I. ДОКУМЕНТЫ

Кар­динал Арман Жан дю Плесси, герцог Ришелье (1585-1642) в течение 18 лет фактически правил Францией в качестве первого министра. С его именем связаны окончательная ликвидация феодальных смут и дальней­шее упрочение абсолютизма. Тем большее значение имеет его «Политическое завещание», отчетливо раскры­вающее саму природу абсолютизма. Оно составлено весьма подробно и конкретно, с тем что­бы уберечь короля от возможных ошибок после смерти кардинала. «Завещание» было составлено кардиналом (или под его непосредственным руковод­ством) между 1637 и 1642 гг. в назидание королю, как своего рода инструкция по управлению королевством.

 

1. О СОСТОЯНИИ ФРАНЦИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА

Из «Политического завещания» Ришелье

Когда вы, ваше величество, решились предоставить мне одно­временно и доступ в ваши советы и оказать значительное доверие в ведении ваших дел, то я могу удостоверить, что гугеноты раз­деляли государство с вашим величеством, что вельможи вели себя, как если бы они не были подданными вашего величества, а наиболее могущественные губернаторы провинций вели себя, как будто они были государями в своих должностях.

Я могу сказать, что дурной пример тех и других был столь вреден для королевства, что наиболее упорядоченные корпорации [парламенты] испытывали расстройство и, в известных случаях, уменьшали ваш законный авторитет, насколько это было им воз­можно, чтобы вознести свой далее разумных пределов.

Я могу сказать, что каждый измерял свою заслугу своей дерзостью; что вместо того, чтобы ценить благодеяния, которые они получали от вашего величества, по их собственной цене, они дорожили ими только тогда, когда они были пропорциональны их разнузданной фантазии: что наиболее предприимчивые счита­лись умнейшими и оказывались наиболее счастливыми.

Я могу еще сказать, что иностранные союзы находились в пре­небрежении: интересы частные предпочитались государственным; одним словом, достоинство вашего величества было столь унижено и столь отличалось от того, каким бы оно должно было быть, по вине тех, кто имел тогда главное управление вашими делами, что почти невозможно было признать его.

Нельзя было далее терпеть поступки тех, кому вы, ваше величество, доверили кормило своего государства, чтобы не потерять всего; с другой стороны, нельзя было также сразу изменить все, не нарушая законов благоразумия, которое не поз­воляет непосредственно переходить от одной крайности к дру­гой.

Плохое состояние ваших дел, казалось, побудит вас к опромет­чивым решениям без выбора времени и средств; однако, необхо­димо было выбрать и то и другое, чтобы извлечь пользу из пере­мены, которой требовала от вашего благоразумия необходимость.

Лучшие умы не думали, что можно без крушения обойти все подводные камни, которые появились в столь мало надежное время; двор был полон людей, которые уже порицали безрас­судство тех, кто желал взяться за это; и так как все знали, что государи легко приписывают тем, кто находится при них, плохие успехи дел, относительно которых они получили хорошие советы, то столь немного людей надеялось на хороший исход перемены, которую, как объявили, я хотел произвести, что многие считали мое падение обеспеченным ранее, чем ваше величество возвысили меня.

Невзирая на все эти затруднения, которые я представил ва­шему величеству, я, зная, что могут делать короли, когда они хорошо пользуются своей властью, осмелился обещать вам, по моему мнению, не безрассудно, что вы обретете благо вашему государству и в непродолжительном времени ваше могущество и благословение божие придадут новый вид этому королевству.

Я обещал вашему величеству все свое искусство и весь авто­ритет, который вам угодно было дать мне, чтобы сокрушить пар­тию гугенотов, сломить спесь вельмож, привести всех подданных к исполнению их обязанностей и поднять ваше имя среди ино­странных наций на ту ступень, на которой оно должно нахо­диться.

 

2. О ПРИНЦИПАХ УПРАВЛЕНИЯ

НАКАЗАНИЕ И НАГРАДА СУТЬ ДВА ПРИНЦИПА, БЕЗУСЛОВНО НЕОБХОДИМЫЕ ДЛЯ УПРАВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВОМ.

Обычная поговорка, тем более справедливая, что она во все времена была в уме и на устах людей, заключается в том, что наказание и вознаграждение суть два наибо­лее важные принципа для управления королевством. Известно, что если даже не пользоваться при управлении государством никаким иным правилом, кроме принципа неумолимого наказания тех, кто ему вредит, и обязательного вознаграждения тех, кто оказывает ему существен­ные услуги, не было бы плохих администраторов, так как нет людей, которых нельзя было бы держать в границах их обязанностей страхом или надеждой <...>

Я ставлю наказание на первое место сравнительно с наградой потому, что если бы пришлось лишиться одного из них, скорее можно было бы обойтись без последней, чем без первого<...>

Опыт людей долгой практики учит, что люди легко теряют память о благодеяниях и что, когда они осыпаны ими, желание иметь их еще больше делает их и честолю­бивыми и неблагодарными; опыт учит нас также, что наказания являются более верным средством, чтобы дер­жать каждого в границах его обязанностей: их забывают тем менее, что они у большинства людей воздействуют на чувства, более могущественные, чем разум, который для многих совсем не имеет значения.

Быть суровым но отношению к людям, которые хва­лятся тем, что они пренебрегают законами и распоряже­ниями государства, это значит действовать ко благу го­сударства (как некоторого целого); и нет большого пре­ступления против общих интересов, как быть терпимым по отношению к тем, кто их нарушает <...>

Многочисленные восстания против королей, имевшие место в прошлом, не имели другого источника, кроме из­лишней терпимости.

В делах государственных преступлений нужно за­крыть дверь жалости, презирать жалобы заинтересованных лиц и речи невежественной черни, которая порицает иногда то, что для нее наиболее полезно, а часто и сов­сем необходимо<...>

 

3. ОБ ОТНОШЕНИИ К ДВОРЯНСТВУ

О РАЗЛИЧНЫХ МЕРАХ, НАПРАВЛЕННЫХ К ПОДНЯТИЮ БЛАГОСОСТОЯНИЯ ДВОРЯНСТВА.

Я говорю, что дворянство надо рассматривать, как один из главнейших нервов государства, могущий много способствовать его сохранению и упрочению. Оно в течение некоторого времени было столь унижено благодаря большому числу чиновников, которых зло века создало в ущерб ему, что оно весьма нуждается в поддержке против посягательств этих людей. Богатство и спесь одних отягчают нужду других, богатых только храбростью, бла­годаря которой они свободно жертвуют жизнью государству, от которого чиновники получают содержание.

Происходящим из этого сословия свойственна обычная ошибка жестоко обращаться с народом, которому бог, по-видимому, дал руки скорее для того, чтобы добывать пропитание, нежели для того, чтобы защищать свою жизнь.

Весьма важно прекратить подобный беспорядок обуздываю­щей строгостью, благодаря которой слабые ваши подданные, даже будучи безоружными, имели бы под сенью ваших законов столько же безопасности, как если бы в руках у них было оружие. Дворянство, засвидетельствовав в войне, счастливо завершив­шейся миром, что оно унаследовало доблесть своих предков, которой Цезарь отдавал предпочтение перед всякой другой, нуж­дается в дисциплине, чтобы оно помогло приобрести новую и со­хранить прежнюю репутацию и с пользой служить государству. Хотя дворяне заслуживают того, чтобы с ними обращались хорошо, когда они поступают хорошо, но нужно быть с ними строгим, если они пренебрегают тем, к чему обязывает их рожде­ние. Я без всякого колебания говорю, что те, кто, отстав от добле­сти предков, уклоняются от того, чтобы служить короне шпагой или жизнью с постоянством и твердостью, коих требуют законы госу­дарства, заслуживают быть лишенными выгод, своего происхожде­ния и принужденными нести часть бремени народа.

Ввиду того, что честь для них должна быть дороже жизни, их следует карать скорее лишением первой, нежели последней.

Лишать жизни людей, которые ежедневно рискуют ею ради простой фантазии о чести, - меньшее наказание, чем лишать их чести и оставить жизнь, которая для них в таком состоянии яв­ляется вечным наказанием.

Если ничего не следует забывать, чтобы сохранить дворянство в истинной доблести его предков, то в то же время не надо ничего делать чтобы сохранить за ними владение пожалованными ему землями или же заботиться о возможности для него приобретать новые.

Многочисленные браки, совершающиеся в королевстве в каж­дой фамилии, тогда как в других государствах вступает в брак только старший, являются одной из истинных причин того, что в короткое время разоряются наиболее могущественные фамилии. Однако если этот обычай приводит к бедности отдельные фамилии, то он настолько обогащает государство, сила которого состоит в массе верных людей, что вместо того, чтобы жаловаться, надо быть довольным им и, вместо того, чтобы изменять его, надо стараться лишь доставить тем, кто благодаря этому обычаю по­является на свет, средства существовать в чистоте сердца, которую они получают от своего происхождения.

Этим путем следует отличать дворянство придворное от дере­венского:

Придворное дворянство будет весьма облегчено, если будут сокращены роскошь и невыносимые расходы, которые мало-помалу вошли в обычай при дворе, так как несомненно, что подоб­ное распоряжение будет столь же для него полезно, как и все пен­сии, которые ему дают.

Что касается деревенского дворянства, то хотя оно и не полу­чит от подобного распоряжения столько облегчения, ибо его ни­щета не позволяет ему делать излишних расходов, но и оно не замедлит почувствовать результаты этого средства, столь необ­ходимого для всего государства, которое без того не может из­бежать разорения.

Если ваше величество прибавит к распоряжению, ко­торое ему угодно будет издать для устранения этого не­порядка, учреждение пятидесяти военных рот и такое же количество легкой конницы, содержимых в провинциях на условиях, о которых подробно укажем ниже, это будет хорошим средством для поддержки наименее обеспечен­ных слоев дворянства.

Если затем ваше величество уничтожит продажу губернаторств королевства и продажу всех военных долж­ностей, которые в достаточной степени оплачиваются це­ной крови этого сословия; если оно будет применять тот же порядок к замещению дворцовых должностей; если оно вместо нынешнего порядка, когда различные люди принимаются на эти должности путем грязных сделок из своего кошелька, закроет доступ к ним для тех, кто не имеет счастья быть благородного происхождения; если такой доступ даже и для тех, кто имеет это преимущество, будет открыт лишь по выбору вашего величества в зависимости от их заслуг, - все дворянство поймет и пользу и честь столь благого распоряжения.

 

4. О ТРЕТЬЕМ СОСЛОВИИ КОРОЛЕВСТВА

Чтобы последовательно трактовать о третьем сосло­вии королевства и ясно представить себе мероприятия, необходимые для того, чтобы держать его в должном порядке, я его разделю на три части:

Первая будет заключать в себе чиновников юстиции;

Вторая - тех, кто ведает финансами;

И третья - народ, который несет почти все государ­ственные повинности.

 

ОТДЕЛ I, КАСАЮЩИЙСЯ НЕПОРЯДКОВ В ВЕДОМСТВЕ ЮСТИЦИИ ВООБЩЕ И РАССМАТРИВАЮЩИЙ В ЧАСТНОСТИ ВОПРОС О ТОМ, МОЖЕТ ЛИ УНИЧТОЖЕНИЕ ПРОДАЖНОСТИ И НАСЛЕДСТВЕННОСТИ ДОЛЖНОСТЕЙ СЛУЖИТЬ ХОРОШИМ СРЕДСТВОМ ПРОТИВ ТАКОВЫХ ЗОЛ

<...> Расстройство правосудия дошло до крайней степе­ни <...> я обсудил бы подробно эти непорядки и средства к их исправлению, если бы моя уверенность в том, кто исправляет в данный момент высшую судебную должность, и мор знание о его намерении сделать правосудие чистым, насколько позволяет испорченность людей, не обязывали меня ограничиться лишь тем, чтобы предложить вашему величеству некоторые общие меры, дабы положить пре­дел главным непорядкам.

По мнению большей части людей, важнейшая мера заключается и том, чтобы уничтожить продажность и наследственность должностей и передавать их бесплатно лицам, столь известным своею способностью и честностью, что их достоинства не могла бы оспаривать сама зависть<...> Однако, несмотря на то, что почти всегда опас­но оставаться одиноким в своем мнении, я смело могу сказать, что при нынешнем положении вещей и в буду­щем, насколько его можно предвидеть, гораздо лучше, мне кажется, продолжать порядок продажи и наследст­венности должностей, чем совершенно изменить это уч­реждение.

Нельзя не признать, что в таком случае происки двора превозмогут разумные доводы и фавор будет иметь большую силу, чем достоинство. Я хорошо знаю обычную поговорку, что тот, кто покупает правосудие оптом, мо­жет продувать его в розницу; по верно и то, что для чи­новника, который вкладывает большую часть своего иму­щества в покупку должности, большой сдержкой от зло­употреблений будет служить страх потерять все, что он заплатил, а в таком случае цена должности - неплохое ручательство да добросовестность чиновника.

Жалобы на продажу должностей были по все времена монархии; но хотя эти жалобы и признавались всегда основательными по существу, продолжали терпеть бес­порядок, их вызвавший, полагая, что мы не способны к строгому и совершенному порядку вещей, который эти жалобы имеют в качестве своей цели <...>

<...> [Франциск I] первый, движимый нуждами своего времени, ввел правильную торговлю должностями, кото­рая затем не прекращалась.

Я признаю, что для этого великого государя было не­счастном то, что он стал основателем этого дурного уч­реждения; но, быть может, он не был бы так осуждаем, если бы хорошо знали причины, побудившие его к этому. Сведения о том, что частные лица продают без его ведо­ма его милости, и тяжесть великих дел, лежавших па нем, привели его к мысли, что нет лучшего и скорейшего спо­соба получить добровольно имущество своих подданных, как путем дарования им почестей за деньги. Покойный король [Генрих IV] со своим мудрым советом по время глубокого мира в свое царствование, не знавшее нужды, прибавил к продажности должностей, введенной великим государем [Франциском I], годовой налог. Нельзя думать, что он сделал это без некоторого раздумья, не предвидев, насколько позволяет человеческое благоразумие, следст­вии и результатов; но ведь вполне установлено, что соз­данное мудрыми государями не может быть изменено, пока опыт не обнаружит его вреда и пока не станет яс­ным, что можно сделать лучше.

Непорядки, появившиеся вследствие общественных нужд и укрепившиеся вследствие государственной необ­ходимости, должны реформироваться лишь постепенно. Нужно медленно подводить к этому умы и никоим обра­зом не переходить от одной крайности к другой<...> С тру­дом можно было бы изменить порядок распоряжения должностями, не изменив в дурную сторону расположения тех, кто ими владеет; в этом случае пришлось бы опасаться, как бы бывшие владельцы должностей, вместо своих прежних немаловажных услуг в деле удержания народа в рамках его обязанностей, не стали бы в буду­щем способствовать более, чем кто-либо другой, его рас­пущенности. Иногда бывает благоразумно ослабеть ле­карства, чтобы они дали больший результат, и порядки, наиболее соответствующие разуму, не всегда бывают самыми лучшими потому, что иногда они несоизмеримы с силами тех, которые их должны осуществлять<...> Но я прибавлю, что совершенно необходимо уменьшить цену должностей; она достигла такой высоты, что дальше пет возможности терпеть ее размеры.

 

ОТДЕЛ II, КОТОРЫЙ ПРЕДЛАГАЕТ ОБЩИЕ СРЕДСТВА, МОГУЩИЕ ПОЛОЖИТЬ, ПРЕДЕЛ НЕПОРЯДКАМ ЮСТИЦИИ

<...> Я полагаю, что будет очень полезно посылать поча­ще в провинции государственных советников или масте­ров прошений, должным образом выбранных не только для того, чтобы выполнять функции интендантов юстиции в главных городах - что в большей степени служило бы их честолюбию, чем общественной пользе, - но для того, чтобы объезжать все места провинции, расследовать нра­вы чинов юстиции и финансов, смотреть за тем, взимают­ся ли подати сообразно с ордонансами, не совершают ли сборщики податей при этом несправедливостей, притес­няя народ; расследовать, каким образом чиновники несут свою службу; узнавать, как управляется дворянство, и пресекать всевозможные беспорядки и в особенности на­силия тех, кто, будучи могущественным или богатым, притесняет слабых и бедных подданных короля.

 

ОТДЕЛ IV. О ЧИНАХ ФИНАНСОВОГО ВЕДОМСТВА

Финансовые дельцы и участники откупов представля­ют собою особый класс, вредный для государства, но тем не менее необходимый. Этот род чиновников есть зло, без которого нельзя обойтись, но который должен быть вве­ден в границы терпимого. Испорченность и злоупотребле­ния укоренились среди них до такой степени, дальше ко­торой они не могут быть допускаемы. Они не смогут дальше обогащаться, не разорив государства и не погубив самих себя, так как они дают повод завладеть их имуществом па основании всем известного факта безмер­ных богатств<...>

Я хорошо знаю, что подобного рода политика, [т.е. отобрание богатств у финансовых дельцов], может при­вести к большим промахам и послужить поводом к совер­шенно несправедливым насилиям. Поэтому я не касаюсь этого предмета между прочим, не желая советовать средства, влекущие множество злоупотреблений. Но я утверждаю, что едва ли были бы справедливыми жалобы, если бы правительство держалось того взгляда, что нуж­но наказывать тех, которые сделались богатыми в корот­кое время исключительно ловкостью своих рук, и остав­лять и покое имущество тех, кто сделался богатым и мо­гущественным либо благодаря бережливости - один из наиболее невинных способов обогащения, - либо благо­даря награде благоволением монарха, либо благодаря вознаграждению за услуги - другой не только безуко­ризненный, но и наиболее законный способ обогащения, полезный для частных лиц и выгодный для государства, которому лучине будут служить, если оно будет благово­лить к тем, кто ему полезен.

Искоренение злоупотреблений финансовых чинов яв­ляется абсолютной необходимостью, в противном случае они разорят государство, которое до такой степени хире­ет вследствие их воровства, что, если последнему не по­ложить предела, государство через короткое время ста­нет неузнаваемым.

Золото и серебро, которыми они захлебываются, дают им возможность вступать в союз с лучшими фамилиями королевства, которые унижаются таким образом до не­равных браков и производят людей столь же далеких от великодушия их предков, сколь часто бывают они мало похожи на них лицом.

Обдумав основательно средства против зла, причиня­емого ими, смею сказать, что самое лучшее заключается в том, чтобы уменьшить их число, что вполне возможно, и давать в важных случаях поручения надежным людям, способным выполнить порученное им дело, а не таким, которые, находясь на должности, полагают, что они име­ют достаточно оснований, чтобы красть безнаказанно.

Во время мира можно будет легко уничтожить боль­шое количество должностей этого рода и таким образом освободить государство от тех, кто, не оказывая ему ни­каких услуг, высасывает из него в короткое время все его богатство.

Я знаю, что с ними обходятся обыкновенно как с пи­явками, которых часто заставляют отдавать при помощи крупицы соли всю высосанную ими кровь, или как с губ­ками, которым дают наполниться, потому что, выжимая их, можно получить весь сок, ими перед этим впитанный. Но это, мне кажется, дурной способ действия, и я считаю, что заключение с финансовыми дельцами договора или сделки есть средство против зла худшее, чем само зло: это значит, собственно говоря, давать им право воровать снова, в надежде на новую милость, и если таким путем можно извлечь что-либо из их кошелька, они покроют не только основной капитал, отданный ими, но еще и про­центы, более высокие, чем это допускается ордонансами.

Отсюда я заключаю, что, оставив некоторых необхо­димых чиновников, как, например, государственного каз­начея, генерального приемщика, двух или трех казначе­ев в каждом генеральстве и такое же количество финан­совых чиновников в округе, без которых нельзя обойтись, и вознаградив частных лиц, которые с добрым намере­нием отдали свои деньги, чтобы получать своевременное движение по службе, можно уничтожить всех остальных, оказав этим немалую услугу государству. Без этого ни­какими регламентами невозможно сохранить королевские деньги, не имея пыток, в достаточной степени жестоких, для того, чтобы помешать большинству этих чиновников присваивать себе часть того, что проходит через их руки.

 

5. ОБ ОТНОШЕНИИ К НАРОДУ

Все политики согласны с тем, что если бы народ слишком благоденствовал, его нельзя было бы удержать в границах его обязанностей. Они основываются на том, что, имея меньше зна­ний, чем другие сословия государства, несравненно лучше воспи­танные и более образованные, народ едва ли оставался бы верен порядку, который ему предписывают разум и законы, если бы он не был до некоторой степени сдерживаем нуждою<...>.

Разум не позволяет освобождать его от каких бы то ни было тягот, ибо, теряя в таком случае знак своего подчинения, народ забыл бы о своей участи и, будучи освобожден от податей, вооб­разил бы, что он свободен и от повиновения.

Его следует сравнивать с мулом, который, привыкнув к тяже­сти, портится от продолжительного отдыха сильнее, чем от работы. Но подобно тому, как работа мула должна быть умерена, а тяжесть животного соразмеряется с его силою, то же самое должно быть соблюдаемо и относительно повинностей народа: будучи чрезмер­ными, они не перестали бы быть несправедливыми даже и в том случае, если бы они были полезны для общества.

Я хорошо знаю, что когда короли предпринимают обществен­ные работы, прав тот, кто говорит, что королям возвращается в виде тальи то, что у них зарабатывает народ. Но можно также утверждать, что народу возвращается то, что у него берут короли, и что народ дает, чтобы снова получить, ибо он пользуется своим имуществом и безопасностью, которые он не мог бы сохранить, если бы он не содействовал существованию государства.

Я знаю, кроме этого, что многие государи потеряли свои государства и своих подданных потому, что они не держали войск, необходимых для их сохранения, из боязни излишне обременить налогами своих подданных, и что некоторые поддан­ные попали в рабство к врагам потому, что излишне желали свободы под властью их прирожденного монарха. Но есть неко­торая граница, которую нельзя перейти, не сделав несправед­ливости, так как здравый смысл учит каждого, что должно быть соответствие между тяжестью и силами, которые ее подъемлют.

Это соотношение должно быть соблюдаемо как божественный закон, так что, как нельзя считать хорошим государя, берущего от своих подданных больше, чем следует, так нельзя считать всег­да наилучшим и того из них, который берет меньше, чем следует. Наконец, как у раненого человека сердце, ослабевшее от потери крови, привлекает к себе на помощь кровь нижних частей орга­низма лишь после того, как истощена большая часть крови верх­них частей, так и в тяжелые времена государства монархи должны, поскольку это в их силах, воспользоваться благосостоянием бо­гатых прежде, чем чрезмерно истощать бедняков.

 

II. ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

 

1. Каковы были главная цель и задачи Ришелье?

2. Выберите правильные ответы: С существенные признаки абсолютизма: а) экономическое обособление государства от других государств; б) сосредоточение законодательной, исполнительной и судебной власти в одних руках; в) создание огромного бюрократического аппарата; г) установление высоких пошлин на ввозимые товары.

3. Выберите правильный ответ: Выберите правильные ответы: поощряя развитие промышленности и торговли, Ришелье:

а) ввел высокие ввозные пошлины; б) продолжил колониальные захваты; в) разрешил покупать землю; г) продал монопольное право на торговлю.

4. Почему государство настойчиво преследовало дуэли?

5. Какую роль отводит Ришелье органам сословного представительства?