Воля и разум

Поскольку это так, нужно более тщательно исследовать, что такое свободный выбор. Без сомнения, он дозволен человечес­кой природе Богом. Ибо мы имеем обыкновение называть теми же самыми словами и субстанцию человека, и дар, так что воз­никает сомнение, что в них относится к природе, а что к дару. Ведь о чем ином мы думаем, слыша «свободный выбор воли», если не о движении свободной воли, что в целом выражает при­роду человеческой воли. Ибо воля является свободной, разум­ной, изменчивой. Или, пожалуй, раз она изменчива (что, ко­нечно, следует признать, если, как совершенно правильно по­лагают, только Бог является неизменным), то можно спросить, отчего она изменчива? На это наивернейше отвечают: от чего воля является свободной, от того же — и изменчивой. Свобод­на же она по своей природе. Следовательно, и изменчива она по своей природе.

Затем спрашивают, чем она движима? На это отвечают: сама собой, поскольку она свободна. А может ли она быть движимой чем-нибудь другим? Да, так как есть воля больше и лучше той, которая может быть движимой. Какова она? Не иначе как — выс­шая и божественная воля, которая создала и движет человечес­кую волю. Не может ли она быть движима равной или меньшей волей? Не может. Ибо если все движущее больше, чем то, что движимо, то необходимо, чтобы большее не могло быть движи­мо меньшим. Подобным образом, равное не может двигать рав­ное, иначе движимое не будет равно движущему, и вследствие этого тем более доказано, что равное движется по причине само-

rq себя. Становится ясным, что человеческая воля либо движима сама собой, либо той волей, которая ее создала. Коль скоро она движима сама собой, не может ли она двигаться и правильно, и противоположным образом? Она способна и к тому, и к друго­му, как пожелает, ибо имеет свободное движение. Если же она движима той волей, которая ее сотворила, кто осмелится усомт ниться, что вследствие этого происходит правильное движение?; Далее, поскольку стоит вопрос о воле человека до греха, следует" признать, что благодаря своему собственному движению она могла бы пожелать и обратиться к Богу, чтобы не согрешить, и отвратиться от него, чтобы согрешить; высшей же причиной она движима только таким образом, чтобы не желала грешить. Итак, если, как показывает исследование данного вопроса, естествен­ное движение человеческой субстанции, посредством которого, очевидно, воля обращается прежде всего к познанию и почита­нию Бога, а затем — к себе самой, как мы убедились, вызывает­ся двумя причинами, из которых одна является высшей и общей для всех природ, другая же — низшей и заложенной в самой че­ловеческой субстанции, то что нас удерживает от того, чтобы все правильные движения нашей души относить к нашему творцу, который, хотя себя самого движет вне времени и пространства, наш сотворенный дух движет во времени и вне пространства, а наши тела движет во времени и пространстве? Он также вложил в нашу природу причину, благодаря которой мы свободно, ра­зумно и произвольно могли бы побуждать самих себя к достиже­нию того, что нам было предписано. Это движение справедливо называется свободным выбором нашей воли, потому что оно подчинено нашей власти. Ибо мы можем по своему усмотрению направлять его правильным путем, а можем воздерживаться от этого. Итак, откуда мы имели бы такое движение и такую власть, если не от Бога, каковой нам даровал это как достояние, которое было бы и не самым малым благом нашей природы, и достой­ным восхваления даром творца? Ему мы должны воздать неска­занные благодарения не только за то, что он от избытка своей справедливости создал природу нашего ума разумной, свобод­ной, самостоятельно желающей, подвижной, но и за то, что он по своей щедрости нам позволил, чтобы мы могли двигаться по своему собственному желанию, разумно, свободно и произволь­но. Это движение не дозволено никому из живых существ, кро­ме человека. Ибо если нам предписано восхвалять творца за кра-

соту природ, которых он создал лишенными свободы разумной воли, насколько больше следует восхвалять его за нашу субстан­цию, которой он вменил в обязанность, чтобы она благодаря сво­ему собственному движению приобщалась к своему творцу и могла бы сдерживать это же движение, чтобы от него не уда­литься, если бы она этого пожелала. Если бы это движение не находилось во власти человеческой воли, то кто бы смог жить праведно, а кто даже грешить, коль скоро оно дано Богом для благой жизни и ни в коем случае не для дурной?

Здесь послушаем святого Августина: «Если бы человек был некоторым благом и не мог бы поступать правильно, если бы этого не захотел, то он должен был обладать свободной волей, без которой он не смог бы праведно поступать. Ибо не следует верить, что если грех совершается посредством свободной воли, то Бог дал ее для этого. Следовательно, имеется достаточная причина, почему должна была быть дана свободная воля, ибо без нее человек не смог бы праведно жить. А что она дана именно для этого, можно понять хотя бы потому, что если кто-либо вос­пользовался бы ей для совершения греха, то он подвергся бы наказанию свыше, а это было бы несправедливо, если бы свобод­ная воля была дана не только для того, чтобы'праведно жить, но и для того, чтобы грешить. Ибо разве справедливо был бы нака­зан тот, кто воспользовался бы волей именно для того, для чего она дана? Так вот, когда Бог наказывает грешника, что иное, как тебе кажется, нужно сказать, если не следующее: почему ты пользуешься свободной волей не для того, для чего она тебе дана, то есть для праведных поступков? Далее, каким образом суще­ствовало бы то благо, благодаря которому утверждается сама справедливость в осуждении грехов и поощрении праведных по­ступков, если бы человек был лишен свободного выбора воли? Ибо не было бы ни греха, ни праведного поступка, которые не происходили бы от воли, а потому и наказание, и награда были бы не справедливыми, если бы человек не обладал свободной волей. Справедливость должна была быть и в наказании, и в на­граде, потому что это одно из благ, которые суть от Бога. Следо­вательно, Бог должен был дать человеку свободную волю». Что касается этих слов, то мы должны внимательно следить, чтобы никто не смешивал субстанцию и движение, слыша «свободная воля», которая, без сомнения, является субстанциальной. Итак, святой отец Августин пользуется таким оборотом речи, говоря:

«свободная воля», вместо того чтобы сказать: «движение свобод­ной воли» или «выбор», каковыми словами мы имеем обыкнове­ние пользоваться, когда обозначаем действия через их субстан­циальные причины. Здесь дано описание истинного разума вме­сто описания истинного размышления — ибо истинный разум субстанциально присущ человеку, движением же разума являет­ся размышление — как, например, говорится: «рука» вместо «ра­боты», «нога» вместо «гуляния», «язык» вместо «слов» и прочее в том же роде.

Следовательно, если я не ошибаюсь, в результате обстоятель­ного размышления сделан вывод: причины всех праведных по­ступков, благодаря которым обретается венец заслуженного бла­женства, заложены в свободном выборе человеческой воли, под­готавливаемом и поддерживаемом бескорыстным и обильным даром божественной благодати; а главная причина злодеяний, вследствие которых низвергаются в пучину заслуженного несча­стья, укоренена в извращенном движении свободного выбора, со­вершаемом по совету дьявола. Каково же безумие тех людей, которые совершенно ошибочно мнят в божественном предопре­делении и бесстыднейше относят к нему неотвратимые причины и принудительную необходимость таких поступков и которые в конце концов, что весьма прискорбно, из-за этого заблуждения обрекают самих себя и согласных с ними на погибель вечной смерти! Итак, либо между свободным выбором человека и его субстанцией обнаруживается такое различие, что природа имеет основание в разумной воле, а свободный выбор — в его свободе, или — в движении свободной по природе воли, или — в даре разумения, который дарован всем вообще; либо, что считается более вероятным, эти три начала, сведенные воедино, то есть свободное движение разумения, и свободный выбор соотносятся между собой именно таким образом, что как сама субстанция, в которой есть выбор, является троякой (ибо она есть, и желает, и знает), так и выбор становится трояким, будучи свободным, на­ходящимся в движении и разумеющим. Тем не менее установле­но, что всякий грех и наказания за грех ведут свое происхожде­ние от извращенного использования этого выбора и в любом греш­нике умножаются из-за дурной жизни.

Цит. по: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его

жизни, смерти и бессмертии. Древний мир — эпоха

Просвещения. М., 1991. С. 164—170.

Авиценна — лат. имя Ибн Сины Абу Али Хусейна ибн Аб-даллаха (980—1037).

Родился близ Бухары. Жил в этом городе, а также в Хорезме и Исфахане. Написал на языках арабском и фарси более 400 произведений по разным областям знания: фило­софии, медицине, логике, математике, астрономии, физи­ке, музыке.

Авиценна был врачом и визирем. Но на Западе просла­вился прежде всего как оригинальный философ и глубокий знаток трудов Аристотеля.