Глава 3. В последний час

 

Я не буду, отчаянье, падаль, кормиться тобой,

Ни расшатывать – сам – скреп своих, ни уныло тянуть

И стонать: Все, сдаюсь, не могу. Как-нибудь

Да смогу; жизнь моя родилась не рабой.

Джерард Мэнли Хопкинс, – Падаль-

 

Джем стоял, прислонившись к стороне институтской кареты, закрыв глаза, его лицо было белое как бумага. Уилл стоял рядом с ним, его рука крепко сжала плечо Джема. Тесса бежала к ним. Она знала, что это не просто братские объятия. Уилл держал Джема так сильно, чтобы тот не упал. Она и Генри услышали крик умирающего червя. Габриэль нашел их мгновение спустя, сбегая по ступеням вниз

Он, затаив дыхание, рассказал им о смерти червя и о том, что случилось с Джемом, у Тессы все поплыло перед глазами, как если бы ей дали сильную пощечину.

Это были слова, которые она не слышала долгое время, но всегда ожидала, иногда даже в ночных кошмарах, что оставляло ее душу наизнанку, борясь за воздух – Джем, -коллапс-, -дыхание-, -кровь- Уилл-, -Уилл с ним-, – Уилл…

Конечно Уилл был с ним. Остальные толпились вокруг, братья Лайтвуды с сестрой, и, даже Татьяна вела себя тихо, или, может быть, Тесса просто не могла слышать ее истерику.

Тесса была в курсе, что Сесиль также поблизости, и Генри стоял неловко рядом с ней, как если бы он хотел ее утешить, но не знал, как начать.

Глаза Уилла встретились с ее, когда она подошла ближе, снова почти упав, споткнувшись о свое платье. На мгновение они были в совершенном понимании. Джем – это было то, из-за чего они еще могли смотреть друг другу прямо в глаза.

На счёт Джема они оба были жестокими и непреклонными.

Тесса увидела руку Уилла находящуюся на рукаве Джема

– Она здесь, – сказал он

Глаза Джема медленно открылись. Тесса старалась убрать шок с ее лица. Его зрачки как будто были разорваны – его радужная оболочка была лишь тонким серебряным кольцом вокруг черного.

– Ni shou shang le ma, quin ai de? – прошептал он

Джем учил Тессу мандаринскому по ее настоянию. Она понимала, – Квин-ай-де- по крайней мере, если не все остальное. Моя дорогая, моя дорогая. Она потянулась к его руке, сжала ее.

– Джем…

– Тебе больно, любовь моя? – сказал Уилл.

Его голос был тихим, глаза опущены, и на мгновение щеки Тесси вспыхнули, и она взглянула на свою руку, где ее держал Джем, его пальцы были бледнее, чем у нее, как руки в куклы, сделанные из фарфора.

Как она не заметила, что он был настолько болен?

– Спасибо за перевод, Уилл, – ответила она, не отрывая взгляда от ее жениха.

Джем и Уилл оба были забрызганы черной сукровицей, но подбородок и горло Джема были также окрашенные пятнами красной крови. Его собственной кровью.

– Нет, мне не больно, – прошептала Тесса, а затем подумала, – Нет, этого не будет, вовсе нет. Будь сильна для него.

Она расправила плечи, держа ее руку на руке Джема.

– Где его лекарство? – Потребовала она у Уилла. – Разве он не принял его прежде, чем мы покинули институт?

– Не говорите обо мне, как будто меня здесь нет, – сказал Джем, но не было никакой злости в его тоне.

Он повернул голову в сторону и что-то сказал, тихо себе под нос к Уиллу, который кивнул и отпустил его плечо.

Тесса чувствовала напряжение в позе Уилла, он был готов, как кошка, захватить Джема снова, если другой парень должен соскользнуть или упасть, но Джем остался стоять.

– Я сильнее, когда Тесса здесь, ты видишь. Я говорил тебе, – сказал Джем, все в тем же мягким голосом.

При этих словах Уилл опустил голову так, что Тесса не могла видеть его глаза.

– Я вижу это, – сказал он. – Тесса, здесь нет его лекарств. Я верю, что он оставил институт, не приняв достаточно, хотя он и не хочет это признать. Езжай обратно в институт с ним в карете, и присматривай за ним, кто-то же должен.

Джем тяжело вдохнул.

– А другие…

– Я отвезу вас. Это будет маленькая неприятность; Балиос и Ксантос знают дорогу. Генри может управлять каретой Лайтвудов.

Уилл был оживленным и эффективным, слишком оживленным и эффективным даже для того чтобы его поблагодарили; но он не выглядел тем, кто бы хотел этого.

Он помог Тессе усадить Джема в карету, очень осторожно, чтобы не затронуть ее плеча или прикоснуться к ее руке при этом. Он поспешил, чтобы рассказать остальным, что происходит. Она услышала, как Генри сказал, что ему необходим удалить некоторые записи Бенедикта в книгах, прежде чем закрыла дверь в экипаже, оставляя ее и Джема в долгожданной тишине.

– Что было в доме? – Спросил Джем, так как они проезжали через открытые ворота, граничащие с собственностью Лайтвудов. Он всё ещё выглядел мертвенно-бледным, его голова покоилась на подушках, глаза были прикрыты, а скулы блестели от лихорадочного пота. – Я слышал, Генри говорил о исследовании Бенедикта…

– Он сошёл с ума там, – сказала она, потирая его холодные руки между своих, пытаясь согреть. – В те дни, перед тем как он трансформировался, когда Габриэль сказал, что он не оставил бы комнату, разум, должно быть покинул его. Он нацарапал на стене, чем-то похожим на кровь, предложения о – Адских механизмах. О том, что у них нет жалости, о том, что они никогда не остановятся.

– Должно быть, он имел в виду армию машин.

– Должно быть, он. – Тесса слегка вздрогнула, и придвинулась ближе к Джему. Я полагаю, это было глупо, но это последние два месяца были настолько мирные

– Ты забыла о Мортмейне?

– Нет. Никогда не забываю, – Она посмотрела в окно, хотя она и не могла ничего увидеть. Она задернула шторы, когда ей показалось, что свет причинял боль глазам Джема. – Надеялась, наверное, что он, возможно, переключился на что-то другое.

– Мы не знаем, что он не делал. – Пальцы Джема переплелись с её. – Смерть Бенедикта это возможно трагедия, но эти колеса привились в движение давно. Это не имеет ничего общего с тобой.

– Были и другие вещи в библиотеке. Ноты и книги Бенедикта. Журналы. Генри везет их в институт чтобы изучить Мое имя было в них. – Тесса остановила себя; Как она может беспокоить Джема всем этим, когда ему было так плохо?

Джем, словно прочитав ее мысли, начал водить пальцем по ее запястью, слегка касаясь ее пульса.

– Тесса, это всего лишь мимолетные атаки. Долго это не продлится. Я бы хотел, чтобы ты сказала мне всю правду, будь она горькой, или пугающей. Я хочу разделить ее с тобой. Я никогда не позволю чему-нибудь навредить тебе. Как и все в Институте, – он улыбнулся ей, – Твой пульс ускорился.

Правду, всю правду, будь то горькое или пугающее.

– Я люблю тебя, – сказала она

Он посмотрел на нее с искрой, что сделало его лицо с тонкими чертами еще более красивым.

– Wo xi wang ni ming tian ke yi jia gei wo.

– Ты… Она нахмурила брови. – Ты хочешь пожениться? Но мы уже помолвлены. Я не думаю, что можно быть помолвленным дважды.

Он было засмеялся, смех превратился в кашель; Тесса напряглась, но кашель был не большим и крови не было.

– Я сказал, что женился бы на тебе завтра, если бы мог.

Тесса притворно вскинула голову в беспокойстве.

– Завтра не слишком удобно для меня, сэр.

– Но ты уже соответствующим образом одета, – сказал он с улыбкой.

Тесса посмотрела вниз, на ее испорченное свадебное платье цвета золота:

– Такое ощущение, будто бы я вышла замуж на скотобойне, – предположила она, – О, хотя нет. Слишком много мишуры.

– Я думаю, ты выглядишь прекрасно. – Его голос был мягок.

Тесса положила голову ему на плечо.

– Будет и другой раз, – сказала она. – Другой день, другое платье. Время, когда ты чувствуешь себя хорошо и всё идеально.

Несмотря на то, что его голос звучал мягко, в нем слышалась усталость:

– Не существует ничего идеального, Тесса.

Софи стояла у окна своей маленькой комнаты, она задвинула шторы, не отрывая взгляда от двора. Прошло уже несколько часов с того момента, как повозка уехала достаточно далеко, что не было слышно стука её колёс. Софи должна была почистить каминную решётку, но щётка и ведро неподвижно покоились у её ног.

Она могла слышать голос Бриджит, мягко дрейфуеющего из кухни ниже:

У графа Ричарда была дочь

Миловидной девицей была она

И она подарила свою любовь Милому Уилльяму

Хотя и не его положения

Иногда, когда Бриджит была в особенно мелодичном настроении, Софи думала о том, что бы спуститься вниз и толкнуть её в печь, как ведьму из сказки – Гензель и Гретель. – Но Шарлотта наверняка не одобрит.

Даже когда Бриджет пела о запретной любви между людьми из разного социального класса, Софи проклинала себя за то, что крепко сжала в руках шторы и представляла у себя в голове серо-зеленые глаза. Думала о Гидеоне: В порядке ли он? Или ранен? Сражался ли он со своим отцом? И если да, то как тяжело и больно ему было при этом…

Ворота института со скрипом отворились, и повозка шумно въехала внутрь, Уилл был за рулём. Софи сразу узнала его, без шляпы, чёрные волосы развивались на ветру. Он спрыгнул с сидения водителя и подошёл, чтобы помочь Тессе вылезти, даже на таком расстоянии Софи могла видеть, что причиной падения Тессы могло стать её золотое платье. А затем, опираясь на плечо парабатая, выбрался Джем.

Софи втянула воздух. Хотя она больше не воображала о её любви с Джемом, она всё ещё сильно беспокоилась о нём. Трудно было этого не делать, учитывая его теплоту, нежность и милосердие. Он никогда ничем не был ей обязан, но относился к Софи с добротой, как истинный джентльмен. Он изменился за последние месяцы, это означало, что он не был в одном из его – плохих периодов, так как Шарлотта называла это, хотя счастье не исцелило его, он, казалось, был сильнее, лучше…

Все трое зашли в институт. Сирил вышел из конюшни и начал разбираться с Балиосом и Хантосом. Софи, опустив шторы, начала глубоко дышать. Скорее всего, она понадобится Шарлотте, чтобы помочь ей с Джемом. Если бы она только могла что-нибудь сделать… Она отошла от окна быстро побежала в коридор через узкую лестницу для служащих.

В холле, вниз по лестнице, она заметила Тессу, мертвенно-бледную и смущённую, нерешительно застывшую у входа в спальню Джема. Через приоткрытую дверь Софи могла видеть Шарлотту, склонившуюся над Джемом, который сидел на кровати. Уилл опёрся о камин, скрестив руки на груди, напряжённость ясно выражалась в каждой линии его тела. Тесса подняла голову, когда увидела Софи, её лицо снова стало приобретать цвет.

– Софи, – тихо заплакала она. – Софи, Джему нехорошо. У него был ещё один…ещё один приступ болезни.

– Всё будет в порядке, Мисс Тесса. Я видела его очень больным прежде, и он всегда проходил через это, всё хорошо.

Тесса закрыла глаза. Под ними были серые тени. Ей не нужно было говорить, что они обе думали об этом, однажды придёт время, когда у него будет приступ и он не справится с ним.

– Мне следует набрать горячей воды, – добавила Софи –, и одежда…

– Я должна была доставить эту одежду, – сказала Тесса, – И я бы это сделала, но Шарлотта говорит, что я должна переодеть это платье. Кровь демона может быть очень опасной, если она сталкивается с кожей во многих местах. Она послала Бриджит за одеждой и припарками. Брат Енох приедет в любой момент. В худшем случае Джем не будет слышать, но…

– Достаточно, – твердо сказала Софи, – Вы ничем ему не поможете, если будете угнетать себя еще больше. Я помогу вам с платьем. Пошлите быстро переоденем его.

Глаза Тессы распахнулись.

– Дорогая, мудрая Софи. Конечно же, ты пава.

Она начала двигаться по коридору в сторону к ее комнате. Подойдя к двери она остановилась, и обернулась, чтобы посмотреть на Софи. Она начала искать своими серыми глазами лицо девушки, и, как бы, в согласии собственной догадке кивнула:

– Ты знаешь, он в порядке. Не ранен серьезно.

– Господин Джем?

Тесса покачала головой. – Гидеон Лайтвуд.

Софи покраснела.

Габриель совершенно не был уверен в том, почему он находится в гостиной института, кроме той причины, что брат велел ему прийти сюда и ждать, даже после всего, что произошло, он всё ещё привык делать то, что говорил Гидеон. Он был удивлён тем, насколько было просто убранство комнаты, никакого великолепия, подобное тому, что царило в доме Лайтвудов, который был расположен в районе Пимлико или тот, что находился в Чизвике. Стены оклеены обоями с бледным рисунком бутонов роз, поверхность стола испачкана, покрыта следами от ножа для вскрытия конвертов и пятнами чернил, а решётка была грязной от копоти. Над камином висело зеркало с водными разводами на стекле, обрамлённое позолоченной рамой.

Габриель посмотрел на свое отражение. Его рубашка была порвана около воротника, и на его челюсти виднелся красный шрам, который продолжал затягиваться. Также вся его рубашка была в крови – его крови или отца?

Он быстро оттолкнул эту мысль. Это странно, подумал Габриель, что он единственный, кто был похож на их мать, Барбару. Она была высокой и стройной, с вьющимися каштановыми волосами, а глаза, он помнил, чистейшего зелёного цвета, как трава, которая росла у спуска к реке за домом. Гидеон же походил на отца: широкий и коренастый, с глазами, скорее серыми, чем зелёными. Но какая ирония, ведь Габриель был тем, кто унаследовал характер своего отца: упрямый, его легко можно было рассердить, но вот прощения приходилось ждать куда дольше. Гидеон и Барбара были более миролюбивые, тихие и постоянные, всегда оставались верны своим убеждениям. Они оба были гораздо больше похожи.

Шарлотта Бранвелл вошла через открытую дверь гостинной в свободной платье, её глаза казались такими яркими и живыми, как у маленьких птичек. Всякий раз, когда Габриель видел её, он поражался тем, какой маленький она была, как он возвышался над ней. О чём только Консул Вейланд думал, давая этому крошечному существу власть над институтом и всеми сумеречными охотниками Лондона?

– Габриель. Она наклонила голову. – Твой брат сказал что ты не пострадал.

– Я в порядке, – быстро сказал он, затем понял, что это прозвучало грубо. Он не хотел, чтобы это так прозвучало. Его отец на протяжении стольких лет вдалбливал ему в голову, что Шарлотта была бесполезной и легко управляемой, хотя он знал, что брат был не согласен с этим – не согласен настолько, что даже переехал жить в это место, оставив свою семью – это было тяжелым уроком, чтобы забыть.

– Я думал, что ты должна быть с Карстаирсом.

– Брат Енох прибыл с другими Безмолвными братьями. Они запретили заходить в комнату Джема всем. Уилл нарезает круги в коридоре, как пантера в клетке. Бедный мальчик. – Шарлотта взглянула на Габриеля прежде чем подойти к камину. Ее взгляд был полон острого ума, который был замаскирован под ее длинными, опущенными ресницами. – Но хватит об этом. Я так понимаю, что твоя сестра сразу же была доставлена в резиденцию Блэкторнов, в Кенсингтоне, – сказала она. – Есть что-то, о чем бы ты хотел ей написать?

– Сообщение?

Она остановилась перед камином, сложив руки за спиной.

– Ты должен уйти куда-нибудь, Габриэль, если не хочешь, что бы я лично выставила тебя за дверь, с единственной зацепкой, к твоему сведению.

Выставит меня за дверь? Неужели эта ужасная женщина выставит его из Института? Он вспомнил то, о чем ему всегда говорил отец: Фейрчайлды не беспокоятся ни о ком, кроме себя и закона.

– Я…дом в Пимилико…

– Консул в кратчайшее время будет проинформирован обо всем, что произошло в доме Лайтвудов. – сказала Шарлотта. – Обе ваши фамильные резиденции в Лондоне будут конфискованы именем Конклава, по крайнем мере до тех пор, пока не будут найдены хоть какие-нибудь подсказки, оставленные твоим отцом.

– Подсказки к чему?

– К планам твоего отца. – сказала она невозмутимо. – К его связи с Мортмейном, к его знаниям о планах Мортмейна. К адским механизмам.

– Я даже никогда не слышал о чёртовых адских механизмах, – запротестовал Габриэль, но тут же покраснел. Он выругался перед леди, что совершенно непозволительно. Не то, чтобы Шарлотта была похожа на любую другую леди…

– Я верю тебе, – сказала она. – Но я не знаю поверит ли тебе консул Вейланд, это решать тебе. Но если бы ты дал мне адреса…

– У меня ни одного нет, – сказал Габриель в отчаянии. – Куда вы думаете я мог пойти?

Она просто посмотрела на него, приподняв одну бровь.

– Я хочу остаться со своим братом, – сказал он наконец со злостью и раздраженностью в голосе, не уверенный что с этим делать.

– Но твой брат живет здесь, – сказала она. – И ты выразил очень ясно свои чувства и претензии к Институту, Джем сказал мне, что ты веришь. Веришь в то, что мой отец довел твоего дядю до самоубийства. Это неправда, как ты знаешь, но я не жду, что ты поверишь в это. И поэтому мне интересно, почему ты хочешь остаться здесь.

– Институт является убежищем.

– Ваш отец планировал сделать его убежищем?

– Я не знаю! Я не знаю, что у него за план, что у них за план!

– Тогда почему ты пошел с ними? – ее голос был мягким, но беспощадным.

– Потому что это был мой отец! – закричал Габриель. Он отвернулся от Шарлотты, его дыхание стало прерывистым. Когда он осознал что он сделал, он обнял себя так крепко, словно это могло ему помочь успокоиться.

Воспоминания о нескольких прошедших неделях, воспоминания, которые Габриэль очень старался забыть, вырвались наружу: недели в доме после того, как слуги были отпущены, звуки, доносящиеся из верхних этажей, крики в ночи, кровь на лестнице утром. Отец в бреду, кричал из запертой библиотеки слова, по звучанию не похожие на родной язык. Создавалось впечатление, будто он не помнил и самого простого слова на английском…

– Если вы собираетесь меня выкинуть на улицу, – сказал Габриель, с каким-то отчаянием в голосе, – Сделайте это сейчас. Я не хочу думать, что у меня есть дом, когда его нет. Я не хочу думать, что увижусь с братом, когда я с ним не увижусь.

– Ты думаешь он не пойдет за тобой? Чтобы найти тебя, где бы ты не был?

– Я думаю, он уже доказал, что он беспокоится о большинстве, – сказал Габриель, – и меня среди них нет. – Он медленно выпрямился, разжимая руки. – Выгоняйте меня, если хотите или оставьте. Я не буду вас умолять.

Шарлотта вздохнула.

– Ты и не должен. – сказала она. – Я никогда раньше не выгоняла тех, кто говорил мне, что им некуда идти, и я не буду начинать это сегодня. Я прошу тебя только об одном. Для того, чтобы разрешить кому-то поселиться в Институте, в самом сердце Анклава, мне необходимо убедиться в их добрых намерениях. Не заставляй меня пожалеть о том, что я тебе доверилась, Габриель Лайтвуд.

Библиотека была в тени. Тесса сидела на одном из окон в лучах света, идущими от затененных синих ламп. На ее коленях в течение нескольких часов лежала открытая книга, но она никак не могла на ней сконцентрироваться. Ее глаза были направлены на слова на страницах, но она не понимала их, и она останавливалась, чтобы вспомнить кто были эти герои, и для чего они делали, то что делали.

Она перечитывала середину пятой главы, когда услышала скрип половиц, подняв глаза, она обнаружила, что перед ней стоял Уилл, с мокрыми волосами и перчатками в руках.

– Уилл. – сказала Тесса, положив книгу на подоконник рядом с ней. – Ты напугал меня.

– Я не хотел тебя прерывать, – сказал он тихим голосом. – Если ты читаешь… – Он начал разворачиваться обратно.

– Нет, – сказала она, и он остановился, глядя на нее через плечо. – Я не могу сейчас раствориться в книге. Я не могу успокоиться, отвлекаясь от моих мыслей.

– Я тоже, – сказал он, уже полностью обернувшись. Его одежда была чистой, его коже без знаков, хотя она могла видеть бледно-розовые ссадины на шее, которые исчезали внизу под воротом рубашки, иратце сделало свое дело. – Есть новости о моем… Есть новости о Джеме?

– Изменений нет, – сказал он, хотя она догадывалась об этом. Если бы и были какие-то изменения, Уилл бы не был здесь сейчас. – Братья все еще не впускают никого в комнату, даже Шарлотту.

– Почему ты здесь? – продолжил он. – Сидишь в темноте?

– Бенедикт написал на стене своего кабинета, – сказала она тихим голосом. – Прежде, чем он превратился в это создание, я так думаю, или, когда он превращался в него. – Адские механизмы – безжалостны. Адские механизмы – не способны сожалеть. Адские механизмы – бесчисленны. Адские механизмы – никогда не остановятся.

– Адские механизмы? Я предполагаю он имел ввиду механические создания Мортмейна. Не то чтобы мы их видели в течение нескольких месяцев.

– Но это не значит, что они не вернутся, – сказала Тесса. Она посмотрела вниз, на библиотечный стол. Верхний слой стола был поцарапан. Как часто, должно быть, Уилл и Джем сидели тут вместе, учились, выцарапывали свои инициалы. Как скучающие школьники, на поверхности стола, – Мое присутствие здесь очень опасно для вас.

– Тесса, мы уже говорили с тобой об этом. Ты не являешься опасностью. Да, ты та, кого хочет Мортмейн но если бы ты не была тут, в безопасности, он бы легко схватил тебя. И сколько всего он может уничтожить используя твою силу? Мы не знаем. Все, что мы знаем – так это то, что он хочет что-то от тебя, и твоя защита – в наших интересах. Это не самоотверженность. Нам. Сумереным Охотникам не свойственна самоотверженность.

Она посмотрела вверх на него:

– Я думаю, что вы очень самоотверженные.

На звук его протеста он ответила:

– Конечно, ты должен знать, что то, что вы делаете – достойно поражения. Существует холод в вашем отношении к верности, это правда. Мы – это пыль и тени. Но вы как герои античных времен, как Ахилес и Джейсон.

– Ахилес был убит отравленной стрелой, а Джейсон умер в одиночестве из-за своего гниющего корабля. Такова судьба героев. Ангел знает, поему кто-то хочет быть один.

Тесса посмотрела на него. Она увидела тени под его голубыми глазами, то, как его пальцы бессознательно теребили материал на его манжетах, как будто он не осознавал то, то он делает. Месяцы, подумала она. За последние месяцы они ни разу не оставались наедине так долго. Да и то, это были случайные встречи в коридорах, во дворе, неловкие любезности. Она скучала по его шуткам, по книгам, которые он обычно одалживал ей, по веселым искоркам в его глазах. Вспомнив о прежнем Уилле, она неосознанно заговорила:

– Я не могу забыть то, что ты сказал мне тогда, – произнесла она.

Он посмотрел на нее удивленно:

– Да? И что это такое?

– Что иногда, когда ты не можешь решить что тебе делать, ты представляешь себя героем книги, потому что легче решить то, как они поступили бы в данной ситуации.

– Да, – сказал Уилл. – Возможно, никто не может давать советов, относительно поисков счастья.

– Не счастье. Не совсем оно. Я хочу помочь – делать хорошие вещи, – она замолчала и вздохнула, – Я обратилась ко многим книгам, но даже и если в них были какие-нибудь намеки или указания, то я не нашла их. Ты говорил, что ты как Сидни Картон…

Уилл издал звук, и сел за стол на противоположной стороне от нее. Его ресницы были опущены, скрывая глаза.

– И я полагаю, что это напоминает большинство из нас, – сказала она, – Но я не хочу быть Люси Манетт, потому то она ничего не сделала для того, чтобы спасти Чарльза. Она позволила это сделать Сидни. И еще, она была жестока с ним.

– С Чарльзом? – спросил Уилл?

– С Сидни, – ответила Тесса, – Он хотел стать лучше, но она не помогла ему с этим.

– Она не могла. Она была помолвлена с Чарльзом Дарнеем.

– Это было не из-за доброты, – сказала Тесса.

Уилл встал со стула так же быстро, как и сел на него. Он наклонился вперед, поставив руки на стол. В свете синей лампы его глаза приобрели еще более синеватый оттенок.

– Иногда нужно выбирать между добротой и честностью, – сказал он, – Иногда эти две вещи несовместимы.

– Что лучше? – прошептала Тесса.

Рот Уилла скривился в горькой усмешке:

– Полагаю, это зависит от книги.

Тесса посмотрела на него:

– Ты знаешь это чувство, – сказала она, – Когда ты читаешь книгу, ты понимаешь, что произойдет трагедия; ты можешь чувствовать приближающийся холод и темноту, можешь видеть персонажей у себя в воображении, которые живут и дышат на этих страницах. Но ты привязан к истории, так как будто ты тащишь тяжелый груз и не можешь повернуть или отпустить его, – в его потемневших голубых глаза было понимание – Конечно, Уилл понимал – она поспешно продолжила говорить, – Я чувствую сейчас то же самое, но только это все происходит не с персонажами, а со мной, моими друзьями и компаньонами. Я не хочу сидеть на месте в то время, пока к нам приближается трагедия. Я хочу повернуть, вот только я должна узнать, как это сделать.

– Ты боишься за Джема, – сказал Уилл.

– Да, – сказала она. – Я боюсь и за тебя тоже.

– Нет, – хрипло сказал Уилл, – Не трать время на меня, Тесс.

Она не успела ответить, потому дверь библиотеки открылась и вошла Шарлотта. Она выглядела усталой и истощенной. Уилл быстро повернулся к ней.

– Как Джем? – спросил он.

– Он проснулся и может говорить, – сказала Шарлотта. – Молчаливые братья вернули его в стабильное состояние. У него прекратилось внутреннее кровотечение.

При упоминании о внутреннем кровотечении вид у Уилла был такой, словно он готов сейчас броситься с места. Тесса думала, что выглядит точно так же.

– Он может иметь посетителей, – продолжала Шарлотта, – На самом деле, он сам потребовал этого.

Уилл и Тесса переглянулись. Тесса знала, что они думают об одном и том же: кто будет его посетителем? Тесса была невестой Джема, но Уилл был его парабатаем, что само по себе было очень важным и священным. Когда Шарлотта заговорила, Уилл сделал шаг назад. Она звучала так, как будто устала от самых костей:

– Он зовет тебя, Уилл.

Уилл вздрогнул. Он бросил взгляд на Тессу.

– Я..

Тесса не могла отрицать, что после слов Шарлотты она почувствовала всплеск удивления и ревности. Но она быстро отгородила от себя эти чувства. Она любила Джема достаточно, чтобы хотеть для него то, что он хотел для себя. У него были на то свои причины.

– Иди, – мягко сказала она, – Конечно, он хочет видеть тебя.

Уилл двинулся за Шарлоттой к двери. Но как только он прошел половину пут, он остановился, пересек комнату и подошел к Тессе.

– Тесса, – сказал он, – Не могла бы ты сделать кое-что для меня, пока я буду с Джемом?

Тесса посмотрела на него и сглотнула. Он был так близко. Очень близко: все линии, формы и углы лица Уилла заполнили ее поле зрение к тому моменту, как он заговорил.

– Да, конечно, – сказала она, – Что именно?

Кому: Эдмунду и Линетт Хэрондейл.

Равенскар Манор

Вест Ридинг, Йоркшир.

Дорогие Папа и Мама,

Я знаю, что поступила трусливо, когда ушла от вас рано утром до вашего пробуждения, оставив лишь одну записку. Я просто не могла бы смотреть на вас, зная, что я решаю сделать. И так же, я знаю, что я самая худшая из всех ваших непослушных дочерей.

Как я могу объяснить вам свое решение? Даже сейчас, оно кажется безумным. Каждый день безумнее предыдущего. Папа, вы были правы, когда говорили, что жизнь Сумеречного Охотника похожа на беспокойную мечту.

Сесилия перечеркнула все написанное пером, скомкала бумагу, и положила голову на стол.

Она начинала писать это письмо много раз, и до сих пор не пришла к версии, которая могла бы удовлетворить ее. Возможно, она не должна была это делать именно сейчас, пытаясь успокоить нервы, ведь она только что вернулась в Институт. Сейчас все беспокоились за Джема, да и Уилл едва ли заговорил с ней после того, как проверил ее раны в саду. Генри побежал к Шарлотте, Гидеон пошел к Габриэлю, и Сесилии пришлось подниматься одной по лестнице Института.

Она проскользнула в свою спальню, не потрудившись снять с себя свою одежду, и свернулась на мягкой кровати под балдахином. Поскольку она лежала среди теней, слыша слабые звуки Лондона, проходящего мимо снаружи, ее сердце сжало с внезапной, болезненной ностальгией.

Она думала о зеленых холмах Уэльса, ее матери и отце. И встав с кровати, натыкаясь подошла к столу, взяв ручку, бумагу и чернила, в поспешности окрасившие ее пальцы.

К ней до сих пор не пришли правильные слова. Она будто бы чувствовала кровью сожаление, и каждой порой своего тела одиночество. И все же она не смогла все это написать в правильной форме.

В этот момент раздался стук в дверь. Сесилия потянулась за книгой, лежащей на столе, открыла случайную страницу, как будто бы давно читала ее, и сказала:

– Входите.

Дверь распахнулась; это была Тесса, стоя нерешительно в дверном проеме. Она больше не носила свое испорченное подвенечное платье, а была в простом синем платье с ее двумя ожерельями, блестящими на ее шее: механический ангел и нефритовый кулон, который был ее свадебным подарком от Джема. Сесилия смотрела на Тессу любопытно.

Хотя обе девушки были дружны, они не были близки. Вокруг Тессы была определенная настороженность, Сесилия подозревала, что источником этой настороженности является она сама, хотя была не в состоянии доказать это. Сесилия знала, что Тесса могла изменять форму и превратиться в подобие какого-либо лица, и не могла избавиться от ощущения, что это противоестественно. Как вы можете знать чье-то истинное лицо, если они могут изменить его так же легко, как сменить платье?

– Да? – сказала Сесилия, – Мисс Грэй?

– Пожалуйста, называй меня Тессой, – сказала та, закрывая дверь за собой. Это был не первый раз, когда она просила Сесилию называть ее по имени, но из-за старой привычки, Сесилия никак не могла привыкнуть к этому, – Я пришла, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, и не нуждаешься ли ты в чем-нибудь.

– Ах. – сказала Сесилия с легким уколом разочарования. – У меня все в порядке.

Тесса прошла немного вперед.

– Это – Большие надежды?

– Да. – Сесилия не сказала, что видела, как Уилл читал это, и она взяла его, чтобы попытаться вникнуть в то, о чем он думает. До сих пор она была крайне растеряна. Пип был таким болезненным, а Эстелла такой ужасной, что ей хотелось встряхнуть ее.

– Эстелла, – сказала Тесса тихо. – До последнего часа своей жизни, вы не можете выбрать, но это остается частью характера, малой частью хорошего в вас и частью зла.

– Так ты запоминаешь отрывки из книг, как и Уилл? Или это просто любимая книга?

– У меня нет памяти Уилла. – сказала Тесса, пройдя еще немного вперед. – Или его руны памяти. Но я люблю эту книгу. – Ее серые глаза нашли лицо Сесилии.

– Почему ты все еще в этой одежде?

– Я думала пойти в тренировочную комнату, – сказала Сесилия. – Я поняла, что там мне думается лучше, и одни мысли не перебиваются другими.

– Больше тренировок? Сесилия, ты только что участвовала в сражении! – запротестовала Тесса. – Я знаю, что иногда недостаточно одного написания рун – прежде чем ты пойдешь на тренировку, мне следует позвать кого-то к тебе – Шарлотту или…

– Или Уилла? – выдавили Сесилия. – Если бы кто-то беспокоился, они бы уже пришли.

Тесса остановилась около кровати.

– Ты не можешь думать, что Уилл не беспокоится за тебя.

– Его здесь нет, не так ли?

– Он послал меня, потому что он с Джемом – сказала Тесса, как будто это всё объясняло. Сесилия предположила, что так и есть. Она знала, что Уилл и Джем были не просто близкими друзьями, но и гораздо более того. Она читала о парабатаях в Кодексе, и знала, что такой связи не существовало между примитивными, что-то более близкое, чем братья, чем кровь. – Джем его парабатай. Он дал обет, что будет с ним в такие моменты.

– Он был бы там из-за обета или нет. Он был бы там из-за любого из вас. Но не для меня, чтобы посмотреть не нуждаюсь ли я в иратце.

– Сеси…, - начала Тесса. – Проклятие Уилла…

– Это не было настоящим проклятием!

– Ты знаешь, – сказала Тесса задумчиво, – В своем роде, оно было. Он считал, что никто не мог любить его, и что если он позволит им, это приведет к их смерти. Вот почему он оставил вас всех. Он оставил вас, чтобы держать в безопасности, и вот ты теперь с ним в безопасности. Он не может прийти и посмотреть на твои травмы, потому что для него это как если бы он сам нанес их.

– Я сама выбрала это. Жизнь Сумеречного охотника. И все это не только, чтобы быть с Уиллом.

– Я знаю это, – сказала Тесса. – Но я также сидела с Уиллом, когда он бредил из-за вампирской крови, задыхаясь святой водой, и я знаю имя, которое он называл. Это было твое имя.

Сесилия выглядела удивленной.

– Уилл звал меня?

– О, да. – Легкая улыбка коснулась края рта Тессы. – Он, конечно же, не сказал мне кто ты, когда я его спросила, и посмотрел на меня как на полубезумную… – она замолчала и отвернулась.

– Почему?

– Любопытство – произнесла Тесса, пожав плечами, несмотря на румянец на скулах. – Это моё главное искушение. В любом случае, он любит тебя. Я знаю, что с Уиллом все задом наперёд и вверх дном, но то, что его здесь нет, лишь ещё одно доказательство, того, как вы драгоценны для него. Он отталкивает всех, кого любит, и чем больше он вас любит, тем сильнее он будет стараться не показать это.

– Но нет никакого проклятия…

– Многолетние привычки быстро не исчезают, – сказала Тесса, и ее серые глаза были грустными. – Не делай ошибку, полагая, что он тебя не любит, так как он не играет в заботу, Сесилия. Ты можешь противостоять ему, если можешь, и требовать ответы, но не делай ошибки, отвернувшись от него, так как веришь в то, что он безнадежен. Потому что если ты сделаешь это, потом ты будешь сожалеть.

 

* * *

 

Кому: Членам Совета

От: Консула Джошуа Вайленда

Простите за задержку ответа, господа. Я хотел быть уверен, что не выскажу вам своё мнение в спешке, что мои слова будут обдуманы и аргументированы. Я боюсь, что не могу согласиться с вашими рекомендациями и принять Шарлотту Бранвелл, как своего приемника. Хотя она и обладает добрым сердцем, она слишком непостоянна, эмоциональная, пылкая и непокорная, чтобы занять должность консула. Как известно у представительниц прекрасного пола имеются свои слабые стороны, к сожалению она жертва их всех. Поэтому я не могу рекомендовать её. Я призываю вас рассмотреть ещё одну кандидатуру – моего племянника Джорджа Пенхаллоу, которому исполнится 25 в ноябре этого года, он прекрасный Сумеречный Охотник и честный молодой человек. Я считаю, что к него достаточно уверенности и силы характера, чтобы возглавить Сумеречных охотников в новом десятилетии.

Именем Разиэля,

Консул Джошуа Вайленд.