Авторитет

Первого сентября 1987 года в знак протеста против поставок Соединенными Штатами военного снаряжения Никарагуа мистер Вильсон и два других человека легли на железнодорожные пути, идущие из военно-мор­ской базы Конкорд в Калифорнии. Протестующие были уверены, что таким образом смогут хотя бы на один день остановить идущие по расписанию поезда с оружием (они уведомили о своем намерении чиновников железнодорожного и военно-мор­ского ведомств за три дня до намечаемой акции). Однако гражданская бригада, ко­торой было приказано не останавливаться, даже не уменьшила скорость поезда, не­смотря на то, что члены бригады не могли не увидеть лежащих на рельсах протесту­ющих в сотне футов от поезда. Двое из них успели в последний момент спастись от надвигающейся громады, однако мистер Вильсон оказался недостаточно провор­ным, и ему отрезало обе ноги ниже колена. Санитары военно-морского ведомства, находившиеся на месте происшествия, отказались оказывать мистеру Вильсону медицинскую помощь и не позволили доставить его в больницу на ведомственной машине. Свидетели трагического происшествия — среди них были жена и сын мис­тера Вильсона — пытались своими силами остановить кровотечение и сорок пять минут ждали прибытия частной машины скорой помощи.

Поразительно, но мистер Вильсон, который четыре года служил во Вьетнаме, не обвиняет в своем несчастье ни поездную бригаду, ни санитаров; вместо этого он обличает систему, оказавшую на них чрезвычайно сильное давление с целью подчи­нения: «Они просто делали то же, что и я во Вьетнаме. Они выполняли приказы без­рассудных политиков. Это падшие парни». Хотя члены бригады согласны с мистером Вильсоном в том, что они оказались жертвами, они далеко не так великодушны, как пострадавший. Самым поразительным в этой истории является то, что члены поезд­ной бригады подали в суд иск против мистера Вильсона, требуя от него денежного возмещения за «унижение, нравственное страдание и физический стресс», которые они испытали, потому что мистер Вильсон не дал им выполнить приказ без столь тра­гических последствий.

Этот случай свидетельствует о наличии некое­го пугающего феномена - чрезвычайно сильно выражен­ной готовности нормальных взрослых людей идти неизвестно как далеко, следуя указаниям авторитета. Теперь становится понятной способность правительства, представляющего собой одну из форм авторитарной власти, доби­ваться послушания от обычных граждан. Авторитеты оказывают на нас очень силь­ное давление и контролируют наше поведение.

Широко разветвленная, при­знанная практически всеми социальными слоями система власти авторитетов пре­доставляет обществу огромные преимущества. Она дает возможность развиваться сложным структурам, регулирующим материальное производство, торговым, обо­ронным структурам, а также структурам социального контроля. Другая альтерна­тива, анархия, едва ли способствует общественному прогрессу. Мы с детства приучены думать, что повиновение общепризнанным ав­торитетам является правильным, а неподчинение им — неправильным. Эта идея «красной нитью» проходит в преподаваемых нам родителями уроках, стихах, кото­рые мы учим в школе, рассказах и песнях нашего детства, а также проводится в своде правил юридической, военной и политической систем, с которыми мы сталки­ваемся, повзрослев. Склонность граждан к повиновению и лояльности властям име­ет большую социальную ценность.

Фактически наше подчинение часто представляет собой автоматическую реакцию, протекающую при незначительном сознательном размышлении или вовсе без него. Информация, полученная от признанного авторитета, может подска­зать нам, как следует действовать в конкретной ситуации.

В конце концов согласие с диктатом авторитетных фи­гур очень часто имеет реальные практические преимущества. В детстве нам кажет­ся, что эти люди (например, родители, учителя) знают больше, чем мы, и мы обычно находим их советы полезными — отчасти из-за того, что мы считаем своих настав­ников весьма мудрыми, отчасти из-за того, что это они решают, когда нас надо на­граждать, а когда — наказывать. Эти же факторы продолжают играть важную роль и тогда, когда мы взрослеем, хотя авторитетами для нас теперь становятся предпри­ниматели, судьи и члены правительства. Поскольку эти люди имеют гораздо боль­ший доступ к информации и власти, чем мы, нам представляется логичным подчи­няться их требованиям. Такой взгляд на вещи приводит к тому, что мы часто пови­нуемся авторитетам даже тогда, когда это бессмысленно.

В данном случае, если мы осознаем, что повиновение авторитету является выгод­ным для нас, мы можем позволить себе быть автоматически послушными. Одновре­менно плюсом и минусом такого слепого подчинения является его механический характер. Мы считаем, что не должны думать; следовательно, мы и не думаем. Хотя такое неосознанное повиновение в громадном большинстве случаев способствует совершению уместных в конкретной ситуации действий, дело не обходится и без очевидных исключений, поскольку мы реагируем, а не думаем.

Когда мы реагируем автоматически, мы стано­вимся подвержены влиянию не только авторитетов, но и их символов, некоторые из которых неизменно побуждают нас идти на уступки в отсутствие действительного авторитета. К ним относятся:

1) Титулы. Титулы, в отличие от других символов авторитета, чрезвычайно трудно и вме­сте с тем очень легко приобрести. Чтобы честным способом заработать титул, тре­буются годы напряженного труда. Однако тот, кто не хочет прилагать больших уси­лий, может просто навесить на себя соответствующий ярлык и тем самым автомати­чески вызвать к себе уважение.

Другой вывод более общий: внешние признаки силы и авторитета могут быть смоделированы чрез­вычайно легко. Давайте рассмотрим конкретный пример из области медицины. Не­сколько лет назад был проведен эксперимент, который по ряду причин представля­ется мне просто ужасным. Группу исследователей, состоявшую из врачей и меди­цинских сестер трех больниц Среднего Запада, очень сильно беспокоило механи­ческое выполнение медицинскими сестрами указаний докторов. Исследователям казалось, что даже хорошо подготовленные, высококвалифицированные медицин­ские сестры недостаточно пользовались своими знаниями и опытом и практически не контролировали назначения докторов; медсестры, как правило, бездумно выпол­няли распоряжения врачей.

Исследователи со Среднего Запада стали копать еще глубже. Во-первых, они хотели выяснить, явля­ются подобные инциденты случайными или они представляют собой широко рас­пространенный феномен. Во-вторых, исследователи хотели изучить проблему на примере серьезной врачебной ошибки — очень сильной передозировки неразрешен­ного наркотика. Наконец, они хотели посмотреть, что случится, если распоряжение будет отдано не лично авторитетной фигурой, а по телефону голосом незнакомого человека, предоставившего весьма ненадежное свидетельство своего авторитета — претензию на титул «доктор».

Один из исследователей позвонил на двадцать два медсестринских поста, на­ходящихся в хирургических, терапевтических, педиатрических и психиатрических отделениях больниц. Исследователь представлялся больничным врачом и приказы­вал отвечавшей по телефону медицинской сестре ввести двадцать миллиграммов наркотика «Астроген» (Astrogen) одному из пациентов, находившихся в отделении. Медицинских сестер должны были бы насторожить четыре следующих момента: 1) распоряжение было отдано по телефону, что являлось прямым нарушением боль­ничных правил; 2) само лечебное средство было неразрешенным; поэтому его не было в больничном аптечном пункте; 3) предписанная доза была, вне всяких сомне­ний, чрезмерной. Аннотация на стандартной упаковке данного лекарственного сред­ства утверждала, что максимальная разовая доза — десять миллиграммов, полови­на того, что было назначено; 4) распоряжение было отдано человеком, которого ни одна из медицинских сестер никогда раньше не встречала и с которым ни одна из них даже не разговаривала по телефону. Однако в 95% случаев медицинские сест­ры отправлялись в указанный медицинский кабинет, брали там назначенную паци­енту дозу «Астрогена» и направлялись в нужную палату, чтобы ввести больному это лекарство. Именно в этот момент незаметно наблюдавший за медсестрами ис­следователь останавливал их и рассказывал им о цели эксперимента.

Исследователи пришли к следующему выводу.

По идее, два профессионала, доктор и медсестра, должны работать так, чтобы лю­бая медицинская процедура проводилась правильно и не несла в себе опасности для здоровья и жизни пациента. Однако, как показал данный эксперимент, один из этих профессионалов практически не задействует свой «багаж знаний» и лишь пассивно сле­дует указаниям другого вышестоящего профессионала.

Похоже, что, получив указания врача, медицинские сестры «отстегивали» свой профессиональный интеллект и начинали реагировать автоматически. Они не использовали ни свой опыт, ни знания для того, чтобы дать объективную оценку назначению врача. Вместо этого медсестры автоматически выполняли рас­поряжение доктора, поскольку привыкли повиноваться признанным авторитетам. Более того, они зашли в этом направлении так далеко, что не просто бездумно под­чинились истинному авторитету, а соответствующим образом отреагировали на его наиболее легко фальсифицируемый символ — титул. Дополнительные данные, собранные в ходе этого же исследования, наводят на мысль о том, что меди­цинские сестры, возможно, не осознают, до какой степени титул Доктор влияет на их суждения и дей­ствия. У тридцати трех штатных медицинских сестер и медсестер-студенток спросили, что бы они сде­лали в подобной экспериментальной ситуации. Вопреки полученным ранее результатам, только две медсестры сказали, что они дали бы больному неразрешенное лекарство по приказу врача.

Не менее тревожащим, чем автоматическое почтение к индивидам, чьи титулы говорят об их авторитете, является механическое сопротивление идеям индивидов, чей статус предполагает отсутствие авторитета. Психологи Дуглас Петерс и Сти­вен Сеси провели показательное исследование, касающееся научных публикаций. Они взяли 12 статей, которые были опубликованы в пределах от 18 до 32 месяцев тому назад авторами из престижных университетов. Не изменив ничего, кроме имен и мест работы авторов (в качестве места работы назывался ни­кому не известный Центр человеческих возможностей), исследователи представили эти статьи в виде рукописей журналам, которые их уже опубликовали в свое время. Девять из двенадцати ста­тей прошли незамеченными через процесс рецензирования и, что особенно показа­тельно, восемь были отвергнуты, хотя каждая из этих статей не так давно была уже напечатана в этом же самом журнале после того, как ее представил на рассмотре­ние автор, работающий в престижном месте и имеющий большой авторитет в уче­ных кругах.

2) Одежда. Вторым типом символа авторитета, который может заставить нас механически подчиняться, является одежда. Хотя одеяние авторитета более осязаемо по срав­нению с титулом, этот символ также может быть подделан.

Серия исследований, проведенных социальным психологом Леонардом Бикманом, показывает, как трудно бывает отклонять требования, исходя­щие от людей в форме.

Менее явным, по сравнению с униформой, свидетельством авторитета являет­ся хорошо сшитый деловой костюм. Однако такой костюм оказывает на людей не меньшее действие. Он также может вызывать уважение окружающих.

3) Атрибуты. Одежда имеет не только функциональное назначение, она может служить де­коративной цели. В этом случае она несколько иначе символизирует авторитет. Элегантная и модная дорогая одежда говорит о высоком статусе человека наравне с такими атрибутами, как драгоценности и машины.

Исследование, проведенное в районе бухты Сан-Франциско, показало, что вла­дельцы престижных автомобилей пользуются особым уважением. Экспериментато­ры обнаружили, что водители, прежде чем начать сигналить машине, остановившей­ся при зеленом свете светофора, обычно ждали значительно дольше, если эта маши­на имела роскошный вид, а не являлась старой дешевой моделью. По отношению к водителю дешевой модели автолюбители не проявляли такого терпения: почти все машины сигналили, причем многие делали это неоднократно; двое водителей даже стали таранить задний бампер вставшего на пути старого автомобиля. Однако пре­стижная модель имела такую пугающую ауру, что 50% водителей терпеливо ждали момента, когда эта машина тронется с места, не прикасаясь при этом к сигнальной кнопке.

Позднее исследователи спросили студентов колледжа, что бы они стали де­лать в такой ситуации. Большинство студентов ответили, что они не стали бы ждать слишком долго, чтобы просигналить роскошному автомобилю. Период времени, в течение которого они собирались ждать, был короче временного интервала, в тече­ние которого водители ждали в реальной ситуации. Студенты-мужчины дали осо­бенно неточные прогнозы. Они заявили, что стали бы сигналить скорее водителю престижной машины, чем водителю дешевого автомобиля; конечно, эксперимент показал как раз обратное. Обратите внимание на сходство результатов этого иссле­дования с результатами большинства других исследований, в ходе которых изуча­лось давление авторитета. И в исследовании Милграма, и в исследовании, прово­дившемся в больницах Среднего Запада, и в эксперименте, в котором участвовали подставные лица в униформе охранника, люди были не в состоянии правильно пред­сказать, как они сами или другие будут реагировать на влияние авторитета. В каждом случае это влияние в значительной степени недооценивалось.