Анна Рофф-Гасснер знала, что не смеет крикнуть еще раз, так какВальтер вернется и убьет ее. Она забилась в угол спальни, дрожа всем теломи ожидая неминуемой смерти. То, что начиналось, как красивая волшебнаясказка, завершилось диким и невыразимым ужасом. Она слишком долго бояласьвзглянуть правде в глаза: человек, за которого она вышла замуж, былманиакальным убийцей. До встречи с Вальтером Гасснером Анна Рофф никого никогда не любила,включая мать, отца и самое себя. Росла она хрупким, болезненным, склоннымк обморокам, ребенком. Она не помнила себя вне больницы, без нянек, внеприсмотра докторов, привозимых из различных, порой самых отдаленных странсвета. А так как ее отцом был Антон Рофф из "Роффа и сыновей", к постелиАнны допускались только специалисты с мировым именем. Но осмотрев ее,проверив анализы и после долгих диспутов разъехавшись по домам, они зналио ее болезни не больше, чем до своего приезда. Никто так и не смогправильно поставить диагноз.Анна не могла посещать школу, как все другие нормальные дети, и современем она замкнулась в себе, создав свой собственный мирок, полныйфантазий и грез наяву. И никому туда не было доступа. Картины жизни онарисовала собственными красками, так как краски реальности были ейневедомы. Когда Анне исполнилось восемнадцать, головокружения и обморокипрекратились сами собой так же внезапно, как и начались. Но они успелиоставить мрачный отпечаток в ее жизни. В возрасте, когда многим еесверстницам уже надевают на пальчики обручальные кольца, а некоторые ужедаже выходят замуж, она еще ни разу не целовалась. Она делала вид, что ейна это наплевать. Она убеждала себя, что счастлива в своем уединении отвсех и вся. Как только ей, однако, перевалило за двадцать, появилосьмножество искателей ее руки, так как она была наследницей одной из самыхпрестижных фамилий в мире, и многим хотелось бы прибрать к рукам еесостояние. К ней сватались шведский граф, итальянский поэт и с полдюжиныобнищавших князьков из стран третьего мира. Анна им всем отказала.Поздравляя дочь с тридцатилетием, Антон Рофф мысленно заламывал руки:"Видно, умру, так и не увидев внуков".Свое тридцатипятилетие Анна решила провести в Австрии, в горномпоселке Китцубель, где и познакомилась с Вальтером Гасснером, который былна тринадцать лет моложе ее.Когда Анна впервые увидела Вальтера, у нее буквально дух захватило.Он летел на лыжах вниз по склону Ханненкама, трассы скоростного спуска, иэто было самое прекрасное зрелище, которое Анна когда-либо видела. Онастояла у конца спуска и во все глаза смотрела на него, словно он былвоплощением юного бога. Вальтер заметил на себе ее восторженный взгляд.- А вы почему не на лыжах, милая Fraulein?Не доверяя своему голосу, она только отрицательно покачала головой,показывая, что не умеет кататься, а он улыбнулся в ответ и сказал:- Тогда позвольте пригласить вас на ленч.В панике, словно юная школьница, она бросилась бежать прочь оттрассы. С этого момента Вальтер Гасснер стал преследовать ее. Анна Роффбыла неглупа. Она знала, что некрасива, что ничего, кроме своего имени,она как женщина не в состоянии предложить мужчине. Но знала Анна и то, чтоза ее невзрачной внешностью скрывается красивая, нежная, юная душа, полнаялюбви, поэзии и музыки.Именно потому, что сама Анна не была красивой, она благоговела передкрасотой. Она часто посещала самые известные музеи мира и часамипростаивала у знаменитых картин и статуй. И когда впервые увидела ВальтераГасснера, ей показалось, что на землю сошел живой бог.На второй день после их мимолетной встречи Анна завтракала на террасегостиницы "Теннергоф", когда к ее столику подсел Вальтер. Он и впрямь былпохож на юного бога. Правильный, резко очерченный профиль, тонкие чертылица, нежная кожа, ощущение огромной силы, ровные белые зубы на смуглом отзагара лице, белокурые волосы, голубые со стальным отливом глаза. Подтонкой тканью лыжного костюма Анна видела, как играют налитые мускулы еготела. Внутри у нее все похолодело, и от этого ощущения онемела вся нижняячасть тела. Покрытые кератозом ладони она сунула между крепко стиснутымиколенями.- А я искал вас вчера вечером на трассе, - сказал Вальтер.У Анны перехватило дыхание и отнялся язык.- Если вы не умеете кататься на лыжах, я могу вас научить, - онулыбнулся, - бесплатно.Для первых занятий он избрал Хаузберг, склон для начинающих лыжников.Обоим сразу стало ясно, что лыжница из Анны не получится. Она все времятеряла равновесие и падала, но упорно старалась научиться стоять на лыжах,так как ей казалось, что, если она этого не добьется, Вальтер станетпрезирать ее. Однако вместо этого, подхватив ее уже после десятогопадения, он мягко сказал:- Вы предназначены для более значительного, чем это.- Чего же именно? - спросила Анна, чувствуя себя жалкой и никчемной.- Я скажу вам сегодня вечером за ужином.Вечером они ужинали вместе и вместе на следующее утро завтракали,потом обедали и снова ужинали вместе. Вальтер забросил всех своихклиентов. Он пропускал занятия, чтобы лишний часок побыть с Анной. Онисъездили в поселок, и он сводил ее в казино "Дер Гольден Гриф", оникатались с гор на санках, бегали по магазинам, совершали длительные пешиеэкскурсии и часами сидели на террасе гостиницы и говорили, говорили. Этобыло волшебное время для Анны.Пять дней спустя после их первой встречи Вальтер взял ее руки в своии сказал:- Анна, либхен, выходи за меня замуж.И все испортил. Он вырвал ее из волшебной страны и вернул к жестокойдействительности, напомнив ей, кем и чем она была. Уродливой,тридцатипятилетней старой девой, лакомым кусочком для охотников заприданым.Она попыталась вырвать руки, но Вальтер ее удержал.- Мы любим друг друга, Анна. От этого никуда не убежишь.Она слушала эту ложь и, затаив дыхание, внимала его словам: "Я никогоникогда не любил" - и сама потворствовала обману, так как отчаянно хотелаему верить. Она пригласила его к себе в комнату, и они долго там сидели иразговаривали, а когда Вальтер рассказал Анне историю своей жизни, онавдруг ему поверила, подумав: "Да ведь это история моей собственной жизни".Как и ей, ему некого было любить. С самого рождения он, как и она,оказался отчужденным от общества - он, потому что родился внебрачным, она,потому что родилась хилой и болезненной. Как и она, Вальтер испытывалострую нужду кого-нибудь полюбить. Он воспитывался в сиротском приюте, икогда ему исполнилось тринадцать лет и стало очевидно, что он до безумиякрасив, женская половина населения приюта начала использовать его какинструмент для наслаждения, затаскивая его к себе в постель и обучаяразным способам удовлетворять их похоть. В награду мальчик получал хорошуюпищу, лучшие куски мяса и сладости. У него было все, кроме любви.Когда Вальтер, достигнув совершеннолетия, сбежал из приюта, тооказалось, что мир вне его стен ничуть не лучше. Женщин и здесь привлекалатолько его внешность, он был для них своего рода игрушкой, но дальше этогодело не шло. Они дарили ему деньги, драгоценности, красивую одежду, ноникогда себя.Вальтер был ее doppelganger, ее родственной душой. Их обручение,состоявшееся в ратуше, прошло тихо и незаметно. Анна думала, что ее отец чрезвычайно обрадуется этому событию. Он жебыл вне себя от гнева.- Идиотка! - топал он ногами. - Взять и выйти замуж за альфонса! Япроверил, всю жизнь он жил за счет женщин, но ни одна дура не догадаласьвыйти за него замуж.- Прекрати! - кричала она. - Ты не знаешь его!Но Антон Рофф прекрасно знал, что представлял собой Вальтер Гасснер.Он пригласил новоиспеченного зятя в свой кабинет.Вальтер с удовольствием оглядел отделанные черным деревом стены ивисевшие на них старинные картины.- Мне нравится этот кабинет, - заявил он.- Не сомневаюсь, что здесь лучше, чем в приюте.Вальтер быстро взглянул на Антона Роффа. Глаза его сразу сталинастороженными.- Простите, не понял?- Опустим формальности, - сказал Антон. - Вы промахнулись. У моейдочери нет денег.Серые глаза Вальтера стали ледяными.- Не пойму, что вы пытаетесь мне сказать?- Я не пытаюсь, я говорю: вы ничего не получите от Анны, так как унее ничего нет. Если бы вы более тщательно прорабатывали домашниезаготовки, то предварительно выяснили бы, что "Рофф и сыновья" закрытаякорпорация. Это означает, что акции ее не подлежат продаже. Мы не бедны,это правда. Но выдоить из нас состояние не удастся.Он пошарил в карманах, вынул конверт и небрежно бросил на стол.- Это возместит ваши убытки. Не позже шести вечера вы должны покинутьБерлин. И я желаю, чтобы вы никогда больше не напоминали о себе Анне.- А вам не приходило в голову, что я женился на Анне потому, чтолюблю ее? - спокойно сказал Вальтер.- Нет, - холодно ответил Антон. - А вам когда это пришло в голову?Несколько мгновений Вальтер молча смотрел на него.- Посмотрим, во сколько же я оценен.Он разорвал конверт и пересчитал деньги, затем вновь посмотрел наАнтона Роффа.- Моя цена выше, чем двадцать тысяч марок.- Большего вы не получите. И считайте, что вам повезло.- Несомненно, - сказал Вальтер. - Если хотите правду, я действительносчитаю, что мне повезло. Спасибо.Демонстративно положив деньги в карман, он повернулся и пошел кдвери.Антон Рофф облегченно вздохнул. Он испытывал одновременно и чувствовины, и чувство отвращения от того, что вынужден был сделать, новнутренний голос говорил ему, что иного решения быть не могло. Она будетстрадать из-за того, что муж бросил ее, но хорошо, что это произошлосейчас, а не потом. Он позаботится, чтобы она познакомилась с людьми болееподходящими ей по возрасту и по положению в обществе, которые, если и небудут ее любить, по крайней мере, будут ее уважать и которых в какой-тостепени будет интересовать она сама, а не ее миллионы. Их не надо будетпокупать за двадцать тысяч марок.Когда Антон Рофф прибыл домой, Анна со слезами на глазах выбежала емунавстречу. Он нежно обнял ее и сказал:- Анна, либхен, все будет хорошо. Ты забудешь его...И взглянул поверх ее плеча: в дверях стоял Вальтер Гасснер. Анна вэто время, подняв вверх палец, сказала:- Посмотри, что купил мне Вальтер. Правда, красивое кольцо? Оно стоитдвадцать тысяч марок!И родителям Анны волей-неволей пришлось смириться. В качествесвадебного подарка они купил им дом в Ванзее, обставленный стариннойфранцузской мебелью, удобными диванами, мягкими креслами, с огромнымписьменным столом в библиотеке, сплошь уставленной шкафами, снизу доверхузаполненными книгами. Верхний этаж украшала изысканная старинная шведскаяи датская мебель восемнадцатого века.- Это уже слишком, - сказал Вальтер Анне. - Мне от них ничего ненадо. Я бы сам хотел покупать тебе красивые и дорогие вещи, либхен. - Исмущенно, по-мальчишески, улыбнувшись, добавил: - Но у меня нет денег.- Они у тебя есть, - ответила Анна. - Все, что здесь находится, -твое.Вальтер лукаво улыбнулся и сказал:- Мое ли?Анна сама (Вальтеру так не хотелось обсуждать их финансовые дела!)ввела его в курс дела, объяснив свое финансовое положение. Она располагаласобственным кредитным фондом, обеспечивавшим ей вполне безбедноесуществование. Но основное ее состояние находилось в пакете акций фирмы"Рофф и сыновья". Продать акции она могла только с разрешения Советадиректоров, решение же должно быть единогласным.Когда Анна назвала сумму, в которую оценивались акции, Вальтер неповерил своим ушам.- И ты не имеешь права продать свой пай?- Да. Сэм ни за что на это не согласится. А у него контрольный пакет.Но придет день...Вальтер выразил желание войти в семейное дело. Антон был против.- Какую пользу может принести фирме вшивый лыжник? - риторическивосклицал он.Но в конце концов он уступил настойчивым просьбам дочери, и Вальтерполучил скромное место в управлении фирмы. И, блестяще там проявив себя,он стал быстро подниматься по служебной лестнице. Когда два года спустяотец Анны умер, Вальтер Гасснер был введен в состав Совета. Анна гордиласьим. Он был идеальным мужем и трепетным любовником. Приносил ей цветы,делал маленькие трогательные подарки, старался проводить с ней всесвободное время. Счастью Анны не было границ. "Ach, danke, liebar Gott!",- мысленно возносила она хвалу Богу.Анна научилась готовить, чтобы мой милый Вальтер мог есть любимыеблюда: choucroute, огромные порции густо приправленного масломкартофельного пюре, подаваемого к столу с хрустящей на зубах кислойкапустой в сопровождении необъятной свиной отбивной, сосиски и нюрбергскойколбаски. Она готовила свиное филе, сваренное в пиве и густо приправленноеспециями, и подавала его к столу с печеным яблоком, очищенным от кожуры, ввырезанной середине которого красовались airelles, маленькие красныеягодки.- Ты лучший повар в мире, либхен, - говорил Вальтер, и Анна рдела отпохвалы.На третий год их жизни Анна забеременела.В течение восьми месяцев беременности не стихали боли в теле, но онастоически их выдерживала. Ее беспокоило другое.Началось это в тот день, когда после ленча она, оставшись одна, вкаком-то радостном полузабытьи села вязать Вальтеру свитер, как вдругуслышала его голос:- Боже мой, Анна, что ты тут сидишь в темноте?За окнами стояла сплошная темень, она перевела взгляд на свитер иувидела, что даже и не начинала его вязать. Почему же так быстро стемнело?Неужели ей все померещилось? После этого случая были и другие, подобныеему, и Анна начала думать, что эти незаметные провалы в ничто какое-тознамение, предвестие скорой смерти. Она не боялась умереть, но мысль, чтоВальтер останется один, без ее участия и помощи, терзала и мучила ее.За четыре недели до родов с Анной случился один из таких припадков,она потеряла сознание, оступилась и скатилась вниз по ступенькам лестницы.Очнулась она в больнице.На краю кровати сидел Вальтер и держал ее за руку.- Ну и напугала же ты меня, либхен.Ее первой панической мыслью было: "Ребенок! Я его не чувствую!" Онаощупала свой живот. Он был плоским.- Где мой ребенок?Вальтер наклонился и обнял ее.- У вас двойня, миссис Гасснер, - сказал откуда-то голос доктора.Анна со слезами на глазах повернула счастливое лицо к Вальтеру.- Мальчик и девочка, либхен.Счастье переполнило ее. Она почувствовала непреодолимое желаниетотчас увидеть своих крошек, потрогать, подержать их в своих руках.- Сейчас об этом и речи быть не может, - сказал доктор, -поправитесь, тогда другое дело. Все убеждали Анну, что с каждым днем ей становится все лучше и лучше,но страх не покидал ее. Что-то происходило с ней такое, чего она не моглапонять. Не успевал приехать Вальтер и взять ее за руку, как уже начиналпрощаться. Она, с удивлением глядя на него, говорила:- Но ведь ты только что пришел...Взгляд ее падал на часы, и, к своему ужасу, она видела, что он ужесидит у нее около двух, а то и трех часов.Она понятия не имела, как и когда они успели пролететь.Смутно она помнила, что к ней среди ночи приносили детей, но ужаснохотелось спать, и видение было неясным, расплывчатым. Приносили ли?Спросить у кого-либо она постеснялась. Бог с ними! Когда Вальтер заберетее домой, никто уже не разлучит ее с детьми. Наконец счастливый день настал. Врачи настояли, чтобы она не вставалас кресла-каталки, хотя Анна и убеждала их, что в состоянии идти сама. Насамом деле она была очень слаба, но настолько возбуждена скорым свиданиемсо своими крошками, что ей все было нипочем. Вальтер, вкатив Анну в дом,поднял ее с кресла на руки и хотел подняться с ней в спальню.- Нет! - воскликнула она, - неси меня в детскую.- Тебе необходимо отдохнуть, дорогая. Ты слишком слаба...Она, недослушав его увещаний, выскользнула из его рук и побежала вдетскую комнату.Ставни были закрыты и потребовалось некоторое время, чтобы глаза Анныпривыкли к полумраку. От возбуждения кружилась голова. Она боялась упастьв обморок.Подошедший сзади Вальтер что-то говорил ей, что-то пытался объяснить,но она не слушала его.Потому что в комнате были они. Каждый лежал в своей кроватке и мирнопосапывал во сне. Анна на цыпочках приблизилась к малюткам, стараясь неразбудить, глядя на них во все глаза. Более красивых детей она никогда невидела. Даже сейчас было ясно, что мальчик - вылитый Вальтер, его черты,его пышные белые волосы. Девочка же была как куколка, светленькая, сльняными волосиками, маленьким, немного вытянутым книзу личиком.Анна повернулась к Вальтеру и дрогнувшим голосом сказала:- Они такие красивые. Я... я так счастлива.- Пойдем, Анна, - прошептал Вальтер. Он обнял ее и крепко прижал ксебе, и она почувствовала его ненасытный голод, и в ней откликнулосьответное желание. Они ведь так долго не были вместе. Вальтер прав. Детиподождут, их время еще впереди. Мальчика они назвали Питером, а девочку Бергиттой. Это были двамаленьких чуда, сотворенных ею и Вальтером, и Анна часами просиживала вдетской, играя и разговаривая с ними. И хотя они не понимали слов матери,она знала, что они чувствовали ее любовь. Иногда, заигравшись, онаповорачивала голову к двери, и там стоял Вальтер, уже вернувшийся сработы, и Анна с удивлением отмечала, как быстро и незаметно пробежалдень.- Иди к нам, - говорила она. - У нас интересная игра.- Обед готов? - спрашивал Вальтер.И она внезапно чувствовала себя виноватой перед ним. Она давала себеслово уделять Вальтеру больше внимания, но на следующий день всеповторялось снова. Близнецы, как магнит, неотразимо тянули ее к себе. Аннавсе еще очень сильно любила Вальтера и, пытаясь как-то ослабить чувствовины, убеждала себя, что в какой-то мере дети были ведь и его частью.Ночами, едва Вальтер засыпал, Анна выскальзывала из постели ипрокрадывалась в детскую, садилась и неотрывно смотрела на спящих детей.Едва брезжили первые лучи рассвета, она быстро возвращалась в постель дотого, как успевал проснуться Вальтер.Однажды ночью в детской неожиданно появился Вальтер: застав ееврасплох.- Какого черта ты здесь торчишь?- Я хотела... я просто...- Марш в постель!Таким тоном он никогда с ней не разговаривал.За завтраком Вальтер сказал:- Думаю, мы оба заслужили отдых. Нам необходимо поехать куда-нибудьразвеяться.- Но, Вальтер, дети еще слишком малы, чтобы путешествовать.- Я говорю о нас с тобой.Она отрицательно покачала головой.- Я не смогу оставить их одних.Он взял ее руку в свои и сказал:- Забудь о детях.- Забыть о детях? - голос ее дрогнул.- Анна, - с мольбой взглянув в ее глаза, сказал Вальтер, - помнишь:как нам было хорошо до того, как ты забеременела? Как здорово мыразвлекались? Как чудесно нам было вдвоем, только ты да я, и никого, ктобы мог нам помешать?Вот тогда она поняла: Вальтер ревновал ее к детям. Быстро летели недели и месяцы. Вальтер все более сторонился детей. Надни рождения Анна покупала им чудесные подарки. Вальтер в эти дни старалсявообще не бывать дома, подолгу засиживаясь на работе. Анна больше нежелала сама себя обманывать. Дети - и в этом она уже не сомневалась -Вальтера вообще не интересовали. Анна винила во всем себя, так как,видимо, _с_л_и_ш_к_о_м_ интересовалась ими. Буквально былао_д_е_р_ж_и_м_а_ ими, как выразился Вальтер. Он же посоветовал ей по этомуповоду обратиться к врачу, и она, чтобы не обидеть его, согласилась. Нодоктор ей не понравился. Едва он открыл рот, как Анна перестала егослушать и очнулась, только когда он сказал:- Наше время истекло, миссис Гасснер. Надеюсь увидеть вас наследующей неделе?- Несомненно.Больше она там не появилась.Сердцем, однако, Анна чувствовала, что часть вины несомненно ложитсяи на Вальтера. Ее ошибка состояла в том, что она чрезмерно любила своихдетей, его же - в том, что он их вообще не любил.В присутствии Вальтера она теперь избегала даже упоминать о детях, ноедва могла дождаться момента, когда он уйдет на работу, чтобы тотчаспоспешить в детскую к своим крошкам. Они уже отпраздновали свой третийдень рождения, и Анна ясно представляла, какими они станут, когдавырастут. Питер был крупным и сильным мальчиком, атлетического сложения,точь-в-точь как его отец. Анна, держа его на коленях, тихонько мурлыкала:- Ах, Питер, сколько же слез прольют из-за тебя бедные фройляйн. Будьс ними поласковей, сыночек.А Питер только улыбался и ласкался к ней.И тогда Анна брала на руки Бергитту. Золотоволосая, с нежной кожей,Бергитта хорошела с каждым днем. В ее наружности, однако, не было ничегоот Анны и Вальтера. Питер унаследовал характер и темперамент отца, ичастенько Анне приходилось легонько шлепать его за непослушание, Бергиттаже была ангелом во плоти. Когда Вальтера не было дома, Анна ставила имразличные пластинки или читала вслух. Больше всего они любили слушать "101Marchen". Им очень нравились сказки о великанах-людоедах, домовых иведьмах, и они готовы были слушать их без конца. Укладывая детей спать,она часто пела им колыбельную: Schlaf, Kindlein, schlaf,Der Vater hut't die Schaf... Всей душой Анна надеялась, что время изменит отношение Вальтера кдетям, и ночами молилась об этом. И время действительно изменило егоотношение к ним, сделав его еще более злым. Он стал просто ненавидетьмалышей. Вначале Анна убеждала себя, что Вальтер хочет, чтобы онапринадлежала только ему, что он не желает делить ее ни с кем. Но современем она поняла, что о любви к ней и речи быть не могло. Скорей делобыло в ненависти к ней. Отец оказался прав. Вальтер женился на ней радиденег. Но на пути к ним встали дети. Ему необходимо было от них избавитьсяво что бы то ни стало. Все чаще и чаще стал он убеждать Анну продать своюдолю акций.- Сэм не имеет права мешать нам! Возьми деньги и махнем отсюда. Ты ия, больше нам никто не нужен.Она молча смотрела на него.- А дети?Глаза его лихорадочно блестели.- При чем здесь дети? Разговор о нас с тобой. Нам необходимоизбавиться от них. Мы должны это сделать ради самих себя.Вот тогда она в полной мере осознала, что он сумасшедший. Иужаснулась. Вальтер к этому времени уволил всю домашнюю прислугу заисключением уборщицы, приходившей к ним прибирать один раз в неделю. Аннаи дети остались одни в доме, полностью в его власти. Его необходимо былоизолировать от семьи. Вылечить его уже, видимо, было невозможно. Впятнадцатом веке сумасшедших обычно собирали вместе и сажали всвоеобразный плавучий дом, Narrenschiffe, корабль дураков, но в наше времяу современной медицины не могло не быть средств как-нибудь все же помочьВальтеру. И вот в этот сентябрьский день Анна, съежившись, сидела на полу своейспальни, в которой Вальтер запер ее, и ждала его возвращения. Она знала,что ей делать. Ради него, ради себя и ради своих детей. Пошатываясь, онавстала и направилась к телефону. Помедлив, решительно подняла трубку истала набирать 110, номер экстренного вызова полиции.В ушах зазвучал незнакомый голос:- Hallo. Hier ist der Polizei. Kann ich Ihnen helfen?- Ja, bitte! - голос ее дрожал. - Ich...Рука, вдруг неожиданно появившаяся из ниоткуда, вырвала у нее трубкуи с силой бросила на рычаг.Анна в ужасе отпрянула.- Пожалуйста, - отступая захныкала она, - не бей меня.Вальтер с горящими, бешеными глазами медленно надвигался на нее ивкрадчиво тихо, так, что она едва различала слова, говорил:- Либхен, я и пальцем не трону тебя. Я люблю тебя, ты же знаешь!Он прикоснулся к ней, и от его прикосновения кожа у нее пошламурашками.- Никакой полиции нам ведь не надо, правда?Она утвердительно кивнула, не смея от ужаса раскрыть рта.- Во всем виноваты дети, Анна. Мы избавимся от них. Я...Внизу зазвенел дверной колокольчик. Вальтер застыл на месте. Звонокповторился.- Жди меня здесь, - приказал он. - Пойду узнаю, в чем дело.Боясь шевельнуться, она молча смотрела, как он вышел из комнаты, какс силой захлопнул за собой дверь, слышала, как с наружной стороны щелкнулзамок.В ушах назойливо звучало:"Жди меня здесь"!Вальтер Гасснер сбежал вниз, подошел к входной двери и открыл ее. Напороге стоял человек в серой униформе посыльного. В руках он держалбольшой конверт.- Я обязан передать это лично в руки господину и госпоже Гасснер.- Давайте, - сказал Вальтер. - Я - Вальтер Гасснер.Он закрыл дверь, посмотрел на конверт, затем вскрыл его. Медленнопрочитал содержащееся в нем сообщение:
