Специфика философских проблем

Философские проблемы качественно отличаются от проблем специальных на­ук. Как ранее, так и сейчас, коренными философскими проблемами являются про­блемы, затрагивающие всеобщие проблемы бытия, соотношение мира и человека. "Задача философии - не одна какая-нибудь сторона существующего, а все сущест­вующее, вся Вселенная в полноте своего содержания и смысла; она стремится не к тому, чтобы определить точные границы и внешние взаимодействия между частя­ми и частицами мира, а к тому, чтобы понять их внутреннюю связь и единство"[7].

Любая частно-научная проблема, поднятая даже самым выдающимся ученым, так или иначе может быть решена окончательно, после чего она перестает быть проблемой и исследователь переключается на другую проблему. Например, многие проблемы небесной механики времен Ньютона решены окончательно, для современной науки они уже не являются проблемами. Впрочем, и в частных науках можно встретить нерешенные и по сей день проблемы с длительной историей. Возможно даже, что решения каких-то из них просто отсутствуют. Но в любом случае через определенное время будет либо найдено их решение, либо выяснится, что они нерешаемы в принципе (что тоже является решением). В качестве примера можно сослаться на многовековую историю тщетных попыток решить проблему "perpetuum mobile” (вечный двигатель). От­крытие закона сохранения и превращения энергии окончательно сняло эту пробле­му, показав, что построить "perpetuum mobile" невозможно принципиально.

Иное дело - философские проблемы. Вопросы, касающиеся смысла и сущно­сти бытия, жизни и смерти человека, о подлинном и неподлинном человеческом существовании, о свободе и несвободе человеческой воли, выбора духовных ценностей, природы исти­ны и заблуждения, соотношение материального и духовного никак не поддаются окончательному решению. Эти проблемы решаются, но решаются не окончательно, а только в той степени, в какой это возможно на данном уровне развития обще­ства и достигнутых знаний. Но в процессе дальнейшего развития общества и науки они перерастают по своему значению исторически ограниченные решения, возро­ждаются из пепла, их беспокойный огонь вспыхивает в новых условиях на новый лад и, таким образом, в каждую эпоху они обновляются, встают перед людьми в неповторимых формах. Так что в принципе эти проблемы неистребимы, хотя каж­дая отдельная из них может быть преодолена, но преодолена не окончательно, а соответственно своей эпохе. Эти «вечные» или, употребляя эмоциональный и поэтический псевдоним, «проклятые» проблемы перекочевывают из системы в систему, не получая окончательного решения, и всегда с новой силой воспламеняют сердца и умы философов. Их ценность в самой их проблемности. С их разрешением – если бы оно было возможно – опустошилась бы и умерла философия. Проблемы эти волновали мыслящих людей во все времена, но для тех, кто, выражаясь словами поэта, «посетил сей мир в его минуты роковые», они становятся главнейшими. Именно на переломных этапах истории, в периоды, когда старый общественный и духовный порядок чахнет и гибнет, а новый рождается в тяжелейших родовых муках, чрезвычайно обостряется чувство конечности и зыбкости человеческой жизни, а это, в свою очередь, стимулирует выдвижение на передний план таких вопросов, над которыми человек редко задумывается, пока его жизнь протекает в привычном ритме и в устоявшихся формах.

Немецкий поэт Г.Гейне посвятил свое стихотворение, которое так и называет «Вопрос», одному из «проклятых» вопросов – смыслу бытия в целом[8]. В нем Гейне классифицирует людские головы, занимавшиеся поисками исчерпывающих ответов на этот вопрос, по уборам, украшавшим эти головы. Головы, покрытые колпаками египетских жрецов, тюрбанами восточных народов, беретами Возрождения, париками Просвещения тщетно пытались окончательно найти смысл бытия в целом и человеческого бытия, в частности. Этот узел развязать не сумела ни одна из перечисленных голов, ибо любой ответ, объявленный последним и окончательным в одну эпоху, подвергался сомнению и оспаривался в другую эпоху. Неудивительно, что и сегодня этот вопрос продолжает оставаться объектом философских изысканий и острых дискуссий.

Однако философская мысль не переставала искать решения «проклятых» проблем. Вопреки позитивистской критике, отрицавшей их содержательность, наука последовательно приближалась ко все более отчетливым, все более общим, охватывающим все мироздание и в то же время все более конкретным, охватывающим гетерогенность бытия, ответам. Более того, именно бесконечное продолжение поисков, бесконечное уточнение, обобщение и конкретизация представлений о мире стали основой гносеологического оптимизма.

Почему же философские проблемы "перешагивают" через время?

Ответ, видимо, следует искать в особенностях философского знания, в кото­ром рациональная компонента составляет лишь одну, может быть, даже не главную сторону; не менее важной стороной философского знания является личностно-эмоциональная составляющая. Философы не просто объясняют определенные явления, не просто познают мир - они окрашивают их всеми цвета­ми своих эмоциональных состояний: отрицают одни воззрения и утверждают дру­гие, осуждают одно и защищают другое. Именно поэтому философские истины ценностно окрашены, глубоко личностны, эмоционально наполнены многообраз­ными устремлениями и надеждами людей, а многие философские учения всецело реализуется в эмоционально насыщенных художественных образах. Философ не довольствуется объективной картиной исследуемого яв­ления, ему мало объяснения причинной необходимости явлений мира, он хочет понять также "смысл" явлений, для чего "вписывает" в картину мира человека с его ценностными ориентирами и жизненным опытом.

Научный работник, напротив, отвлекается от любых проявлений, характери­зующих отношение человека к миру, он смотрит на мир как на объект исследова­ния и не более того. Научные истины безлики, ценностно нейтральны, безразличны к смыслам и интересам человека. Такой признанный рационалист, как Л.Витгенштейн, утверждал, что наука оставляет наши желания невыполненными, и даже если на все вопросы науки будут получены ответы, все равно наши человече­ские проблемы останутся нетронутыми. Научное знание представляет тем боль­шую ценность, чем меньше оно выражает индивидуальность исследователя. Уче­ный своим творчеством продолжает, развивает учение предшественников и, по выражению Ньютона, он стоит "на плечах своих предшественников" и возводит следующий этаж науки. Развитие науки - это кумулятивный процесс, в котором факты, теории и методы слагаются во все возрастающий запас достижений. Эти достижения убедительно и доступно излагаются в учебниках, по которым обуча­ются практике своего дела каждое новое поколение научных работников. При на­личии хороших учебников не возникает особой необходимости обращаться к клас­сическим трудам прошлого: "Альмагесту" Птолемея, “Началам" Ньютона, "Электричеству" Франклина, "Химии" Лавуазье.

В философии же составить сколько-нибудь серьезное представление о философии и ее проблемах невозможно по од­ним лишь учебникам без непосредственного обращения к классическим трудам прошлого: "Диалогам" Платона, "Метафизике" Аристотеля, "Рассуждениям о ме­тоде" Декарта, "Науке логики" Гегеля и др. Философская идея, в отличие от специально-научной, многозначна, она может быть развита и продолжена в разные, даже противоположные направления. Так, из философии английского философа ХV11 века Д.Локка его последователи сделали прямо противоположные выводы (английский философ Дж.Беркли – субъективно-идеалистические, французские мыслители Д.Дидро, П.Гольбах – материалистические). Из философских идей И.Канта, Г.Гегеля, К.Маркса выросла почти вся современная мысль, но у каждого кантианца, гегельянца, марксиста – «свой» Кант, «свой» Гегель, «свой» Маркс, своя интерпретация предшественников.

Философские проблемы носят мировоззренческий характер. Соотношение "мир - человек" и составляет предмет философии, именно поэтому обоснование мировоззрения является философской по своей природе задачей.