Диану убрали...

Старуха в углу... Прошамкала:

«Привоз женских трупов в театр (!!!)

в ближайшие месяцы не предвидится...»

Раздел III. Встречи

«Вечный» доктор отпустил Николая Степановича через неделю, так как никакой опасности для общества этот «Адам» не представлял, а свободных коек в больнице не хватало... Не буду рассказывать, как

Адам жил первое время после «выписки». Тем более моя цель лишь разъяснить самое главное, да сказать в конце, почему же все-таки роман не вышел. В третьем разделе было несколько важных встреч Адама. Были, конечно, не только встречи... но все другое я уже выкинул. Так что – восстановлению не подлежит.

Встреча первая – Анна Ахматова

«... Я ищу четвёртый слой...» «Да ты, выходит, Адам!..» «А ты откуда знаешь?» - впрочем, он уже перестал удивляться, что его имя всем известно, и спросил, скорее из приличия... «Твоя история давно написана», - прошамкала старуха, - нам, поэтам, давно известно ее окончание... «Кто ты?» «Я - Анна Ахматова...» «А я – “Борис Пастернак”, да что вы все, сговорились что лисегодня? Решили издеваться надо мной все разом?» «Знаешь, твоя беда в том, что ты слишком человек, и всегда таковым останешься... Хоть

Ты веришь. Ты всё ещё рвёшься безрассудно.

Кидаешься на стены... Ты... Не спишь сутками.

Ты жертвуешь... Ты пожертвовал многими –

Почти всеми... Почти один остался,

Как? И сам не заметил! Стоны - к чёрту! Слёзы - к чёрту

Чужие. Своих не осталось! Зато есть маска, великая роль -

Ненавидимый всеми тиран-король.

Но - юродивые-поэты видят твою беспочвенность,

Раздетость, твое одиночество Они – за всех тебя прощают!

Они - сопроводят тебя до конца,

Чтобы в минуты совершения тобою

Твоего самого страшного греха, ты видел их пророческие лица!

«Странно, - подумал Адам, - и кем это я пожертвовал, и почему я - тиран? Ему почему-то вспомнилось: «Не бросай офелий в болота».

Мы же со своей стороны впервые, может, в романе заметим, что рядом с Адамом уже, действительно, никого не было: ни семьи, ни друзей, ни любимой... впрочем, что доподлинно имела в виду поэтесса, мы не знаем, в конце концов, я не обязан думать за своих героев. Ахматова же, между тем, продолжала: «Это, конечно, не мной написано, и совсем по другому поводу, но тебе, это, может, всё объяснит! Поэты останутся с тобой до конца. Как бы ты их ни называл: Ахматова, Цветаева или Рабиндранат Тагор... Поэты еще напишут о тебе большую Сагу, а дворники подберут осколки.

Поэтам полагается отражать действительность,

Одействительствовать отражения…

Разбивать зеркала. Перешагивать через осколки,

Выносить из зеркальной комнаты

Наружу все, начиная с телевизора и торшера.

А литературные критики – эти вечные завхозы,

Потом разберутся, где чей телевизор.

Их девиз – “каждому свое”. Они раздадут всем и всё

По заслугам и вопреки…

А потом придут уборщицы и соберут гигантские осколки,

Только их как всегда никто не заметит,

Люди, наверное, слишком тонкие! - Это, впрочем, тоже не я написала... а вообще-то, я хотела бы называться Кавалером Глюком, но тезка Моцарта меня опередил...» «Совсем свихнулась старуха»,- подумал Адам и побежал прочь от Ахматовой... Вслед ему звучало:

Всмотрись! И увидишь: «Адам не Адам»??!

Кривизной стекла испорчены твои линии,

Всмотрись, и поймешь, все не только так,

Как мы это где-то видели... - почему-то мне кажется, что это тоже не я написала... Ах...

 

Встреча вторая. Алексей Евстафьевич Спасаев

 

У второго собеседника Адама есть вполне реальный прототип. Мне очень мало пришлось здесь придумывать. Здесь - наши разговоры с Евгением Алексеевичем Сапаевым, называющим себя не иначе как «безнадёжник Сапаев», этот человек сильно на меня повлиял. В нём обычно видят слишком умного чудака и одновременно ходячую энциклопедию. Над его чудачествами часто посмеиваются, но и задумываются, ибо видят, что человек-то действительно что-то знает. Для меня - он тот, кем я не стал, может и стану в его возрасте - леший, юродивый... У меня есть чуть ли не единственное его стихотворение, опубликованное не помню в каких годах, но очень давно, (уточнил у Сапаева - в 1971 году, то есть 30 лет назад) в газете «Ленинец», теперь «Казанский Университет».

Нам говорил старик зоолог, что «для инсекта путь закрыт,