ОБЩЕСТВА 2 страница

 

16 Глава первая

временному человеку. Далее важны открытые В. И. Кочетковой сле­ды продолжающихся эволюционных преобразовании в мозгу верхне­палеолитических гоминид из Павлова и Кро-Маньона (череп Кро-Маньон III) ²⁹, что говорит об отсутствии резко выраженной грани между характером эволюционного процесса на предсапиентной ста­дии и на стадии верхнепалеолитического человечества.

Таким образом, информация об изменениях эндокранов в эво­люции гоминид и в период перехода от неандертальского человека к современному — это одновременно информация о постепенности этого перехода и продолжении в нем тенденций предшествующего эволюционного развития всего семейства гоминидных предков со­временного человека.

В этой связи особый интерес приобретает проблема так называ­емого второго скачка в процессе антропогенеза. В советской антропо­логической и философской литературе наибольшей популярностью пользуется гипотеза двух скачков, двух переходов количественных изменений в качественные: одного — при образовании самого семей­ства гоминид и второго — при переходе от неандертальца к челове­ку современного вида³⁰. Аргументировалась и другая точка зрения — о наличии трех скачков (промежуточный скачок между питекан­тропами и неандертальцами), но она стоит особняком³¹. Строго го­воря, образование любого таксона представляет собою переход коли­чества в качество в ходе эволюционного процесса и, следовательно, возникновение любого вида — эволюционный скачок. Скачок этот тем значительнее, чем более крупный таксон образуется.

Выше мы имели возможность убедиться в том, что переход от че­ловека неандертальского вида к современному человеку носил по­степенный характер с морфологической точки зрения и с точки зре­ния тех эволюционных закономерностей, которые управляли этим переходом. Поэтому, никак не отрицая исключительного масштаба культурных преобразований, связанных с возникновением верхнепа-леолитпческого человечества (впрочем, как мы теперь хорошо зна­ем, истоки многих из них прослеживаются в зачаточных формах в мустьерской культуре), не следует, оставаясь в рамках только ан­тропологической классификации, переоценивать масштабов скачка, падающего на переход от неандертальского к современному виду. Он никак не больше, в свете всего сказанного, а значительно мень­ше, чем скачок при переходе от питекантропов к неандертальцам. Поэтому же, если говорить о втором скачке в процессе антропогене­за, о втором перерыве постепенности и переходе количественных из­менений в качественные, вполне можно помещать его не па заклю­чительном этапе эволюции гоминид, при переходе от Homo neander-thalensis к Homo sapiens, а при образовании рода Homo, при пере­ходе от рода Pithecanthropus к роду Homo³². При этом будут соблю­дены все морфологические критерии и последовательность масштаба переходов от одного таксона к другому в рамках антропологической классификации.

 

______ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА __________ 17

Возвращаясь к факторам формирования человека современного вида, можно считать очевидным в связи со всем сказанным, что про­цесс появления Homo sapiens, как и вся предшествующая эволю­ция гоминид, — процесс полифакторный, и поэтому перечисленные и частично рассмотренные выше гипотезы монофакторной эволю­ции оставляют необъясненными многие аспекты этого процесса. На протяжении его действовали как общие тепдепцпп эволюции го­минид, которым не вполне правомерно приписывалось ограниченное действие только в пределах этапа перехода от неандертальца к со­временному человеку, так и специфические тенденции, характерные только для этого этапа. Общие тенденции, как мы помним, — интен­сификация социальных аспектов коллективного поведения и общий дальнейший подъем ассоциативного мышления. Высказывалось мне­ние, что особи с развитыми социальными инстинктами должны были подвергаться преследованиям в обезьяньем стаде и, не выдержав конкуренции с более физически сильными и агрессивными особями, даже погибать³³. Вытеснялись они будто бы и из процесса размно­жения, хотя подобное представление является рецидивом теперь ос­тавленных под давлением фактических данных взглядов о безудерж­ном разгуле «зоологического индивидуализма» в сообществах обезьян и древнейших предков человека. Но основное возражение против по­добного представления состоит даже не в этом, было справедливо от­мечено, что проблема должна быть перенесена с внутригруппового на межгрупповой уровень: если даже над более альтруистично на­строенными индивидумами доминировали агрессивные особи внутри группы (хотя положительная связь между агрессивным поведением п физической силой, жизненной активностью и трудовой ловкостью никогда не была доказана, а лишь постулировалась часто без всяких строгих доказательств), то группы со случайно*! концентрацией особей повышенной социальности приобретали огромное преимущест­во над первобытными стадами с наличием впутрпстадных конф­ликтов ³⁴.

Специфичные для рассматриваемого этапа частные тенденции эволюции должны объяснить изменение некоторых структурных элементов черепа современного человека по сравнению с неандер­тальским видом и аналогичное уменьшение массивности скелета. Развитие мозга легко объясняет перестройку лобного отдела черепа, но более прямое положение лобной кости у современного человека не приводит автоматически к уменьшению надорбитного рельефа, примером чему являются черепа неандертальцев группы Схул, осо­бенно череп Схул V: при практически современном наклоне лба этот череп имеет вполне четко выраженный надглазничный валик. Не объясняет прогрессивная перестройка мозга и редукции затылоч­ного рельефа черепа. По-видимому, мы сталкиваемся в данном слу­чае с остаточной, затухающей эволюционной тенденцией, которая погасла после формирования человека современного вида, но начало которой уходит еще в эполюцию приматов.

 

18 Глава первая

При огромном разнообразии в строении черепа обезьян все же можно отметить, что относительно крупные формы (в том числе все человекообразные обезьяны, кроме резко специализированного гиб­бона) имеют значительный рельеф черепа — разнообразные гребни, служащие контрфорсами для прикрепления мышц, поддерживающих массивную нижнюю челюсть и способствующих поддержанию голо­вы в определенном положении ³⁵. Аналогичные костные образования на черепах ископаемых гоминид, начиная с древнейших, носят ата­вистический характер и редуцировались в ходе эволюции гоминид по мере редукции нижней челюсти и приобретения полностью вы­прямленного положения тела. Разумеется, их постепенное исчезно­вение, замена гребней валиками, а затем исчезновение валиков — саггитального и надглазничного — не есть следствие «неупражне­ния» соответствующих образований, а результат, нужно полагать, отрицательной селекции, при которой обладание ненужными мор­фологическими структурами на черепе было обременительно в локо­моторных актах, могло нарушать биомеханическую координацию движений и отсеивалось селекцией. Налицо, следовательно, тоже общий процесс, характерный для эволюции всех гоминид, но именно на стадии перехода от неандертальского человека к современному достигший апогея и приведший к исчезновению всех следов морфоло­гических образований типа контрфорсов на покровных костях черепа современного человека.

Массивность скелета у подавляющего большинства неандерталь­ских форм сама по себе заслуживает внимания как морфологическое свойство, до какой-то степени выделяющее неандертальский вид сре­ди других видов ископаемых гоминид. Представляется весьма вероят­ным, что такое общее свойство, охватывающее многие структурные особенности скелета и имеющее большое жизненное значение, могло образоваться в результате специфических условий жизни коллективов неандертальских людей. Была сделана попытка увидеть эту специфи­ку в известном противоречии между расширяющимися возможностя­ми и усовершенствовавшимися способами охоты, с одной стороны, и четко выраженной оседлостью поселений, с другой³⁶. Расширение и дифференциация охотничьих навыков не могли не иметь своим ре­зультатом расширение охотничьих территорий и увеличившуюся эф­фективность охотничьей добычи. Это в свою очередь вело к необходи­мости перетаскивать добычу на далекие расстояния. Физически силь­ные невысокие индивидуумы плотного телосложения, с массивным костяком и мощной мускулатурой, безусловно подвергались в этих условиях положительной селекции, что привело в конце концов к на­следственному закреплению подобного соматотипа.

Учитывая выявленную обширными физиологическими исследова­ниями значительную роль костного мозга в кроветворении при боль­ших физических нагрузках ³⁷ и продемонстрированную у современно­го человека отрицательную корреляцию между поперечными разме­рами и толщиной стенок диафизов длинных костей конечностей, мож-

 

____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА______________ 19

но предполагать, что массивный костяк у неандертальского человека был еще дополнительно необходим для обеспечения функции гемо - поэза — процесса обновления красных элементов крови. Естественно, и роль отбора па массивность скелета, и его кроветворная функция должны были в связи с изменением условий жизни постепенно падать при переходе к верхнепалеолитическому человеку и далее на протя­жении ранних этапов эволюции современного человека.

Краткий итог всего изложенного в этом разделе сводится к тому, что, вопреки монофакторным гипотезам происхождения человека со­временного вида, процесс становления Homo sapiens — процесс поли­факторный, в котором слились различные тенденции эволюции, имев­шие самостоятельное значение. Эти тенденции, повторяем, — дальней­шая эволюция тех структур мозга и связанных с ними структур чере­па, которые обеспечивают повышение уровня ассоциативного мышле­ния и развитие социального поведения, редукция морфологических образований на черепе, потерявших функциональное значение в свя­зи с грацилизацией нижней челюсти и четкой фиксацией выпрямлен­ного положения головы, грацилизация скелета в связи с постепенной потерей им опорных функций при переноске больших тяжестей и ак­тивной функции гемопоэза. Только такой подход, учитывающий мно­гие формообразующие факторы, дает возможность сколько-нибудь полно охватить весь процесс становления Homo sapiens в целом и разумным образом объяснить происхождение всей суммы перечислен­ных в предыдущем разделе морфологических отличий его от человека неандертальского вида.

3. Время формирования Homo sapiens

До обоснования А. Хрдличкой неандертальской формы в эволюции современного человека представление об очень раннем отделении эво­люционной ветви, ведущей к современному человеку, было всеобщим. В палеоантропологичоской литературе периодически дискутировались находки якобы большого хронологического возраста и не имеющие примитивных признаков. Более тщательное рассмотрение условий их залегания обнаруживало, как правило, неясность их геологической датировки и лишало их серьезного значения для обсуждаемой нами темы³⁸. Но даже и после почти всеобщего принятия концепции А. Хрдлички предположение о возможной глубокой древности чело­века современного вида не исчезло из арсенала научных теорий, при-мером чему является гипотеза так называемого прссапиенса³⁹. Аргу­ментами в пользу этой гипотезы были две находки — Сванскомб в Англии и Фонтешевад во Франции, которые при заведомо доказанном нижнепалеолитическом возрасте имели недостаточно ясную морфоло­гию, которая позволяла трактовать имеющиеся фрагмепты как при­надлежащие человеку современного вида. Все же после критической работы Я. Я. Рогинского ⁴⁰, Э. Брайтингера⁴¹ и Э. Тринкауса⁴² воп­рос о принадлежности черепов из Сванскомба и Фонтешевада к неан-

 

 

20 Глава первая

дертальскому виду может считаться решенным в положительном смысле, этим выбиваются морфологические аргументы из-под гипо­тезы пресаииенса, а сама гипотеза переводится в архив палеоантро-пологической науки. Таким образом, вопрос: существовал ли чело­век современного вида длительное время параллельно с неандерталь­цем, получает отрицательное решение.

Оживление интереса к этому вопросу связано с находками чере­пов сравнительно раннего хронологического возраста в долине Омо в Эфиопии, получивших в литературе обозначения Омо I и Омо II⁴³. Первые оценки возраста в 60 000 лет вызвали в дальнейшем сомне­ния ¹⁴, что имеет принципиальное значение, так как морфологиче­ская характеристика обоих черепов недостаточно ясна. Очень похо­же, что они различаются на видовом уровне и череп Омо I должен быть отнесен к современному виду, а череп Омо II имеет примитив­ные особенности. Так или иначе эти находки недостаточно вырази­тельны, чтобы отказаться от уже утвердившегося мнения об эволю­ционной последовательности двух видов. Можно лишь предполо­жить, что они сосуществовали на каком-то очень коротком отрезке четвертичной истории, когда современный вид формировался в нед­рах неандертальского. Подтверждение этого — обнаружение скелета ребенка современного вида в позднемустьерских слоях стоянки Ста-роселье в Крыму. При первом описании находки были отмечены на ней отдельные примитивные особенности⁴⁵, которые не получили подтверждения в дальнейших исследованиях⁴⁶. С. Н. Замятины вы­сказал сомнения в синхронности скелета с позднемустьерским сло­ем, из которого он происходит ⁴⁷, но, по-видимому, сомнения эти не­основательны ^4S. Дополнительную сложность в истолкование этой находки вносит своеобразие ее морфологии, носящее, возможно, ча­стично патологический характер: восстановление ее «взрослых» раз­меров, оправдавшее себя во многих других случаях, дало крайне странные соотношения, не укладывающиеся в рамки современного вида⁴⁹. Но подобное своеобразие не отменяет ее видовой диагности­ки и принадлежности к современному виду.

Если опираться только на местонахождения с бесспорной стра­тиграфией и достаточно точными определениями абсолютного воз­раста, можно констатировать, что остатки человека современного вида не уходят глубже, чем на 40 000 лет.

4. Морфологическая типология и локальная дифференциация верхнепалеолитического человечества

Уже первые находки черепов верхпепалеолптического времени, сделанные еще в прошлом веке, описывались не только с чисто мор­фологической стороны и выраженности на них эволюционно прими­тивных признаков, но и под углом зрения близости к тем или иным морфологическим вариантам внутри современного человечества. Че-

 

_____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА_______________

реп из Шанселяда (Франция) долгие годы сближался с эскимосски­ми черепами^5Q, и только реконструкция носовой области позволила показать его четкие отличия от монголоидных серий и, наоборот, сходство с европеоидами⁵¹. Аналогичным образом черепа из грота Детей в Гримальди (Италия) — один женский и второй, принадле­жавший неполовозрелому субъекту, возможно, юноше — рассматри­вались как негроидные⁵², пока повторная обработка материала не показала дефектность первоначальной реконструкции и позволила обнаружить значительное сходство этих черепов с другими европей­скими верхнепалеолитическими находками ⁵³. В дальнейшем, по ме­ре увеличения числа известных находок верхпепалеолитического времени и накопления опыта их интерпретации, было предложено несколько схем их морфологической типологии и генетических вза­имоотношений, опиравшихся в основном на европейский материал, более многочисленный и лучше изученный⁵⁴.

Теоретически говоря, малоперспективны обе крайние тенденции в оценке морфологической типологии верхнепалеолитического чело­вечества — видеть в нем единую комбинацию признаков⁵⁵ или вы­делять локальные варианты, опираясь па морфологическое своеобра­зие отдельных находок, в ряде случаев, действительно, резко выра­женное, но не подтвержденное па групповом уровне⁵⁶. В первом слу­чае игнорируется имевшая место в верхнем палеолите и неотврати­мая при сколько-нибудь широком расселении популяционная диф­ференциация, во втором — наблюдениям над характером индивиду­альной изменчивости без достаточных оснований придается груп­повое значение. В результате в обоих случаях весьма вероятное дей­ствительное типологическое разнообразие верхнепалеолитического человечества остается невскрытым даже в географических рамках Европы, не говоря уже об африканских и азиатских популяциях, представленных единичными находками из районов, отстоящих друг от друга на тысячи километров. Способ выявления этих реаль­ных типологических комбинаций признаков состоит, очевидно, в не­предвзятом комбинировании наблюдений над индивидуальной из­менчивостью отдельных находок и групповых характеристик, полу­ченных для находок, сделаннйх в одном местонахождении пли близ­ко одна от другой, в корректировании морфологического критерия различий с географическим и в сравнении выделенных вариантов с локальными расами в составе современного человечества.

Какие признаки являются общими если и не для всех, то для большинства европейских находок верхнепалеолитического времени? Это большие и очень большие размеры горизонтальных диаметров черепной коробки, высота черепной коробки почти соответствует ее ширине, лобная кость довольно широкая, наклон се соответствует современным средним, ширина затылочной кости большая, лицевой скелет средней высоты (широко распространившееся даже в специ­альной литературе мнение о якобы очень низком лицевом скелете верхнеиалеолитических людей не подтверждается метрическими

1 — женский неандертальский череп Гибралтар 1, 2 — мужской неандертальский череп Монте-Чирчео 1, 3 — мужской неандертальский череп Шапелль-о-Сен, 4 — женский не­андертальский череп Штайнхайм, 5 — мужской неандертальский череп Брокен-Хилл, 6 — мужской неандертальский череп Шанидар 1, 7 — средняя по мужским черепам верхнепалеолитического времени из Европы, 8 — средняя по женским черепам верх­непалеолитического времени из Европы, 9 — минимум по современным монголоидам, 10 — максимум по современным монголоидам, 11 — минимум по современным европео­идам, 12 — максимум по современным европеоидам, 13 — черепа современных папуасов

данными, высота лица соответствует средней европейской), нос ши­рокий, орбиты чаще всего низкие, грушевидное отверстие среднеши-рокос, вертикальный профиль лицевого скелета ортогнатпый пли ме-зогнатный, горизонтальный профиль уплощенный в верхней части и достаточно острый в нижней, выступание носовых костей не усту­пает сильному выступаншо носа у европеоидов. Любопытно отме­тить, что индекс отношения нижнего угла горизонтального профиля к верхнему, столь эффективный, как мы помним, при отделении не­андертальского вида от современного, оказывается пониженным на верхнепалеолитических черепах по сравнению с современными (рис. 6), демонстрируя, очевидно, следы не вполне закончившейся перестройки лицевого скелета в верхнепалеолитическое время. Та­ким образом, хотя комплекс перечисленных признаков в целом, как справедливо отмечал В. В. Бунак⁵⁷, и не представлен в полной мере ни у одной из современных рас Европы, он достаточно характерен именно как европеоидный комплекс, стоящий у основания формиро­вания европеоидной расы.

Находки мужских черепов более многочисленны, поэтому они и положены в основу морфологического сопоставления. Нами уже от­мечалось, что черепа из двух единственных верхнепалеолитических могильников, давших массовый материал, — Пшедмости и Солютрэ, вполне могут по своему морфологическому своеобразию претендо­вать на роль представителей самостоятельных вариантов ⁵³. Черепа

 

_____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА_____________ 23

из Пшедмости (Пшедмости I, III, IX) отличаются на фоне других находок тенденцией к усилению долихокрании, повышением и неко­торым сужением лицевого скелета, широконосостыо. Черепа из Со-лютрэ (Солютрэ II, III, IV) резко брахикранны и очень широколи­цы, что может быть следствием прямой морфофизиологической за­висимости, но более узконосы, чем черепа из Пшедмости. Подобные различия повторяются и на женских черепах. Таким образом, уже из сопоставления этих двух небольших серий вытекает, что верхне­палеолитическое население Европы не было единым по своему ант­ропологическому составу и что внутри него выделялись местные ва­рианты, отличавшиеся морфологическим своеобразием.

Глядя на картину географического местоположения верхнепалео­литических находок (рис. 7), на которой представлены лишь те на­ходки, которым можно дать метрическую характеристику, мы заме­чаем два территориальных «сгущения» верхнепалеолитических па­мятников, давших палеоантропологический материал: территорию Франции с долинами крупных французских рек и территорию Чехо­словакии. Чтобы увеличить численность сопоставляемых локальных групп и тем усилить статистическую значимость межгрупповых раз­личий, вычислены средние по обеим территориям, опирающиеся на метрику основных находок. Для территории Чехословакии это, кро­ме Пшедмости, Дольни Вестонице, Брно, Младеч и. Павлов. Череп из Подбабы, ранее рассматривавшийся как верхнепалеолитический⁵⁹, теперь должен быть определенно исключен из верхнепалеолитиче­ской серии, так как он имеет очень сомнительную датировку и, воз­можно, относится даже к раннему железному веку⁶⁰. На террито­рии Франции находки в Солютрэ, как указывалось, занимают само­стоятельное положение, и поэтому в подсчет включены данные о черепах из всех остальных местонахождений, отличающихся более или менее сходной морфологией. Это следующие местонахождения: Кро-Маньон, Комб-Капель, Шанселяд, Ложори Басе, Рок де Сере, Ля Маделэн, Журдан, Вейрьер, Кап Бланк, Сен-Жермен-ля-Ривьер, Бидон, Лафайе, Плакар и Сорд. Средние по обеим группам - - фран­цузской и чехословацкой вместе со средними по черепам из Солют­рэ представлены в табл. 1.

Что демонстрирует нам эта таблица? Своеобразие солютрейского варианта очевидно. Его существование в верхнепалеолитическую эпоху свидетельствует о том, что брахикефализация — изменение формы черепной коробки в ходе времени, процесс, столь характер­ный для населения Европы в более поздние эпохи, — началась очень рано; фрагментарные данные по нижие-и среднепалеолитическим гоминидампозволяют датировать его начало эпохой нижнего палео­лита и утверждать, что морфологические особенности солютрэйского варианта не являются случайными. Менее демонстративны отличия западноевропейских форм (французские находки) от центральноев-ропейских (Пшедмости, Брно и другие местонахождения Чехосло­вакии). Центральноевропейский (по старой терминологии брюнн-

1 — Павилэнд, 2 — Камарго, 3 — Уртьяга, 4, — Парпайо, 5 — Бруникель, в — Лошери Басе, 7 — Кро-Маньон, 8 — Пато, 9 — Кап Блан, 10 — Ля Рогает, и — Шанселяд, 12 — Комб-Капелль, 13 — Плакар, 14 — Ля Шод, is — Сен-Жермен-ля-Ривьер, 1в — Рок де Сере, 17— Мае д'Азиль, is —Хото, 19 — Бейрьер, 20 — Сан-Теодоро, 21 — Романелли, 22 — Ольмо, 23 — Арен Кандид, 24 — Гримальди, 25 — Бишон, 26 — Чекловина, 27 — Младеч, 88 — Пшедмости, 29 — Брно, 30 — Дольни Вестонице, 31 — Павлов, 32 — Рётхе-корф, 33 — Штеттен, 34 — Кауферсберг, 35 — Нойессинг, 36 — Дёбриц, 37 — Оберкассель, 38 — Энгис

пшедыостскпй, а, вернее сказать, брно-пшедмостский) вариант, по-видимому, действительно более длинноголов, чем западноевропей­ский (по старой терминологии кроманьонский). В высоте черепной коробки различия неопределенны, но лобная кость шире в централь-ноевропейской группе. В противовес старым взглядам, основанным на сравнении отдельных единичных черепов, нельзя утверждать, что центральноевропейская популяция более высоколица и узколи­ца, чем западноевропейская: на мужских черепах вьтсоколицесть за­падноевропейского варианта видна отчетливо, хотя женские черепа

 

 

26 Глава первая

мало различаются между собой в этом признаке. Вполне заметны от­личия централышевропейского варианта от западноевропейского в вертикальном профиле лицевого скелета: цептралыюевропейские че­репа прогнатнее, чем западноевропейские, — и вероятны в ширине носа: центральноевроиейская популяция как будто чуть более широ­коноса, хотя это и нельзя утверждать с большой определенностью. Если считать выделенные варианты реальными единицами попу-ляционной или надпопуляционной дифференциации верхнепалеоли­тического населения Европы, то встает вопрос о том, где проходила граница между ними. С этой точки зрения большое значение приоб­ретают антропологические особенности скелетов из гротов Грималь­ди близ Ментоны⁶¹. Происходящие оттуда черепа крайней степенью долихокрагши, широколобостью и относительной шпрокоиосостыо напоминают центральноевропейские популяции, но они имеют орто-гнатный лицевой скелет, как и черепа западноевропейского вариан­та. Кроме этих особенностей, резко бросаются в глаза своеобразные особенности, присущие именно данной популяции, оставившей за­хоронения в гротах Гримальди: большие размеры черепа, огромная его высота, очень большая ширина и малая высота лицевого скеле­та, очень сильное выступание Носовых костей. Налицо комбинация признаков, которая напоминает «кроманьонский» тип в том понима­нии, которое вкладывали в этот термин старые авторы начала века ⁶². Так как эта комбинация несводима к рассмотренным выше, ее целе­сообразно выделить в самостоятельный четвертый вариант в соста­ве верхнепалеолитического населения Европы и присвоить ему наи­менование гримальдийского.

В старой палеоантропологической литературе под гримальдий- ским типом или вариантом подразумевалась негроидная комбина­ция признаков, которой якобы обладали два скелета из грота Детей в Гримальди — скелет пожилой женщины и юноши 15 — 16 лет ⁶³. Од­нако, как уже упоминалось в начале этого раздела, подобная трак­товка была возможна только вследствие того, что черепа были не­правильно склеены из фрагментов, что усилило прогнатизм, птнроко-носость и уменьшило выступание носовых костей, т. е. придало им именно те признаки, на основании которых оказалось возможным говорить об их негроидном типе. Э. Влчек, осуществивший повтор­ную и гораздо более тщательную реконструкцию, показал, что ни о каких негроидных признаках не приходится говорить в данном случае и что речь должна идти о вариациях признаков, более или менее типичных для верхнепалеолитического населения Европы в целом⁶⁴. Он произвел и повторное измерение обоих черепов и лю­безно передал их автору этих строк (табл. 2). К сожалению, он не измерил углов лицевого профиля и выступания носовых костей, но на приложенных к его статье рисунках видно, что оба черепа стали много ортогнатнее, а носовые кости выступают па них значительно сильнее, чем раньше. Э. Влчек справедливо сомневается в правиль­ности определения пола юношеского скелета и полагает, что его с

 

_____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА_______________ 27

Таблица 2

Черепа из грота Детей (Гримальди), традиционно относимые к «негроидному» типу

«Взрослые»

Признак 2, maturus 2, 15-16 лет Предыдущего

черепа

1. Продольный диаметр 191 192 198

8. Поперечный диаметр 131 132 133
17. Высотный диаметр (ba—br) 135 136 137

9. Наименьшая ширина лба 98 96 98
8: 1. Черепной указатель 68, 6 68, 8 67, 2
45. Скуловая ширина 128 —

48. Верхняя высота лица 59? 64? 69

54. Ширина носа 26 24 26

48: 45. Верхний лицевой указатель 46, 1?

54: 55. Носовой указатель 57, 8 50, 0 51, 8

одинаковой вероятностью можно считать и мужским, и женским. Судя по размерам черепа, он принадлежал скорее женщине. На ос­новании данных о динамике размеров черепа у человека современ­ного вида восстановлены «взрослые» размеры юношеского черепа, подобно тому как это уже делалось во многих предыдущих случаях⁶⁵.

В общем оба черепа из грота Детей, ранее считавшиеся негроидны­ми, могут рассматриваться как черепа женских особей гримальдий-ской популяции в нашем понимании этого наименования. Мужской череп из того же грота Детей имеет «кроманьонский» облик и не от­личается от мужских черепов из грота Барма Гранде, вместе они и образуют тот материал, морфологические особенности которого по­зволили нам выделить четвертый гримальдийский вариант.