Глава 20. Дешазиор заметил его и вскинул подбородок в знак приветствия

 

Дешазиор заметил его и вскинул подбородок в знак приветствия. Грозовой демон ничем не выразил свою враждебность по отношению к Кейду. Если бы Кейд что-то сделал, все поняли бы, что это из-за женщины. Он процедил Холли сквозь зубы:

— Встань быстро.

— Есть проблемы, Кейдеон? — спросил Дешазиор, всмотревшись в лицо Кейда.

— Это моя подопечная, и мы уезжаем.

— Иду, иду. — Холли стояла на ногах нетвердо, пояс для меча она сняла с талии.

Беря очки у Дешазиора, она легко погладила его по рогам. Она понятия не имела, что для демона это все равно что погладить его по промежности.

— Наверное, нужно еще пропустить на дорожку...

Кейд потащил ее за плечо:

— Вечеринка кончилась, малышка.

Остальные смотрели на него, словно он спятил — грубо обращается с валькирией. Холли же принялась посылать во все стороны воздушные поцелуи.

— Чмок! Пиши мне, Деш!

 

— Куда мы едем, Кейдеон? — спросила она, когда они снова оказались на дороге.

Он молчал на протяжении нескольких миль. Как будто злился на нее. Не говоря ни слова, он протянул ей листок бумаги:

«Мост смеющейся дамы на Кровавой реке, Мичиган, Верхний полуостров. Контакт состоится на мосту в полночь через три ночи, считая с пятницы».

— Интересно, что ты там делала? — спросил, наконец, Кейдеон.

— Веселилась, пока ты раздевал Иматру в задней комнате.

— Я не обязан отчитываться перед тобой.

— Разумеется. — Прижав голову к окну, Холли уставилась в небо.

Звезды. Ярче, чем те, что она видела в Орлеане. Кейдеон сказал:

— Похоже, между нами нет никакого согласия.

— И правда нет.

— Что это такое? — спросил он. — Какая-то перевернутая психология?

Она вздохнула.

— Кейдеон, разве ты не понимаешь, что я не огорчена, поскольку ничуть не интересуюсь тобой?

— Чушь собачья. Ты знаешь, что нас влечет друг к другу.

— Влечет? Ты смеешься, да? Я обладаю сверхчувствительностью. Ты сам так сказал. Кажется, я не так проницательна, как обычно. Даже тебя я могу начать рассматривать как возможный вариант.

— Даже меня?! Что это значит, интересно? Женщины не находят меня неприятным с виду.

— Или самодовольным. — Его слова напомнили ей, что говорят о Кейдеоне другие — что он женолюб. — Это женщины, которые, очевидно, испытывают склонность к рогам и клыкам. Я такой склонности не испытываю.

Сдвинув брови, он провел ладонью по своему рогу, поймал себя на этом, потом убрал руку.

— Не любишь рога, а? Ты гладила рога Деша так, будто это последняя ночь в твоей жизни. Справка на будущее: с таким же успехом ты могла бы устроить ему ручной шенди.

Она не знала, что означает это выражение, но звучало оно неприятно.

— Откуда мне это знать? В «Книге знаний» таких сведений нет. И только ты, святой Кейдеон, порицаешь мое поведение в таверне.

— Да, черт побери, Холли, в задней комнате с Иматрой все было совсем иначе.

— Мне, правда, вовсе не хочется слушать твои оправдания, потому что я ничуть не обижена. И меня совершенно не интересует, как это было. Это меня не касается.

— Даже после того, как мы целовались вчера...

— Поцелуй, которого я не хотела, и сказала, что это больше не повторится? — Она нахмурилась, потому что голова у нее слегка закружилась.

— И тебе неинтересно, почему я поцеловал тебя вчера вечером, а сегодня вечером — ее? — Как будто все дело этим и ограничилось.

— Потому что ты самец? — Она пожала плечами. — Возможно, ты как лев в расцвете сил: хочешь любую доступную женщину, которая попадется тебе на глаза.

— Она сказала, что не даст мне эти дурацкие указания, если я этого не сделаю!

— И на это потребовался целый час? — спросила Холли уже не так равнодушно.

Но тут Кейд понял, что она просто смеется над ним.

— Целый час! Это тебе спьяну... — Он замолчал, бросив взгляд на часы. Брови его сошлись. — Вот ведьма! Она, наверное, замедлила ход времени в своей комнате.

Теперь Холли смеялась открыто:

— Замедлила ход времени. В своей комнате. Перестань. Мне все равно.

— Я думал, что после нашего вчерашнего поцелуя в тебе проснется инстинкт собственницы.

— С какой стати во мне будет просыпаться какой-то инстинкт? С какой стати тебе возражать, что я флиртовала с Дешем.

— С Дешем. — Он долго бурлил. — Твой парень на конференции, а ты целуешься сначала со мной, через пару часов чуть ли не ласкаешь меня, а потом напиваешься и виснешь на другом мужике. Ничего себе, верность.

— Ты меня припер к стенке. Неверная девственница. Безответственная.

— Почему ты улыбаешься?

— Потому что впервые наслаждаюсь тем, что я в подпитии.

— Так вот в чем дело. — Он немного успокоился. — Когда ты протрезвеешь, ты будешь страшно злиться на меня.

Она ущипнула себя за лоб и пробормотала:

— Теперь я хорошо понимаю, что такое зануда. Никогда не понимала раньше.

— Ты меня называешь... подумать только! Школьная училка называет демона занудой!

— Школьная училка? Ха! Ты опять отнес себя к определенной эпохе!

Кейду страшно захотелось сделать что-нибудь, чтобы встряхнуть Холли. Он мог вынести все, кроме этого безразличия. Он остановил машину у края дороги, протянул руку к Холли, обхватил ее лицо и притянул к себе. Но она оттолкнула его. С силой.

С силой валькирии — эта сила явно увеличилась.

— Не смей! — бросила она, и ее глаза сверкнули серебром. — Если бы мне хотелось узнать, какие на вкус губы Иматры, я сама поцеловала бы ее.

— Ладно. — Он отодвинулся. — Мне плевать, веришь ты мне или нет. — Он завел мотор и поехал дальше...

После часа молчания она пробормотала:

— Остановись.

— Нет. Нам нужно придерживаться времени.

— Остановись, Кейдеон. Мне нехорошо.

— И сколько ты приняла? Две рюмки? Три?

Она неуверенно засмеялась.

— Гораздо больше.

— Тебе сказали, что оно подействует потом?

— Ну, сказали.

— Сколько, Холли?

— Могу сказать... с абсолютной уверенностью, что это было целое число, делилось на три, и больше чем девять или равно девяти... — Голова ее упала вперед.

Два нелегких часа ушло у Кейдеона, чтобы найти какой-нибудь приличный отель. Холли все время была без сознания, свернувшись на своем сиденье.

Когда он нес ее в номер, она открыла глаза и уставилась на него. Его возмущение уже улеглось, и теперь одного ее взгляда было достаточно, чтобы сердце у него быстро забилось. Он вздохнул.

— Малышка, после девяти стакашек ты вовсе обезножишь...

Она застонала.

— Я что... лишусь ног?

Он не удержался и усмехнулся, услышав ее горестный голос.

— Тебя развезет в стельку.

Когда он усадил ее на кровать, она легла на спину, но тут же вскрикнула:

— Господи, все кружится!

Он торопливо потянул ее ногу вниз, чтобы она могла коснуться пальцами ковра.

— Лучше?

Спустя несколько мгновений она пробормотала:

— Лучше.

— Я ведь мог тебя всему этому научить. Теперь я раздену тебя, и ты ляжешь спать.

— Я могу сама, — невнятно сказала она, протянула руку, чтобы расстегнуть пуговицы на джемпере, но вместо этого угодила себе в глаз костяшками пальцев. — Bay! Больно!

— Дай я это сделаю — я не буду смотреть.

Она сказала с серьезным видом:

— Нет, будешь.

— Да, ты, наверное, права. — Он стянул с нее джемпер. — Ничего нового я здесь не увижу...

Но он увидел. Он понял это, когда добрался до колготок и черных кружевных трусиков. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Он ошеломленно выдохнул и пробормотал:

— О боги, малышка, я могу кончить, просто глядя на тебя.

— А? Что ты сказал?

Она выглядела необыкновенной в шелковом белье и колготках до бедер. От бесконечных занятий плаванием тело у нее было что надо. Руки и ноги у нее были натренированы, но сохранили свою мягкость. Бедра расширялись от узкой талии. Груди цвета сливок переливались через края развратных получашечек лифчика.

У нее была фигура секс-бомбы, и такой она останется на всю ее бессмертную жизнь. Кейдеону хотелось завыть от наслаждения, которое ему доставляло одно только созерцание. Он протянул руку к ее груди...

— Ты что-то сказал, Кейдеон? — тихо спросила она.

Он убрал руки, сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Потом опять потянулся к ней и опять убрал руки. Потом заходил по номеру, стараясь притупить вожделение. Женщина его мечты лежала на кровати, точно жертва, облаченная в шелк, и он не мог прикоснуться к ней.

Потом он прищурился. Если он не может попользоваться ею, он может хотя бы получить ответы на некоторые вопросы.

— Да, малышка. Есть к тебе вопрос...