Философия истории в России

Россия внесла значительную лепту в философско-историческую мысль. Ни одна из философских проблем не волновала отечественных мыслителей так глубоко, как проблема истории. В 40-е годы XIX в. в полемике о смысле и целях общественного развития, о роли России во всемирной истории сформировались два направления мысли - западничество и славянофильство.

К «лагерю» западников принадлежали: Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848 гг.), сделавший журналы «Отечественные записки» и «Современник», в которых он работал, организационными центрами западничества; Александр Иванович Герцен (1812-1870 гг.), Николай Платонович Огарев (1813-1877 гг.); Михаил Иванович Бакунин (1814-1876 гг.), начавший свой творческий путь как философ-гегельянец, а завершивший его как всемирно известный теоретик анархизма; историк, преподаватель Московского университета Тимофей Николаевич Грановский (1813-1855 гг.); Василий Петрович Боткин (1812-1869 гг.) – публицист, переводчик, литературный критик; правовед и историк Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885 гг.) и другие.

Западников объединяла приверженность таким ценностям, как свобода личности, гражданское общество, просвещение, наука, законность и правопорядок, экономический и общественный прогресс, т.е. тем ценностям, которые были созданы Европой и которые еще только предстояло создать России, чтобы преодолеть свою отсталость.

Поклонники прогресса, они вслед за Гегелем смотрели на историю как на процесс движения человечества к свободе – к «разумной действительности». Движущей силой прогресса русские мыслители считали разум, но не анонимный мировой дух, о котором говорил Гегель, а разум живых мыслящих личностей – подлинных творцов истории. К таковым они относили и себя, считая, что вполне готовы к деятельности на гражданском поприще.

Имея в виду исторический опыт России, где общественные преобразования всегда осуществлялось не «снизу», а «сверху» - волей правительства, западники (за исключением Герцена, Огарева, Бакунина) стояли за сильную государственную власть, способную к прогрессивным реформам. Белинский признавался, что будь он царем, он был бы тираном во имя справедливости. Их кумиром был Петр I, положивший начало превращению России из «племени» в «исторический народ», живущий сознательной жизнью.

Человеческая личность представлялась западникам не только творцом истории, но и главной ценностью прогресса. «Разумная действительность» Гегеля была истолкована ими как совершенный общественный строй, создающий условия для свободного развития, счастья и благополучия каждой личности. Такова цель прогресса. Но каким же должно быть это совершенное общество? Некоторые мыслители представляли его как гражданское общество западного образца, в котором права и свободы человека защищены законом. Они были сторонниками буржуазного развития России, полагая, что иного пути прогресса не существует. Другие увлеклись идеями крестьянского социализма, надеясь, что России удастся «перескочить» через этап буржуазного развития.

Из западничества, единство которого было непрочным и кратковременным, во второй половине ХIХ века разовьются два направления общественно-политической мысли - либерально - реформаторское и революционное. Они разошлись в понимании средств преобразования общества (реформы или революция?), став непримиримыми антагонистами. К первому принадлежали видные экономисты, правоведы и государственные чиновники, принимавшие участие в подготовке и осуществлении реформ Александра II. Это были либералы-практики, не создавшие идеологии, которая могла бы увлечь интеллигенцию. Ко второму принадлежали демократы-шестидесятники Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов, Д.И.Писарев, народники-революционеры семидесятых П.Л.Лавров, М.И. Бакунин, П.Н. Ткачев и, наконец, русские марксисты. Это были кумиры радикальной интеллигенции, чьи теоретические концепции становились идеологией подпольных политических организаций и партий. Победу, как известно, одержало именно революционное направление.

К немногочисленному, но дружному и сплоченному славянофильскому кружку принадлежали Алексей Степанович Хомяков (1804-1860 гг.), братья Иван Васильевич Киреевский (1800-1856 гг.) и Петр Васильевич Киреевский (1808-1856 гг.), братья Константин Сергеевич Аксаков (1817-1860 гг.) и Иван Сергеевич Аксаков (1823-1886 гг.), Юрий Федорович Самарин (1819-1876 гг.), Александр Иванович Кошелев (1806-1883 гг.) и другие. Эти люди называли себя самобытниками, славянофилы – насмешливое прозвище, которое дали им противники. Теперь уже никто не знает, почему в историю вошло прозвище, а не самоназвание, которое более точно передает суть их воззрений.

Они считали, что сложившиеся в ходе истории самобытные формы русской жизни - православная вера, самодержавие, патриархально-общинный быт народа, не только отличаются от европейских, но и превосходят их. Они заявили о себе как о консерваторах, подвергнув критике столь популярную в их время идею прогресса, поскольку возражали против расхожего понимания прогресса как европеизации, механического копирования западных образцов и погони за всем новым только потому, что оно новое. Они осуждали насильственные методы петровских реформ, которые европеизировали только высшие сословия общества, разрушив единство национальной культуры. Развитие они понимали как органический процесс постепенного роста и совершенствования собственных традиций. Им казалось, что в России может возникнуть новый, высший тип общественной жизни (" соборное общество") и высший тип культуры – «православное просвещение», которое станет достоянием всего мира.

Славянофилы, как и западники, были поклонниками свободы, однако они возражали против превращения революционного насилия в орудие прогресса. Они либералы, но весьма своеобразные. Государственные либеральные реформы, по их убеждению, способны изменять только внешние формы человеческой жизни – политический и социальный строй, но они не способны изменить внутренней природы самого человека. Пока люди остаются эгоистами и завистниками, им не удастся поделить власть и материальные блага так, чтобы все были довольны. Западнической идеологии социального прогресса они противопоставили идею нравственного преображения человека. Подлинные революции свершаются в сфере духа, - эта идея получит плодотворное развитие в русской религиозной философии.

Самобытники положили начало религиозной философии истории в России. Их наследие развивалось впоследствии в различных направлениях, став основой для концепций поздних славянофилов и почвенников (Ф.М.Достоевский, Н.Я.Данилевский, К.Н.Леонтьев, Н.Н.Страхов), для замысла философии всеединства В.С.Соловьева. В конце XIX - начале XХ века, в годы расцвета русской философской культуры, славянофилов называли своими духовными наставниками П.А.Флоренский, Е.Н.Трубецкой, Л.П.Карсавин, В.В.Розанов, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк и другие выдающиеся мыслители.

Христианские философы видели в религии основу развития общества и культуры, а в утверждении Царства Божьего на земле – конечную цель истории. Движение к этой цели в веках направляется Промыслом, божественным Провидением, но и сам человек, обладая свободой воли, является активным исполнителем замыслов Бога, несет ответственность за свои исторические деяния. Это стало важной новацией в традиционном учении православной церкви, которая относилась к религиозно-философскому творчеству весьма настороженно.

Мысль о свободе и ответственности исторической деятельности человека выражена в учении Вл.Соловьева о Богочеловечестве: Бог и человек рассматриваются им как партнеры и сотрудники в осуществлении грандиозной задачи - преображении несовершенного земного бытия в Царство Божие.

Русская религиозная философия истории внесла свой вклад в разрушение " кумиров прогресса", подвергнув идею прогресса не только теоретической критике, но и нравственному суду. Если цель истории - это движение к будущему совершенному состоянию человечества, то жизнь всех прошлых и настоящих поколений людей оказывается средством достижения этой цели, а не самоцелью, она приносится в жертву призрачному идеалу будущего. Н.Бердяев писал: " Тот пир, который эти грядущие счастливцы устроят на могилах предков, забыв об их трагической судьбе, вряд ли может вызвать с нашей стороны энтузиазм к религии прогресса - энтузиазм этот был бы низменным";. Религию прогресса он называет религией смерти, глубоко противоположной христианству. " Христианская идея основана на уповании, что окончится история исходом из исторических трагедий, из всех ее противоречий и в этом исходе примут участие все человеческие поколения, что все когда-либо жившие будут воскрешены для вечной жизни";.

 

Русские мыслители, испытывая разочарование в " религии прогресса", начинают искать иные подходы к пониманию истории.

Первым из них стал русский философ и социолог Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885). Главный его труд – книга «Россия и Европа» (1868) – проникнут критикой европоцентризма. Европа есть лишь «поприще романо-германской цивилизации». Но история человечества знает и другие цивилизации, которые возникали, существовали и развивались самостоятельно и независимо от нее.

«Человечество» – это, по мнению Данилевского, не более, чем абстрактное собирательное понятие: в реальности нет человечества как целого, а есть отдельные народы, представляющие собой разные воплощения «идеи человека». Нет и никакого общего процесса развития; есть лишь особые культурно-исторические типы развития разных народов, которые порождают существующие отдельно друг от друга цивилизации. Эти типы он перечисляет в хронологическом порядке:

1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, или аравийский, 10) романо-германский, или европейский.

Только народы, создавшие эти культурно-исторические типы были «положительными деятелями в истории человечества».

Культурно-исторические типы Данилевский уподобляет живым организмам. Их жизненный цикл протекает, как у многолетних одноплодных растений, у которых время роста длится долго, а период цветения и плодоношения относительно краток и раз навсегда истощает их жизненные силы.

На первом, подготовительном («этнографическом») этапе этого цикла происходит смешение племен в единый народ и постепенное усиление его за счет более слабых и малочисленных соседних этносов, формирование его языка и других особенностей, составляющих его самобытность, оригинальность. Этот этап очень длителен и измеряется тысячелетиями.

На втором этапе складывается государство. Оно охраняет от чужого вторжения не только землю, но и «душу народа», обеспечивает не его политическое и культурное единство, создает условия для развития его творческой силы. Этот этап занимает 400-600 лет.

Затем наступает третий, цивилизационный период – период расцвета творческой деятельности народа. Накопленный ранее «культурородный» потенциал реализуется в мощном культурном взлете, воплощаясь в произведениях искусства, науки, философии, в развитии гражданских и политических учреждений, техники и экономики.

Израсходовав свой потенциал, культурно-исторический тип вступает в последний период своего существования – это время, когда происходит «застой жизни, прогресс останавливается». Симптомами одряхления культуры являются «апатия самодовольства» или «апатия отчаяния».

Рис.4.3. Динамика культурно-исторических типов по Н.Я.Данилевскому

 

Согласно Данилевскому, один из важных законов истории состоит в том, что «цивилизация не передается от одного культурно-исторического типа к другому». Александр Македонский сумел покорить Восток, но эллинизировать его ни ему, ни его преемникам так и не удалось. Провалились и цивилизаторские устремления англичан в Индии: европейская цивилизация осталась чуждой индусам. Однако невозможность «передать» цивилизацию не исключает того, что она может воздействовать на развитие других цивилизаций.

Используя агробиологические аналогии, Данилевский рассматривает три возможных варианта взаимодействия культур:

«Прополка» – колонизация страны, в ходе которой ей насаждается чужая цивилизация за счет вытеснения и уничтожения существовавшей ранее культуры. В Новое время европейцы цивилизовали Северную Америку, загнав живших там индейцев в резервации.

«Прививка» – пересадка в культуру народа элементов чужой цивилизации, которые должны далее развиваться на теле его культуры и приносить свои плоды (подобно почке, привитой к дичку). Такой греческой почкой была Александрия в Египте. А Петр I «прививал» к русскому «дичку» элементы европейской культуры. Данилевский считал, что «прививка не приносит пользы тому, к чему прививается».

«Почвенное удобрение» – воздействие, при котором развивающаяся цивилизация усваивает результаты другой, более зрелой цивилизации, принимая и прикладывая к себе из нее то, что «стоит вне сферы народности, то есть выводы и методы науки, технические приемы и усовершенствования искусств и промышленности»; при этом она сохраняет свою самобытность. Так Древняя Греция восприняла влияние египетской и финикийской культуры, а германо-романская Европа усвоила плоды греко-римской цивилизации. Это наилучший способ вхождения элементов одной культуры в другую.

Выделяя четыре основных формы человеческой деятельности – религиозную, собственно культурную (научную, художественную, промышленно-техническую), политическую общественно-экономическую, Данилевский полагает, что разные культуры достигают преимущественного развития лишь в одной или нескольких из них. Так еврейский культурно-исторический тип замечателен своей религией. Древнегреческая цивилизация была прежде всего художественно-культурным типом. Европа – общество «с преимущественно научным и промышленным характером культуры».

Важное место в теоретических построениях Данилевского занимает проблема будущего России. Россия не является европейской страной, она принадлежит, наряду с Чехией, Сербией, Болгарией, к иному – славянскому - культурно-историческому типу. Он не включался Данилевским в приведенный ранее перечень типов, поскольку в отличие от них не достиг зрелости. Славянство только еще входит в период расцвета своих творческих сил. Оно может и должно теперь создать могучую и самобытную цивилизацию. Необходимым условием для этого мыслитель считал создание «Всеславянского Союза» – федеративного объединения славянских народов во главе с Россией (и со столицей в Константинополе – историческом центре православия).

Замысел всеславянского объединения оказался утопией. Но идея полилинейности истории человечества, расщепленной на множество «историй» локальных культурных миров, оказалась весьма плодотворной. Получив дальнейшее развитие как в русской философии культуры (К.Леонтьев, «евразийцы»), так и в западной, она стала одной из центральных идей в философии истории ХХ века. В наиболее развернутой форме она нашла воплощение в трудах О.Шпенглера и А.Тойнби.