Основания внутриэлитной консолидации

В современной отечественной и зарубежной литературе для определения действующих в поле российской политики элитарных групп употребляются такие понятия, как «клан», «коалиция», «картель», «корпорация» и т. д. Особенной популярностью пользуется понятие клан.

Характер формирующихся в российских регионах элитарных кланов в значительной мере обусловлен доминирующими моделями политической культуры. Так, в национальных республиках основой кланов нередко выступают родственные и земляческие отношения, общность социального происхождения. Именно так обстоит дело, в частности, в Республике Татарстан, элита которой состоит из нескольких кланов, "вращающихся", подобно спутникам Солнечной системы, вокруг президента РТ. По оценке экспертов, в структур­ном плане татарстанская элита представляет собой совокупность концентри­ческих кругов с центром в лице М.Шаймиева: первый круг — "семья" (родст­венники); второй — друзья "семьи"; третий — "социально близкие" высоко­поставленные функционеры (этнические татары — выходцы из деревень); чет­вертой — "приближенные к трону" (люди, выдвинувшиеся благодаря дело­вым качествам, но с учетом безусловной личной лояльности лидеру).

Примером этнической консолидации влиятельных групп может служить Мордовия. В республиканской элите эксперты выделяют четыре важнейшие группы, сложившиеся по этническому признаку: эрзянскую (восточную), мок­шанскую (западную), русскую (городскую) и татарскую.

"Семейные" политические кланы встречаются и в "русских" регионах, но, скорее, в качестве исключения. Гораздо шире там распространена внутри-групповая консолидация по идеологическому признаку. Например, в Туль­ской, Брянской, Владимирской и ряде других областей решающим фактором объединения доминирующей группы вокруг фигуры губернатора стала при­надлежность к КПРФ.

Тем не менее идеологический принцип вряд ли можно считать ключевым основанием дифференциации региональных элит. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что в рамках сложившихся по идеологиче­скому признаку сообществ зачастую формируются субгруппы (как это произошло в Рязанской области), интересы которых, несмотря на идеологическую близость, далеко не всегда совпадают. Иными словами, общность политико-экономических интересов оказывается важнее идеологии.

Не является определяющей и дифференциация по "отраслевому принци­пу" (политика vs экономика): региональные кланы включают в себя как по­литиков, так и предпринимателей. То же самое относится к институциональ­но-организационным факторам. Даже когда ядром элитарных групп выступа­ют отдельные уровни управления или отрасли экономики, системообразую­щим началом служат не различия между организационными структурами, а расхождения в интересах персонифицирующих эти структуры лидеров. Так, в Свердловской области политический процесс долгое время определяло проти­востояние двух групп влияния. И хотя одна из этих групп сложилась вокруг губернатора Э.Росселя, а другая — вокруг мэра Екатеринбурга А.Черненкого, обе они оказались сопоставимы по ресурсной обеспеченности, масштабу и ме­тодам деятельности и оперировали в политическом пространстве как субъек­та Федерации, так и муниципальных образований.

Существенно большую роль в групповой консолидации играет опыт совме­стной деятельности с первыми лицами региона. Например, в Ростовской об­ласти доминирует так наз. "старопролетарская" группа, в которую входят быв­шие партийные и советские функционеры Пролетарского района Ростова-на-Дону, где когда-то работал нынешний губернатор В.Чуб. Точно так же костяк команды президента Удмуртии А.Волкова составляют люди, в которыми он сотрудничал на предшествовавших этапах своей карьеры. Понятно, что реша­ющее значение здесь опять же имеет личная преданность патрону.

Суммируя вышесказанное, можно констатировать, что российские регио­нальные элитные кланы — это устойчивые политико-экономические группы, объединенные общностью политико-экономических интересов и, как прави­ло, консолидированные вокруг руководителей местной исполнительной влас­ти на основании отношений личной зависимости. Личная преданность клану и его патрону — важнейший неформальный механизм внутриэлитной консо­лидации и рекрутирования властных групп в регионах. Более того, если в 1990-е годы политический приоритет бюрократии в связке "бюрократия-биз­нес" прослеживался преимущественно на уровне субъектов РФ, тогда как в центре доминировали финансово-сырьевые и политико-информационные "империи" [см. Гаман-Голутвина 1998: 360], то сегодня высшие эшелоны фе­деральной политико-административной бюрократии активно участвуют в пе­рераспределении политического влияния между административной "вертика­лью" и крупными ФПГ.

Региональный уровень не является предельной единицей элитной консоли­дации. Как уже говорилось, региональные группы распадаются на субгруппы, что свидетельствует о прогрессирующем дроблении элит в России. Это обсто­ятельство (наряду с асимметричным характером Российской Федерации и экономическим неравноправием ее субъектов) обусловливает слабую внутрен­нюю сплоченность региональной элиты во взаимодействии с центром.