ОБЩЕСТВА 4 страница

6. Локальные варианты верхнепалеолитических и неандертальских людей: сходство

В предыдущем разделе говорилось о различиях на фоне непре­менного учета того очевидного обстоятельства, что сравниваются представители двух видов с резко выраженной своей морфологиче­ской спецификой. Сходство между ними должно оцениваться на том же фоне. Это означает, что резкие морфологические различия не

 

 

38 Глава первая

должны рассматриваться как доказательства hiatus'a и невозмож­ности эволюционных перестроек, если вообще мы принимаем эволю­ционный принцип формирования вида современного человека на ос­нове неандертальского вида. Обширные данные, полученные иссле­дованиями в области эволюционной морфологии, свидетельствуют о возможности достаточно широкой амплитуды морфологических из­менений, осуществляющихся за сравнительно короткие промежутки времени. Поэтому настаивать на генетическом родстве верхнепале­олитического населения Европы с группой Схул, скажем, опираясь только на сходство элементов горизонтального профиля лицевого скелета, было бы логически недостаточно, так как группа Схул об­наруживает это сходство вследствие своей эволюционной продвину-тости, ее неизвестные нам пока предки должны были иметь горизон­тальный профиль, типичный для других неандертальских форм, а значит, и структура горизонтального профиля неандертальцев Ев­ропы могла эволюционировать в современную. Этим проблема вы­явления сходства между верхнепалеолитическими неоантропами и локальными вариантами неандертальцев очень усложняется, но зато осознание всех этих сложностей позволяет нам подойти к ней гораз­до более объективно тг отказаться в ее трактовке от предвзятых тео­ретических идей.

Прежде всего встает вопрос о сходстве верхнепалеолитических популяций Еврспы с локальными вариантами внутри неандерталь­ского вида. Г. Ф. Дебец в свое время указывал, что сходство ранних представителей современного вида в Европе с европейскими неан­дертальцами проявляется во многих признаках, в частности в рез­ком горизонтальном профиле лицевого скелета и сильном выступа-нии носовой области ¹⁰⁸. Теперь, когда мы располагаем гораздо бо­лее полной информацией, видны, как это уже было отмечено, ощу­тимые различия в характере уплощенности лицевого скелета в го­ризонтальной плоскости у неандертальцев и верхнепалеолитических людей Европы ⁱ⁰⁹. Широко распространенное представление о силь­ном развитии носовой области у неандертальцев также не находит подтверждения в измерительных данных: угол выстунаштя носовых костей на мужских черепах равен всего 17, 8° (шесть черепов) ^по. т. е. не превышает аналогичной величины у сибирских монголоидов. На женских черепах он, правда, значительно больше и равен 25, 7° (три черепа)), т. е. превышает величину в мужской группе. Подоб­ное незакономерное отличие женских черепов от мужских само по себе говорит об известной выборочное™ находящихся в нашем рас­поряжении данных.

Любопытно отметить, что носовые кости у черепов из Европы выступают заметно сильнее, чем по группе в целом. Приведенная только что величина в женской группе вообще получена на черепах, происходящих из Европы, так как другие находки но имеют хоро­шо сохранившегося лицевого скелета. Мужские черепа из Европы имеют среднюю угла 23, 0° (три черепа). Таким образом, хотя раз-

 

_____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА_______________ 39

витпе носовой области у европейских неандертальцев и уступает ее развитию у верхнепалеолитических неоантропов Европы и более поздних европейских популяций, но оно все же выделяет европей­скую группу среди других локальных вариантов неандертальцев. Иными словами, налицо нот тождества в степени выступания носа между населением Европы эпохи среднего и верхнего палеолита, но есть очевидная тенденция в одинаковом по направлению развитии этого признака. Можно сказать, что уже европейские неандертальцы выделялись в пределах средней алеолитпческой ойкумены тенденци­ей к усиленному развитию носовой области, а затем эта тенденция закрепилась и еще усилилась сначала при формировании верхнепа­леолитического населения Европы, а затем в ходе микроэволюции европеоиднойрасы в целом.

Возникает вопрос, в общем побочный для нашей темы, но ин­тересный в связи с факторами расообразования и проявлением мор­фологических адаптации при возникновении европеоидов: каковы причины появления такой тенденции в развитии форм, населяющих именно Европу? Имеется довольно много исследований о морфоло­гических особенностях носовой области, как проведенных в услови­ях лабораторного физиологического эксперимента, так и пытающих­ся открыть адаптивные приспособления в структуре носовой обла­сти с помощью фиксации статистических зависимостей между от­дельными элементами этой структуры и факторами географической среды¹¹¹. Не углубляясь в детали, скажем лишь, что центральная мысль многих из этих исследовании состоит в том, чтобы рассмат­ривать носоглотку как место обогрева воздуха при дыхании в холод­ном климате. Выступание носовых костей увеличивает протяжен­ность носоглоточного хода и при прочих равных условиях как буд­то должно способствовать интенсивности обогрева.

Заселение Европы несомненно поставило первобытных людей в условия, в которых они не жили раньше, — в условия хотя и перио­дического, но сильного холода и контрастной смены погодных усло­вий. В этой ситуации отбор на выработку адаптации к подобному климатическому режиму — весьма вероятное явление. На это мож­но было бы возразить, что в' суровом климате Сибири не образова­лось аналогичной морфологической структуры, а сибирские монго­лоиды отличаются плоским носом. Но такое возражение выглядит убедительным лишь на первый взгляд —совершенно очевидно, что выступанне носовой области может влиять на популяционную фи­зиологическую приспособленность к холоду лишь вкупе с комплек­сом других морфологических и еще более важных в этом смысле физиологических адаптации, отбор на образование такого признака не может быть интенсивным, а отсюда и длительность формирова­ния признака. Как свидетельствуют известные сейчас археологиче­ские памятники, территория центральных и северных районов Ев­ропы была заселена человеком значительно раньше, чем террито­рия Сибири.
40 Глава первая

Тенденция к образованию выступающей носовой области, уже выраженная у европейских неандертальцев и достигшая сильного развития у верхнепалеолитических людей Европы, не исчерпывает морфологического сходства между этими двумя группами. Европей­ские неандертальцы сильно ортогнатны, и той же особенностью вер­тикального профиля лицевого скелета отличаются европейские нео­антропы. Таким образом, хотя видовая специфика и не позволяет говорить об общем сходстве строения, но сходство это все же про­является в специфичных признаках, аналогичные или близкие ва­риации которых легко могут быть истолкованы в рамках гипотезы специфического генетического родства, связывающего относящееся к разным хронологическим этапам население именно данного огром­ного района.

Переходя к территории Африки, мы оказываемся в еще более сложном положении, чем при рассмотрении ранних налеоантропо-логических материалов с территории Европы. Выше уже говорилось, что нам известен один верхнепалеолптпческип череп из Африки с хорошо сохранившимся лицевым скелетом — череп Фиш Хок и два таких же черепа из африканской группы неандертальцев — черепа из Брокен-Хилла и Петралоны (упомянутая выше новая находка из Эфиопии, как уже говорилось, пока остается подробнее неописан­ной). На черепе Фнш-Хок были отмечены три типичных негро-авст-ралоидньтх признака: прогнатизм, широконосость и исключительно малое выступание носовых костей. Сразу же нужно подчеркнуть, что перечисленные неандертальские черепа не обнаруживают такого комплекса. Низкая черепная коробка, исключительное развитие рельефа черепа, огромный массивный лицевой скелет, особенно рез­ко контрастирующий с грацпльпым скелетом всех без исключения негроидных популяций Африки, — все эти признаки создают иной комплекс, морфологически не похожий на комбинацию признаков черепа из Фиш-Хока и современных негроидных популяций. Имен­но это обстоятельство и использовалось в моноцентрпческой гипоте­зе происхождения человека современного вида в качестве доказа­тельства отсутствия преемственности между неандертальцем и че­ловеком современного вида на территории Африки. Отдельные по­пытки сторонников полицентризма продемонстрировать морфологи­ческое сходство между, скажем, черепами из Флорисбада и Брокен-Хилла ^ш оказывались тщетными, так как они опирались на единич­ные признаки и легко опровергались с помощью показа значитель­ных различий между этими двумя формами практически по всему комплексу признаков " ³.

Однако, пристально вглядываясь в морфологические особенно­сти палеолитического населения Африки, как мы их можем пред­ставить по перечисленным единичным находкам, есть некоторые морфологические основания все же оспорить моноцентрическую точку зрения и отметить хотя и не особенно демонстративные, но важные черты сходства между людьми из Брокен-Хилла и Петра-

_____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА______________ 41

лоыы и современными негроидными формами. Широконосость, столь типичная для современных негроидов и сформировавшаяся уже в эпоху верхнего палеолита, как показывает череп Фпш-Хок, отпада­ет — оба африканских неандертальца на фоне других неандерталь­ских форм, как мы помним, широконосых, выделяются сравнитель­но узким грушевидным отверстием, черен из Петралоны занимает даже крайнее место, имея минимальную величину носового указа­теля. Правда, с территории Северной Африки известен неандерталь­ский череп Джебел Ирхуд I, имеющий огромный носовой указа­тель¹¹⁴ (его немного превосходит среди неандертальцев только че­реп Джебел Кафзех VI¹¹⁵), но по всем остальным признакам он представляет собою типичную европейскую форму, почему и вклю­чен был нами в европейскую группу неандертальцев.

Возвращаясь к морфологическому облику людей из Петралоны и Брокеп-Хилла, можно отмстить, что два других типично негроидных признака — малое выступание носовой области и прогнатизм — вы­ражены у них, хотя и в разной степени. Выступание носовых костей: минимально на обоих черепах в неандертальской группе, и в этом" признаке они очень резко отличаются от всех других неандерталь­ских форм. Что же касается вертикального профиля лицевого ске­лета, то прогнатизм не выражен сколько-нибудь отчетливо: по от­ношению к черепу из Брокен-Хилла можно говорить о мезогпатизме,. вертикальный профиль лицевого скелета петралонского гомпнпда: стоит на границе между мезогнатпзыом и ортогнатизмом. Ситуация немного напоминает ту, с которой мы столкнулись при рассмотре­нии выступания носовой области у европейских неандертальцев: как и там, у африканских неандертальцев выражена лишь слабая тен­денция, которая развивается затем при формировании человека со­временного вида.

Есть смысл продолжить эту аналогию между тенденциями разви­тия признаков и характером этих тенденций, ибо за ними встает,, похоже, фундаментальная закономерность, проявляющаяся на ран­них стадиях расообразовательного процесса. При рассмотрении пре­емственности населения Европы с эпохи среднего палеолита до-верхнепалеолптического времени и дальше оказалось возможным констатировать, что такой типичный для европеоидов признак, как ортоптатнып лицевой скелет, был характерен уже для европейских неандертальцев. Для них же характерна и некоторая тенденция к усилению выступания носовой области, получившая дальнейшее раз­витие у верхнепалеолитического населения Европы и в более позд­них европеоидных популяциях. У неандертальцев, входящих в аф­риканский локальный вариант, четко выражен один негроидный признак — чрезвычайно малое выступание носовых костей; наблю­дается у них и слабая тенденция к образованию мезогнатного лице­вого профиля. Полный набор краниологических негроидных особен­ностей можно фиксировать у сравнительно раннего Homo sapiens на территории Африки — на черепе Фиш Хок. Таким образом, со-

42 Глава первая

временные расовые комбинации образовались не одномоментно каж­дая, а прошли длительный период развития, складываясь посте­пенно.

Интересно проверить, повторилась ли эта закономерность при формировании монголоидной расы. Выше уже было сказано, что характерный монголоидный комплекс признаков на верхнепалеоли­тических черепах из пределов современного ареала монголоидной расы хотя и фиксируется, но в достаточно невыразительной форме. Другими словами, многие особенности этого комплекса сформиро­вались в постпалеолитическое время. Сравнение верхнепалеолити­ческих находок с территории Северной и Восточной Азии с более ранними формами палеолитических гоминид из того же ареала за­трудняется плохой сохранностью единственного дошедшего до нас в виде фрагментарных остатков черепа из Малы, о котором уже го­ворилось: мы практически ничего не знаем о строении лицевого ске­лета у этого гоминида, тогда как именно строение лицевого скелета высоко специфично для монголоидов. Два лицевых признака могут быть фиксированы в данном случае ^П6: огромная высота орбит, во­обще типичная для неандертальцев, и плоские носовые кости, что также характерно для многих ископаемых форм и объясняется очень большой шириной носовых костей ¹¹⁷. Чтобы расширить рам­ки сравнения верхнепалеолитпческих людей с предшествующими им гомшшдамн, необходимо поэтому выйти за рамки только неандер­тальской стадии и привлечь известный материал по синантропу.

Как известно, лицевой отдел на черепах синантропа также не со­хранился, но состояние черепных крышек таково, что оно позволяет измерить верхний угол горизонтального профиля. Сохранился и ко­рень носовых костей, что позволяет измерить симотическио размеры и вычислить симотнчеекпй указатель. Хорошо выполненные муляжи потерянных подлинных черепов синантропа хранятся во многих му­зеях, что дает полную возможность повторного изучения и получения любой необходимой информации. В широко известной монографии Ф. Вайденрайха о черепе синантропа результатов перечисленных из­мерений нет¹¹⁸, и они были получены на муляжах¹¹⁹. Лицевой ске­лет в верхнем отделе был уплощен у синантропа лишь чуть больше, чем: у европейских неандертальцев, примерно так же, как у них, бы­ло уплощено переносье. Зато у ланьтяньского гоминида и на чере­пах из Нгондонга уплощенность лицевого отдела вверху заметно больше ¹²°. По-видимому, тенденция к уплощению лица стала про­являться на очень ранней стадии антропогенеза в Восточной Азии. Что же касается уплощеппостн переносья, то в принципе это вооб­ще архаический признак, так как у всех без исключения приматов носовая область развита меньше, чем у гоминид. В тех случаях, ког­да мы имеем сохранившийся лицевой скелет у ранних гомипид, будь то австралопитек, будь то ранние представители рода питекантропов, у них всегда можно констатировать сравнительно слабое развитие носовой области¹²¹. Процесс расогенеза в восточной части Евразии

_____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА______________ 43

имеет ту специфику, что наследие предшествующих стадий антро­погенеза законсервировалось, и такая особенность, как уплощенное переносье, сохраняясь как общее явление на стадии питекантропов и неандертальцев, по-видимому, по всей первобытной ойкумене, пе­редалась верхнепалеолитическому и более позднему населению лишь в ее восточных областях.

Подобное рассуждение применимо еще к одному признаку — фор­ме внутренней, так называемой лингвалыюй (обращенной к языку) поверхности резцов. У синантропа, среди костных остатков которо­го сохранилось много зубов, эта поверхность резцов, как показал Ф. Вайденрайх¹²², имеет так называемую лопатообразную форму, которую А. Хрдличка считает в высокой степени типичной для аме­риканских индейцев и азиатских монголоидов ¹²³. Ф. Вайденрайх ви­дел в этом одно из доказательств родства современных монголоидов с синантропом и использовал это предполагаемое родство для обо­снования своей гипотезы полпцеитрического происхождения челове­ка современного вида. Аргументируя гипотезу моноцентрического происхождения Homo sapiens, Я. Я. Рогинский оспорил этот вывод, указав на распространение допатообразности резцов в других попу­ляциях ископаемых гоминид и на отдельные факты встречаемости резцов подобной формы в современных пли близких к современно­сти популяциях европеоидного происхождения¹²⁴. Накопление бо­лее полных знаний об ископаемых гоминидах показало, что, дейст­вительно, многие неандертальские формы имели резцы лопатооб­разной формы ¹²⁵. Что же касается их распространения в современ­ных популяциях, то большая работа, проведенная на протяжении последних десятилетий, продемонстрировала специфическую при­уроченность резцов такой формы именно к монголоидному стволу ¹²⁶. Будучи широко представленным у представителей рода питекантро­пов и неандертальцев, этот признак, подобно плоскому переносью, перожпточно сохранился в восточных районах Азии в популяциях человека современного вида.

Переходя к хронологической оценке времени формирования мон­голоидного комплекса признаков, мы сталкиваемся с той же карти­ной, что и при формировании негроидов и европеоидов, т. е. не с од­номоментным возникновением соответствующего комплекса призна­ков, а с медленным процессом последовательного появления отдель­ных морфологических вариаций, типичных для будущего расового ствола, которые могут трактоваться как расовые лишь в свете по­следующей перспективы их развития. Формирование верхпепалео-литического комплекса признаков в монголоидном варианте имело в основе своей два процесса: сохранения и консервации древних ар­хаических особенностей (малое выступанпе носа и лопатообразность резцов) и образования тенденции к уплощенпости лицевого скеле­та в горизонтальной плоскости. В слабой форме эта тенденция воз­никла еще у представителей рода питекантропов и затем, по-види­мому, несомненно усилилась в верхнепалеолитическое время. Все-

44 Глава первая

это элементы монголоидного комплекса признаков, по сам комплекс в целом, как и европеоидный, сложился полностью лишь в постпа-леолитнческое время.

Все сказанное закономерно обобщается в гипотезе этапов фор­мирования человеческих рас¹²⁷. Согласно этой гипотезе, процесс формирования морфологических особенностей трех основных расо­вых стволов человечества — европеоидов, негро-австралоидов и мон­голоидов распадался на ряд стадий, в пределах каждой из которых складывались под влиянием разных причин определенные вариации отдельных признаков. Этапы формирования человеческих рас пере­ходят в этапы расообразователыюго процесса в целом, идеи выделе­ния и краткая характеристика которых принадлежит В. В. Бупа-ку ¹²⁸. На протяжении этих этапов не только процесс формирования основных стволов постепенно сменился их дифференциацией, но и усложнился значительно расовый состав человечества за счет уве­личения числа сравнительно поздних по времени своего формирова­ния локальных расовых вариантов. Поэтому, говоря о времени фор­мирования современных основных рас, нет возможности фиксиро­вать время их возникновения в узких хронологических пределах — нижнего или среднего палеолита ¹²⁹, верхнего палеолита ¹³°, мезоли­та или неолита ¹³¹. Каждая из этих формулировок несет в себе зерно истины, но только зерно, так как ни одна из них не охватывает этой истины в целом. А истина, как она реконструируется в настоящее время на базе доступных нам палеоантропологнческих данных, со­стоит, видимо, в том, что первые морфологические вариации, в ко­торых можно распознать отдаленные аналогии современным расо­вым различиям, можно, действительно, увидеть в нижнем или сред­нем палеолите; постепенно число таких вариаций увеличивается при переходе к человеку современного вида, и окончательно складыва­ются морфологические комплексы основных расовых стволов в эпо­хи, следующие за верхним палеолитом (эта эпоха гораздо более бо­гато представлена в палеоантропологических материалах, чем пре­дыдущие, что и дает нам возможность конкретно исследовать про­цессы расовой дифференциации и образования локальных расовых вариантов).

Трактуя вопрос о сходстве верхнепалеолптического населения от­дельных областей первобытной ойкумены с предшествовавшими ему формами ископаемых гоминид и решая этот вопрос положительно, невозможно, естественно, не коснуться упоминавшейся на преды­дущих страницах проблемы полицентрического или моноцентриче­ского происхождения человека современного вида. Впервые пред­ложенная Ф. Вайденрайхом ¹³², полнцентрическая гипотеза вызвала много дальнейших разработок, стимулировала теоретическую мысль и имеет много сторонников¹³³. Предложенная Я. Я. Рогпн-ским ¹³⁴ в противовес Ф. Вайдепрайху моноцентрическая гипотеза па протяжении десятилетий развивалась и модифицировалась в основ­ном самим автором ¹³⁵ и также пользуется широкой популярностью

____________ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА______________ 45

среди специалистов ¹³⁶. Продолжающаяся дискуссия между предста­вителями этих двух противоположных подходов к проблеме проис­хождения Homo sapiens свидетельствует сама по себе о недоста­точности палеоаитропологических материалов, находящихся в на­шем распоряжении, что и но дает возможности однозначно решить эту проблему. Все жо в свете приведенных данных, свидетельствую­щих об известном морфологическом сходстве разных групп людей верхнего палеолита и предшествующих им неандертальских попу­ляций, но очень убедительно выглядит повторяющийся сторонника­ми моноцентризма тезис о том, что в пользу полицентрической гипо­тезы говорят якобы только археологические данные ¹³⁷: в пользу по­лицентрической гипотезы говорят, как мы убедились, и некоторые морфологические данные.

Здесь уместно привести одно общее соображение, касающееся генетического истолкования морфологических данных. Сколько-ни­будь точные представления о генетической обусловленности кранио­логических признаков, по которым ведется сравнение гоминид раз­ных хронологических этапов, отсутствуют. Проведен ряд исследо­ваний, как будто свидетельствующих о довольно значительной роли ■ отбора в формировании вариаций многих признаков ¹³⁸. Этим под­тверждается традиционное представление о существенной средовой компоненте всех трансгрессивно варьирующих признаков, в том чи­сле и краниологических. Так как сравниваемые формы гоминнд раз­делены часто огромными промежутками времени, то совпадающие вариации, теоретически говоря, могут быть следствием случайной конвергенции, а различающиеся вариации могут совсем не свиде­тельствовать непременно о разном происхождении. Все это лиш­ний раз подчеркивает значительную долю условности в аргумента­ции в защиту любой из упомянутых точек зрения. Однако нельзя забывать и другого: в свете всего сказанного генетическая преемст­венность могла иметь место и при отсутствии морфологического сход­ства между формами, разделенными громадными временными ин­тервалами; при наличии даже слабых элементов такого сходства ве­роятность такой преемственности заметно повышается.

7. Центростремительные и центробежные тенденции в эволюции раннего Homo sapiens

Дискуссия между политгентристами и ыоноцентрпстами о путях формирования Homo sapiens, несмотря на фрагментарность имею­щейся информации, приобретала иногда довольно острый харак­тер ¹²⁹. Один из последовательных адептов полицентризма К. Кун, абсолютизировавший многие положения Ф. Вайденрайха ¹⁴⁰, даже отдал дань расистским формулировкам ¹⁴¹. Недостаток фактических данных, возможно, предопределил и самый характер дискуссий: от обсуждения морфологических особенностей конкретных находок

46 Глава первая

мысль исследователей легко воспаряла в теоретические сферы, вы­ходя за рамки фактов и привлекая в случае их недостатка те пли иные достаточно умозрительные соображения.

В качестве примера можно привести обмен мнениями о роли ин-тегративных факторов эволюции на этапе перехода от неандертальца к Homo sapiens. Если этот переход осуществился в одном месте, то единство популяций современного человека по многим ведущим признакам, в число которых включаются и все диагностически ви­довые, понятно и не требует специального объяснения. Если же этот переход произошел в нескольких местах независимо, то тогда видо­вое единство современного человечества становится труднообъясни­мым и будто бы противоречит якобы твердо установленной эволюци­онной закономерности монофилетического происхождения видовых категорий ¹⁴². Конкретная дискуссия о процессе становления Homo sapiens переводится таким образом в гораздо более широкий по смыслу и незаконченный до сих пор спор о характере эволюционно­го процесса в целом и интегративных механизмах формирования ви­дов в частности, т. е. на уровень обсуждения самых кардинальных проблем современной теоретической биологии.

Не вдаваясь в подробности, нужно отметить тем не менее два обстоятельства. Именно потому что в проблемах микроэволюции многое остается неясным (это касается не только факторов внутри­видовой дифференциации, но и путей популяционной интеграции, приводящей сначала к образованию надпопуляциопного уровня из­менчивости, а затем в потенции и к формированию нового вида), сейчас идет буквально поток исследований, посвященных как экс-нериментально-геиетическому, так и территориально-экологическо­му изучению видовой изменчивости. Результаты всех этих исследо­ваний далеко но однозначны, они показывают исключительное раз­нообразие путей видообразования и форм внутривидовой дифферен­циации, как моно-, так и полнфилетпческое образование новых ви­дов впутри различных крупных таксонов ^из. Постулирование только монофилетической точки зрения как однозначно вытекающей из ре­зультатов эволюционных исследований, обедняет понимание богат­ства форм и путей эволюционного процесса, выдает оно и желаемое за действительное, привлекая к решению антропологических проб­лем лишь один заведомо не единственный подход из обширной ли­тературы но эволюционной биологии. Еще одно обстоятельство со­стоит в том, что в исследованиях о роли естественного отбора на са­мых разных уровнях интеграции и дифференциации живого, а таких исследований сейчас проводится в различных странах великое мно­жество ¹⁴⁴, демонстрировалось не раз, как при направляемой адап­тивными факторами эволюции стабилизирующий отбор создает ви­довое единство в комплексе признаков на месте предшествующего морфологического разнообразия. Таким образом, и в этом случае, перенося общебиологические наблюдения на решение антрополо­гической проблемы, мы не должны постулировать достаточно узко-

______ ЗАВЕРШЕНИЕ ПГОЦЕССА АНТРОПОГЕНЕЗА______________ 47

го и предвзятого тезиса об образовании каждого нового вида на ба­зе одного старого.

Переходя от этих общих соображений к оценке общих эволюци­онных тенденций в происхождении Homo sapiens, необходимо при­нять во внимание очевидное обстоятельство, которое во всех рас­суждениях о невозможности формирования единого вида на основе различных расовых комплексов игнорируется. Между тем это об­стоятельство теоретически чрезвычайно важно и без его учета проб­лема формирования человека современного вида не может быть ре­шена правильно. Речь идет о разных сочетаниях признаков, которые входят в видовую диагностику, с одной стороны, и образуют расо­вые маркеры, с другой. Видовой комплекс отличительных диагности­ческих признаков человека современного вида был описан в первом разделе главы. Он образовался, нужно думать, как и любой другой видовой комплекс, под давлением стабилизирующего отбора опре­деленной силы, которую нам еще предстоит специально исследовать. Факторы расообразования, особенно на ранних этапах, многократ­но обсуждались, ясно, что в расообразовашш играют роль и изоли­рующие, и адаптивные механизмы. С предположительной трактов­кой развития носовой области как адаптивного признака у европео­идов мы уже столкнулись в предшествующем изложении, и здесь следует подчеркнуть, что подобные морфологические адаптации, как уже и говорилось, носили ограниченный характер и выполняли своп функции лишь вместе с физиологическими адаптащтями. Ото озна­чает, что действие отбора на расовые признаки никогда не было сильным в противовес сильному давлению на диагностирующий ви­довой комплекс признаков, что и позволило сформироваться ново­му виду, в данном конкретном случае виду современного человека. Слабое давление отбора на расовые комплексы объясняет и длитель­ный период их формирования, и возможность складывания на их ос­нове видового комплекса. Центростремительная тенденция, выра­женная стабилизирующим отбором, оказалась действеннее, чем центробежные, находящие выражение в формировании расовых ком­бинаций.

Осталось охарактеризовать ту форму отбора, которая была ответ­ственна за возникновение и развитие расовых комплексов. Их воз­никновение, можно предполагать, хотя бы частично было связано с расселением древнейшего человечества по ойкумене, расширением его ареала и частичными разрывами этого ареала. В биологической литературе по общей теории эволюции отбор с центробежными тен­денциями, действующий на локальные популяции в пределах боль­шого ареала, называют дизруптивным ¹⁴⁵ пли разнообразящим ^и6. Оба термина в принципе одинаково удачны и могли бы быть прило­жены и к человеку. Но современный человек — во многом уникаль­ный вид, в частности он, единственный из видов, занимает поверх­ность практически всего земного шара. Хотя первобытная ойкумена, как мы убедимся в следующем разделе, и росла медленно, но к по-