Вводные замечания

Методологический анализ ключевых понятий и ме­тодов традиционно занимает важное место в зарубеж­ной психологической науке. Осмысление теоретических проблем, начатое ее выдающимися основоположника­ми — В. Вундтом, Э. Титченером, Ф. Брентано, Г. Эббин-гаузом, В. Джемсом и другими, было продолжено пси­хологами следующего поколения. Среди обсуждаемых проблем наибольшее внимание исследователей привле­калось к методическим процедурам интроспективного направления, долгое время бывшего единственным на-правлением в психологии. Анализ центральной пробле­мы — сознания и способов его психологического поз­нания— метода интроспекции проводится в трудах М. Вертгеймера, К. Левина, К. Коффки, П. Жанэ и дру­гих. Американский психолог Э. Боринг в статье «Исто­рия интроспекции», включенной в данное издание, си-

стематизировал и дал исторический обзор взглядов на природу сознания и интроспекции, начиная от Декарта, и показал, как постепенно накапливались факты, не ук­ладывающиеся в интроспективную трактовку психиче-

ского и объективно ослаблявшие ее позиции. Именно в направлениях периода открытого кризиса — бихевио­ризма, гештальтпсихологии, психоанализа и др. — пси­хологи выступили с критикой разных сторон интроспективной психологической концепции. Вместе с тем — и это хорошо показано в статье Э. Боринга — интроспек­ция продолжает сохранять свое существование и сегод-ни. В американской психологии последних лет даже оживляется интерес к интроспекции, хотя вопросы, касающиеся интроспекции и ее права на статус научного метода, являются предметом острых дискуссий¹.

В другой статье, вошедшей в нашу книгу и при­надлежащей одному из основоположников гештальт-психологии К. Левину, «Конфликт между аристоте­левским и галилеевским способами мышления в пси­хологии» анализируется ситуация в психологии в пе­риод открытого кризиса, выявляются источники пе­реживаемых ею трудностей. По Левину, их причиной является неспособность исследовать имеющимися в психологии экспериментальными методами наиболее жизненные проблемы — явления воли, эмоциональ­ные состояния, характер. В физике поворотом в раз­витии понятийной картины мира явилось преодоле­ние господствовавшего долгое время разделения мира на земную и небесную сферы как подчиняющиеся раз­ным закономерностям. Подобно этому в психологиче­ских исследованиях также вместо отделенных друг от друга непреодолимыми преградами и подчиняющих­ся разным закономерностям и доступным разным ме­тодам исследования областей необходима гомогени­зация. Согласно Левину, главным средством на пути ее достижения является преодоление традиционного для психологии подхода к объяснению психических явлений. Общей особенностью этого подхода являет­ся представление о психических явлениях как отдельных объектах, имеющих постоянные свойства, якобы составляющие их сущность. В действительности, как показывает Левин, психическое явление всегда инди­видуально в силу неповторимости условий, в которых оно только возникает и проявляется и в связи с кото­рыми может быть адекватно понято. Левин призывает к отказу от понимания закономерного как часто ветре-

¹ См. напр.: Розен Г.Я. Интроспекция: Современное со­стояние проблемы // Зарубежные исследования по психоло­гии познания: Сб. аналитических обзоров, ИНИОН.— М., 1977.— С. 215—234; Фоллесдаль Д. Интенциональность и би­хевиоризм // Научное познание: логика, понятия, структу­ра.— Новосибирск, 1987. В отечественной психологии по этому вопросу см. труды Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, Б.М. Теплова, а также кн.: Кравков СВ. Самонаблюдение»— М., 1922.

чающегося и выдвигает задачу научного понимания именно индивидуального случая-. Реализация такого требования означала бы для психологии выход на путь исследования конкретной психологической реально­сти, открывающий понимание данного конкретного переживания конкретного человека в конкретных ус­ловиях.

Боринг (Boring) Эдвин Гарригс (1886—1968) — американский психо­лог. Получил техническое образование в Корнельском университете, в 1908 г. поступил на службу в сталелитейную компанию «Бетлехем Стил». После не­продолжительного периода работы в качестве инженера, а затем препода­вателя физики в средней школе вер­нулся для продолжения образования в Корнельский университет, где под вли­янием Э.Б. Титченера увлекся психо­логией. (Впоследствии Титченер назвал его своим лучшим учеником, что открывало перед Борингом перспективы бле­стящей карьеры.)

Ранние исследования посвящены психологии ощущения и восприятия (ряд экспериментов Боринг провел на себе, в частности, в течение 4 лет изучал восстановление чувстви­тельности после того, как перерезал себе один из кистевых нервов на правой руке). В 1914 г. защитил докторскую дис­сертацию, посвященную исследованию висцеральной чувст-вительности. В годы Первой мировой войны принял участие в широкомасштабной кампании тестирования призывников. Обобщая совместно с Р. Йерксом результаты этой работы, заинтересовался, в частности, методологией эксперименталь­ных и психодиагностических исследований, склоняясь к по-шциям операционализма (ему принадлежит ставшее впослед­ствии крылатым определение: «Интеллект— это то, что измеряется тестами интеллекта»). В 1920 г. принял приглаше­ние на работу, поступившее от Г. С. Холла — президента уни-верситета Кларка. Однако последовавшая вскоре отставка Холла повлекла за собой резкое перепрофилирование науч­ных исследований в университете Кларка. В результате в 1922 г. Боринг перешел в Гарвардский университет, где проработал до 1949 г., возглавляя (с 1924 г.) психологическую ла­бораторию. С 1932 г. — член Национальной академии наук США. В течение 30 лет член редколлегии одного из ведущих психологических журналов «American Journal of Psychology». Организатор и главный редактор (с 1955 г.) журнала рецензий и библиографии «Современная психология» (Contemporary Psychology).

Круг психологических исследований Боринга чрезвы­чайно широк: психофизика и проблемы восприятия, в ана­лизе которых он был близок к феноменологизму (The physical dimensions of consciousness. N. Y., 1933; The relation of the attributes of sensation to dimension of stimulus. Baltimore, 1935); психоанализ, который Боринг, сотрудни­чая с известным психиатром М. Принсом, стремился сбли­зить с общей психологией; военная психология (Psychology and the armed cervices. Wash., 1945). Им также написаны учебные пособия: Psychology: A factual textbook: N. Y., 1935; Foundations of psychology. N. Y., 1948 (совм. cH.S. Langfeld, H.P. Weld).

Наибольшую известность принесли Борингу его тру­ды по истории науки и, в частности, по истории психоло­гии (Sensation and perception in the history of experimental psychology. N. Y., 1942; Great men and scientific progress // Proceedings of the American Philosophical Society. 1950. Vol. 94; Psychological factors in the scientific process // American Scientist. 1954. Vol. 42 и др.). Фундаментальный труд «Ис- тория экспериментальной психологии» (A history of experimental psyhology. N. Y., 1929) выдержал три издания и по сей день является бестселлером среди книг по этой тематике. В работах по истории науки Боринг стремился обосновать гипотезу, согласно которой каждый новый этап развития психологического знания не только подготовлен предыдущим, но-и. обусловлен определенным числом харак­терных для своего времени направляющих идей (Zeitgeist), что, в частности, проявляется в синхронных открытиях. Труды Боринга отличает владение автором богатейшим ма­териалом, а также блестящий стиль.

ИСТОРИЯ ИНТРОСПЕКЦИИ¹

Правильным, но громоздким названием этой ста­тьи было бы такое: «История использования сознания в качестве средства для наблюдения в научной психо­логии». Если можно сказать, что сознательное пережи­вание существует, тогда перед нами встает вопрос: не должна ли современная психология принимать во вни­мание данные о нем, как это было прежде? Моя работа могла бы называться даже так: «Что случилось с ин­троспекцией?» Один из распространенных ответов та­ков: интроспекция оказалась нежизнеспособной и по­тому постепенно стала сдавать свои позиции. Однако возможен и другой ответ: интроспекция все еще с на­ми, она находит себе применение в самых различных вариантах, и вербальный отчет — лишь один из них.

Первое утверждение — о крахе интроспекции — можно признать верным, если речь идет о той интро­спекции, которую разрабатывал Титченер в Корнелле и 1900— 1920 гг., тогда как второе — о замаскированной интроспекции —принимается современными исследо­вателями, утверждающими, что понятие сознательного опыта имеет смысл лишь в том случае, если оно опре­делено на операциональном уровне.