Глава 4. You've got bones in your closet,

You've got bones in your closet,

You've got ghosts in your town,

Ain't no doubt, dear, they're gonna come out,

They're waiting for the sun to go down.

You can't hide from your demons,

Feel them all lurking around,

You're runnin' scared

'Cause you know they're out there,

They're waiting for the sun to go down.

Little Big Town, "Bones";

Часть 1

Весенний вечер скатывался в осеннюю (судя по температуре воздуха) ночь. Путь от здания Нового Скотланд-Ярда до Бейкер-стрит занимал не так уж много времени, но нетерпение вытягивало жилы.

Шерлок напряженно вглядывался в окно кэба, представляя реакцию Джима на диски. Жажда. Азарт. Злость на отсутствие нужных воспоминаний. Все, что он сам испытывал бы в подобной ситуации. Иметь рядом кого-то подобного себе, кого-то, кто может не просто понять, а войти под кожу, наблюдать за процессом рождения мысли как через прозрачное стекло — о, это фантастика. Раньше Шерлок считал, что такое под силу только Майкрофту.

Перед старшим братом он словно ощущал себя голым, лишенным защиты, и ожидал удара в спину в любой момент. Точнее, он не знал, чего ожидать от Майкрофта: тот всегда оперировал понятием общего (или более личного) блага, но Шерлок упрямо отказывался причислять себя к средствам его достижения. Майкрофт — вечный зуд в затылке, скользкие щупальца, аккуратно перебирающие мысли. Тотальный контроль.

С Джимом было иначе. Он не только понимал, но и принимал: он не пытался изменить Шерлока, пришел бы в ужас от самой подобной мысли. Его искренняя симпатия и своеобразное восхищение льстили. Похвала от равного всегда ценится выше обывательских восторгов. Конечно, был еще Джон, чудесный верный Джон, но Джон… это кусочек чего-то отсутствующего, дополнение, недостающая деталь. А Джим — почти двойник, искаженный, перевернутый с ног на голову, но восхитительно родной.

Джон был откровением. Джим был проклятьем. Кривым зеркалом, в которое невозможно не посмотреть. И все же не идентичным, что добавляло интереса к его личности. Жаждой власти консультирующий преступник походил на Майкрофта, но, в отличие от брата, ставил Шерлока на одну ступень с собой. И это тоже приятно ласкало гордость. Так приятно, что младший Холмс готов был урчать от удовольствия, когда один за другим разгадывал эксклюзивные ребусы. А еще с Мориарти было не скучно. Впрочем, этого амнезия не изменила.

Молчаливое противостояние, разговор без слов, спор на ментальном уровне. Они сидели рядом и пытались прочесть друг друга по микроскопическим деталям. Шерлок отметил след от ожога, выглядывающий из-под ворота рубашки. Захотелось провести по нему пальцем, увидеть шрам полностью. Бессмысленное желание. Воссоздать картину получения травмы легко и без дополнительных сведений... Но вдруг там, под одеждой, скрывается что-то... более интересное? Бред. Состояние кожных покровов Джима вполне очевидно — судя по расположению верхнего ожога, есть небольшое количество шрамов на груди и животе (взрывной волной бросившегося на пол Мориарти отшвырнуло назад и протащило по обломкам), гематомы уже сошли, раны затянулись, представляют только эстетическое неудобство.

Эстетическое... Мама и Майкрофт часто говорили, что у Шерлока извращенное чувство прекрасного. Должно быть, это действительно так, потому что шрамы на теле Джима будоражили в мозгу какую-то зону наслаждения. Их хотелось почувствовать, к ним хотелось прикоснуться, подтвердить теоретические выкладки эмпирическим познанием.

Джим поймал эту мысль еще до того как она успела сформироваться.

— Сомневаюсь, что мы с вами были знакомы настолько близко, — ухмыльнулся он.

Иногда его проницательность раздражала…

Шерлок вышел из машины и ворвался в дом порывом ураганного ветра.

— Джон, я… — начал он, но осекся. В квартире никого не было. Воздух звенел пустотой и опасностью.

***

Где они?

ШХ

Джон — в Королевском Госпитале, легкое огнестрельное ранение, Мориарти — в Риджентс-парке, я бы советовал сначала найти его

МХ

***

Ночью Мортон не спал, неизвестно по какой причине. Впрочем, причина была одна: кудрявая, социопатическая и не желающая тратить время на сон. В результате Джону тоже пришлось перейти на почти круглосуточный режим бодрствования. Поэтому после ухода Шерлока, увидев, что Джим прикорнул на диване, он с облегчением поднялся к себе и попытался заснуть. Попытался. Вместо блаженной пустоты подсознание подсовывало изощренные и до жути реальные кошмары. Как могли обернуться события в бассейне? Версия, где он погибал, заслонив Шерлока от пули, была самой оптимистичной. Пятый раз просыпаясь от собственного хриплого вскрика, Джон почувствовал приступ иррациональной злобы на Мориарти. Подонок слишком легко отделался. Его не мучают ни угрызения совести, ни плохие воспоминания. Что это — везение или сделка с Дьяволом?

Проворочавшись в постели часа два, доктор спустился вниз, чтобы выпить воды. Уже на лестнице он понял, что стал не единственной жертвой кошмаров этим вечером.

Джим беспокойно метался по дивану. Голова его была запрокинута, лицо блестело от пота. Подушка уже давно валялась на полу, сброшенная дергаными нервными движениями. Глаза ерзали под веками, кулаки бессильно сжимали простыню. Дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы со всхлипами, а периодически Мортон что-то бормотал.

Джон остановился в нерешительности. Ему стало неловко за свои недавние размышления. Может быть, чувство вины было причиной его следующих действий, а может, этот Мориарти — спящий, беззащитный и страдающий — слишком отличался от образа рептилиеподобного монстра, который Джон выстроил у себя в голове.

— Эй, — доктор легко потряс беспокойного сновидца по плечу. Тот судорожно дернулся и чуть не скатился с дивана на пол. Еще минута ему понадобилась, чтобы сфокусировать взгляд на окружающей действительности.

— А, это вы, Джон, — прозвучало почти с облегчением.

— Плохой сон?

— Нет… Не знаю… Я… не могу вспомнить.

Он растерянно провел ладонью по лицу. Джон машинально подумал, что такое выражение — смесь недоумения, гнева и обиды — бывает у Шерлока, когда мир отказывается следовать его логической схеме. «Стоп, они с Шерлоком абсолютно разные, не надо их сравнивать», — панически вмешался здравый смысл. — «Шерлок помогает людям, а Мориарти…»

А Мориарти в данный момент помогает Шерлоку. Нет, не Мориарти. Мортон. Так все это выглядит менее дико.

Джон вздохнул и осторожно предложил:

— Послушайте, раз уж мы оба не спим… может, по чашке чая?

— С удовольствием.

Чай заваривал Мортон. Ватсон еще раз отметил его несомненный талант к готовке. Эта положительная черта омрачалась только мыслями об убитой собственным братом девушке-китаянке, главной страстью которой была забота о старинных глиняных чайниках. Похоже, Джим заметил перемену в настроении соседа. Для хладнокровного убийцы он был потрясающе чуток к эмоциям других людей.

— Джон, вот у вас точно был плохой сон. Который до сих пор вас не отпускает.

— Старые раны, — поморщился доктор, по привычке избегая пристального взгляда собеседника.

— Есть военные, есть более свежие, не так ли? У меня тоже много ран. Только я не знаю, откуда они взялись. Точнее, знаю, но… это не то.

— Я понимаю, — разговор свернул в неприятное русло, и Джон поспешил сменить тему. — Вы не хотите прогуляться? Тут рядом парк.

Выразительное лицо Мортона осветила улыбка:

— Да, конечно. Здесь слишком скучно, — он не добавил «без Шерлока», но Ватсон уловил это в интонации незавершенности, сопровождавшей фразу.

Часть 2

Бежать, скорее, пульс бьется в горле, срывается дыхание. Нужно спрятаться. Не оглядываться, нет, только бы успеть. Адреналин портит кровь, уши закладывает, в голове пусто, тело действует на автомате. Оно знает, куда бежит, по крайней мере, Джим на это надеется.

Он давно свернул с асфальтированной дорожки, чтобы не изображать легкую мишень. Почему тут нет людей? Это же парк, вечером люди гуляют в парке! Маленькие винтики в чужой системе, заводные игрушки, инструменты с запрограммированными алгоритмами, они всегда гуляют в парке по вечерам! Он точно знает… нет, он ничего не знает. Но здесь должны быть люди! Кто-то хорошо поработал над ловушкой и оградил под нее часть территории. Восхитительно, какое внимание к персоне скромного хакера.

Джим все-таки оглядывается, время замирает на краткий миг — позади никого нет. Кажется, оторвался, но точно сказать нельзя. Можно только бежать дальше.

Серая в сумраке парковая зелень пролетает мимо фоном, яростно хлещут листья и ветки. Вперед, туда, где больше деревьев, там сложнее заметить одинокую фигуру. Нога скользит в весенней грязи — дьявол! — и Джим падает, захлебываясь воздухом, судорожно подтягивает тело к небольшому оврагу, скатывается вниз. Мокрая одежда противно липнет к коже, фу, какая гадость! Во рту вкус перегноя, везде земля и прелые листья. Холодно. Пахнет сыростью. Слишком похоже на могилу. Под закрытыми веками плещется красное — чужая кровь. Как знакомо… Черная птица сверлит извилины взглядом.

Джим неловко переворачивается на спину, игнорируя ноющую ногу. Адреналин отступает, медленно наваливается ощущение собственного тела — это неприятно, это нужно переждать.

«Я только полежу здесь немного. Совсем немного. Пока не пойму, куда идти дальше», — Мортон предпочитает не думать о том, что совершенно не ориентируется в городе. Его колотит крупная дрожь. — «Ох, Джонни. Мне очень жаль. Мне действительно очень жаль».

***

Парк дышал спокойствием и умиротворением. Остров природы в мире стали, стекла и камня, врачующий человеческие души. Тут и там попадались парочки, занятые друг другом. Для мамаш с детьми было уже поздновато, но и они изредка возникали в поле зрения.

Однако природа не всегда помогает. Некоторые души повреждены слишком сильно.

— Вы с Шерлоком давно знакомы? — спросил Джим. Он вычислил ответ еще два дня назад, но рассчитывал выяснить что-нибудь интересное по реакции доктора.

— Не так чтобы очень… — замялся Джон. — Но иногда мне кажется, что я знаю его целую вечность, — тяжелый вздох.

«Ага. Малыш Джонни расстроен, в последнее время гадкий Шерлок доставлял ему неудобства. Больше, чем обычно», — Джим решил усилить напор. В Датском королевстве определенно попахивало тухлятиной.

— Он спас вам жизнь?

— Скорее, я ему, — Ватсон передернул плечами.

— Тогда я не понимаю, — черные брови Мортона взлетели вверх, в голосе появилась томная вкрадчивость. — Джон, вы отличный специалист и прекрасный человек. Зачем вы тратите время на неблагодарного заносчивого позера? Он как-то жил без вас тридцать лет, вполне проживет и дальше. Я понимаю, вы считаете его исключительным явлением, единственным в своем роде, бла-бла-бла… Но ведь есть предел терпению. Любите риск? Уверен, вы найдете его не только рядом с Шерлоком.

— Он мой друг.

— Правда? — интонация игриво поднялась и опустилась обратно. — Вы так считаете. А он? Не отвечайте, я вижу. Боюсь, вы не понимаете, что у вашего соседа по квартире очень искаженное представление о дружбе… О, даже так? Все-таки понимаете? Неужели нравится чувствовать себя восторженным верным щенком?

— Послушай, ты!.. — Ватсон резко остановился, сжав кулаки и с трудом удержав ругательства на кончике языка. Проходившая мимо парочка шарахнулась в сторону. — Ты его мизинца не стоишь! Ты ничего не знаешь о его отношении ко мне и о моем — к нему! Поэтому закрой рот и не смей рассуждать о нем подобным образом, иначе кроме амнезии получишь пару других диагнозов! Очень неприятных.

Джим отступил назад и поднял ладони в успокаивающем жесте:

— Я задел больную тему? Прошу прощения, доктор. Просто хотел предостеречь вас. От разочарований. Вы встречались с его братом?

Джон сделал видимое усилие, чтобы взять себя в руки, но следующую фразу произнес уже почти нормальным тоном:

— Майкрофт… у них… сложные отношения, — он прикрыл глаза и потер лоб. — Извините. В последнее время меня слишком легко вывести из себя.

— О, ну что вы. Это я был бестактен.

Они возобновили прогулку молча.

Они шли рядом, словно прикованные друг к другу невидимыми наручниками. Лицо доктора выражало мученическую покорность в сочетании с упрямой решимостью. Джима это забавляло. Ватсон вообще его забавлял: если в Шерлоке Мортон чувствовал себе подобного, то Джон представлялся занятным дополнением из совершенно другого теста. Преданным, опасным в этой слепой преданности, но очень полезным. Для Шерлока. Поразмыслив, Джим решил, что ему тоже пригодится такой зверек. Почему нет? В последнее время Ватсон испытывал к нему симпатию. Следующий шаг — направить мысли доктора в нужное русло, а дальше… дело техники. Мортон еще в больнице понял, что владеет этой техникой в совершенстве, не хуже чем компьютерной.

Даже самому себе Джим не хотел признаваться, что просто боится остаться один на один с окружающим миром. Его память работала очень избирательно: иногда она подкидывала совершенно ненужные факты, вроде устройства каких-то ракет, а иногда он не мог вытянуть из собственного мозга информацию о самых элементарных вещах. Как завязывать галстук, например. Или с каким гарниром он предпочитает есть мясо. Или откуда у него привычка запоминать музыку с помощью математических формул…

Последнее выяснилось, когда Шерлок играл на скрипке. Такие простые слова: Шерлок играл на скрипке. На самом деле все было сложно. С Шерлоком всегда было или очень просто, или очень сложно, и ощущение казалось успокаивающе-привычным. Как головная боль. Птица в тот день неистовствовала особенно сильно, и Джим решил проверить, не угомонит ли ее музыка. Он не просил сыграть, просто вынул скрипку из футляра и медленным ласкающим движением провел по корпусу. Шерлок следил за ним голодными глазами. Джим вложил инструмент в требовательно протянутую руку, и в мир пришла Гармония. Правда, всего на пару часов. От постоянной Гармонии можно сойти с ума — обычный хаос гораздо интереснее.

По мере удаления от центрального входа парк становился пустыннее и темнее.

— Думаю, нам пора возвращаться, — сказал Джон своему спутнику, нервно оглядываясь вокруг.

— Простите, — к ним подбежала взволнованная молодая женщина, — Вы не могли бы мне помочь? Всего пара минут, я вас умоляю! Моя дочь… прошу вас, скорее, скорее!

— Что… — начал было Джим, но Ватсон уже шел за женщиной, и Мортон, нахмурившись, направился следом.

У него было плохое предчувствие. Маленькие фонари, развешанные на деревьях, раздражали глаза. Почему здесь так безлюдно? Ни подростков с бушующими гормонами, ни любителей вечерних пробежек. Очень подозрительно.

Женщина подхватила доктора под руку и влекла вперед, щебеча какую-то бессмыслицу. Они вышли к небольшой поляне.

— Где же ваша дочь? — спросил Джон, но вместо ответа получил направленный в голову пистолет.

— Не дергайся. Нам нужен только он, — женщина оскалилась, кивнув на Джима. Это было ее ошибкой: нельзя отвлекаться, когда стоишь так близко к потенциальной жертве. Неопытная. Прекрасно.

Мортон отработанным (интересно, когда?) движением выбил из ее руки оружие и бросился на землю, услышав плевки выстрелов. Ловушка. Стреляли с глушителями и почему-то с разных сторон.

— Джим! — голос Ватсона раздался слева, тоже с уровня земли.

— Здесь две или даже три группы!

— Я знаю! И по крайней мере одна из них на нашей стороне!

— Надо выбираться с поляны, нас здесь пристрелят, как чертовых уточек в тире!

Перед глазами мелькнула тонкая женская фигура. Пистолет, она нашла пистолет, дьявол, надо было его подобрать, а не болтать с доктором.

Джим скорее почувствовал, чем увидел направленное на него черное дуло. Птица в голове закричала, готовая вырваться из плена.

«Стреляй, сука! Давай же!» — он даже закрыл глаза в предвкушении, вот сейчас, сейчас, он хотя бы в последний миг вспомнит…

Чужое горячее тело оттолкнуло его в сторону. В воздухе разлился запах крови, два крика и два выстрела слились воедино. Пули перестали сновать над поляной, все участники сцены затаились в предвкушении развязки. Джим приподнялся: бездыханный женский силуэт элегантно раскинулся у его ног. Рядом раздавалось тяжелое хриплое дыхание.

— В ту же… руку… мне только что сняли гипс, — простонал Ватсон. Когда Мортон наклонился к нему, доктор зашептал:

— Сейчас опять начнется. Они охотятся за тобой. Уходи, быстрее, пока еще тихо. Ну? Чего застыл? Сматывайся!

Джим на секунду замешкался, ошеломленный, сбитый с толку, но инстинкт самосохранения включился в полную силу и отдал ногам приказ бежать. Вовремя — тихие пули вновь танцевали в сумраке смертельный балет.

***

Асфальтово-серые глаза проводили удаляющуюся фигуру одобрительным взглядом. Мориарти не выйдет из парка, предпочтет укрыться где-то здесь. Найти его будет легко. Для того, кто хорошо знает повадки этой лисы.