Важнейший фактор педагогического искусства
А. С. Макаренко говорил о том, что надо уметь обратиться к детям так, чтобы они почувствовали «вашу волю, вашу педагогическую культуру». Любопытное единение — воля и культура! И тем не менее смысл понятен и очевиден. У современных психотерапевтов есть такие метафоры: «сорваться с цепи» (А. Маслоу) или «соскочить с крючка» (К. Свит). Подсчитано: 50 процентов учащихся усваивают преподносимый им материал за счет мощи и выразительности голоса педагога, более 30 процентов — за счет мимики и пантомимики и только 7—10 процентов — за счет развернутого содержания программы или темы занятия. Я знаю: в занятиях со студентами и педагогами решающую роль играют энергетика и демонстративная готовность сорваться с цепи и увлечь за собой всех присутствующих. И дело, разумеется, не в громкости и не в грубом напоре, а в чем-то более высоком, цепляющем тончайшие струны сердца. Здесь работает принцип Б. Вышеславцева — воспитывать на высоком. Поэтому наши ученики — гении, о чем я говорил выше. Потрясающее признание Альберта Эйнштейна: «Я хочу знать мысли Бога, все остальное — детали» — высветило для меня тот путь, по которому я жажду пройти вместе со студентами и преподавателями, сидящими в зале. В душе набатно гремит могучий голос Николая Бердяева: «Я всегда шел, ориентируясь на высшие ценности, а не на рассудочный здравый смысл». И утверждения Иммануила Канта: «Трансцендентность не знает никаких пограничных столбов и демаркаций!». И заверения Райха, Лоуэна, Маслоу: «Трансцендентность — это слияние с Богом. Без нравственно-высшего невозможно приобщить к творчеству». Я не тороплюсь поджигать бикфордов шнур моего педагогического натиска. Я иду, будто по тонкому льду, точно боясь оступиться или спугнуть волшебную птицу, мелькающую в зарослях моих откровений и дразнящую меня своим уютным клювиком. Игровую технику полагаю суррогатом, ибо считаю: только искреннее волнение может всколыхнуть души сидящих передо мной. Бикфордов шнур, соединяющий голос оратора и души слушателей, зажигается, и нет отступлений, и остается ждать ответных взрывных, а возможно, совсем неприметных, тихих реакций. Рассказывая о философии или литературе, или драматургии, важно подать самое интересное, все подаваемые средства образования душевных вибраций развертывать в духовно-личностном плане. Если рассказ о личностях, то непременно будут такие эпизоды, которые берут за душу, скажем, если пойдет разговор о поэтике Ф. М. Достоевского, то он предстанет за один день до предстоящей казни, а затем — само ожидание казни с помилованием и письмо брату о самом главном, что его мучило: как жить дальше? Как любить? А любить непременно надо! В этом весь смысл бытия...
|
