ВЕСTНО. 8 страница

Юрнасу стало весело. Он подумывал, не выйти ли сейчас из-за куста и не спросить ли, дружелюбно улыбаясь: «Неужели у меня такой ужасный вид?» Эффект, безусловно, был бы гран­диозный. А затем он, конечно, объяснит все. Точно. Именно сейчас самое подходящее время для этого.

Но как раз к тому моменту, когда Юрнас решился привести свой план в исполнение, старушка, окончив чистить клубнику, поднялась, взяла миску и исчезла в доме. Делать было нечего, эффект запоздал, и Юрнас решил выждать новой возможности. В конце концов он ведь не особенно спешили, будучи мастером подкрадываться, знал цену выдержке.

Марью осталась возле крыльца. Она напевала песенку, сня-ла с ноги туфлю, вытряхнула песок и снова надела.

И тут...

Юрнас увидел пришельца, когда тот приближался по акку-ратно усыпанной песком дорожке. Пеэтер!.. Что за дела могли быть у него в этом саду?

—Марью! Марью вздрогнула.

— Ох, как я испугалась.

— Извини.

— Каким ты стал вежливым!

Видно было, что Пеэтер чувствует себя довольно неловко. И нетрудно было понять, что он чем-то обеспокоен.

— Я искал тебя, заходил к вам домой,— сказал Пеэтер,— но тебя не оказалось дома, тогда я пришел сюда.

— Очень оригинально,— насмешливо заметила Марью.—
Я, между прочим, уже заметила, что ты пришел сюда.

Юриас из-за кустов сирени с удовольствием наблюдал за оторопевшим Пеэтером.

— Я хотел немножко поговорить,— сказал наконец Пеэтер.

— Ах! В самом деле? — Марью изобразила на лице удивле­
ние.— Я думала, ты опять хочешь послать меня к черту!

Смысл этого замечания остался для Юрнаса не совсем яс­ным, но он понял, что между Марью и Пеэтером не все гладко.

— Ну говори же,— сказала наконец Марью.

— Прямо тут? —Пеэтер бросил подозрительный взгляд на
окна.— Разговор немного как бы секретный, кто-нибудь мо­
жет подслушать из окна.

— Скажите, как интересно! — Марью презрительно пожа­
ла плечами.— Между прочим, дома, кроме тетушки, никого нет.
Но уж если тебе надо...

Она направилась к шалашу и взмахом руки поманила? Пе-этера. Так. Затем они забрались в шалаш.

Конечно, для Юрнаса это было в какой-то степени неприят­но, Но настоящий мастер подкрадываться не позволит мелким неприятностям обескуражить себя, не говоря уже о человеке, который видел вблизи коростеля и даже не упустил роящихся пчёл. Теперь требовалось действовать быстро, чтобы не упустить каких-либо важных подробностей секретного разговора.

Юриас осторожно покинул куст, лег и ловко пополз, как змея, между грядками с цветами. Ага, вот здесь он потоптал цве­ты, верно. Но сейчас ему некогда было раздумывать над по­топтанными цветами. Сейчас надо спешить. Сначала к тому кусту смородины. Так. Теперь из-за куста дальше. Молодец. Только нужно хладнокровие. До шалаша оставалось несколько шагов. Тут снова пришлось приложить все свое умение ползать, осторожно опираясь лишь на локти и пальцы ног. Индейский прием. Настоящий мастер своего дела должен знать всякие приемы.

Ну говори же наконец,— послышался голос Марью.

Великолепно. Значит, оторопь Пеэтера была так сильна, что

он до сих пор не смог начать

разговор. Юрнас устроился по-
удобнее и прислушался. Он
успел как раз вовремя.
Пеэтер кашлянул.

— Я хотел спросить... что...
ты... Ты ведь ничего не сказа­
ла Меэлику?

Меэлику? Дело принимало захватывающий оборот.

Через незастекленные окош­ки шалаша слышалось каждое

слово. И Юрнас усмехнулся, ко-

гда подумал, что именно око-

шек Пеэтер опасался. Хорошая

шутка.

— Кое-что я все же сказа-
ла,— ответила Марью.— Когда
двое беседуют, надо же о чем-то
говорить.

— Ну да... но насчет этого
письма?

— Я сказала, что принесла
тебе письмо от Рихо.

— А дальше?

— Что дальше?

— А ты не сказала, что Ри-
хо просил освободить его из-под
домашнего ареста?

— А что?

— Сказала или нет?
Марью, видимо, почувство-

вала, что обрела над Пеэтером

неожиданную власть, и ловко

использовала это.

— Скажи сначала ты. Вы-
пустил ты Рихо из-под замка?
Иначе я ничего тебе говорить
не буду.

Пеэтер вздохнул.

— Но об этом надо молчать!
— Хорошо! — Марью была

согласна молчать.

— И ты никому не ска-
жешь?

—Никому. —Честное слово?

—Честное слово! Пеэтер вздохнул, потом пробормотал:

— Ну выпустил.

— Интересно! — воскликнула Марью.— А Рихо разве не
побоялся, что кто-нибудь увидит его и расскажет родите-

лям?

— Мы замотали его голову бинтами.

— Бинтами? — Марью усмехнулась.

— Ну да. Словно у него травма. Его никто бы не узнал.
Марью засмеялась.

А Юрнаса внезапно осенила догадка: бинты и были «ска-фандром»!

- Теперь ответь ты,— вернулся Пеэтер к своему вопросу,—
что ты рассказала Меэлику?

— Ничего не рассказала! Я же обещала тебе! О содержании
письма Меэлик ничего от меня не узнал!

«Но ничего, вскоре он узнает!»—удовлетворенно подумал Юрнас и украдкой стал удаляться от шалаша. Разведку можно было считать законченной, важные сведения были теперь ему известны. А цветы... Цветы могут пока подождать. Попробуй начни объяснять сейчас, еще, пожалуй, свалят на него историю с коровой и облучением. Сначала надо вывести на чистую во­ду Пеэтера и Рихо!

Юрнас выбрался на улицу и пустился бежать. Скорость! Те­перь только скорость! Новость надо как можно скорее доставить на место. Чтобы за это время ничего не позабыть... Ворвавшись в калитку родного сада, он заорал: — Послушайте! Вы только послушайте!

Меэлик, Каур и Кярт удивленно уставились на него, а он

заговорил так быстро, как иногда говорят герои мультфильмов.

Но чем дольше он говорил, тем заинтересованнее становились

лица слушателей. И когда он кончил рассказывать, Меэлик вос-

кликнул:

У меня идея! Он тут же с жаром принялся объяснять свой замысел.

Утром следующего дня Пеэтер сидел, положив локти на стол, и безразлично следил за тем, как маленький Мадис в углу ком-наты строит что-то из кубиков. Бабушка наконец выбралась

по ягоды, неприятности и выговор остались позади, и вчераш­ние свои прегрешения Пеэтер замаливал старательным при­смотром за Мадисом и вообще примерным поведением. «Будь хорошим мальчиком!» — распорядилась мать, уходя на работу. «Ладно, буду!» — решил Пеэтер. Нельзя же злоупотреблять материнским терпением. Теперь он сидел неподвижно, ничего не делая. Лишь вот так, по мнению Пеэтера, можно было оста­ваться «хорошим мальчиком». Жизнь уже показала: стоит едва начать что-то делать, и неизбежно, раньше или позже, огребешь кучу неприятностей. Тому свидетельство — последние события! Еще повезло, что Меэлик пришел к Рихо. Пеэтер даже поду­мать не хотел, как развивались бы события, не приди Меэлик к Рихо. Так что в какой-то мере Пеэтер чувствовал себя должни­ком Меэлика. Вот если бы только тот не занимался так въедли­во историей с Моони!.. Но наверное, это дело удастся замять. Зацепиться-то Меэлику не за что. Рихо был совершенно прав, когда велел от всего отпираться. И Марью, к счастью, не выда­ла ничего существенного. Передала письмо от Рихо. Ну и что? Переписываться люди могут сколько им заблагорассудится, это еще ни о чем не говорит... Конечно, нехорошо, что люди отка­зываются брать молоко у тетушки Лены. Но для Пеэтера было бы гораздо хуже, если бы события, связанные с домашним аре­стом Рихо, сделались предметом всеобщего обсуждения. Так что надо отпираться. Другого пути нет... Бесспорно, необычным бы­ло появление того, в скафандре, от которого они с Рихо так драпанули. И надо же было Рихо проболтаться об этом бегст­ве Меэлику. А тот, не будь дураком, сразу навострил уши и да­вай ловить... Вообще, похоже, Меэлик что-то знает. Но спросить у него нельзя. И вообще ни у кого ничего нельзя спрашивать, никому нельзя рассказывать о том существе в скафандре. Они с Рихо никуда не ходили и ничего не видели...

От рассуждений Пеэтера отвлек звонок в дверь. Пеэтер ле-ниво поплелся отпирать.

Меэлик!

Опять Меэлик!!!

Было десять часов утра. Пеэтеру и в голову не могло прий­ти, что ровно в десять началась операция, которой все тот же Меэлик дал звонкое название «Атака тремя волнами». Од­на за другой эти волны должны были теперь обрушиться на Пеэтера, решительно и безжалостно взламывая его сопротив­ление.

— У нас вчера разговор остался незаконченным,— сказал Меэлик.— Ты вдруг ужасно заспешил.

—Бабушка ждала,—пробормотал Пеэтер.—Ты же зна­ешь.

— А сейчас? Сейчас у тебя найдется немножко вре-

мени?

— Ну найдется,— бросил Пеэтер неохотно.

Что тут скажешь? Сейчас у него действительно было время. Меэлик приступил к делу:

— Значит, вы с Рихо ничегошеньки не знаете о корове те­
тушки Лены?

— Нет.

— И у вас не было с коровой никаких дел?

— Не было. Как же мы смогли бы... Ведь Рихо сидит под
домашним арестом.

— Все время?

— Ну да.

— Разве ты не выпускал его погулять?.

— Я?

— Конечно, ты. А то кто же?

— Хорошо тебе говорить,— сказал Пеэтер.— Рихо ни за что
не осмелится выйти на улицу. Подумай сам — ведь он мог бы
сразу засыпаться.

 

— Думаешь?

— Точно.

Меэлик многозначительно усмехнулся:

— А почему же он тогда не замотал голову бинтами так,
чтобы только глаза остались открытыми? В таком виде его не
узнал бы ни один человек.

Это был гребень первой волны. Но пока ничего не случилось. Только сооруженная Мадисом башня развалилась, и кубики раз­летелись по комнате. Мадис громко заплакал, и Пеэтер поспе­шил утешать маленького братика.

— Ничего,—успокаивал он малыша.— Мы достроим но-
вую башню. Еще красивее. И еще выше.

И уже он ползал по комнате, помогая Мадису собирать ку-бики. Пожалуй, никогда еще Пеэтер не относился с таким уча­стием к маленькой неудаче Мадиса. Но с другой стороны — ни одна из неудач не случалась в столь нужный для Пеэтера мо­мент. А ребенку надо всегда помогать. Прежде всего, Пеэтер. выстроит новую башню, а во время строительства можно будет продумать, как ловчее уклониться от допроса. Но, к сожале­нию, Меэлик снова заговорил и помешал обдумыванию.

- Возьмись ты наконец за ум,—сказал Меэлик.— Ведь я ктебе пристаю не шутки ради. Это все из-за тетушки Лены, по-

нимаешь?

Ничего я не понимаю! — упрямился Пеэтер, старательно укладывая кубик на кубик.— Оставь меня в цокое. Ты же ви­дишь, и занят.

— Ладно,— Меэлик улыбнулся,— я подожду, пока ты до-строишь свой небоскреб.

Пусть так. Он подождет. С минуты на минуту должна была начаться вторая волна. И как раз тогда, когда, к радости Ма-диса, Пеэтер уложил самый последний кубик, снова позвонили в дверь.

Позвонили дважды, как и было предусмотрено планом опе­рации.

— Доброе утро!

Новый гость — Юрнас — бодро вошел в комнату, подмигнул Меэлику, похвалил башню и спросил, как идут дела у Ма-диса.

Пеэтер догадался, что одновременный визит Меэлика и Юр-наса в его квартиру не случайность. Более чем вероятно, что это заговор. Требовалась бдительность, крайняя осторожность. И надо старательно избегать лишних слов.

Он посмотрел на Юрнаса с нескрываемым недоверием и спросил грубовато:

— Ты тоже по делу?

— Вроде бы,— уклонился Юриас и сел без приглашения.—
Видишь ли, я должен попросить у тебя прощения.

«Просить прощения»?! Неслыханная вежливость. Неслы­ханная, по крайней мере, в отношениях между мальчишками. Что же за этим кроется?

— Интересно, за что? — осторожно спросил Юрнаса Пеэтер.
И тут на него обрушилась вторая волна атаки.

— Я вчера страшно вас испугал. Помнишь, там на лугу,
возле коровы тетушки Лены? Иначе вы с Рихо не кинулись бы
в такое бегство...

Юрнас понаслаждался смущением Пеэтера, полюбовался красными пятнами, возникшими на его лице, затем добавил:

— На мне была защитная сетка от пчел, поэтому вы меня
не узнали.

Вот тебе и космос, вот тебе и существо с «летающей тарел­ки»! У Пеэтера заколебалась почва под ногами. Но отступать он не смел.

— Ты нас с кем-то перепутал. Сквозь сетку небось трудно
смотреть. Рихо сидит под домашним арестом. Он не выходил из
дома.

Юрнас смерил Пеэтера взглядом, в котором светилась уверенность, гордость и превосходство более умного чело­века.

— Я, между прочим, мастер подкрадываться,— сказал он.—
Поэтому меня не так легко провести, как тебе кажется. Я даже
видел коростеля. И между прочим, я вчера слышал, что ты рас-

сказывал Марью в саду!.. Да-да! Настоящий мастер подкрады-ваться иногда кое-что слышит!

Что Юрнас видел коростеля — не было для Пеэтера ново­стью. Но что он скрывался в саду у старушки... Нет, отпирать­ся полностью от всего больше невозможно.

— Ну да,— сказал Пеэтер и тяжело вздохнул.— Выходили
мы с Рихо немного пройтись. Ну и что? Не мог же Рихо сидеть
без свежего воздуха. Но корову мы к тетушке Лене не приводи­
ли, это мое последнее слово.

— Самое последнее? — спросил Меэлик.

Пеэтер не успел ответить. В дверь позвонили. Три раза. Звонки были долгие, требовательные и казались громче, чем прежние.

— Ну,— шепнул Юрнас Меэлику, когда Пеэтер вышел в
прихожую,— теперь он у нас в руках!

— Посмотрим! — шепнул Меэлик.

В комнату вошел Каур, за ним Кярт, ведя за руку малень­кую Сийри, внучку тетушки Лены.

— Смотри-ка, — весело сказал Каур. — Мадис тоже до-
ма. Никто его с тех пор не воровал и ничего с ним не случи-
лось...

Непринужденная болтовня Каура сейчас никого не интере-совала. Все взгляды были напряженно устремлены на малень­кую Сийри.

И то, что должно было случиться, случилось.

— Ой! — воскликнула Сийри и воззрилась на Пеэтера.— Маленький дядя! Это же маленький дядя! Он снял Моони с де-рева!

Узнала!

— Башня!..— продолжала восхищенная Сийри.— Какая большая!..

Она пошла к Мадису, и они тут же принялись обсуждать, нельзя ли что-нибудь еще пристроить к башне. Дети знакомятся очень быстро.

Остальное общество не интересовалось развитием взаимоот­ношений между Мадисом и Сийри.

Ну? — Меэлик вопросительно смотрел на Пеэтера.-— Ты, кажется, что-то хотел добавить к своему последнему слову?

И Пеэтер пробормотал:

Просто вы меня подловили, ничего больше... Чего вы те­перь от меня хотите?

Третья волна захлестнула его.

Пойдешь к тетушке Лене,— сказал Меэлик.—А также к Матильде Мяэ. Расскажешь им, как было дело. Больше ни­чего.

Наступила тишина. Пеэтер долго молчал и, наконец, вяло сказал:

— Я подумаю.

Операция «Атака тремя волнами» завершилась.

Несколько дней спустя Меэлик, Юрнас, Каур и Кярт сидели в саду Юрнаса. Вместе с ними рядом с Кярт сидела маленькая Сийри, потому что нельзя было оставить ее в стороне от про­исходившего тут события. В саду был устроен маленький празд­ник, или пикник, как назвал его Каур.

Кярт расстелила на траве салфетку, перед каждым стояла стеклянная тарелочка, а посередине золотисто сиял в полулит­ровой банке мед — награда за труды.

Ложки двигались по очереди к банке с медом, оттуда — на та­релочку и оттуда дальше — в рот. Только Сийри не очень хоро­шо справлялась с этой операцией, и Меэлик с удовольствием на­блюдал, как Кярт по-матерински помогала ей. То, что в свое время не удалось с Мадисом, теперь осуществилось с помощью Сийри. В распоряжении Кярт был ребенок, о котором она могла заботиться. И, кроме всего прочего, тетушка Лена была рада, что ребятишки постарше хотят поиграть с малышкой.

Юрнас, довольный собой, считал, что уж он-то больше всех вправе наслаждаться сладким угощением. Разве не он героиче­ски гнался за пчелами, чтобы заработать этот мед? История с цветами была также окончательно улажена. Высоко держа го­лову, он смело предстал перед старушкой и объяснил, как было дело. Старушка не рассердилась, только рассмеялась. Она сме­ялась над своим испугом, ведь ей показалось, что какое-то удивительное существо перелетело через штакетник. А из-за двух-трех цветков молодому человеку не стоило беспокоиться. Главное, что теперь она знает, в чем было дело, и может спо-койно передвигаться по двору...

Каур быстро повертел ложку в руке, чтобы мед не капал, затем ловким движением отправил в рот и сказал:

— Тарелки стоят на месте, зато ложка так и летает у меня
в руке.

Все засмеялись.

С «летающими тарелками» и таинственными существами было теперь покончено. И для Каура тоже. Виперманн, сам ве­ликий Виперманн лишил поддержки сложившуюся у Каура картину мира «летающих тарелок».

Утром Юрнас обнаружил в почтовом ящике письмо от Ви-

нерманна; правда, весьма немногословное, но дружеское. «Здрав-ствуйте, ребята!», и так далее... Ученый сообщал, что круглые пятна на снимках есть не что иное, как результат рефракции. Внутреннее зеркальное отражение в объективе образовалось от­того, что фотографирование велось против солнца. Так подтвер­дилась правота Меэлика, утверждавшего, что фотография в на­ши дни — искусство. Виперманн написал также, что шумиха, поднятая в иностранной прессе вокруг «летающих тарелок», представляется необоснованной погоней за сенсациями. Боль­шинство сообщений о «летающих тарелках» учеными провере­но, и ни один слух о так называемых космических существах до сих пор не подтвержден.

Несмотря на разочарование, Каур мужественно перенес крушение своей гипотезы и даже оказался в состоянии время от времени посмеиваться над собой. В последние дни он часто по-вторял, что человеку свойственно ошибаться и что даже знаме­нитые исследователи иной раз попадали на ложный путь. Но, как бы там ни было с необоснованной шумихой вокруг «летаю­щих тарелок», «Атака тремя волнами», безусловно, обоснованно заслуживала одобрения — это. была чистая работа. Пеэтер — скользкая рыба — оказался выброшен этими волнами на сушу и, наверное, до сих пор еще беспомощно дрыгается.

Калитка скрипнула. В последнее время немало важных со­бытий начиналось скрипом калитки в саду Юрнаса. Сейчас все ждали, кто покажется из-за угла дома.

Пеэтер!!!

Он шел медленно и неуверенно, держа в руках бумажный пакет, покрытый красными пятнами.

— Хлеб да соль!

— Благодарим! — ответил Юрнас за всех как хозяин дома.

Пеэтер остановился, немного не доходя до праздничного «стола».

— Я разговаривал с тетушкой Леной,— объявил он.— И с Матильдой Мяэ тоже.

— Результаты? — коротко спросил Меэлик.

— Матильда Мяэ снова берет молоко у тетушки Лены.

Вот, значит, как. На сей раз скрип калитки обозначал не на­чало новых событий. Приход Пеэтера как бы ставил последнюю точку и истории с «летающими тарелками».

Молодец,— сказал Меэлик.— Стало быть, все в порядке.

По Пеэтер не уходил. Он топтался на месте и перекладывал пакет изодной руки в другую.

Хочешь меда? — спросил Юрнас.

В голосе его звучало превосходство победителя: дескать, пожалуйста, ты попался и выполнил то, что мы велели. Те-

перь можем угостить тебя медом. Победители всегда велико­душны.

Но Пеэтер покачал головой.

— Тетушка Лена дала мне клубники,— сказал он.— Пре­
красные спелые ягоды...

— Ну и что?

— Она дала мне клубнику за то, что я рассказал ей, что
случилось с коровой на самом деле. В благодарность...— объяс­
нил Пеэтер.— Она довольна, что Матильда Мяэ опять берет у
нее молоко.

— Тогда все хорошо,— сказал Каур.

— Ну да, но...

— Что «но»? — спросил Меэлик.

Пеэтер не ответил. Он молча подошел к «столу» и положил пакет возле баночки с медом.

— Здорово! — воскликнул Юрнас.— Клубника и мед! При­
саживайся, Пеэтер!

Но Пеэтер не сел. Он повернулся и пошел прочь.

— Человеку свойственно ошибаться,— заметил Каур.— Но,
вишь, Пеэтер все-таки понял, что... эта клубника по совести при­
надлежит нам...

— Перестань,— сказал Меэлик.

Каур посмотрел на друзей и умолк. Всем им сейчас нужно было о многом подумать.

Кярт пересекла поселок и пошла к кладбищу. Именно там Меэлик назначил ей встречу. Почему? Непонятно. Но неболь­шая прогулка — тоже неплохо. Через два-три дня придется возвращаться в каменные джунгли города, так почему бы не прогуляться пока под древними липами и каштанами неболь­шого старинного кладбища, где пахнет цветами и царит веч­ный покой.

Мысль о скором отъезде опечалила Кярт. Конечно, она со-скучилась по отцу с матерью. И вообще по дому. И даже по морю, что виднелось из окна кухни. Но и здесь она уже освои­лись и прижилась. Атмосфера в доме Юрнаса была дружеской, да и сам он проявил себя настоящим другом, хотя и казался нисколько странным мальчиком. Каур с его «летающими тарел-ками» был, конечно, еще забавнее, но на душе у нее сразу ста-новилось тепло, когда она вспоминала, как в день приезда по­лучила из рук Каура тот немного растрепанный букет. А Меэ-лик...

И зачем это Меэлику понадобилось встречаться с нею так далеко от дома Юрнаса? Да еще непременно на кладбище. Странно...

Кярт достала из кармана сложенный листок и перечла еще

раз:

Здравствуй, Кярт!

Извини, что беспокою Тебя своим письмом, но мне не-пременно надо поговорить с Тобой. Приходи завтра на кладбище в 11.00. За часовней в восьмидесяти двух шагах по

дорожке находится старая, заросшая травой могила Иоханне-са Ахмпалка. Возле нее скамейка. Жду Тебя там. До сви­дания.

Меэлик

По правде говоря, казалось немного странным и то, что Меэлик прибегнул к такому сложному способу, как письмо, чтобы позвать ее на кладбище. «Здравствуй» и «извини», и все такое. Словно они находились в разных концах света. Но ведь вчера они с Меэликом находились в саду у Юрнаса, играли в прятки, и «здравствуй» уже было сказано за каких-нибудь пол­часа до того, как Меэлик сунул ей это письмо. А ведь мог бы просто сказать. Впрочем, благодаря письму, прогулка на клад­бище обретала торжественность. Или, по крайней мере, таин­ственность. Ведь кладбище все-таки немного таинственное ме­сто.

Часовенка виднелась между деревьями. Кярт пошла по глав­ной аллее до нее, свернула за угол и дальше шагала по узкой тропке. Один, два, три, четыре, пять шагов.... Больше считать не. требовалось, потому что Кярт увидела Меэлика.

Он сидел на лавочке прямо и неподвижно. Ждал. Лицо у Меэлика было серьезным, точнее, озабоченным. Словно он скор­бит об этом Иоханнесе Ахмпалке, который, если судить по над­гробной плите, отправился на тот свет лет сто назад, не меньше.

— Здравствуй, Меэлик! — сказала Кярт.
Меэлик встал.

— Здравствуй!

У Кярт мелькнула мысль, что следовало бы, пожалуй, по­здороваться с Меэликом за руку, как это принято у взрослых. Сегодня все между ними казалось ужасно взрослым. Но до ру­копожатия дело все же не дошло.

— Ты долго меня ждал? — спросила Кярт.

— Да пришлось подождать,— ответил Меэлик.— Примерно час.

— Как? — Кярт была почти испугана.— Неужели я так опоздала?

Меэлик отрицательно покачал головой.

— Совсем наоборот,— сказал он.— Я сам пришел на час
раньше.

— На час раньше! — изумилась Кярт.— Почему?

Вместо ответа Меэлик жестом пригласил Кярт сесть на ска­мейку. Они немного посидели молча рядышком, потом Меэлик сказал:

— Должен же я был подготовиться.

Снова наступило молчание. Меэлик не уточнил, к чему имен-

но нужно было ему готовиться в течение целого длинного часа.

— Почему ты назначил мне
встречу здесь? — спросила

Кярт.

— Тут так тихо и спокой­но,— сказал Меэлик.— Разве ты не находишь?

— Нахожу, — ответила
Кярт.— В Таллине на кладби­
ще всегда много народу, а здесь

ни души.

— На нашем кладбище ма­
ло могил,— охотно заговорил
Меэлик.— Потому что в нашем
поселке люди вообще славятся
долголетием. Например, семей-
ство Каура. Прабабушка Каура
еще вполне живой человек и да-
же сама ходит по ягоды и гри-
бы. Или хотя бы этот самый
Иоханнес Ахмпалк. Надпись на
надгробной плите почти стер-
лась, но все-таки можно разо-

брать, что старик дожил до де-вяноста шести или семи лет. На это Кярт ничего не ска-

зала.

— Не веришь, что ли? —

спросил Меэлик.

— Верю.

Меэлик назвал еще несколь­ко жителей поселка, которые были и известны своим долголе-тием.

— В нашем поселке мало автомобилей,— добавил он.— Циклонные газы не отравляют воздух. А для здоровья чистый воздух гигантски важен.

Кярт не знала, что поду-мать. Нe для того же пригла-шал ее Меэлик сюда, на кладби­ще, чтобы прочесть лекцию о сохранении здоровья!

— Меэлик?

—Да.

— Скажи мне...—Кярт собиралась прямо, без уверток спросить, для чего он позвал ее на кладбище. Но неожиданно ей показалось, что такой вопрос будет, как бы это назвать, слишком резким, или неуместным, или навязчивым... Поэто­му на половине фразы она изменила свой вопрос:—...как ты относишься к закалке холодной водой?

— Любая закалка вообще полезна для здоровья,— с радо­
стью ухватился за новую тему Меэлик.— Обтирание холодным
полотенцем, и так далее. Но некоторые люди и в закаливании
не знают меры. Например, те, кто купается в проруби. Что
слишком, то слишком, разве ты не находишь?

— Нахожу,— сказала Кярт и вздохнула.

И по вздоху Кярт Меэлик понял: действительно, что слиш­ком, то слишком. Он, как человек пишущий, ведь должен знать, что вступление никогда нельзя слишком растягивать. И это пра­вило действует не только в литературе, но и в жизни.

— Кярт!

Сейчас он выложит все, сейчас же.

— Да?

Кярт тоже поняла, что сейчас услышит то, ради чего Меэ­лик позвал ее сюда, на кладбище.

— Я хотел тебя о чем-то попросить.

— О чем?

— Это для меня колоссально важно.

— Ну!
Молчание.
И вдруг...

— Пожалуйста! — Знакомый голос Каура прозвучал поза­
ди них.— Пожалуйста! Вот они где. Ну разве это не телепатия?
Что скажете?

Теперь в свою очередь тяжело и огорченно вздохнул Меэ­лик.

Появление Юрнаса и Каура на кладбище было событием до­вольно странным и неожиданным. Никто из них за целый год ни разу ее появлялся здесь, а сейчас оба оказались тут, да еще в такой неподходящий для Меэлика момепт. Эти обстоятель­ства требуют некоторого разъяснения.

Примерно час назад Юрнас сидел дома один и думал. Думал о жизни. Он нашел, что жизнь очень разнообразная и по-своему

сложная штука и что причиной тому, очевидно, люди. И сами люди довольно сложные, рассуждал Юрнас. Например, Кярт. Обычно они играли вместе и делали все сообща. Но сегодня... Сегодня... Кярт показала ему совсем другой лик. Она ушла од­на. Сказала, что должна с кем-то встретиться. Но с кем? Об этом Кярт не обмолвилась и полусловом. Такая скрытность всерьез огорчила Юрнаса.

Он пытался превозмочь огорчение с помощью разума. Ну, допустим, Кярт познакомилась в поселке с какой-нибудь девоч­кой и хочет теперь поговорить с ней о фасонах платьев или о чем-то подобном. Действительно, возможно. Ведь у девчонок есть свои особые наклонности, в которые не имеет смысла вме­шиваться, ибо так предопределено природой.

Но нет. Что бы ни подсказывал разум, чувства говорили на ином языке. И Юрнас чувствовал, что здесь дело в чем-то другом.

Где мог сейчас находиться Меэлик? В последние дни он опять все чаще работал над своим романом.

У Юрнаса имелось сильное подозрение, что Меэлик реши­тельно принялся за образ девочки, похожей, по мнению Каура, на Кярт. Но если Меэлик всерьез решил вставить этот образ в роман, разве не может быть у него чего-то серьезного с самой

Кярт?

И Юрнас чувствовал, что Меэлик вполне мог быть той таинственной личностью, на встречу с которой отправилась

Кярт.

А Каур? В таком случае он должен свободно разгуливать

по поселку.

И точно, в тот момент, когда Юрнас в своих раздумьях оста­новился на Кауре, тот, постучавшись, вошел в дверь.

— Ты?! — воскликнул Юрнас.— Вот так совпадение!
Каур был слегка огорошен таким приемом.

— Какое еще совпадение?

— Я как раз о тебе подумал.
Каур насторожился.

— Подумал?

— Нуда.

— И я тут же пришел?

— Точно.
Каур просиял.

—Телепатия! — сказал он восхищенно. — Что? — не сразу понял Юрнас.