B) Контртрансфер

Согласно Фрейду, контртрансфер рождается из взаимодействия невроза пациента с неосознанными чувствами врача (З. Фрейд, 1910). Он представляется как явление, управлять которым опасно, поскольку он предупреждает о пределах действия аналитика, обязанного отдавать себе отчет в своих комплексах и в своих внутренних сопротивлениях.

Постепенно Фрейд все более признает за бессознательным аналитика роль инструмента, необходимого для понимания бессознательного пациента. Однако, осознавая риски воздействия на аналитика не полностью разрешенного удаленного материала, он предписывает необходимость повторения собственного анализа каждые 5 лет (З. Фрейд, 1912).

В работе «Анализ конечный и бесконечный» (1937) Фрейд теоретизирует, что воздействие пациента может быть настолько интенсивным, что он не только способен выявить уже существующие слепые пятна аналитика, но и определить потенциальную «болезнь» аналитика, который кончит тем, что будет использовать механизмы отрицания, обрушивая на анализируемого собственные нерешенные конфликты.

Но реальный шаг, который привел это понятие к признанию его в качестве необходимого феномена аналитического маршрута, произошел уже после Фрейда. Контртрансфер начинает приобретать амбивалентные черты: «Инструмент, который видит и инструмент, который ослепляет» (К. Альбарелла, М. Донадио, 1986).

Бедзоари (2004) отмечает, как после работ Фрейда, вплоть до 50-х годов, в аналитической литературе стояло почти абсолютное безмолвие, некая «подземная инкубация и частная проработка понятия», вероятно, потому, что пытались избежать поставить под вопрос миф об аналитике-зеркале (Х. Рейкер, 1957).

Следуя по тому же пути, что и трансфер, контртрансфер в 50-е годы начинает рассматриваться уже не как случайное и непредусмотренное явление, но некоторые авторы видят в нем одну из детерминант, пронизывающих аналитическую беседу.

Смещение внимания на феномены, касающиеся отношений, развитие теории и техники, благодаря расширению показаний к анализу (дети, психотики), приводит к тому что аналитик сталкивается с эмоциональными ситуациями, производящими более интенсивные реакции. Контртрансфер из помехи аналитическому маршруту становится потенциальным инструментом понимания, способом улавливания превербальных аспектов пациента, иным образом непознаваемые. Аналитик, в отличие от пациента, должен «выдерживать чувства, вызванные в нем, и не разряжать их» (П. Хайманн, 1950).

Не отрицается и риск, определяемый моментами непонимания, вызванный столкновениями слепых пятен аналитика с конфликтами пациента, но используются возможности проработки этих моментов, при этом проводится различие между нормальным Контртрансфером и патологическим (Р.Е. Мани-Кёрл, 1956), или между Контртрансфером согласующимся и дополняющим (Х. Рейкер, 1957).

Дальнейшую функцию Контртрансфер приобретает у Сандлера (1976), который выделяет его функцию «ролевого резонанса». В каждый момент анализа пациент присваивает себе некую роль, а дополняющую роль он проецирует на аналитика. Этот феномен является мотором движений по настройке аналитика на потребности пациента, а также подготовкой компромисса, в котором аналитик учитывает свои личные наклонности и необходимость принять роль, налагаемую на него пациентом.

Бион (1980) категорически утверждает, что аналитик ни коим образом не должен использовать Контртрансфер, потому как он неосознан, он может лишь анализировать его. На этой же длине волны Ферро (1999) утверждает, что внимание к событиям, происходящим на сессии, которые аналитик всегда считает плодом встречи двух людей, может позволить предвосхитить «контртрансферные вспышки». Контртрансфер становится уровнем прочтения феноменов поля, который может указывать на нарушения функций самого поля.

Градиенты проявления Контртрансфера, во всяком случае, говорят о неизбежном несовершенстве аналитической пары, давая аналитику повод, на каждом этапе терапии, задаваться вопросом о способностях аналитической пары к отработке.