Почему моё сердце болит?

 

Пройдя по открытой местности, бетонным коридорам «Королевских Дубов» в свой первый день нового семестра я поняла, как чувствует себя новый заключенный, проходя через дворик тюрьмы.

Я держалась настороженно и чувствовала себя уязвимой и каждую минуту ждала подвоха. Коридоры были украшены знакомыми плакатами, приклеенными серебристым скотчем к кирпичным стенам. На этот раз там было написано ярко фиолетовым цветом, что вскоре состоятся танцы в День Святого Валентина. Я видела те же здания, что и раньше, знакомые лица повсюду; людей, которых я знала уже много лет.

Но все казалось мне неприветливым.

Я была подавлена, и мой живот скрутило от волнения, рядом со мной была Лиз, но я знала, что ей вскоре придется пойти на первый урок. У нас были раздельные уроки, а это означало, что через пять минут я останусь одна, и мне придется самой позаботиться о себе.

Я смотрела, как учащиеся проносятся мимо меня и мне стало интересно, что они думают обо мне; никто из них не смотрел в мою сторону и я удивилась, действительно ли меня никто не замечает. Не был ли, мучающий меня страх, плодом моей чересчур буйной фантазии? Неужели, все забылось, как и сказала Лиз.

Мои старые друзья подходили и с радостью приветствовали меня, я снова успокоилась. Никто и словом не обмолвился о Томе. Никто не глазел на меня. На самом деле, на меня не обращали никакого внимания.

Может быть, полиция кроме узкого круга друзей, никого не посвятила в то, что я и есть та студентка «по делу». Возможно, Лиз была права и все будет хорошо. Я рассталась с Лиз и пошла на свой первый урок, впервые за несколько месяцев чувствуя себя уверенно.

 

Но ничто не могло подготовить меня к встрече с Томом, хотя рано или поздно это должно было произойти. Наши пути пересеклись после обеда, рядом с его классом. Я торопилась на следующий урок, и даже не поняла, что прохожу мимо его класса.

Он стоял с учебником в руке у двери и смотрел за проходящими мимо учениками. Когда я заметила его, он разговаривал с одной из своих учениц, посмеиваясь над тем, что она говорила. Я застыла, словно олень в ночи в ярком свете фар, затем отшатнулась и быстро развернулась. Я знала, что у меня покраснели щеки, сердце учащенно билось в груди. Я не могла повернуться и посмотреть в лицо Тому, не сейчас и не перед всеми.

Краем глаза я заметила, что Том посмотрел на меня и отвернулся. Казалось, он не был удивлен или взволнован тем, что я здесь. Когда я повернулась, он уже исчез из вида, зайдя в свой класс.

 

В феврале, сразу после того, как я пошла в «Королевские Дубы», отец вернулся к нам. Мы знали, что он не сможет оставаться один в Сантьяго, и никто не удивился его возвращению. Дело было не в том, что он не мог постирать или приготовить еду. По сути, он был семейным человеком и просто скучал без нас.

В конечном счете, мы провели в Калифорнии без отца чуть более двух месяцев.
Это время стало для Тони началом пути во взрослую жизнь, он упорно трудился, совмещая занятия в колледже с работой. Несмотря на загруженность в учебе, он устроился на работу в местный ресторан быстрого питания, и сам оплачивал свои расходы на автомобильную страховку и бензин.

— Тони, ты убьешь себя, — однажды сказала мама. Он забежал позавтракать со мной, и один только взгляд на его лицо вызывал беспокойство. Он был бледнее обычного, с темными кругами под опухшими глазами.

Он покачал головой.

— Я никогда так не уставал, но ни о чем не жалею. Отец должен знать, что я в состоянии обеспечить на себя. Он должен знать, что я повзрослел и могу принимать собственные решения. — Он сделал паузу. — Я не хочу, чтобы он думал, что мы зря приехали сюда. Хочу, чтобы он знал, что это стоило того и мы ценим это.

 

Я нахмурилась.

— Знаешь, Тони, тебе просто нужно сказать ему об этом. Не нужно надрываться, чтобы доказать это.

Он ухмыльнулся мне.

— Это будет не так весело, кроме того, сказать можно и неправду. То, что это правда, я должен доказать делом.

Он ушел, и я задумалась над его словами. На самом деле, он был прав. Он учился в местном колледже, после которого он мог поступить в университет на четырехгодичный курс, а в ресторане он уже получил место менеджера.

Мой отец был так впечатлен успехами и новыми обязательствами Тони, что он удивил всех, подарив Тони поддержанный Фольксваген гольф. Радовал тот факт, что они опять начали разговаривать, и, учитывая события прошлого года, гордость отца была вдвойне ценна для Тони.

Что касается отца, то он со временем смягчился. Он сильно скучал без нас после нашего отъезда из Чили и вернулся в США с оттаявшим сердцем. Все вместе мы обсудили ситуацию и согласились, что каждый был в чем-то неправ.

Мы так же решили, что лучше всего продолжить жить семьей, принимая во внимание интересы каждого. Это было совершенно новое отношение со стороны отца, который всегда придерживался патриархальных взглядов, и эти изменения произошли благодаря Тони и мне.

По новому соглашению, отец решил, что мне пора учиться вождению.

Придерживаясь старомодных взглядов, он настоял на том, чтобы я обучалась на пикапе с ручной коробкой передач.

— Поверь мне, если ты будешь водить машину на ручнике, то станешь более ответственным и классным водителем, — процедил он, указывая мне на место водителя.

— Не уверена, что мне хочется быть такой,— пошутила я, глядя из-за руля на ручник, и, нажимая на сцепление и тормоза.

Конечно, люди водят машины, но я никогда не думала, что так скоро смогу научиться этому. Мы всегда планировали вернуться в Чили до того, как мне исполнится шестнадцать, поэтому я считала, что скорее выучусь там, нежели здесь.

Сейчас все поменялось. Я и отец, ближайшие три недели, были заняты обучением. Я никак не могла согласовать действия сцепления и тормозов и каждый раз, подъезжая к остановке или пригорку, машина глохла.

Однажды я даже умудрилась заглохнуть на магистрали, из-за чего отцу в спешке пришлось пересесть, сгоняя меня с водительского места и поскорее уехать оттуда. После этого, мы ездили по небольшим улицам жилых районов, пока я не стала ездить достаточно уверенно.

Но это стоило того. Через несколько недель после того, как я получила водительские права, мы с отцом поехали покупать машину. Он объявил, мило улыбаясь:

— Это запоздалый подарок к твоему дню рождения, и думаю, от меня ты бы не приняла ничего другого.

Я улыбнулась, удивляясь произошедшей перемене, и оглянулась вокруг. Мы были на стоянке машин, — «посматривая, что тут есть» как сказал отец. Мы посмотрели парочку машин из ряда, затем увидели маленькую спортивную серую Хонду Цивик.

У нее был люк на крыше и, конечно же, механическая коробка передач. Мы осмотрели машину, затем посмотрели друг на друга и кивнули. Отец вынул из кармана деньги, заплатил дилеру на месте, и я повезла машину домой. В кругу друзей я стала первой, у кого появилась своя машина и единственной из класса шестнадцатилетней, кто самостоятельно приезжал на машине в школу. Мне для счастья большего и не надо.

 

Машина придала мне новый статус, и я без труда могла поехать куда-нибудь, пользуясь возможностью свободного передвижения. Теперь я сама отвечала за свои поездки, и больше не нужно было кого-то просить подвезти меня. Я просто садилась в машину, чтобы попасть в нужное место в нужное время.

На второй неделе занятий в школе я начала пристальнее следить за Томом и его передвижениями, и изучила его новое расписание. Я точно знала о его местонахождении на переменах и куда он ходит до и после школы.

Я ничего не могла с собой сделать. Я знала, что это нехорошо, но ужасно скучала по нему, и хотела знать, как у него дела. Я очень хотела поговорить с ним, но убедила себя, что меня никто и никогда не увидит рядом с ним.

Я вела себя осторожно, и ходила по территории кампуса так, чтобы случайно не столкнуться с ним. Я всегда сворачивала, если видела, что он идет в мою сторону. Я поняла, что все учителя в кампусе знали меня, и задавалась вопросом, предупредили ли их о том, что нужно держаться подальше от меня.

Я была уверена, что они наблюдают за мной и ждут, когда я оступлюсь и окажусь рядом с Томом. В свою очередь, я твердо решила выжидать и держаться подальше от Тома. Последнее, что я хотела это, чтобы преподаватели или студенты видели меня на расстоянии ближе пяти шагов от Тома.

Правда заключалась в том, что мне до боли хотелось подбежать к Тому и спрятаться в его объятьях, уткнуться лицом в его грудь и вдыхать такой знакомый свежий запах. В наших прежних отношениях было сделано так много ошибок, но я чувствовала, будь мы вместе, мы бы все исправили.

По крайне мере, с ним я чувствовала бы себя в безопасности. Прошло столько времени, а я до сих пор была влюблена в него и очень сильно скучала по нему. Из-за сложившейся ситуации, мне оставалось только ловить моменты, когда он заходит и выходит из класса. Я старался не часто смотреть на него в кампусе, но я нашла способ делать это из укрытия, сидя в своей машине.

Каждое утро я забирала из дома Лиз и отвозила ее в школу. Меня поздно внесли в списки занятий, и первые два урока мне приходилось заниматься в классе по розничной продаже. Фактически до третьего урока мне не нужно было быть в кампусе, так как занятия и практика по розничной продаже проходили в универмаге местного торгового центра.

Несмотря на это, по утрам я забирала Лиз из дома, подвозила ее к кампусу, ненадолго задерживаясь на парковке, и уезжала в торговый центр на практику.

— Здорово, что ты меня подвозишь в школу, — в первый день пробормотала Лиз. — Хотя думаю, что это всего лишь предлог, чтобы поводить новую машину.

Я рассмеялась вместе с ней, но притихла, подъезжая к школьной парковке. Лиза также как и я знала, почему я подвозила ее. Заезжать за Лиз было мне не по пути, и чтобы доехать до школы к первому уроку, нужно было потратить дополнительно двадцать минут на утренний маршрут.

Хотя я нисколько не жалела. Я подъехала к стоянке, чтобы высадить ее и быстро осмотрела парковку.

— Ищешь кого-нибудь? — тихо подразнила она и наклонилась за сумкой.

— Да, ты же знаешь,— улыбнулась я в ответ. — Он еще не подъехал.

Лиз рассмеялась, качая головой. Два раза из трех мы приезжали как раз вовремя, чтобы застать момент, когда Том подъезжал к стоянке и уходил в школу. Мне удобнее было наблюдать за ним из машины, так как у меня были затемненные стекла, сразу же после того, как он уходил, я уезжала из школы.

Когда я припарковалась, дожидаясь, когда Лиз соберет свои вещи и пойдет на занятия, я увидела его издалека, рассмотрела, что на нем надето, какая у него стрижка и старалась угадать его настроение. Мне не нужно было беспокоиться о том, кто нас окружает или о том, что кто-то видит, как я слежу за ним, так как это было маловероятно.

— Знаешь, это плохая идея, — сказала Лиз, став серьезной. — Конечно, я хочу, чтоб ты была счастлива, но вас уже были неприятности. Если я могу разглядеть тебя снаружи машины, тогда это сможет сделать любой. Включая мистера Стивенса. Ты хочешь, чтобы тебя снова застукали?

—Тсс, — прервала я, понимая, что она права. Я играю с огнем, и последнее, что я хочу это, чтобы меня застукали. Но ничего не могла поделать с собой. Это была единственная возможность. Я должна была видеть его, даже если между нами ничего нет.

— Может мне хочется, чтобы он знал, что я слежу за ним.

Я до сих пор не имела понятия, как он относится ко мне после того, как все раскрылось. Думал ли он, что я знаю о письме, которое Сара написала миссис Дрейк? Думал ли он о том, что я имею к этому отношение? Я надеялась, что нет. Я надеялась, что он больше доверял мне и, что он поверит, искренне поверит, что случившееся просто вышло из-под контроля.

Я чувствовала себя ужасно, сознавая какую роль я сыграла в этом — из-за своей беспечности и слепой веры друзьям. Я хотела и нуждалась в том, чтобы Том понял, что я не хотела навредить ему. Что бы ни случилось, я никогда не хотела причинить ему боль, особенно таким образом. Я надеялась, что при встрече смогу поговорить с ним рано или поздно и все объяснить.

Если быть честной, я так же надеялась, что у нас будет шанс поговорить о том, остались ли у нас чувства друг к другу.

— Что ж, я не могу больше оставаться. — Прервала мои мысли Лиз. — Сегодня я должна быть пораньше в классе, чтобы подготовиться к экзамену.

Она повернулась в кресле, вытягивая шею, чтобы посмотреть на стоянку позади нас. — О, — произнесла она. — Он здесь. Внимание. — Она повернулась ко мне с серьезным и слегка хмурым лицом. — Пожалуйста, Иззи, будь осторожна. Не разговаривай с ним. По крайне мере, старайся не привлекать внимание. Здесь вокруг учителя. И они высматривают что-нибудь подозрительное.

— Я знаю, Лиз, знаю, — быстро ответила я. — Я просто хочу проверить, посмотрит он на меня или нет. Хочу знать, не злиться ли он на меня.

Лиз пожала плечами, открыла дверь и вышла из машины. Не сказав больше ни слова, она захлопнула дверь. Я повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть на проходящего мимо Тома.

Сегодня он был одет в классические брюки и темную рубашку. Он выглядел потрясающе. Он подошел ближе к машине, чем обычно. Я нахмурилась. Он ускорил шаг, как будто пытался догнать Лиз, но вдруг повернулся к моей машине.

Я не ожидала, что он окажется так близко от меня и не знала, что мне делать. Я могла пригнуться, он стоял совсем рядом с машиной, и спрятаться было негде.

Вдруг он оказался возле моего окна, а его лицо на одном уровне с моим. Его светло-карие глаза омраченные, казалось, годами волнений и переживаний, смотрели, как никогда, с нежностью. Огромный комок встал у меня в горле и мое сердце тревожно забилось. О чем он думал? Он что, сошел с ума? Ему нельзя просто так взять и подойти ко мне. Что скажут люди? Он захотел попасть в тюрьму?

Он протянул руку и постучал в окошко. Уголки его рта приподнялись в скромной улыбке. Я нащупала кнопку и опустила окно, вопросительно посмотрев на него. Он облокотился на дверь и посмотрел мне в глаза.

— Что такое, Изабель? — спросил он обычным тоном. — Я вижу, ты каждый день останавливаешься здесь. Тебе что-то нужно?

— Ты сошел с ума? — прошипела я. — Тебе нельзя так подходить ко мне. Что, если нас кто-то увидит? — Неожиданно, Том улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы.

Его бородка была все так же ухожена, но русые волосы слегка подросли, и на висках появилось больше седины, придавая ему более суровый и необычный вид. Он никогда не выглядел лучше, чем сейчас, отметила я.

— Изабель, мне не предъявили никаких обвинений, — ответил он, как будто речь шла о пустяковом деле, вроде штрафа за превышение скорости или за неправильную парковку. — Кроме того, не думаю, что разговаривать с тобой это преступление. Врятли меня можно наказать за то, что я пытаюсь помочь ученице.

— Не хочу показаться грубой, — прошептала я, нервничая. — Но не думаю, что ты поступаешь умно. Может, тебя и не обвинили ни в чем, но думаю, полиция сможет сделать выводы. Особенно, если увидят, как мы разговариваем.

Том рассмеялся.

— Изабель, мне ничего не грозит, пока ты не сдашь меня, — ответил он. — Все просто. Поскольку мы коснулись этой темы, и, наконец-то заговорили, хочу поблагодарить тебя за то, что встала на мою защиту. Твои показания помогли мне остаться в школе и избежать суда. Спасибо за то, что хранила молчание. Ты не представляешь, что это значит для меня.— Он нервничал, произнося это, хотя и пытался казаться легкомысленным.

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу, и опустила глаза, смущенная и озадаченная.

— Пожалуйста, — с горящими щеками произнесла я. — Надеюсь, ты знаешь, что я не сделала бы ничего, что могло навредить тебе. Надеюсь, ты знаешь, что это не я сдала тебя. — Вдруг я заметила, как один из учителей подъехал с другого конца стоянки и запаниковала. — Послушай, мне надо ехать. Мы можем вызвать подозрения, и я не хочу навлекать на тебя еще неприятности.

Том отступил назад.

— Хорошо, ты не хочешь опоздать на занятия, — выпрямившись, сказал он. Я нащупала кнопку и подняла окно, но остановилась, когда он добавил:

— Изабель?

Я вскинула голову вверх, встретившись с ним глазами. Он смотрел, удерживая мой взгляд.

— Я рад, что ты вернулась, — произнес он, наградив меня своей широкой и искренней улыбкой. Она была такой заразительной, что невозможно было устоять и не улыбнуться в ответ