Глава 6. *Прим. автора: это ретроспективная глава, действие в ней происходит за несколько лет до основных событий.

*Прим. автора: это ретроспективная глава, действие в ней происходит за несколько лет до основных событий.

Если снова без крови окончится спор,

И домой возвращаешься цел,

Там, за волнами наспех задернутых штор,

До утра ощущаешь прицел.

Но даже те, что в прицелы глядят на нас —

Попросту люди не нашего круга.

Вряд ли они ненавидят нас

Так же как мы ненавидим друг друга.

Александр Баль, "Прицел";

Полосатый шарф трепал ветер, винтовка привычно покоилась на левой руке. С колена стрелять не так удобно, как лежа, но иначе не получится хорошо прицелиться — черт бы побрал эти дизайнерские окна.

Двадцать пять минут неподвижности и полной сосредоточенности. Концентрация на объекте и его действиях мало способствовала терпению. Но надо дождаться, пока он уйдет в ванную и займет нужное положение. Мразь. Эти девочки годятся ему в дочери. Идиотки. Давай, ходячий труп, двигай тушу в направлении своей судьбы, а то у судьбы затекут конечности и ты скончаешься в муках от раны в горле, вместо того чтобы получить аккуратную ровную дырочку в затылок.

Нет. Профессионал никогда не причинит жертве лишних страданий. Если это заранее не оговорено с заказчиком.

Вот оно. Задержать дыхание на естественном выдохе, плавно нажать спусковой крючок... Идеально.

Моран снял с плеча винтовочный ремень и позволил себе расслабиться. Всего пара секунд отдыха, уступка сведенным мышцам. У него мало времени — переполох в доме напротив начнется довольно скоро, надо успеть скрыться до этого момента. Винтовка, подчиняясь уверенным хозяйским рукам, распалась на составные части и послушно легла в потертый чемодан.

— Браво, — Себастьян обернулся на звук аплодисментов. — Браво, дорогой полковник, вы были великолепны. Работа профессионала. Это так... возбуждает.

В дверном проеме стоял Дорогой Костюм. Лощеный хлыщ с замашками испорченного мальчишки. Моран взялся за рукоять армейского пистолета, но хлыщ покачал головой:

— Нет-нет-нет, в это играют по-другому, — и значительно кивнул на телефон у себя в руке. — Я скажу слово, и разноцветные огоньки полицейских машин замерцают под окном гораздо раньше, чем вам бы этого хотелось.

— А если слово не прозвучит? — Моран все-таки вытащил пистолет. Хлыщ округлил глаза в притворном ужасе:

— Тогда огоньки замерцают еще раньше. Будет очень грустно. Может быть, вы даже станете плакать. Не люблю, когда мужественные люди плачут. Ах, солгал — на самом деле, люблю. Но зачем такие сложности? — яркие брови озадаченно взлетели к корням волос, интонация понизилась до доверительного шепота. — Вы прекрасны, полковник, я готов облизать ваши пальцы. Ммм, они так искусны с винтовкой и взрывчаткой... На них столько крови, что не нужен никакой соус. Деликатес.

«Сейчас я его убью», — четко подумал Себастьян и поднял пистолет выше.

— Кстати, — манерный тон превратился из игривого в по-деловому сухой, наждаком шваркнул по барабанным перепонкам, — почему вы не заложили взрывчатку, как планировалось раньше?

Моран в замешательстве опустил оружие. Нет, не может быть. Этот придурок — один из людей мистера М? Поистине, первое впечатление обманчиво. Или мистер М вовсе не то, что о нем думают.

— Я посчитал этот способ более эффективным.

Хлыщ вскинул на него блеснувшие черным пламенем глаза.

— Мистер М платит не за расчеты. Вы получили приказ и выполнили его по-своему. Аах, это больно, когда тебя считают идиотом твои собственные инструменты, — нижняя губа хлыща задрожала. В сочетании с диким тяжелым взглядом исподлобья впечатление было комично-жутким. — Но мистер М всепрощающ, как Иисус, поэтому у вас есть две минуты, чтобы объясниться. Тик-так, время пошло.

— Тратить взрывчатку на такое дело — все равно что глушить рыбу ядерным зарядом. Бесполезно, опасно и создает лишние трудности. И лишние жертвы.

— О, мудрец пред нами! — хлыщ сделал вид, что падает ниц, и продолжил шелковым тоном, — Полковник, милый, я напишу на вашем надгробном камне «Здесь лежит парадокс — умная отвертка». Для мистера М вы — отвертка, которой он изредка пользуется. Так КАКОГО ДЬЯВОЛА, — Моран не заметил момент, когда хлыщ оказался рядом, а в висок уткнулось холодное дуло. Черные глаза выжигали клеймо на щеке, ухо дразнило чужое дыхание:

— Человек — такое хрупкое создание. Его легко сломать. Сломать вас, полковник? Ваши умелые пальцы, косточка за косточкой, ваш тактический ум, извилина за извилиной? Это так просто, ауч, я даже слышу хруст и чмоканье. Интересно, можно ли считать отвертку живой? Труп отвертки — малыш, не плачь, мы купим тебе новую, — голос мурлыкал с невыразимой нежностью. — Метафора, уловили? Мистер М разочарован, а когда он разочарован, умирают люди. Медленно, — последнее слово прозвучало в инфразвуковом диапазоне, упругой волной прокатившись по телу и подняв дыбом мелкие волоски.

Себастьян криво усмехнулся:

— В план мистера М не входило подорвать весь дом, так что я принял верное решение. Видимо, он не потрудился изучить конструкцию вживую, а не по чертежам. Строители схалтурили, эффектного взрыва в отдельной квартире не получилось бы.

Дуло вжалось в висок до боли. Моран стиснул зубы. Если это проверка — он, черт возьми, пройдет ее, потому что не имеет привычки отступаться от принятого решения. Что бы ни выкинул псих со стволом, в этой схватке может быть только один победитель: здравый смысл. Здравый смысл мистера М, который не стал бы пускать в расход ценного исполнителя. А если удача все-таки повернулась к Себастьяну задом и мистер М — ебанутая недальновидная тварь без мозгов и логики, то лучше сдохнуть сейчас, чем перестать уважать себя потом, унизившись работой на такого засранца. Моран всегда умел отвечать за собственные поступки.

Рядом раздался смешок, и дуло исчезло.

— Поздравляю, полковник. Не буду предлагать пенни за ваши мысли, они слишком хорошо видны… с этого ракурса. Вы единственный, кто решил задачу правильно. Так много разочарований, так много кандидатов, ммм… Кладбище? Или два? Похороны нас бы просто разорили. Хорошо, что их не было. Какие похороны без тела, правда?

Хлыщ отошел обратно к двери. Отошел, впрочем — неверное слово. Отдалился. Впитался в темноту разверстой пасти косяка и застыл на грани восприятия. Телефон растворился где-то в рукавах черного с искрой пиджака, куда пропал пистолет и существовал ли он вообще — было непонятно.

Себастьян невозмутимо наблюдал клоунаду Дорогого Костюма. Он уже понял, что это, скорее всего, одно из самых опасных существ, которых когда-либо рождала ирландская земля. Ирландская — судя по акценту. Акцент тоже мог быть лицедейством.

— Мистеру М нужен верный человек. Верный и не обделенный умом. Мистер М не любит пачкать руки, поэтому грязная работа достанется вам. Она будет интересной, гарантирую, а размер вознаграждения покроет любые ваши расходы. Я знаю, что вы не нуждаетесь в деньгах, но мистер М заботится о своих работниках. Вы будете получать задания либо по почте, как и раньше, либо от меня. О, мои манеры, как я мог забыть представиться: Смитсон. Просто Смитсон, без имени. Итак, мы поняли друг друга?

Себастьян меланхолично пожал плечами:

— Боже, храни мистера М.

Смитсон мелодично расхохотался, запрокинув голову.

— Это начало очень тесного сотрудничества, милый полковник, — отсмеявшись, сказал он. — А теперь нам пора убираться отсюда. Да, еще одно: запомните, прежде чем выработать план, мистер М изучает все детали. Всегда.

Моран кивнул. Теперь он в этом не сомневался.

«Что вы за тварь, мистер Смитсон? Королевская кобра или приблудный хамелеон? Боюсь представить самого мистера М, если у него такие доверенные лица».

***

Головы молодых людей забиты идеалами, мечтами и прочим мусором, который со временем превращается в гнилую смердящую кучу и мешает принять жизнь такой, какая она есть. Себастьян Моран осознал это довольно поздно и болезненно. Его собственная куча разлагалась медленно, плавно и практически незаметно, пока два события не ускорили этот процесс до невыносимого темпа.

Первое — конечно, те сведения об отце. Блестящее образование и гибкий ум легко могли обеспечить молодому Себастьяну место в МИ-6, но из-за отца он не захотел связываться с этой «протухшей» структурой. В юности мир кажется проще. В юности мир кажется сложнее. В юности кажется, что есть более и менее честные занятия. Отец так и не понял, почему вместо продуманной и запланированной карьеры Себастьян выбрал армейское прозябание.

Огастес Моран воспитывал сына в строгости и дисциплине. С детства готовил его к военно-дипломатической карьере (в тех ведомствах, где работал сам) и прививал «истинно британские ценности». Чего стоили только прогулки с заполненными до краев стаканами на двух вытянутых руках! Огастес знал, что в старину аристократы доверяли наследникам огнестрельное оружие только после того, как мальчики могли уверенно переходить из комнаты в комнату, не пролив ни капли. «Баланс, Себ. Во всем должен быть баланс, запомни». Маленький Себастьян довольно быстро выполнил это условие. Довольный отец стал возить его на стрельбища, так что с винтовкой будущий полковник сросся еще в детстве. Отец был гордостью, примером для подражания, недостижимым идеалом. До серьезного разговора. Себастьян тогда учился в колледже и дома появлялся только по праздникам, но как-то неожиданно заявился вне графика — взять нужные вещи, и стал случайным свидетелем разговора отца с незнакомцем. Он услышал мало, но даже этого оказалось достаточно, чтобы позже (не без противозаконных поисков в архивах и папках с надписью «совершенно секретно») восстановить полную картину. Отец работал на иностранную разведку. Работал долго и плодотворно, когда был послом в Иране.

Идеал родителя рассыпался в прах, и даже спустя двадцать лет этот прах не рассеялся окончательно.

Мечты умерли позднее, вместе с половиной отряда его людей. Мечты о славе родины, благородных целях, офицерской чести и воинском братстве оказались растоптаны парой идиотов, по недоразумению считавшихся его командирами. Дело замяли, эти двое не получили даже дисциплинарного взыскания. Воистину, связи решают все. Какая мерзость.

«Баланс, Себ. Баланс, а не идеализм. Перестань заниматься глупостями и займись наконец делом».

Горем здесь измучен ты,

Не сбылись твои мечты.

Там же нет борьбы с судьбой,

Там воскреснешь ты душой!

Да,там нет борьбы с судьбой,

Там воскреснешь ты душой!

Ко мне вернись, ко мне вернись,

Вернись скорей! *

Вернуться. К праху?

Предатель в собственном доме. Идиоты, командующие армией. Колоссальные потери из-за непродуманных операций. Бессмысленность вооруженных конфликтов. Зачем хранить верность присяге, которая опозорила себя? Безумно хотелось уйти, сбежать, дезертировать, забиться в неприметный угол мировой карты и тихо выть над трупами воздушных замков. Но это была непростительная слабость.

Позже Себастьян осознал настоящую цель жизни: делать то, что нужно, чтобы получить выгоду. Однако мусорная куча в голове еще давала о себе знать, сформировав принципы, которые он свято соблюдал. Наиболее важными из них были защита своих людей и верность нанимателю — при условии, что тот соблюдает установленные правила. Армию Ее Величества Моран не считал достойным нанимателем, поэтому спокойно выполнял просьбы сторонних организаций, которые нуждались в его услугах. Несколько таких услуг столкнули его с таинственным мистером М. От этого человека (или организации) расходились круги во все стороны, но увидеться с ним лично еще никому не удавалось. Самому Морану просьбы мистера М передавались либо через третьих лиц, либо анонимно, по электронной почте. Задания всегда были четкими, лаконичными и гениально продуманными.

Выйдя в отставку после достаточных для получения пенсии восемнадцати лет службы, Себастьян продал отцовский особняк и купил небольшую квартирку в Кенсингтоне. Он действительно пытался приспособиться к мирной жизни. Действительно пытался. Но вокруг была та же грязь, в которой все дружно искали выгоду, и руки зудели от желания сделать что-то, к чертовой матери перетряхнуть эту грязную действительность. Он хотел быть полезным, хотел куда-то применить себя, лез на стенку от чувства вакуума внутри и снаружи. Ему казалось, что тело и мозг покрываются плесенью — плесенью, которой провоняла сама государственная система.

А еще Себастьян должен был чувствовать себя живым. Его окаменевшая душа требовала жертв на свой алтарь — опасности, риска, ситуаций, когда лишнее движение может привести к гибели. Тогда она трепетала и пела. Тогда наступала весна и именины сердца.

Тогда приходила очередная просьба от мистера М.

____________

*русский текст арии Жермона (Di Provenza il mar) из оперы Джузеппе Верди «Травиата».

 

***

Воздух оставлял во рту металлический привкус.

— Спасибо, Басти, душка, — сказал Смитсон, переступив через пару тел на полу. Открытые глаза бессмысленно отразили черную подошву. Ручеек крови подобрался к стильным ботинкам, но испуганно свернул в сторону, так и не коснувшись блестящей кожи.

Моран разбирал винтовку медленнее, чем обычно, украдкой восхищаясь замысловатым механизмом. Он все еще не мог привыкнуть, что владеет этим чудом оружейного производства: мистеру М пришлось дернуть за очень хитрые ниточки, чтобы разжиться специальной правительственной разработкой. И потревожить еще пару марионеток — чтобы слегка модифицировать ее. Пули для пуленепробиваемого стекла сегодня очень пригодились, парни даже не ожидали нападения с этой стороны. А еще окно послужило отличным входом. С сигнализацией и камерами пришлось повозиться, но это был и правда самый безопасный способ проникнуть в помещение. Такой нарочито доступный, что его даже не рассматривали как серьезную угрозу.

Полковник и сам считал, что воспользоваться заведомой ловушкой может только полный идиот. Или гений. К счастью, мистер М был именно гением.

— Почему сюда не выслали группу? — спросил Себастьян, заняв позицию у двери и вытащив пистолет. — Против отряда охраны мне не выстоять, а он примчится по первому сигналу. Тут все напичкано аппаратурой. Мы обезвредили большую часть, но сюрпризы могли остаться.

— Оу, мой рыцарь, такой заботливый, — ловкие пальцы тщательно прощупывали каждый миллиметр стены, выискивая что-то. — Займи рот, чтобы не болтать глупостей. Мм, есть пошлая идея… но нет, не сейчас. Можешь взять блинчики у меня в сумке, вчера от скуки я испек целую гору. Знаешь, помогает организовать мысли.

Себастьян всмотрелся в сосредоточенное лицо Смитсона. Он ведь серьезно. Действительно стоял у плиты и пек блинчики. Наверняка еще что-то мурлыкал себе под нос, раздумывая, как лучше подобраться к кабинету председателя правления банка, где совершенно случайно оказались уникальные драгоценности. Совершенно случайно. Председатель поленился переправить их в хранилище, потому что спешил к неожиданно заболевшей дочери. Какая преданность семье. А Симтсон выливал на сковородку жидкую массу и решал, кого нужно убить, кого — просто изолировать. Может, еще считалочкой это определял — в случае Смитсона Моран бы ничему не удивился. Мистер М, похоже, отдавал ему полный контроль над операциями с его личным участием.

— Попробуй, дорогуша, а то я обижусь. И мне будет плохо. Тогда я сделаю плохо тебе — ненавижу страдать в одиночестве.

Моран сдался и запустил руку в кожаный портфель, почти сразу нащупав объемистый сверток. За год совместной работы полковник успел неплохо изучить своего периодического напарника. Чаще всего задания не требовали больше одного исполнителя, иногда Морана ставили во главе оперативного отряда. И совсем редко он взаимодействовал со Смитсоном — непредсказуемым истеричным психопатом с манией величия и улетевшей на другую планету крышей. Но что-то в нем очаровывало. Да, Смитсон умел быть очаровательным, когда этого требовали обстоятельства. Моран со смесью восхищения и омерзения вспоминал, как за десять минут он выудил у молоденького клерка распорядок работы в учреждении (естественно, информация считалась неразглашаемой), и хладнокровно приказал пристрелить парня на обратном пути: «Чтобы не ходить дважды, милый полковник». Мистером М Себастьян тоже восхищался, но на другом уровне — эта полумифическая личность была великолепным командиром и гениальным стратегом.

Добраться до блинчиков Моран так и не успел.

— Эврика! — воскликнул Смитсон, когда часть стены отъехала в сторону, открыв блестящий стальной сейф. Тут же часы полковника замерцали красным.

— Тревога, — Себастьян выругался и стал озираться в поисках путей к отступлению. — Надо сматываться.

— Время еще есть, — возразил Смитсон. От усердия он закусил губу с видом ребенка, которому не дается дурацкий паззл. Подушечки пальцев ласкали циферблат, с выверенной точностью подбирая код. — Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел.

— Тогда вас вынесут вперед ногами! — за дверью нарастал звук приближающихся шагов. Моран ухватил напарника за пиджак и потащил к окну, не обращая внимания на возмущенное шипение своей «ноши». — Быстро! — он перебросил гибкое тело через карниз, предварительно убедившись в возможности уцепиться за что-то.

— Я вырву тебе ногти, — гневно выплюнул Смитсон, повиснув на пожарной лестнице. Дорогой пиджак был безнадежно испорчен.

— Позже, — Себастьян нырнул обратно в помещение, куда уже ворвались люди в военной экипировке, на ходу вбрасывая вперед газовую гранату и напяливая противогаз. Рюкзак с винтовкой пришлось снять, чтобы он не стеснял движений. В мутном мареве полковник проскользнул мимо выкашливающих легкие противников до сейфа и закрепил на нем взрывчатку. Прекрасный способ открыть эту штуковину без кода. Отлично. Теперь надо отойти на безопасное расстояние и…

Пуля обожгла плечо. Конечно, одинокая фигура на фоне блестящего металла — отличная мишень, даже для слезящихся глаз. Зарычав, Себастьян откатился назад, уперся головой в стальную дверцу и осознал, что загнал себя в ловушку: газ надолго не задержит охрану, они уже начали пальбу (пока не слишком прицельную), а если хоть один заряд попадет в сейф, с половиной головы можно будет проститься.

Он не успел понять, откуда посыпались молчаливые убийцы в черном, которые стали методично отстреливать охранников. Избиение младенцев (так это выглядело) продолжалось около трех минут, а потом наступила сюрреалистическая тишина. Остатки газа желтоватым туманом плыли в воздухе, щипало царапину на плече. Себастьяна грубо поставили на ноги и толкнули к окну.

— Что я говорил тебе в нашу первую встречу о планах мистера М? — бархатный тон Смитсона, который продолжал висеть на лестнице, разъедал слизистую не хуже ядовитых паров.

— Мистер М изучает все детали, — хрипло повторил Себастьян, стянув противогаз.

— Хороший мальчик. Запомнил урок. Или стоит закрепить материал? — кивок куда-то за спину Морана, и полковник ощутил резкий толчок. Он едва удержался на подоконнике, выдохнув сквозь сжатые зубы. Просить пощады он не собирался. — Оооукееей. Знаешь, я успел бы вскрыть сейф. Конечно знаешь. Ты еще не передумал насчет блинчиков?

Резкий перевод темы заставил Морана непонимающе моргнуть.

— Столик накрыт наверху. Присоединяйся. Твою винтовку, кстати, тоже туда доставили, — с этими словами Смитсон стал забираться на крышу. Себастьян рассудил, что лучше последовать за знакомым психом, чем остаться с неизвестным отрядом адских стрелков, и полез следом. Не обременяя себя вопросами, что будет с сейфом, его содержимым, охранниками, и почему до сих пор не поднялась тревога. Это не его дело.

На крыше действительно был столик. И блинчики. И даже чайник. Моран спокойно уселся напротив Смитсона, приняв большую чашку с дымящимся напитком и надписью «Мышьяк — лучший заменитель сахара». Подумаешь, всего лишь ланч на крыше одного из самых строгоохраняемых зданий в городе. Ничего особенного. Не более странно или опасно, чем Смитсон, пекущий блинчики. Кстати, вкусно. Плечо назойливо жаловалось на свое состояние где-то в другой реальности.

— Я все никак не могу понять, мой дорогой рыцарь, — начал Смитсон, сияя расслабленной улыбкой, — это мне с тобой повезло или тебе со мной? Итонский колледж, Оксфордский университет, участие во всех военных компаниях последнего времени, дважды упомянут в списках отличившихся, автор двух книг… не слишком сочетается с работой на криминальную структуру.

Моран отставил чашку.

— Плохая наследственность, — усмешка вышла больше похожей на гримасу. — Когда-то я хотел изменить мир, мистер Смитсон. К сожалению или к счастью, это невозможно. Я могу только играть по правилам, которые мир задает.

Смитсон с интересом склонил голову набок, улыбка стала стеснительной.

— У мистера М собственные правила.

Себастьян глухо рассмеялся:

— Тогда я буду играть по правилам мистера М. Кажется, я начинаю получать о них представление.

— Нет-нет, ты не представляешь, — так мурлычет кот после сытного ужина, но когда мурлычет рептилия, становится жутко. — Никто не представляет. Они завязли в своих крошечных камерных реальностях, поэтому видят всего лишь иллюзию. В их маленьких головках нет места для настоящей жизни. А мистер М дарит им эту жизнь, практически безвозмездно. Дарит им вселенную, вселенную новых возможностей и открытых дорог, если, конечно, у них хватит смелости пойти этим путем. Бедные рабы морали и нравственности! Они не знают, что значит быть свободными, они связаны с рождения и вечно ищут себе новых хозяев. Они просят связать их сильнее, еще сильнее, о, да, детка, так!

Именно в этот момент у Морана мелькнула мысль. Бредовая и сумасшедшая, он даже не хотел обдумывать ее, но глубокие черные глаза напротив успели схватить мысль за хвост, препарировать, распихать внутренности по баночкам и снабдить каждую аккуратными надписями на латыни: mentis actio vulgaris — contentus cardinalis*…

— Тсс, — Смитсон перегнулся через столик, приложил палец к губам Себастьяна и прижался своим лбом к его. — Мы никому не скажем, да, милый?

«Я точно никому не скажу. Да и кто такому поверит. А вот зачем ты, черт возьми, сказал мне?» — подумал Моран. Два образа никак не могли слиться в один. Непредсказуемый очаровательный псих и виртуозный гениальный руководитель организации.

— Попробуй так, — мягкая рука закрыла ему глаза. — Есть ли разница?

«Хочешь связать меня посильнее? Гиблое дело. Я и так не уйду, здесь я… на своем месте. Здесь все так, как должно быть — без розовых очков и прочей подобной чуши. Здесь все по-честному. Забавно — падать дальше просто некуда, и мне это нравится».

— Разницы нет, сэр.

— Я так и знал, — удовлетворенно протянул Мориарти, откидываясь назад. — Про похороны без трупа ты тоже помнишь, я уверен.

Моран отсалютовал ему чашкой.

____________

*мысль обыкновенная — основное содержание