Последовательные традиционалисты. Наиболее характерными особенностями этого кластера на фоне остальных выступают убеждения, что конкуренция вредна, что все перемены ведут к худшему и нужно приспосабливаться к реальности, а не бороться за свои права. Здесь доминирует негативное отношение к демократии, модернизации, различиям, риску, последовательная приверженность уравнительности и т.п. Не удивительно при таких взглядах и максимальное на фоне всех других кластеров согласие с суждением, что западный путь развития России не подходит. При этом кластер характеризуется довольно толерантным отношением к соблюдению закона.
Традиционалисты-этакраты. Это кластер во многом близок к «последовательным традиционалистам». Для него также (и в отличие от всех остальных кластеров) характерно безоговорочное согласие с тем, что западный путь развития России не подходит, что государство всегда должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельной личности, негативное отношение к Евросоюзу и индивидуализму. Как и «последовательные традиционалисты», члены данного кластера – убежденные сторонники необходимости доминирования в России плановых, а не рыночных начал (97% ядра и 73% кластера в целом). И они в массе своей тоже хотели бы жить в обществе социального равенства, а не индивидуальной свободы (96% в ядре и 78% в кластере в целом). При этом к демократическим нормам жизни и кластер в целом, и в еще большей степени представители его ядра настроены скептичнее, чем «пследовательные традиционалисты». Так, они в большинстве своем не считают необходимой оппозицию, не согласны с тем, что каждый гражданин имеет право отстаивать свои интересы при помощи демонстраций и забастовок. Ядро отличается от кластера еще большей готовностью признать за государством право влиять на правосудие и ограничивать свободу прессы. При этом, в отличие от «пследовательных традиционалистов», кластер характеризует позитивное отношение к конкуренции, переменам и модернизации, а также очень противоречивое и неоднозначное отношение к закону.
Разочаровавшиеся традиционалисты. Этот кластер, как и предыдущий, также демонстрирует сложность и неоднозначность протекания процессов разложения ранее характерной для России модели сознания. Однако в нем это разложение начинается как бы «с другого конца» – не с развития на микроуровне толерантности к конкуренции и модернизации с одновременным сохранением лояльности к нормам, на которых строится этакратическая модель развития, а с разрушения, в первую очередь, именно этих норм. При этом, вследствие разочарования в традиционной модели взаимоотношений общества, личности и государства, разложение этих норм происходит у членов данного кластера без одновременного формирования альтернативных им представлений, характерных для обществ модерна, что ведет к развитию в нем массовой аномии. Именно члены этого кластера чаще всего оказываются просто не способны определить свою позицию, выбрав из предлагавшихся им вариантов ответов (как правило, альтернативных) тот, с которым они были бы согласны.
Однако в сознании «разочаровавшихся традиционалистов» остается очень много черт, характерных для сознания традиционалистского типа – от ориентации на воспроизводство привычных образцов до отрицания права личности защищать свои мнения и интересы в противовес мнению большинства. Характерно для них и тяготение к плановой модели хозяйствования. Отличия во взглядах ядра кластера от взглядов кластера в целом еще ярче демонстрируют, что это традиционалистский по своей природе кластер.
