Мне кажется, что всякий подлинный режиссер обязан быть диктатором в этом смысле слова. Такого рода «деспотия» совсем не связывает актерскую инициативу, не ограничивает свободу.
Режиссер, идущий на поводу у актера, только кажется их первым другом. Скорее всего, он либо беспомощен, либо беспринципен. Воля, власть и дарование режиссера должны быть направлены не на раскрытие самого себя, а на раскрытие пьесы и актеров. Г. Товстоногов рассказывает, как однажды пришел к нему за кулисы зритель и обвинил театр в том, что, поставив пьесу, отстаивающую мещанское представление о семье, любви, супружеском долге, он изменил принципам, которые утверждал в другом спектакле. Спектакль, о котором шла речь («Твое личное дело» Л. Ошанина), был выпущен вслед за инсценировкой романа «Что делать?», имел зрительский успех, поддержку прессы и т. п. Критика этого одного зрителя была убедительнее кассовых рапортичек и рецензий. Спектакль был снят с репертуара. Принципиальность — не упрямство. Ошибку может совершить каждый. Чтобы признать ее, нужны мужество и принципиальность. В период работы над пьесой А. Миллера «Воспоминания о двух понедельниках» отношения между СССР и США стали улучшаться. Президент США был приглашен в качестве гостя в Советский Союз. Пьеса, повествующая о том, как капиталистическая машина убивает в человеке все человеческое, и заканчивающаяся фразой: «Господи, к кому же обратиться, как не к тебе! Ведь не к президенту же...», — казалась политически неуместной в преддверии визита американского президента. Ряд актеров и я, режиссер спектакля, советовали отодвинуть премьеру. Но Г. Товстоногов считал, что репертуар театра не должен зависеть от конъюнктуры. «Как бы ни улучшались нынешние отношения с Америкой, бесчеловечность капитализма не станет меньшей», — сказал он. Незадолго до назначенного визита Д. Эйзенхауэра Пентагон заслал к нам шпионский самолет У-2. Визит был сорван. Отношения с США обострились. Кому-то даже показалось, что финальную фразу о президенте театр вставил в связи с возникшим конфликтом... Принципиальному режиссеру иной раз помогает даже случай... Принципиальность руководителя. Иногда ее путают с единовластием, с беспрекословным подчинением всех членов большого театрального коллектива одному человеку. Персональные вкусы режиссера объявляются совершенными, его мысли — высшей мудростью. Они не обсуждаются и не критикуются. Все им сказанное приобретает силу закона. Такое представление о принципиальности, конечно, ничего общего не имеет с коллективной сущностью искусства театра, с природой творчества вообще. Под режиссерской принципиальностью надо понимать строгое, последовательное, неуклонное проведение в жизнь идейно-художественных принципов, общих у руководителя и коллектива. Личный вкус, индивидуальные пристрастия режиссера непременно сказываются на идейно-эстетических и этических позициях возглавляемого им театра. Но, как это ни сложно, всегда можно понять, высокие ли принципы отстаивает режиссер, или он отстаивает произвол личного вкуса. Подлинно художественный спектакль может появиться лишь при единстве взглядов режиссера и коллектива. Не подчинить своей воле силой, а увлечь своим замыслом.
Сделать всех его добровольными пленниками, не сковать, а вызвать инициативу творческого коллектива обязан самый строгий, требовательный, принципиальный режиссер. ПРАВДА, УМЕСТНАЯ И НЕУМЕСТНАЯ Актерам надо всегда говорить правду, — учил Леонидов. — Если актер делает что-то хорошо, надо ему это сказать, если плохо — не бояться ущемить его самолюбие. Весь вопрос — в форме замечаний. В интонациях. Самовлюбленного, склонного к зазнайству, тоже надо похвалить, если он этого заслуживает, но похвалить сдержанно, без особых восторгов. Способного, но не уверенного в себе актера надо поругать, если он того стоит. Но, чтобы он окончательно не упал духом, надо критические замечания делать ему в форме дружеского совета, без раздражения, спокойно. В замечаниях режиссера «текст» может расходиться с «подтекстом»: на словах похвалил, а по существу дал понять, что еще полностью не удовлетворен; на словах поругал, а по существу выразил веру в то, что, в конце концов все получится преотлично... В только-только созданной Леонидовской студии, естественно, не было «ведущих» и «не ведущих», «первых» и «вторых» актеров. Но мера одаренности студийцев, естественно, была различной. Кое-кто считал себя обиженным. Кое-кто был признан в коллективе талантом, кого-то уже записали в посредственности. И не всегда без оснований.
|
