Огонь (привет Макаревичу)...
...Еще не все дорешено! Еще не все разрешено! Еще не жаль меня! И Бог хранит огонь…
4 (Что сказал Адам) Я пришел из совсем другого мира, я пришел из совсем другого лета, Я вернулся из того света, но вдруг понял, что «тот» - это «этот» СВЕТ! Здесь нет людей, здесь есть тени. Люди есть там, они вас слышат, они – видят ваши серые лица, Они – улыбаются синему солнцу, отбрасывающему желтые блики -Мелкие солнца для царства теней - «Этого света»! Света теней! Мы - светотени. Мы - силуэты. Пусть мы не «Тот свет», Но мы и не «этот». Мы не слышим травы по ночам, Мы не видим полуденных звёзд. Мы не видим синего солнца. У нас и при свете серые лица. У нас ночью бесцветные ветры Свищут как волки на полнолунье. Мы вместе с ними, луна наша родина! Мы ведь не видим синего солнца. Я там летал, мне его показали, Мне показали его отраженье в чьих-то глазах. Я - ошалел и проснулся... Я вернулся из... *** Она спросила: «Ты странник? Странник да? Странник??!» А я ей ответил: «Слова, слова, слова... все слова...» Я помню слова одного из Эдгаров, сказавшего так: «Я решил исчезнуть с лица Земли, оставшись тем не менее в живых..., покинуть этот мир, продолжая существовать...» Так сказал, По- думав, один из Эдгаров. Наверно, я в чем-то Эдгарович... *** Ночь распускается весной... Никто и внимания-то не обратит, Как раскинутся три лепестка, точно огромные крылья, Как фиолетовый ветер их подхватит и понесет быстро... Перья ли, лепестки ли, звезды – повылетают от такой бешеной скорости, Упадут низко, а люди не успеют загадать свои желания, Да и звезд на всех не хватит! «Больше всего на Свете я мечтал прыгнуть с парашюта... Чтобы лететь... и... ветер... И видеть игрушечный город... И вот меня повезли куда-то за город... Я прочитал надпись: «Прыжки с парашютом. Цена: один прыжок - 140 рублей». «Странно, - подумал я, - неужели исполнение мечты стоит 140 рублей?..». Я понял... не знаю что, но что-то я понял тогда…Тяжело было только готовиться. Я представлял себе: как это я? Вдруг спрыгну и... надо мной ничего. Только ветер и игрушечный город, игрушечные люди... «Наполеон с деревянным ружьем идет покорять мир!» Входит Лев Толстой в Пижаме, Всюду Ясная Поляна, Бродят парубки с ножами, Пахнет <...........> комсомолом. Бродский «Наш мир - глупый мультик» «Провели инструктаж... Тоже тяжело, но только от нетерпения... Прыгнул!.. Прыгнуть было легко...Знаешь, - он всегда говорил: «Знаешь?» хотя я вовсе и не знал ничего, - оттуда такой вид! Я летел, наконец-то, не во сне, а по-настоящему. Я даже был счастлив, кажется, в ту минуту... Но, приземлившись, я не знал, что думать. Наверно, я хотел летать как-то по-другому, не за 140 рублей... и, может, не вниз, а вверх, я не знаю. Но получилось так, что вроде бы мечта сбылась, но она не умерла! Я продолжаю мечтать прыгнуть с парашютом... Я уже летал... да... Я даже был счастлив, кажется, в ту минуту, но почему-то мечта не умерла, Значит, не все мечты умирают! Значит, есть такие мечты, которые сильнее смерти... - Ты поедешь со мной копать картошку на Аляску? - На какую Аляску? - На ту, которая в Америке... - А как ты собираешься туда добраться?.. - Автостопом! - Через океан? - Через океан! Так ты поедешь? - А в каком направлении ехать? На Восток или на Запад?.. - На западо-восток! Я видел трусы, на которых нарисован мир, Аляска там, где сходятся швы... - А где мы находимся? - В заднице!!.. - Значит мы поедем в эту в-шёв-ую Аляску? - Да, туда, где сходятся две половинки... - Копать картошку? - Да!.. - Но ведь там ее нет! - А мы будем долго копать, не найдем картошку – докопаем до неба! Для этого надо, чтобы дно провалилось в дырку!.. - Ты помнишь? Ведь и до нас копали!.. - Они искали картошку, хотели всех накормить, а мы взаправду будем искать небо, а картошку - понарошку, чтобы не мешали копать! - А не получиться ли у нас просто большая-большая яма, как у них? - Нет! Мы ведь будем копать у горизонта, там, где шов между Востоком и Западом... Он порвется и... - А мы доедем туда автостопом, через океан? - А мы скажем, что хотим спрыгнуть в небо, и нам помогут!.. Не люди, конечно, им ведь больше нужна картошка!.. - А разве ты не человек? - Выходит, нет... А разве ты человек?.. - Боюсь, что уже да... - Значит, ты поедешь со мной на Аляску копать картошку?.. Далее записи Адама обрываются. Он смутно помнил ещё, что после своих последних слов: «боюсь, что уже да...» ему привиделась не-Ахматова. Она стояла за спиной мальчишки, смотрела на Адама и улыбалась. Вроде бы она даже опять что-то процитировала, закончив своим обычным: «Это, кажется, не я написала.» Впрочем, что именно она читала, Николай Степанович уже не вспомнил... Очнулся он в каком-то странном кабинете. Перед ним стоял человек в белом халате и улыбался. Из его огромного смеющегося рта нагло выглядывали зубы, один из которых - золотой, блестел, как начищенный медный таз и ухмылялся как-то по особенному. « Я пришел вам сделать укольчик, а вы, оказывается, уснули, и правильно сделали», - сказал доктор. «А вы, собственно, кто такой?» - по привычке глупо спросил Николай Степанович. «Вот тебе и здрасьте! Неужели забыли? Я - доктор, Натан Давилович Герценштубе, мы ведь, кажется, всего полчаса назад беседовали с вами Адам Степанович, вы мне еще рассказывали про свои слои…» «Какие слои? Вы меня верно с кем-то путаете. Меня зовут Николай Степанович Слоенкин. Я адвокат. А теперь потрудитесь объяснить мне, где я нахожусь...» В дверь постучали. Вошла фельдшерица: «Преставился наш Алексей Евстафьевич, мир праху его». «Да-да...» - Герценштубе как-то странно дёрнул головой, так что золотой зуб, поймав лучик золотого солнца, на секунду блеснул особенно ярко... В коридоре был слышен женский голос, повторявший: «Вот укроп для вас, вот маргаритки! Он лежал в гробу с открытым лицом; веселей, веселей, веселее; и пролито много слез по нем. Прощай мой голубь! И последний венчик всплыл на приречных бревнах...». Какое-то смутное чувство возникло у Слоёнкина... «Извините, я должен покинуть вас», - сказал Герценштубе... Взгляд Николая Степановича упал на тумбочку, на которой лежала книга в тонкой обложке. Николай Степанович прочел название: Эрнст-Теодор-Амадей Гофман «Кавалер Глюк»... Через неделю Николая Степановича отпустили... * * * ... Через три года они случайно встретились – Натан Давилович и Николай Степанович. К тому времени Слоёнкин уже смог восстановить большую часть из тех событий, что с ним произошли или привиделись в больнице... Об этом он и рассказал Герценштубе сидя вместе с ним в каком-то маленьком ресторанчике... - Но теперь-то вы не считаете себя Адамом. - Конечно, нет! Не знаю, что со мной было - горячка или помешательство ума... Но теперь с этим покончено... До сих пор не могу понять, что я хотел. Пробую себе как-то объяснить про эти слои - не получается. Потому что эти слои - ничто, их нет! Как я собирался искать ничто?.. - Какие изменения произошли в вашей жизни за эти годы? - Самое большое – я собираюсь жениться! У меня замечательная невеста – Софочка... У нее прекрасная интеллигентная семья. Отец - профессор, доктор биологических наук. Мать - врач-офтальмолог. - Я вас поздравляю. - Спасибо. Знаете, что я понял: главная беда человечества - это сомнение. Перестанешь сомневаться – мир станет прекрасным... - «Кто научит, что все хороши, тот мир закончит!» - Какая хорошая фраза. А кто её сказал? Уж не Ахматова ли? - Нет, не Ахматова, - ответил Герценштубе и улыбнулся... - Что-то в вас всё-таки изменилось. - Вы, вероятно, имеете в виду золотой зуб... Я его потерял еще год назад... - Действительно, а я и не понял сразу, что же изменилось... Право, очень жаль, его блеск был одной из запоминавшейся ваших черт. - Да, кстати, вы не знаете, что все-таки стало с тем мальчиком? - Я его больше никогда не видел. Я даже иногда сомневаюсь, был ли он вообще, этот мальчик. - А вы не сомневайтесь. Ведь вы же сами решили, что сомнения - главный враг человечества... - Да вы правы... Я, кстати, вспомнил фразу, очень похожую на ту, что вы мне сказали: «Ребенок мир закончит!» Ее, кажется, Андрей Платонов произнес... - Что ж... было приятно с вами пообщаться с вами, но мне пора... - Герценштубе ушел... Николай Степанович повернулся было, чтобы тоже пойти по своим делам, но его внимание привлёк странный блестящий прямоугольный предметик, размером с пуговицу... Нагнувшись, Слоенкин узнал в нем золотой зуб доктора. Зуб смотрел на Адама и нагло улыбался...
Раздел V. Что стало с мальчиком... Николай Степанович не вспомнил, да никак и не мог вспомнить, что же стало с мальчиком, но... «...Твоя история давно написана, - прошамкала старуха, - нам, поэтам, давно известно ее окончание...» Так что же стало с мальчиком? ДВЕРЬ («Генуя»). - Генуя – «Дверь» по латыни, Дверь в… Доипослепорожие. Поскальзываясь в вечность - Летишь с лестницы. Генуэзец!.. КОЛУМБ...- Открыл дверь в... Доипослеевропие... Новый Свет, золото, картофель, табак... Дым... Завеса... Дверь!... Генуя!... Генуэзец!... ПАГАНИНИ...- Открыл дверь в... Доипослезвучие... Струнами-жилами в доипослебожие... Поскользнулись! - Чертыхнулись... Тысячи голосов Голосом одной повивальной бабки1 Перед порогом - перед рождением... Генуя... Двуликий Янус взор вперил... В Будущепрошлое... – Гений – тоже от слова «генуя»!... Дверь... Санкт-Петербург - порог... ...неожившее стекло, что создал Диавол,
|
