необходимо формирование пан­славянского союза во главе с Российской империей. Идеи Н. Я. Да­нилевского были с восторгом подхвачены поздними славянофилами (Н. Н. Страхов и др.) и русскими интеллигентами-националистами. Зато либерал-западник В. С. Соловьев решительно отверг национа­листические амбиции, звучавшие в сочинениях Н. Я. Данилевского.

В 1883-1891 годах Соловьев выступил с серией статей, объединен­ных в два выпуска, озаглавленных «Национальный вопрос в России», где разъяснял, что «народность и национализм две вещи разные (так



Глава 2. ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ


2.2. ПОРЕФОРМЕННОЕ ПОКОЛЕНИЕ



 


же как личность и эгоизм), что усиление и развитие народности (так же как и личности) в ее положительном содержании всегда жела­тельно, тогда как усиление и развитие национализма (равно как и личного эгоизма) всегда вредно и пагубно; что отречение от своего национального эгоизма вовсе не есть отрицание своей народности, а, напротив, ее высочайшее утверждение»1. Нельзя не согласиться с этими мудрыми словами!

Объектом критики В. С. Соловьева служили два фундаменталь­ных положения теории Н. Я. Данилевского: 1) множественность само­бытных культурно-исторических типов вместо единого человечества, и отсюда — независимое и отдельное развитие этих типов, вместо всемирной истории; 2) Россия со славянством — культурно-истори­ческий тип, совершенно отличный от Европы, и притом тип высший, самый лучший и полный. По мнению Соловьева, теория Данилев­ского способствует тому, чтобы «возвести существующую в челове­честве рознь в закругленную и законченную систему и вывести из этой системы некоторые практические "постулаты" для той дроби человечества, к которой принадлежит сам автор»2.

В дальнейшем оказалось, что культурно-типологическое разделе­ние человечества — факт реальный, с которым нельзя не считаться. О. Шпенглер в своем «Закате Европы» и Дж. Тойнби в многотомном «Исследовании истории» показали значимость этого факта для по­нимания исторических путей развития человечества. В наши дни в связи со «столкновением цивилизаций» и процессом глобализации идеи Н. Я. Данилевского приобретают новое звучание.

К. Н. Леонтьев полагал, что влияние Запада губительно для Рос­сии. Он не усматривал разницы между двумя европейскими путя­ми — буржуазным и социалистическим, потому что и тот, и другой разрушительны для традиционного русского общества, для своеоб­разия русского народа. Источником этого своеобразия Леонтьев счи­тал византизм. Византизм, по его определению, — это царь плюс церковь, то есть монархия, одухотворенная православием. В сохра­нении присущего русскому народу византизма К. Н. Леонтьев видел национальную русскую идею.


Ф. М. Достоевский на склоне лет стал народником-антшттелли-гентом и убежденно вещал на последних страницах «Дневника пи­сателя»: «Вся прогрессивная интеллигенция сплошь проходит мимо народа, ибо, хотя и много в интеллигенции нашей толковых людей, но зато о народе русском мало кто имеет понятия. <...> Не в комму­низме, не в механических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасется в конце концов всесветным едине­нием во имя Христово (курсив автора. — Ред.). Вот наш русский социализм!» Строителями такого социализма должны стать «дети царевы, дети заправские, настоящие, родные, а царь их отец. <...> Для народа царь есть воплощение его самого, всей его идеи, надежд и верований его. У нас в России и нет никакой другой силы, зижду­щей, сохраняющей и ведущей нас, как эта органическая, живая связь народа с царем своим, и из нее у нас все и исходит»1. Эти слова были написаны буквально накануне 1 марта 1881 года, но жизнь импера­тора они не спасли.

Консервативная утопия «всесветного единения во имя Христово» оказалась близка либералу Владимиру Соловьеву, который препод­нес ее в 1888 году как русскую идею. Эту национальную идею он сформулировал так: «Христианская Россия, подражая самому Хри­сту, должна подчинить власть государства (царственную власть Сына) авторитету Вселенской Церкви (священству Отца) и отвести подоба­ющее место общественной свободе (действиям Духа). Русская импе­рия, отъединенная в своем абсолютизме, есть лишь угроза борьбы и бесконечных войн. Русская империя, пожелавшая служить Вселен­ской Церкви и делу общественной организации, взять их под свой покров, внесет в семейство народов мир и благословение»2.

Явный утопизм соловьевской «русской идеи» вполне очевиден. Ожидать от самодержавия Александра III служения какой-то «Все­ленской Церкви» все равно, что агитировать волков снабжать ягнят душистым горошком. Столь же утопичны проект Ф. М. Достоев­ского «единения во Христе» и толстовская проповедь «непротив­ления злу насилием». Жизнь показала, что не более реалистичны


 


1 Соловьев В. С. Сочинения: в 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 592.







Дата добавления: 2015-10-15; просмотров: 370. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Факторы, влияющие на степень электролитической диссоциации Степень диссоциации зависит от природы электролита и растворителя, концентрации раствора, температуры, присутствия одноименного иона и других факторов...

Йодометрия. Характеристика метода Метод йодометрии основан на ОВ-реакциях, связанных с превращением I2 в ионы I- и обратно...

Броматометрия и бромометрия Броматометрический метод основан на окислении вос­становителей броматом калия в кислой среде...

Конституционно-правовые нормы, их особенности и виды Характеристика отрасли права немыслима без уяснения особенностей составляющих ее норм...

Толкование Конституции Российской Федерации: виды, способы, юридическое значение Толкование права – это специальный вид юридической деятельности по раскрытию смыслового содержания правовых норм, необходимый в процессе как законотворчества, так и реализации права...

Значення творчості Г.Сковороди для розвитку української культури Важливий внесок в історію всієї духовної культури українського народу та її барокової літературно-філософської традиції зробив, зокрема, Григорій Савич Сковорода (1722—1794 pp...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.008 сек.) русская версия | украинская версия