Письмо второе Вы женщина умная и вполне оценили опасность. О! Вашим первымпобуждением было сделать их жизнь невыносимой. Самой ли начать слежку замужем или предоставить это кому-то другому? У нее тоже есть супруг, который,вероятно, ничего не подозревает. Чего проще: надо поселить в нем тревогу изаставить его следить за нею? Но, оставшись в одиночестве, вы надолгопогрузились в горестные размышления. "Да, у меня есть все основания для ревности, и я могу отравить имжизнь. Но чего я этим добьюсь? В глазах мужа я окажусь тем, чем уже была длянеге накануне вечером: досадной помехой, докукой, пожалуй, даже мегерой. Досих пор вопреки всему его связывали со мной воспоминания, привычки и --думаю -- неподдельное чувство. Он ощущал свою вищ передо мной, сам страдалот того, что страдаю я, v пытался ласковым обращением частично вознаградилменя за то, что собирался лишить меня любви. Собирался?.. Только собирался^. Ничто еще не доказывает, что он неустоял. Женщина эта, как видно, ж слишком свободна; он и того меньше. Бытьможет они ограничиваются пока прогулками, беседами i баре... Если я рассержуего, дам ему почувствовать, чтс он мой пленник, он, чего доброго, решитсяуйти ол меня. Если и она ступит на ту же стезю, кто знает, как далеко онизайдут. Может быть, у нас и не дойдет дс разрыва, а, действуя неосторожно, ясама же разрушу нашу семью, в то время как, проявив немного терпения..." Но тут от нового приступа ярости у вас заколотилось сердце. "И все жедо чего это несправедливо! Я безоглядно отдала ему всю жизнь. После свадьбыя w разу не взглянула на других мужчин. Все они казалис! мне какими-тоненастоящими. Они интересовала меня постольку, поскольку могли быть полезнымоем^ мужу... Была ли я права? Не внушила ли я ему tcn самым чувство слишкомуж полного спокойствия на мой счет?.. Приятельницы часто предупреждали меня: "Остерегайся... Мужчины должны испытывать волнение и любопытство. Еслиты перестанешь быть для мужа тайной, он начнет искать ее в другом месте..."А меж тем мне было просто, мне и сейчас еще так просто пробудить в немревность... Не совершая ничего дурного... Просто с меньшим равнодушиемотноситься к нежным признаниям других мужчин. Некоторые его друзья искали ивсе еще ищут случая поухаживать за мной. "Можно зайти к вам вечерком?" --спрашивают они. -- "Могу ли я сводить вас в театр, пока Жак в деловойпоездке?" Я всегда отказывалась, раз и навсегда решив неукоснительнособлюдать мужу верность. А если бы я принимала их ухаживания, если бы он всвой черед слегка помучился, разве это не напомнило бы ему, что и его женавызывает интерес у других мужчин, что и она может нравиться?" У вас достало благоразумия отбросить этот план. Он был нелеп и опасен.Нелеп, ибо нельзя неволить собственную натуру. Как бы ни был он виноват, вылюбили мужа, а его друзья, стоило позволить им больше свободы, быстровызвали бы у вас омерзение. Опасен, так как нельзя предугадать реакциювашего супруга. Огорчится ли он, будет ли раскаиваться, если у него появятсяоснования опасаться вашего увлечения? Как знать? Не получится ли наоборот?Будучи без ума от Другой, он подумает: "Тем хуже для моей жены! До сих поря ее щадил. Но коль скоро она сама не старается спасти нашу семью, незачемцеремониться. Освободим друг друга". Кокетство -- оружие обоюдоострое. Оно ранит ту, которая, взявшись занего, совершит неловкое движение. Вы поняли это. "Но как же поступить?" --ломали вы себе голову, обедая в одиночестве и по-прежнему предаваясьгорестным раздумьям. "Обедают ли они сейчас вместе? О чем они говорят? Рассказывает ли оней о той сцене, что я ему вчера закатила, и -- по контрасту со мной, с темивоплями, которые я, не помня себя, испускала, -- не кажется ли она емуприбежищем, где царят покой, нежность, счастье?.. Я наговорила о ней столькодурного, все, что думала; наедине же с самой собой надо признать, что в моихсловах не было ни объективности, ни справедливости. Я судила о ней каксоперница, а не как здравомыслящая женщина. Постараюсь разобраться... Еслибы я не считала эту женщину врагом, способным погубить мое счастье, что бы яо ней думала?" И тогда вы совершили героическое усилие, чтобы взять себя в руки ивзглянуть фактам в лицо; вечером, вернувшись домой, ваш муж с изумлением --и облегчением -- нашел вас совершенно спокойной. Вы не задали ему ни одноговопроса. Он сам, по собственной воле, с трогательной неловкостью признался,что совершенно случайно встретил Другую на выставке картин. Вы не сталиспрашивать, каким чудом он, всегда столь далекий от изящных искусств,оказался на выставке. Напротив, вы сказали, что, коль скоро этасупружеская пара ему так мила, было бы очень славно пригласить и мужа ижену к обеду или к ужину. Он был поражен и даже стал возражать. -- Ты так считаешь? -- усомнился он. -- Но ее муж такой скучный! Она,конечно, женщина приятная, однако совсем другого склада, чем ты. Ведь онатебе не понравилась. Мне не хотелось бы навязывать тебе ее общество. Вы начали убеждать его, что он ошибается: накануне вечером усталостьвызвала у вас раздражение, но, в сущности, вы ничего не имеете противДругой, наоборот; после упорной борьбы вы одержали верх, настояв наприглашении. То был вдвойне ловкий шаг. Вводя эту супружескую чету к себе вдом, вы резонно полагали, что лишите Соперницу притягательности тайны,прелести запретного плода. А главное, вы хотели вновь увидеть ее,присмотреться к ней и попытаться понять, чем же именно она привлекает вашегомужа.
