В России

В конце XVII —начале XVIII в. начинается новая эпоха в истории и культуре России -- эпоха Петра I. Московское государство превращается в могуще­ственную Российскую империю. Архитектура переживает период демократи­зации, выражающейся в преобладании гражданского строительства, развитии градостроительного искусства и активном освоении нововведений зарубеж­ной архитектуры.

Одним из решающих моментов истории развития российской архитектуры этого периода является то, что в архитектурно-строительной деятельности в петровскую эпоху резко меняется заказчик. Ведущее место занимает государ­ственный заказ — заказ, исходящий от правительства и финансируемый каз-

ной. Под эгидой государства ведется строительство новых городов, торговых и промышленных объектов, общественных зданий и инженерных сооружений. | Вторым по значению заказчиком того времени становятся дворяне-помещи­ки, городские и загородные усадьбы и дворцы которых по своей роскоши соперничали с царскими.

Еще одна социальная сила, с которой связано развитие архитектуры пет­ровской эпохи — это купцы и промышленники, по заказам которых строятся! мануфактуры, пристани, гостиные дворы, городские дома и церкви.

Естественно, что с изменением заказчика постепенно стали меняться фор­ма и содержание связей архитектора с заказчиком. Специфику этих отноше-' ний на фоне демократизации архитектуры понял Доменико Трезини — архи­тектор, приглашенный Петром I для строительства Санкт-Петербурга и став­ший одним из ведущих архитекторов в его застройке. В 1714 г. рн разрабатывает три проекта «образцовых домов», сыгравших существенную роль в становле­нии типового проектирования в России. Эти проекты (дом для «подлых» -людей самого низкого сословия; дом для «зажиточных» -- мещан; дом для! «зело имянитых»), дополненные системой регламентов (утверждение новых для условий России строительных материалов, новых видов благоустройства городов и т.д.), стали энергично внедряться в виде образцов, которым следо­вало «подражать во всех землях русских» (рис. 1.47, 1.48).

За небольшими исключениями проектирование до конца XVII в. не выде-1 лялось из общего комплекса архитектурно-строительной деятельности. Про­ект как комплект чертежей, который сложился несколько позже, за редки- | ми исключениями отсутствовал. В подавляющем большинстве случаев в со­знании заказчика изначально присутствовал определенный, реально суще­ствующий образец, от формы и композиции которого и отталкивались тре- • бования заказчика и по образцу которых предстояло строить архитектору и I его команде.

Творчество по образцу становится законом деятельности российского мас­тера-архитектора. В соответствии с поставленной задачей архитектор должен! был преобразовать исходный образец, который чаше всего выбирался заказ-Рис. 1.47. Примеры проектов образцовых зданий «присутственных мест» (а) и почто­вых станций (б)

90,

Рис. 1.48. Примеры проектов «образцовых домов» для «подлых», «зажиточных» и «имя-нитых» людей (а) и «образцовой» формы архитектурного решения входа в здание (б)

чиком, и успех здесь зависел от запаса знаний и умений, 'от таланта и художе­ственного чутья зодчего.

Архитектурное формообразование было неотделимо от процесса строитель­ства — в ходе кладки стен, сводов, проемов, при плотничных работах, отдел­ке постоянно производились изменения (иногда по решению автора проекта, иногда по желанию заказчика). Решение в таких случаях мог принимать только мастер, являющийся, как уже отмечалось ранее, ответственным лицом на стройке, облеченным правом регулировать архитектурные формы, управлять всеми процессами, результатом которых должен стать строящийся объект.

Такой консервативный подход сдерживал прогрессивную эволюцию архи­тектуры, так как не позволял ей развиваться вне поля действия тех образцов, на которые указывал заказчик. Относительно ограничивал действия и бесчер­тежный метод проектирования, в связи с чем мастер был вынужден держать в голове множество способов взаимной увязки элементов плана, объемов клад­ки, членения конструкций и т.д.

Вместе с тем этот период развития архитектуры в России стал отправным в деле ее упорядочения и дал начало стандартизации строительства.

Уже к середине XVII в. профессия архитектора в России окончательно офор­милась. Она начала обретать собственную теорию, в которой уточняется со­держание основных понятий, пришедших в архитектуру главным образом из античного прошлого, где господствовал ордер. Естественно, в этих условиях центральной категорией нарождающейся теории стал регламент, т.е. тот самый порядок, на котором базировались основные каноны ордера, требовавшие жест­кого регулирования элементов архитектуры и ее содержания в целом.

Появление в этот период античных трактатов об архитектуре (Витрувий, Виньола, Палладио и др.), их авторитет среди профессионалов способствова­ли введению в российскую архитектурную практику ортогонального масштаб­ного чертежа. Впервые появляются всем знакомые сегодня понятия: «проект», «план», «фасад», «маштап», «профиль», «препорция».

Появился проектный чертеж, явившийся очень важным нововведением, так как с этого момента началось разделение процессов проектирования и строительства, приведшее в конечном итоге к разделению ответственности за качество архитектурных решений, принятых в проекте, и качество строитель­ных процессов.

Кроме того, введение проектного чертежа сыграло огромную роль в разви­тии русской архитектуры еще и по следующим положениям. Во-первых, это обеспечивало возможность централизации архитектурной деятельности и, в известной степени, унификации архитектурной среды (с этого времени чер­тежи образцовых строений стали рассылаться во все крупные города России). Во-вторых, по аналогии с античной архитектурой это обусловило возможно­сти систематического регламента, преследовавшего внедрение и закрепление в практике архитектурных решений, признанных целесообразными с функ­циональной, эстетической и технической точек зрения.

Петровские регламенты охватывали все стороны архитектуры — от плани­ровки городов и их благоустройства до облика зданий, их конструкций, от­делки наружных поверхностей, решения отдельных архитектурных деталей.

Прямым следствием такой регламентации стала необходимость постоян­ного контроля выполнения «указаний регламента», т.е. систематизирован­ного управления всеми архитектурно-строительными процессами. В резуль­тате этого уже к концу XVII в. в России резко увеличились объемы строи­тельства жилищ из кирпича, поскольку строительство деревянных зданий регламентом запрещалось из противопожарных соображений, появилось также запрещение возводить деревянные «верхи» над каменными палатами, стро­ить деревянные дома в центре крупных городов, а их застройку следовало вести только по линии улиц.

В градостроительную практику наряду с общими архитектурно-композици­онными вопросами вводится обязательная разработка планов благоустройства города: мощение улиц бревенчатым настилом, «торцами», камнем, устрой­ство кюветов, обсадка проездов деревьями, ночное освещение улиц, обозна­чение их «красных линий».

Введение всех этих и многих других правил потребовало координации, уп­равления, для чего в 1709 г. в Санкт-Петербурге была основана «Комиссия строений», которая стала первым государственным органом, выполнявшим проектирование города и осуществлявшим строительный контроль.

Общественность восприняла это не очень благосклонно. Ведь новая архи­тектура предлагала отказаться от характерных для российских городов при­емов застройки, основанных на представлениях города как укрупненного села с его кривыми улицами, сплошными глухими заборами, домами, располо­женными в глубине участка без расчета на то, чтобы их фасады мог видеть кто-либо посторонний. Только серия специальных правительственных указов по градостроительству позволила сломить сопротивление застройщиков и вы­вести российскую архитектуру на более прогрессивные, передовые для того времени принципы.

Комиссия строений собрала в единый документ серию указов Петра I, составив на их основе «Кодекс строительных правил», который явился пере­ломным в истории русского градостроительства, так как с этого момента ар­хитектор становится лицом, ответственным не только за разработку проекта

92,

(

того или иного сооружения или градостроительного комплекса, но и за его осуществление на тех принципах, которые предусматривались кодексом.

Реализовать же все это можно было только силами архитектурных команд с ведущим участием лиц, хорошо знающих свое дело и готовых взять на себя ответственность за управление всеми проектными и строительными делами.

В 1741 г. появился текст выдающегося документа — трактата под названием «Должность архитектурной экспедиции», подготовленного петровскими «пен­сионерами» (стипендиатами) Петром Еропкиным и Иваном Коробовым.

Трактат явился первым документом, в котором на основе теоретического осмысления архитектурно-строительных реалий того времени были обоснова­ны и введены рекомендации по организационной структуре архитектурно-строительного дела, правовое положение зодчих, характер архитектуры и гра­достроительства в России, структура «чертежной» (проектного бюро) с ха­рактеристикой профессий и должностей.

Для реализации этих положений трактат предусматривал создание систе­мы государственного'руководства планировкой города, проектированием зда­ний, отводом участков, строительством. Это требовало официального созда­ния новой должности состоящего на государственной службе архитектора с полномочиями, схожими примерно с теми, которыми обладал архитектон в Древней Греции и Риме (метр-д'евр — во Франции, магистр — в Германии). Так, в российской архитектурно-строительной практике появился обер-ди-ректор архитектурной экспедиции, которому поначалу вменялось в обязан­ность «...в каждую неделю один день ездить по городу и надсматривать, везде ль так исправно в работах при строениях поступают». При этом он «должен быть правдолюбив, безкорыстен, кроток и с чистою совестию» [14].

Одновременно расширяются и права архитекторов, самостоятельно веду­щих проектирование гражданских сооружений. Без их разрешения заказчик не мог начать строительство, им были обязаны подчиняться мастера-строители, «...ибо каждому зданию генеральный прожект и инвенция сочинена бывает архитектором, и любое отступление от замысла оного несет неприличное при-мешание или вред и всему зданию порок».

В трактате было четко сформулировано положение о том, что основой ус­пеха в архитектурном творчестве являются высокий профессионализм и обра­зованность. В частности, это относится к градостроениию, где предлагается разделить город на отдельные части и каждую из них поручить «архитектурно­му попечительству отдельного профессионально образованного архитектора». Последний должен был контролировать выполнение проектных условий в натуре, в случае необходимости — указывать строителям на отступления от проекта и ставить в известность его автора. Кроме того, архитектор-попечи­тель на плане курируемой им части города систематически должен был фиксировать как все вновь строящиеся, так и реконструируемые или сноси­мые здания.

В целях реализации этих начинаний предлагалось учредить специальную архитектурную экспедицию, в состав которой должны были быть включены самые известные архитекторы того времени.

В 1762 г. была создана «Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы». Первоначально Комиссия должна была заниматься перепланиров­кой столиц, но уже через год Комиссии был дан указ «О сделании всем горо-

дам, их строениям и улицам специальных планов по каждой губернии особо», что серьезно расширило масштабы деятельности Комиссии. Практически «Ко­миссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы» превратилась в специальный орган, регулировавший архитектурные и градостроительные проблемы в масштабе всей страны.

За годы своего существования (1762—1796 гг.) Комиссия рассмотрела и утвердила более 300 проектов новых и реконструкции старых городов и от­дельных жилых и общественных зданий и сооружений.

Роль архитектора — члена этой комиссии — оказалась важной и ответ­ственной, так как он практически обладал правами единоличного определе­ния степени прогрессивности, функционального соответствия, эстетичности и технического совершенства здания или архитектурного комплекса. Это, с одной стороны, облегчало возможности управления качеством архитектурных объектов, а с другой — способствовало субъективному решению этого вопроса.

Тем не менее организация управления проектным делом, включая конт­роль и регулирование качества принимаемых решений, в этот период пред­ставляет определенный интерес прежде всего потому, что этим были заложе­ны основы дальнейшего развития системы управления архитектурным проек­том в России, в первую очередь, в отношении регулирования градостроитель­ных проблем.

Несмотря на участие в проектировании местных зодчих все без исключе­ния проекты рассматривались в Комиссии и в случае необходимости в них вносились соответствующие поправки. Комиссия разрешала, «если в натуре чего исполнить не можно, то поправить, не выходя из настоящего плана». Но это требование часто оказывалось трудно выполнимым или из-за отсутствия необходимых средств, или из-за невозможности уничтожения существующей застройки, или из-за того, что Комиссия не всегда располагала точными дан­ными о рельефе местности и кварталы, намечаемые проектом к застройке, попадали в совершенно неподходящие для этого места: овраги, буераки, ополз­невые структуры и т.д. В целом же трудно переоценить значение деятельности Комиссии для развития проблемы организации и управления в области архи­тектуры в России того времени.

Организационная упорядоченность проектно-планировочного искусства, явившаяся следствием деятельности Комиссии, привела к повсеместному ут­верждению нового стилистического направления — классицизма, активными сторонниками которого стали практически все наиболее известные архитек­торы того времени.

Но не увлечение классицизмом было главной движущей силой активного развития архитектуры того периода. В наибольшей степени этому способство­вала приверженность зодчих своему делу, самоотверженная борьба за каче­ство в работе, иногда доходившая до самоотречения. Приведем два примера. Древняя архитектура Московского Кремля в XVIII в. находилась в очень хаотичном, неорганизованном состоянии. Екатерина II, которая, по словам графа Орлова, была «больна» архитектурой, поручила одному из лучших ар­хитекторов того времени — В. И. Баженову — разработать проект нового Кремля, проект «необычный и дерзкий».

В 1767 г. В. И. Баженов приступил к работе над этим проектом и «... из про­стой перестройки он создал исполинскую архитектурную идею, сводившуюся

J

t

к застройке всего Кремля одним сплошным дворцом, внутри которого долж­ны были очутиться все кремлевские соборы вместе с Иваном Великим».

В 1768 г. Баженов закончил работу над эскизами и приступил к самому проекту реконструкции. Но собственно проект он решил не выполнять на чертежной бумаге, а сделать большую модель Кремлевского Дворца. Для стро­ительства макета была учреждена специальная экспедиция, которая по требо­ванию Баженова была размещена в самом Кремле, в небольшом Потешном дворце. Местом работы стало вновь построенное для этого большое здание с обширным восьмигранным залом — так называемый Модельный дом. Именно в этом зале началось изготовление громадной деревянной модели будущего Кремля. Модель, по словам Баженова, — «половина практики», т.е. '/₂ готово­го здания, которая позволяла проверить правильность замысла в целом, ком­позицию здания, его пропорции, решение отдельных архитектурных деталей и конструктивных элементов.

Попытки московских властей как-то повлиять на развитие этого проекта, его размеров, формы и расходование средств Баженов резко обрывал, говоря, что «матушка» ему поручила это дело и только он волен управлять его испол­нением, только он может решать, «что нужно делать и сколько средств долж­но затратить».

В целом архитектура Модельного дома в значительной степени была ориен­тирована на классику, но Баженов талантливо смрг сочетать ее элементы с традициями русского деревянного зодчества. Об этом невиданном проекте за­говорили с восторгом и завистью не только в России, но и в европейских королевских дворах.

С 1767 по 1775 г. Баженов практически безвыездно прожил в своем крем­левском жилище, а точнее — на строительной площадке Модельного дома, где его нередко видели за работой и по ночам (он собственноручно выполнял многие резные работы, исправлял работы, некачественно выполненные плот­никами в течение дня и т.д.).

Одним из учеников Баженова был Андрей Никифорович Воронихин. За четыре года учения у Баженова в Московской школе архитектуры он многое перенял от учителя, наблюдая, как тот «соблюдал пропорции зданий, как мостил полы, как сочетал архитектуру и ваяние в целях придания красоты строениям». Но самое главное, чему Воронихин научился у Баженова, — это беззаветная преданность своему творчеству.

Уже будучи зрелым мастером, Воронихин принял участие в конкурсе на проектирование Казанского собора на Невском проспекте Санкт-Петербурга. Он выиграл этот конкурс благодаря тому, что предложил решение, которое очень точно отвечало задачам градостроительной ситуации города. Здание со­бора было поставлено с большим отступлением от линии Невского проспек­та, а площадь, которая образовывалась перед собором, ограничивалась с двух сторон полукружиями мощной триумфальной колоннады (рис. 1.49).

Благодаря такому решению подчеркивалась красота и парадность главной улицы Санкт-Петербурга, а сам собор становился не отдельным зданием, а центром грандиозной архитектурной композиции, поддерживаемой мощной колоннадой, завершенной красивым порталом и увенчанной высоко поднятым куполом.

В этой работе нет ни одной детали, которой бы не занимался сам Ворони­хин. Сначала — проект, который постоянно находился под неусыпным конт-

Рис. 1.49. Казанский собор в Санкт-Петербурге. Архитектор А. Н. Воронихин

ролем царя (сначала Павла I, утвердившего трехмиллионную смету, а затем -Александра I, придирчиво проверявшего расходование средств), затем — по­иск и доставка мрамора и гранита, контроль всех проектных и строительных работ, выполнение основных чертежей и, наконец, собственноручное изго­товление ставшей знаменитой решетки у Казанского собора. В этой решетке, как нигде более, сказался талант Воронихина, его понимание классики, тор­жественности, мастерство рисунка и легкость орнамента русского кружева.

Влияние классики не обошло и наиболее авторитетный в то время государ­ственный орган, готовивший архитектурные кадры, — Академию художеств. Единственно правильной формой подготовки профессиональных архитекто-1 ров Академия художеств признавала «ученичество при мастере», ставящее сту­дента в жесткие условия, при которых ученик-помощник занимался всеми подсобными работами, ведал связью с подрядными и строительными фирма­ми, вел переговоры и готовил документацию, которую подписывал мастер. Такая форма подготовки архитекторов на долгие годы застопорила появление независимых профессионалов, способных на выдвижение новых идей и орга­низацию новых форм управления качеством архитектурных произведений.

Серьезным шагом в дальнейшем развитии управляемости качеством архи­тектурно-строительных процессов в России явилось создание «Комиссии для упорядочения строений в Москве» (1813 г.), основной задачей которой были восстановительные работы после войны 1812 г.

Территория города была поделена на несколько районов, для восстановле­ния которых были созданы проектные группы во главе с ведущими архитек­торами: О. И. Бове, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьевым, которые составили про­фессиональное ядро этой Комиссии. Центральной задачей их деятельности стало стремление к созданию нового архитектурного облика города на базе гармоничного сочетания русских художественных традиций и достижений тех­ники начала XIX в.

Первыми же своими актами комиссия запретила самострой и потребовала строить «точно по выдаваемым образцовым планам и фасадам». Поскольку реализация этих и ряда других предписаний комиссии потребовала резкого (

96, I

увеличения числа проектировщиков и архитекторов, наделенных правами контроля, была создана главная «чертежная», куда пригласили на работу кро­ме архитекторов многих планировщиков-геодезистов и строителей.

Но деятельность комиссии не ограничивалась только проектными работа­ми. Не меньшее значение для развития русской архитектуры имела ее работа по усовершенствованию организационной структуры архитектурно-строитель­ной отрасли. Именно в этот период входят в обычай архитектурные конкурсы, расширяется строительное законодательство, укрепляется профессионально-и организационно-строительный контроль, вводятся первые в России строи­тельные правила.

Естественно, что все это потребовало создания новой организационной структуры, уполномоченной контролировать выполнение законов и правил, регулировать объемы строительства, оценивать качество производимых работ.

Такой структурой явился Контрольный департамент, организованный как самостоятельное подразделение комиссии, который заложил научные основы в организацию контроля качества строящихся архитектурных объектов. На этой базе была создана система официальных государственных подразделений в большинстве крупных городов России, в обязанности которых вменялся кон­троль качества всех строящихся сооружений данного города.

Однако функции этой структуры не ограничивались только контролем. Уже в первые два года существования в этом департаменте были разработаны «Пра­вила строительства», многие положения которых легли в основу последующих принципов национальной системы управления строительством в России.

Обратная информация, поступавшая из этих подразделений в Контрольный департамент, составила, выражаясь современной терминологией, базу дан­ных, на которой в дальнейшем были разработаны многие проектные и строи­тельные правила.