СЕМИОТИЧЕСКИЕ ДВОЙНИКИ В ИСТОРИИ

Б. Успенский анализировал на примере Петра I пробле­му столкновения семиотических кодов, когда Петр вводит то, что обществом читается как вариант антиповедения. Он писал:

«Одни и те же объективные факты, составляющие реаль­ный событийный текст, могут по-разному интерпретиро­ваться на разных языках — на языке соответствующего со­циума и на каком-либо другом языке, относящемся к иному пространству или времени (это может быть обусловлено, например, различным членением событий, т.е. неодинако­вой сегментацией текста, а также различием в установлении причинно-следственных отношений между соответствую­щими сегментами). В частности, то, что значимо с точки зрения данной эпохи и данного культурного ареала, может не иметь значения в системе представлений иного культур­но-исторического ареала, — и наоборот» [180, с. 71—72].

В другой своей работе он трактует событийный ряд уже чисто по лингвистически, что, собственно говоря, и было свойственно тартуско-московской школе: «Событиям при­писывается значение: текст событий читается социумом» [180, с. 12].

Г.Г. Почепцов. Семиотика

Мы будем говорить о семиотических двойниках как о параллельных знаковых фигурах в других исторических пе­риодах. При этом мы ни в коем случае не говорим о какой-либо причинно-следственной связи между подобными дву­мя фигурами, как это было у нас раньше, когда прослеживалась связь «Ленин — любой последующий ген­сек», а лишь об определенном поведенческом повторе, как виртуальной связи между ними.

Блоки истории имеют тенденцию к повторению. Ср., например, циклическое повторение движения к Западу, ко­торое мы видим и сегодня. В прошлом все то, что делал, например, Петр I, пытался провести до него его отец Алек­сей Михайлович. Эта определенная «блоковость» естествен­ным образом выталкивает действующие лица на определен­ные знаковые поступки, которые и составят основу для нашего сближения данных фигур. Основным тут становит­ся одинаковость восприятия данного поведения социумом своего времени.

Область, которая создает для нас благоприятную струк­туру, позволяющую увидеть эти параллели, может быть соз­дана следующими наборами факторов:

а) соответствие тем или иным типам дискурсов и типам
переходов между ними,

б) явная/неявная отсылка на знаковые фигуры прошлого,

в) порождение знаковых фигур в современной ситуации.
Реально мы имеем два типа отсылок:

T

отсылка в прошлое между двумя близкими типами дискурса отсылка в будущее

\

Если сказать в самом сжатом виде, то нас будут интере­совать эквивалентные типы коммуникаторов и дискурсов в разные исторические периоды.

Есть также чисто объективные причины, которые могут задавать повторяемость моделей поведения в истории:

Семиотика советской цивилизации 415

а) наличие абсолютной власти (как у царей, так и у ген­
секов),

б) общая ментальность управляемого/управляющих как
между собой, так и между разными историческими перио­
дами,

в) близкие объективные характеристики ситуации, при­
водящие в результате к единому типу решений, порождаю­
щему один тип поведения,

г) одинаковый тип противодействия может вызывать
одинаковую ответную реакцию.

Все вышесказанное позволяет говорить, что в разные ис­торические периоды можно прослеживать одинаковые линии поведения разных лиц, обусловленные чисто объективными причинами. Эта одинаковость усиливается одинаковой реак­цией на них социума, расположенного в разных точках прос­транства и времени, но объединенного общей ментальнос-тью. Русское общество живет по единым законам, одинаково реагируя на однотипные сообщения.

На действительность также накладывается сетка симво­лических соответствий, восприятия одного объекта с помо­щью другого, создавая глубинное восприятие времени и пространства, ще явления одного плана обосновываются явлениями другого плана, с которыми они связаны только в воображаемой картине мира. Ю. Лотман и Б. Успенский, например, отмечают по поводу эквивалентностей Москва—-Петербург—Рим:

«Петербург, воспринимаемый не только как новый Рим, но и как новая Москва (новый царствующий град, как его было поведено официально именовать), в практической жизни в качестве торговых ворот в Европу воспринимался как новый Архангельск. Однако это влекло за собой и символические толкования: покровителем Архангельска был Михаил Архан­гел — один из патронов Московской Руси» [155, с. 131].

Отсутствие/наличие некоторых символических элемен­тов также имеет более глубинную интерпретацию. А. Гуре-вич объяснял отсутствие портрета в Средние века явлением атемпоральности, когда человек скорее ощущал себя нахо­дящимся в вечности, а не в конкретном изменяемом време­ни [58, с. 144]; см. также [60]. Хотя тут возможно и несколь-

Г. Г. Почепцов. Семиотика

ко иное объяснение, идущее не по противопоставлению «временной/вневременной факторы», а по противопостав­лению «общее/детальное».

Для Средних веков характерна модель мира, которую интересовали не детали, а самые общие параметры. Совре­менный мир, наоборот, переполнен деталями. Именно они служат приметой достоверности. Детектив, как профессия, характеризуется вниманием именно к деталям. Более того, сегодняшний мир принимает право на отклонение, право других жить по иным, чем мы законам. Для прошлого бы­ла характерна большая степень унификации, еще большая степень давления на другого. Тогда религиозные и другие барьеры разделяли миры (например, с помощью запретов на браки между представителями разных «миров»).

Советский Союз обладал изменяемым временем, хотя и особая деконкретизация присутствовала из-за большего внимания к общественному, чем личному. Все это время мы жили в относительно замкнутом обществе, что также предопределяло сходные типы поведения и реагирования, сближающие разные точки пространства-времени. Знако­вые фигуры прошлого постоянно появяются в современной жизни, особенно это касается кризисных периодов, когда возникает проблема легитимности нового пути.

Вожди действительно олицетворяют собой то или иное состояние общества. Если при демократии лидер избирает­ся тогда, когда он совпадает с определенными параметрами самого общества, то в случае советской действительности процесс мог идти в обратном порядке — сам лидер перес­траивал под себя общество.

Советские лидеры редко пересекались со своим собствен­ным народом, больше имея дело с отобранной публикой. Поэтому выходы Горбачева в народ воспринимались как со­вершенно новый тип общения, позволительный исключи­тельно для нового типа лидера. Ельцин лишь повторил этот семиотический ход.

Типология советских лидеров — это типология разных видов коммуникаторов: от молчащих (Сталин) до бесконеч­но говорящих (Горбачев). Так что в основе всего все равно остается Слово... Советская цивилизация отличалась ярко

Семиотика советской цивилизации

выраженным вербальным характером, поэтому была зави­симой от оттенков слова и, с несомненностью, являлась се­миотической.

Вероятно, есть два пути работы с населением: или разви­тие массовой культуры, или развитие пропаганды. И то, и другое отвлекает население от нежелательных мыслей. Быв­ший Советский Союз избрал пропаганду, правда, ему все же удалось невидимыми нитями переплести ее с некоторы­ми характеристиками массовой культуры. В результате час­то образовывались произведения, принадлежащие к доста­точно высокой художественной культуре, но которые одновременно несли четкую идеологическую окраску. Пос­тсоветские произведения, утеряв этот идеологический стер­жень, сразу потеряли определенную системность. Получает­ся, что и советская идеология сама по себе тоже обладала определенной эстетичностью, что в какой-то степени облег­чало порождение нужного типа текстов. Наверное, любая завершенная идеология несет этот элемент эстетичности, поскольку она создается людьми, которые нуждаются в чет­ком отделении хаоса от порядка. Идеология как раз и явля­ется одним из тех фильтров, придуманных человечеством, которые порождают порядок из хаоса.

В рамках бывшего Советского Союза шли бесконечные информационные потоки, которые складывали бесконеч­ное число текстов из ограниченного набора идей и симво­лов. Создание нового типа текста в таких жестких условиях может рассматриваться как достаточно искусное владение этим инструментарием. Семиотические соображения пре­допределяли образ любого героя, поскольку он всегда был не столько живым человеком, сколько типом, сущность ко­торого была продиктована социальными соображениями. Текст шел не от Героя, а от виртуальной реальности, одним из примеров которой была идеология.

В результате всех этих семиотических процессов был построен достаточно системный символический мир, обла­дающий большим числом перекрестных связей, энным чис­лом степеней глубины, постоянно возобновляемый и реали­зуемый в действительности на конкретных примерах, что и позволяет говорить о существовании особой советской ци­вилизации.