ГЛАВА 31

Всё-таки в хрупком сложении есть свои преимущества. Одно из них — способность пролезать меж прутьев ограды — я как раз оценила. Протиснувшись в чрезвычайно узкий даже для меня зазор и расставшись при этом с двумя пуговицами, я наконец очутилась во дворе. Огибая фонтан с гигантской каменной чашей (в это время года он не работал, и там сонно колыхалась застоявшаяся вода), я заметила ещё несколько клавиш, плавающих в нём среди осенних листьев.

О том, чтобы стучать в парадную дверь, не могло быть и речи, и я решила обойти здание, чтобы зайти с черного хода. Я успела сделать всего несколько шагов, когда из темноты ко мне метнулись две тени. Услышав грозное рычанье, я страшно перепугалась. Но сторожевые псы узнали меня и тут же завиляли хвостами. Один из них уткнулся влажным носом в мою ладонь, и я рассеянно почесала его за ухом. Поняв, что у меня для них ничего нет, они снова умчались в темноту.

У черного хода меня постигло новое разочарование: он тоже был закрыт. Я застыла в растерянности. Не могу же я провести ночь под открытым небом! Я двинулась обратно, к главному входу, внимательно вглядываясь в фасад. Свет был везде потушен, но в одном месте на первом этаже я заметила приоткрытую раму и бросилась туда. Прикинув местоположение комнаты, я решила, что это библиотека. Наверняка это кто-то из служанок забыл закрыть окно. Я оказалась тут весьма кстати: книги не терпят сырости и халатного обращения, а тем более такие ценные, как из коллекции графа.

Упираясь мысками в кладку, я вскарабкалась на подоконник и раскрыла окно шире. Внутри царила темень. Сев на подоконник верхом, я перекинула сначала одну ногу, а потом вторую и, зажмурившись, спрыгнула внутрь. Падение оказалось не из приятных: ноги встретились с полом позже, чем я рассчитывала. Больно ударившись лодыжкой, я вскрикнула. В ответ на это из темноты раздалось сонное ворчание, и я замерла на месте. Ворчание немедленно прекратилось, послышался шорох, и кто-то зашлепал босыми ногами по полу.

— Кто здесь? — рявкнул голос, от которого я едва не потеряла сознание.

Я ничего не ответила, продолжая стоять неподвижно, в надежде остаться незамеченной.

— Я слышу, как вы дышите.

В темноте вспыхнули пять огоньков, и мне в нос сунули зажженный канделябр.

— Вы? — пораженно выдохнул мистер Фарроуч.

— Я, — испуганно подтвердила я.

— Что вы здесь делаете?

Он поспешно стянул на груди края распахнутого ворота — как девица, на честь которой я покушалась. Я с изумлением поняла, что он смущён. И только после этого заметила, что он облачен в белую мужскую ночную сорочку до пят. Хорошо, хоть колпака на голове не имелось. Я впервые видела его таким растерянным.

Оглядевшись, я осознала свою ошибку: это была не библиотека. Это была его личная комната — в углу помещалась узкая кровать под балдахином. Колпак остался на подушке. Он проследил мой взгляд и опомнился:

— Какого черта вы тут забыли? — прорычал он, натягивая халат поверх рубашки и засовывая ноги в башмаки. — Немедленно покиньте мою комнату.

— Простите, — пискнула я, — я полагала, что все комнаты слуг на третьем этаже.

— Вон, — коротко отрезал он.

Я послушно бросилась к выходу, обрадованная тем, как легко отделалась.

— Не та дверь, это гардеробная, — с досадой крикнул он.

— Простите.

Я развернулась к противоположной стене и замерла как вкопанная. Волна ужаса окатила меня от макушки до пяток, обездвижив на целую минуту. Всё оказалось правдой. Всё, что о нём говорили! Я медленно повернулась на каблуках вокруг своей оси, оглядывая стены и полки.

— Вы уйдёте, наконец?

Вместо ответа я шагнула к нише у входа и дёрнула за шелковый шнурок. Над нашими головами вспыхнула свечная люстра. Мистер Фарроуч заморгал от яркого света, а я получила возможность хорошенько рассмотреть отвратительную обстановку.

Его комната была больше похожа на лавку таксидермиста: хорёк, котёнок, ворона и полевая мышь. Все были тщательно вскрыты и чем-то смазаны — видимо, для остановки процесса разложения. По этой же причине наверняка не чувствовалось характерного запаха. На столе лапками кверху был растянут какой-то зверёк — то ли енот, то ли барсук. Из него торчали трубки. Рядом лежал длинный узкий кинжал с инкрустированной рукояткой. Тут же стояла массивная хрустальная бутыль со сплюснутыми боками, в которой колыхалась мерцающая голубоватая жидкость. Внутри медленно расправлялись полупрозрачные серебристо-синие нити, похожие на дымок. Над столом были прибиты полки с неровными рядами всевозможных склянок, пузырьков и колб. Стеллаж вдоль стены был уставлен книгами. Моё внимание особенно привлекли «Философия мертвых» и «Смерти вопреки». Но завершающий штрих висел над камином: довольно крупный кусок тонко выделанной кожи с неровными краями. Рисунок на нём точь-в-точь повторял узор на серьгах и колье.

Я указала на него пальцем.

— Что это?

Мистер Фарроуч выпучил глаза, словно не веря, что это не сон.

— Беру назад слова про лицемерную скромность. В вас нет ни капли стыда.

Я резко повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— И это говорите мне вы? Очень скоро вашим злодеяниям придёт конец! — На слове «злодеяния» он приподнял бровь, но я, проигнорировав это, продолжила: — Я всё расскажу графу, и вы понесёте заслуженное наказание. Но прежде скажите мне, что вы сделали с Матильдой?

Он пораженно застыл.

— Мисс Лежер? Но откуда… Так вот оно что, — перебил он сам себя и прищурился. — Я с самого начала чувствовал, что с вами что-то не так.

— Со мной что-то не так? — задохнулась я и обвела рукой комнату. — Не я убиваю и потрошу на досуге. Когда граф узнает…

— Он знает.

— Что? — пол резко ушёл у меня из-под ног, так что пришлось опереться о край стола. При этом я задела распятого зверька и поспешила отскочить. На руках осталась бурая гадость.

Мистер Фарроуч невесело ухмыльнулся.

— Граф знает о моём маленьком хобби.

— Вы это так называете?

Он буднично пожал плечами.

— Я всегда питал склонность к биологическим опытам, и он поддерживает мою тягу к знаниям. Не вижу в этом ничего предосудительного. И не думаю, что власти заинтересует ваш бурный рассказ (а в том, что он будет бурным, я не сомневаюсь) о моей скромной лаборатории.

— Заинтересует, когда они узнают про вашу коллекцию сомнительных книг и… и… убитых животных…

Он с мрачной насмешкой ждал продолжения.

— и… о пузырьках, — закончила я.

— Раз уж ваш ночной визит затягивается…

Мистер Фарроуч, не торопясь, проковылял к креслу. Я осталась стоять, настороженно наблюдая за каждым его движением и прикидывая, что в случае чего успею добежать до двери. Из-за ноги он не сможет меня догнать.

— Итак, — ровным голосом начал он. — С первым обвинением вы на пару веков опоздали. В наше время моветон вздёргивать за любовь к чтению. Второе просто абсурдно — я нашёл их уже мертвыми. Ну а третье, — он криво усмехнулся и развел руками, — вот с пузырьками вы просто загнали меня в угол. Мне нечего возразить. Разве что, — тут он поднял палец, будто только что вспомнил, — у меня есть привычка наводить порядок у себя в комнате. Особенно перед приездом гостей.

Он неприятно улыбнулся и сложил руки перед собой, соединив кончики пальцев. Я стояла, пытаясь собраться с мыслями и понимая, что он прав. К тому моменту, когда сюда явится полиция, он успеет уничтожить все следы своих незаконных деяний.

— Раз уж я был так любезен с вами, ответьте и вы на мой вопрос.

— Какой? — растерялась я.

— Откуда вы знаете мисс Лежер?

Он произнёс это всё тем же нарочито спокойным голосом, но я заметила, как, произнося её имя, он вцепился ногтями в подлокотники кресла.

— Хотя постойте, дайте угадаю: она гувернантка, вы гувернантка… учились вместе? Один интернат? — я не отвечала, но он, похоже, без труда читал мои мысли по выражению лица. — Ага, значит, подруги. Так что вам здесь нужно?

— Вы прекрасно знаете что.

— Понятия не имею, — бесстрастно ответил он.

— Матильда пропала, и последний раз её видели здесь.

— Мисс Лежер уволилась.

— Ни с кем не попрощавшись?

— Скоропостижно уволилась.

— Неужели? Тогда как вы объясните это?

Я сунула руку в карман и продемонстрировала ему колокольчики. Он дернулся, и маска сдержанности тут же слетела с его лица.

— Откуда они у вас? — он впился взглядом сначала в находку, а потом в меня своими пустыми глазами, от которых меня, как обычно, пробрала дрожь. — Вы что, следили за мной? — он подался вперёд, и я непроизвольно попятилась, а потом быстро сунула улики обратно в карман.

— Именно, — подтвердила я. — А потому знаю, что вы лжете: это вы убили животных. И ваш визит на кладбище. Как вы его объясните? Я знаю, что у вас там нет родственников. А серьги… на них такой же знак, как на этой картине, — я махнула рукой на стену. — Что он означает?

И тут меня осенило. Кусочки мозаики начали стремительно складываться в голове, и слова просто полились из меня безостановочным потоком:

— Ваши опыты… животных вам показалось мало… слишком мелкие, слишком неинтересные. Кому нужны хорьки, когда рядом бродят экземпляры куда занятней, куда крупней. И вы решили не упускать возможность, когда тут появился кто-то доверчивый, кто-то, кого не составит труда обмануть и завлечь… — слезы потекли у меня из глаз.

— Хватит, — рявкнул он.

Но я уже не могла остановиться.

— Вы знали, что Мэтти не сумеет постоять за себя! — захлебывалась я. — Вы всё это устроили, а потом всем сказали, что она неожиданно уволилась. Вам поверили. Как это удобно — пользоваться доверием графа и иметь доступ ко всем документам и колокольчикам! Но в одном вы просчитались: когда решили, что её никто не станет искать!

Из-за пелены слез его фигура расплывалась в одно черное пятно.

— Я сказал: хватит, — угрожающе прошипел он.

— Что вы ей сказали? Под каким-то предлогом увели из замка? Она жива? Отвечайте!

Он вдруг поднялся и медленно двинулся ко мне, закрывая путь к двери.

— Значит, вы считаете, что я убил вашу подругу?

Я похолодела и с трудом выдавила:

— Д-да…

Сообразив, что он только что отрезал единственный путь к отступлению, я попятилась. Бросила быстрый взгляд на окно, но он его перехватил и чуть качнул головой.

— Именно здесь, в этой комнате?

Я кивнула, трясущимися руками вытерла слезы и сделала ещё один шажок назад.

— Убил и вскрыл. А возможно, даже порезал на мелкие кусочки и рассовал по всем этим баночкам, — он кивнул на полки, и я тоже непроизвольно оглянулась на них. Ноги у меня подкосились. Сделав очередной шаг назад, я уперлась в стол.

— А теперь скажите, что мне мешает сделать то же самое с вами?

Он сделал паузу, и мои волосы встали дыбом, когда я поняла, что вопрос был риторическим. Я вжалась в стол, пытаясь отодвинуться как можно дальше, как будто эта отсрочка могла меня спасти. И тут мои пальцы наткнулись на холодный металл. Я схватила лежавший на столе кинжал и выставила его вперёд, почти уткнув в грудь мистеру Фарроучу.

— Не подходите!

Правая рука тряслась так, что пришлось обхватить её левой, иначе я непременно выронила бы оружие. Он замер.

— Вы спятили, — коротко сообщил он. — Опустите нож.

— Вы меня слышали! — уже увереннее велела я. — Отойдите, или я вас ударю, а потом перебужу криком весь замок!

Он послушно сделал шаг назад, поднимая руки ладонями кверху.

— Чёрт-те что, — пробормотал он.

И тут мой взгляд скользнул по его руке. Заметив это, он быстро натянул рукав, но было поздно.

— Её нет… — пораженно выдохнула я. — Где метка? Если вы не слуга, то…

Он воспользовался моим замешательством и прыгнул вперёд. Быстро заломил мне руку и зажал рот. От боли перед глазами побежали красные круги, и я выронила кинжал. Он звякнул об пол, и мистер Фарроуч отшвырнул его ногой подальше.

— А теперь слушайте меня, — прошипел он мне в ухо. — Вы ворвались посреди ночи ко мне в комнату, разбудили, нагородили чуши, обвинили в убийстве и угрожали расправой. Я ничего не забыл? — Он держал меня так, что я не могла пошевелиться. Сообразив, что в таком положении я никак не могу ответить, он чуть ослабил хватку, и я кивнула. Этот ответ его удовлетворил.

— Так вот, завтра я поставлю в известность графа, и к обеду вас тут уже не будет. Не думайте, что ваша любовная связь с ним послужит защитой. А сейчас я разожму ладонь, и вы будете вести себя тихо. Вы поняли?

Я находилась в полуобморочном состоянии и едва понимала, что он говорит.

— Вы меня поняли? — повторил он и слегка встряхнул меня. — Моргните.

Я моргнула.

— Не вздумайте кричать, — предупредил он. — Иначе я могу передумать насчёт расчленения и баночек.

Тут я изловчилась и лягнула его. Увы, удар вышел смазанным, но этого хватило, чтобы он разжал пальцы. Я бросилась к двери, но он успел схватить меня за руку. Я набрала в легкие побольше воздуха, и тут раздался крик, но не мой. Дернувшись, как тряпичная кукла в пляске, он повалился на пол, хватаясь за ногу и корчась. Его лицо смертельно побледнело, по губам заструилась кровь — видимо, он прикусил их при падении. Я с изумлением наблюдала, как его пальцы, суставы, ноги и всё тело корёжится в судорогах. Казалось, каждая его косточка ломается прямо на моих глазах. Я поняла, что у него очередной приступ, и это мой шанс.

Метнувшись к двери, я схватилась за ручку, но в последний миг помедлила. «Вдруг он умрёт прямо сейчас, и я так и не узнаю, что стало с Мэтти?» Я оглянулась. Он по-прежнему лежал на полу, но больше не корчился, а просто вздрагивал и хватал ртом воздух, пытаясь прийти в себя. В воспаленных глазах блестела влага. Он в изнеможении глянул на меня.

— Уйдёте вы, наконец, чёрт бы вас побрал! Неужели не видите, что мне из-за вас плохо?

Я нажала на ручку и выбежала в коридор.