Мальчики не решались часто зажигать фонарик: боялись, что перегоритлампочка. Земля, по которой они шли, была очень бугристая, и поэтому 
но все равно они понемногу продвигались вперед. Юн расшиб коленку и захромал. А Софусу новые лаковые туфли натерлипятки. К тому же подметки на туфлях оказались слишком тонкими, и идти былоочень больно. Приятели смертельно устали и засыпали прямо на ходу -- обычнов это время Юн уже лежал в постели. Конечно, никто не мог бы сказать, что вэто время обычно делал Софус. Но обоим мальчикам сейчас больше всего насвете хотелось лечь в мягкую постель и уснуть. Неожиданно они оказались на льду. Они стали скользить по нему и вдруг 
прямо в темноту и полетели куда-то вниз. Они не могли понять, куда летят, а только чувствовали, что все падают и падают вниз. Сначала как будто они летели вниз головой, потом вверх ногами. Рисовать, конечно, они ничего не могли, потому что не на чем было рисовать. Мальчикам стало совсем неуютно. Вдобавок ко всему, где-то в темноте притаилась Сова или какая-то другая противная птица и громко распевала противную песню. Не очень-то приятно было ее слушать. Кстати, вот она, эта песня: Сникке, снакке, снарри, Одного мы сварим. Тощего мальчишку Мы прихлопнем крышкой. Снакке, сникке, снарри, Другого мы зажарим. Вымажем в сметане, В печке подрумяним! Разорвем когтями, Разгрызем зубами! Вот обед отличный -- Для Тигрицы лично! Вдруг послышалось: "ТРАХ!" Это мальчики ударились о самое дно. Сначала они лежали, боясь шевельнуться. Софус осторожно проверил, несломал ли он себе какую-нибудь кость. Убедившись, что он цел и невредим,Софус сразу защекотал себя под мышками: он очень боялся, что разучилсясмеяться после такого падения. Затем он прошептал: -- Юн, ты тут? А Юн отозвался: 
Юн вниз головой плюхнулся в большую грязную лужу, и поэтому слова егозвучали глухо и неразборчиво: наверное, они тоже стояли на голове. -- Кажется, жив, -- ответил Софус. -- Но я не уверен. Пожалуй, надо быеще поразмыслить над этим. 
-- Спросил Юн. Тут он перевернулся и встал на ноги. -- Сам видишь, я сижу на ней. Она разлетелась на кусочки, и сидеть наней совсем неудобно. Она колется. -- Разве я не велел тебе беречь ее? -- строго сказал Юн. -- А разве я ее не берегу? -- удивился Софус. -- Она теперь никуда неденется, пока я не встану. 
Юн поискал мелок. К счастью, он оказался на Месте. Зато фонарикразбился вдребезги. Юн начал ощупывать все кругом, и вдруг он невзначай дотронулся рукой дочего-то теплого, косматого и загадочного. Мальчик услыхал чье-то ровное итяжелое дыхание. К счастью, другой рукой он почти одновременно нащупалступеньки -- рядом оказалась лестница. Больше им не пришлось столкнуться с загадочным зверем, который так ихнапугал. Они принялись гадать, кто бы это мог быть: какое-нибудь страшноечудовище или, может быть, самый обыкновенный Баран? -- Пожалуй, я сейчас сяду и поразмыслю над этим, -- решил Софус. -- Тыне заметил, какого цвета было животное? -- Сейчас нам некогда размышлять, -- Юн. -- Мы должны заняться делом.Видишь там огонек? Скорее бежим туда! 
Огонек горел в окне уютного маленького домика, перед которым был разбитмаленький палисадник. А в самом домике сидела добрая бабушка, с виду онабыла точно такая же, как и все добрые бабушки на свете. Она сидела вкачалке, опершись ногами на скамеечку, и вязала длинный-предлинный чулок. В одном из ящиков комода у нее хранилась коробочка с шоколаднымиконфетами, а в кухонном шкафчике были припасены пряники. Седые волосы добройстарушки были аккуратно разделены пробором, а на нос сползали очки. Старушкаприготовила какао, а на столе уже стояли две чашки. Бабушка налила в нихкакао и принесла на блюде пряников. И пока мальчики ели пряники, запивая ихкакао, она рассказала им сказку, настоящую длинную-предлинную сказку, совсемне похожую на эту дурацкую историю про Христофора Камбалумба.
