Возражение поклонникам

Я наблюдал, как штамповали ярлычки молодые ученые-психологи и не менее ученые педагоги: если ты развиваешь индивидуальность ребенка средствами искусства, да еще в атмосфере любви и свободы, то ты работаешь по Вальдорфу, а если применяешь развивающие интеллектуальные игры, то ты — монтессорианец. Когда несколько университетских выпускников, побывав у меня в детском саду, познакомились с моей системой развития детей, воскликнули: «Это типичная вальдорфская школа!» — я вскипел.

— Моя педагогика не на сто, а на все двести процентов противостоит вальдорфской системе. Моя педагогика ориентирована прежде всего на развитие активности и самостоятельности ребенка. Поэтому у меня с трех лет дети учатся размышлять, высказывать свои мнения даже по таким сложным явлениям, как отношение к философии, культуре, социальным проблемам. В противовес Штейнеру я — за раннее развитие ребенка средствами игры и синтеза наук, культур и искусств. Минимум подражания и максимум свободы и любви к собственным делам, к окружающим.

Мой принцип — учить и развивать на высоком. Точнее, на сочетании высокого и микродетального. Я одновременно учу трехлеток держать кисточку, разводить краску и узнавать живопись Эль Греко и Рублева, музыку Бетховена и Рахманинова, играть в спектакле и сочинять сценарий. Моя педагогика любви и свободы творится одновременно детьми, родителями и учителями. Штейнер же лишь декларирует искусство воспитания через астрал, эфир и другие «восточные сладости».

Далее. Рисунки вальдорфских детей в возрасте десяти-двенадцати лет интересны. Но живописные работы моих четырехлеток оказались, по мнению швейцарских педагогов, не менее интересными и по жанру, и по способам само-

выражения. На мой вопрос: «Зачем в это смутное время швейцарцы едут в Россию?» руководитель группы ответил: «За культурой и идеями». То же я слышал и от японцев, китайцев, шведов, американцев.

— Что же, вы все отрицаете в Штейнере? — в свою очередь спросили меня швейцарские коллеги.

— Штейнер сделал интересную попытку соединить Восток и Запад. Но его методы обогащения европейской культуры за счет Востока безнадежно устарели. Сегодняшний Кришнамурти или Вивекананда на несколько порядков выше учения Штейнера. Да и вообще, почему я должен изучать чтимые мною учения дзен-буддизма, индуизма, тибетской йоги и другие культуры по субъективистским трактовкам пусть даже очень талантливого человека? И почему я должен верить утверждениям Штейнера, скажем, о том, что Христос вселился в тело Иисуса из Назарета, или о том, что сверхчувственный мир зависит от Луны, Сатурна и Солнца? Почему я не могу предпочесть более интересный для меня, наконец, более научный русский космизм Соловьева, Флоренского, Карсавина и Вернадского?

Значит ли это, что я напрочь отвергаю Штейнера и вместе с ним вальдорфскую педагогику? Нисколько. Штейнера обязан знать каждый педагог. В этом я убежден.

Знать, в частности, что Штейнер свой целостный процесс выводит из четырехчленной концепции личности, где первый член — физическое тело (это то, что живет по законам минералов), далее эфирное тело — это жизненные силы человека, астральное — ощущающее тело, носитель страданий и радости, страстей и стремлений, и четвертый член «тело — Я». При этом говорится, что астрал — это что-то в форме яйца, где пребывают другие тела, которые, кстати, ничего общего не имеют с материальным миром. И все искусство воспитания, вся воспитательная практика, настаивает Штейнер, должны идти у педагога с этим мифическим миром рука об руку.

В трактовке этих эфирно-астральных величин Штейнер выглядит учеником, вещающим чужие истины. И у него же

есть великолепная мысль, предупреждающая глупый перенос инородных систем на свою почву. «Горный цветок не растет в долине», — говорит он.

Мы восторгались вальдорфской школой, когда ничего о ней не знали. Но теперь, благодаря А. Пинскому и ряду других энтузиастов и адептов вальдорфской педагогики, мы получили уйму книг и самого Штейнера, и его последователей. У нас есть уже вальдорфские детские сады и школы. Более того, А. Пинский грозится всю Россию переклепать на Вальдорф. Он пишет: «...начался основательный двухлетний курс подготовки первых российских вальдорфских учителей, а с осени (1991 г.) — аналогичный курс для будущих воспитателей вальдорфских детских садов». Он заверяет: «В нашу жизнь входит нечто новое: мудрое, глубокое и ясное познание человека и мира».

Так ли это?

Отечественным поклонникам вальдорфской педагогики я высказал некоторые опасения относительно того, что бездумное перенесение идей Штейнера в Россию может принести вред, т. е. способствовать укреплению и без того развитой системы авторитаризма. Мне ответили:

«Чушь. Педагогика Штейнера и его последователей направлена против диктата. Штейнер стоит за подлинный авторитет в воспитании — в этом его сила».