Они определяются такими дестабилизирующими факторами, как:
- Влияние Русской Православной церкви на территории государств Ближнего Зарубежья, ее взаимодействие с украинской, грузинской и румынской православными церквами и последствия этих взаимодействий для стабильности Украины, Молдовы, Грузии;
- Старообрядчество в странах ближнего зарубежья;
- Протестантство как фактор межэтнических и языковых взаимодействий на территории современных Латвии и Эстонии; его значение для независимых Латвии и Эстонии в период сближения с Евросоюзом
- Евреи: трагедия Холокоста и современность Литвы; положение еврейских диаспор в различных странах ближнего зарубежья;
- Униатство Украины, его роль в прозападной ориентации Галиции;
- Крым – узел этнических и конфессиональных конфликтов: татары и мусульманство, караимы и еврейская диаспора;
- Цыгане в жизни современной Молдовы;
- Армянская Апостольская Церковь как фактор объединения армянского народа внутри и за пределами Республики Армения;
- Армяно-азербайджанский конфликт в нагорном Карабахе в свете религиозной борьбы мусульманства и армянского христианства;
- мусульманские регионы Грузии и влияние религиозного фактора на борьбу за независимость в регионе;
- Исмаилиты и исламские боевики; движение талибан как дестабилизирующие факторы в Центральной Азии;
- Религиозные секты и их место в политическом спектре Казахстана и Кыргызстана.
Выражение «международный терроризм», а также его синонимы «транснациональный терроризм» и «глобальный терроризм» употребляются в ряде текстов, включая официальные государственные документы1, резолюции международных организаций2, научные труды3. Они вошли в язык средств массовой информации4 и повседневную лексику. Казалось бы, события последних лет не оставляют сомнений в том, что международный терроризм как феномен существует в многочисленных внешних проявлениях. Однако размытость понятия, его крайне редкое использование в актах юридического характера и явная политизированность заставляют усомниться в корректности употребления данного выражения.
С точки зрения формальной логики «транснациональный терроризм» представляет собой видовое понятие по отношению к понятию «терроризм» и должен иметь все его признаки. В связи с этим необходимо отметить, что понятие «терроризм» чаще всего употребляется в собирательном смысле, поэтому выработка точного определения этой категории, установление ее признаков и содержания затруднены.
Как лексическая единица «терроризм» относится к группе абстрактных существительных с суффиксом «изм»: социализм, империализм, фашизм, тоталитаризм, колониализм, трайбализм и т.п. На протяжении XIX-XX веков они стали интернациональными компонентами лексики и вошли во многие языки мира, обозначая комплекс политико-экономических отношений, доктрин и теорий, политических идеологий, общественно-политических явлений и процессов. Некоторые из этих слов (социализм, капитализм) стали понятиями, отражающими доминанту социально-политических процессов, политического сознания и поведения громадных масс людей во всемирном масштабе. Ими названы исторические эпохи и мировые системы. Принадлежность или приверженность государств явлениям, обозначаемыми данными понятиями, служили основаниями для объединения и разграничения, для теснейших союзов и жесточайшего противоборства - вплоть до мировой войны. Этим во многом объясняется острая борьба политических партий и группировок по поводу смыслового значения данных терминов. Нередко они становятся объектами изощренных манипуляций, с помощью которых определенные политические силы стремятся нарушить мыслительные процессы масс, сформировать искаженное сознание5. Учитывая сказанное, необходимо крайне осторожное обращение с понятием «терроризм», равно как и с другими подобными общими понятиями.
Вспыхнувший на волне террористических актов против США интерес к терроризму позволил рельефнее выявить некоторые особенности данного феномена. Во-первых, терроризму часто свойствен высокий уровень организации и управления. Террористическая деятельность может вестись профессионально подготовленными и умело направляемыми вооруженными формированиями6, связанными с правящими элитами, спецслужбами, военными структурами различных государств7. Поддержку им (нередко в разных скрытых формах) оказывают корпорации, некоторые политические силы и преступные группировки8.
Во-вторых, с явлением терроризма связан институционализированный комплекс феноменов с соответствующими политическими, моральными9 и правовыми10 нормами. Государственные акты и международные конвенции устанавливают достаточно полно и подробно правовые рамки террористической и антитеррористической деятельности. Вполне четко определены границы дозволенного и недозволенного, меры наказания для террористов. Поведенческие практики в границах данных норм поддерживаются сетью учреждений и находят соответствующее отражение в общественном сознании11.
В-третьих, проявления терроризма шокирующе очевидны12. Ведущие террористические организации - главные террористы - совершают свои деяния открыто. Информация о террористических актах распространяется с молниеносной быстротой. Политические требования террористов прекрасно известны и понятны тем, кому они адресованы, и составляют тайну лишь для непосвященных.
В-четвертых, традиционный терроризм и связанные с ним феномены изучены не только службами, имеющими дело с ним на практике, но также и представителями научного сообщества13. Сложности в трактовках и оценках терроризма – создание концепций, его объясняющих, – не выходят за пределы аналогичных затруднений, связанных с пониманием любого комплексного политико-социального феномена.
Иначе обстоит дело с транснациональным терроризмом. Интернациональный характер терроризма стал известен давно: в 1970-х годах появился термин «международный терроризм», четкого и общепринятого определения которого, однако, не существовало14. По смыслу международных конвенций и других документов, к данному явлению относились акты террористической деятельности, преследующие цели:
– изменения и подрыва общественно-политического строя государств;
– дезорганизации вооруженных сил и аппарата управления;
– нарушения безопасности государств;
– снижения уровня взаимного доверия между различными странами.
Предполагалось, что международный террористический акт происходит в нескольких государствах, а преступник и / или его жертва находится вне пределов территории, акватории, аэротории совершения преступления – чаще всего за пределами государств их гражданства или постоянного места жительства.
В литературе отмечены такие признаки транснационального терроризма, как (1) наличие у него особой идеологии, отличающей его от других преступлений уголовного характера15; (2) высокая частота использования устрашения как метода политической борьбы16; (3) применение его против гражданского населения17 разных стран18. При этом сами признаки терроризма, которые отмечаются во многих официальных документах и публикациях, как правило, подразумевают: «международный терроризм» – это терроризм, направляемый каким-либо одним государством против других или другого.
С уверенностью можно констатировать лишь одно: термин «транснациональный терроризм» («международный терроризм») действительно существует. Все остальное требует уточнений и даже доказательств – уж слишком изучаемый нами термин «отдален» от обозначаемого предмета. Для установления связей между ними требуется немалая исследовательская работа.
Философия и социология содержат ряд понятий, с помощью которых можно приблизиться к менее размытому пониманию транснационального терроризма – прежде всего пояснить его смысл позволяет идея симулякра. Этот термин, восходящий к платоновскому «симулакрум» – «копия копии», введен в оборот известным французским мыслителем, публицистом и поэтом середины ХХ века Ж. Батаем. Философы-постмодернисты – Ж. Бодрийар, Ж. Делез, П. Клоссовски, А. Кожев и другие авторы – используют его в значении «пустое понятие», «знак несуществующей вещи», «явление, имеющее лишь перцептивно-символическое бытие»19.
Развернутую концепцию симулякров дает Ж. Бодрийар в работе «Симулякры и симуляции»20. Французский философ и социолог обратил внимание на свойственное современному обществу явление симуляции: порождение абстракций, не имеющих связи с реальностью21, замену реальности знаками реальности. Симуляция становится настолько всеобъемлющей, что исчезает различие между производимыми ей симптомами и реальной действительностью. Происходит манипуляция, которая вытесняет реальность, не дает ей возможности воспроизвестись. Ее место занимает гиперреальность, создаваемая симулякрами.
Бодрийар показывает протекание этого процесса на различных примерах. В книге «В тени молчаливого большинства или конец социального»22 он затрагивает вопрос о воздействии терроризма на общество. Благодаря разветвленной сети средств массовой коммуникации, транснациональный терроризм становится гиперреальностью, частью социального бытия.
В концепции Бодрийара симулякры представляют собой ложные понятия, получившие распространение и ставшие частью общественного сознания. Автор в сущности верно (хотя и несколько вычурно) отражает особенности видения мира современным человеком как картины, формируемой из бессистемно собранных фрагментов, поставляемых средствами массовой коммуникации с привлечением манипулятивных способов воздействия на сознание.
Международный терроризм – образец симулякра. Имея узко юридический смысл, четко не зафиксированный в документах, данный термин распространяется благодаря некритичному употреблению на другие области социального бытия, входит в социальную картину мира. Складывается «гиперреальное» представление о международном, глобальном, транснациональном терроризме. Будучи ложным понятием, он обретает специфическую форму бытия, становится частью знаний и представлений социума23.
Реакцией на симулякр выступают вполне реальные феномены: антитеррористические операции, эмоциональные и поведенческие реакции, речевые практики, законодательные и подзаконные акты, финансирование спецслужб и многое другое. Важнейшим результатом функционирования симулякра «международный терроризм» стала борьба с международным терроризмом.
Симулякр транснационального терроризма существует на трех уровнях: в отдельных государствах, в рамках международных организаций и межгосударственных объединений, на уровне глобальной антитеррористической коалиции.
На первом уровне он формируется с конца 1960-х годов. Волна захватов и угонов пассажирских самолетов, покушений на государственных и политических деятелей и других терактов пришлась на период мощного экономического и политического кризиса. В то время террористам часто удавалось уходить от ответственности, получая укрытие на территории некоторых стран24. Поэтому для противодействия террористическим угрозам государства предпринимали меры, направленные на усиление деятельности спецслужб и ужесточение законодательства.
Проявлениями гиперреальности стали образы террористов и «террористических государств» в 1980-х годах. Стала развиваться практика взаимного обвинения (как обоснованного, так и не имеющего оснований) государствами, политическими силами друг друга в содействии терроризму25. Во многих странах произошло дальнейшее ужесточение антитеррористического законодательства, вплоть до отмены некоторых демократических прав и свобод в том случае, если возникает необходимость противодействовать террористической угрозе. На этапе расследования террористических актов отменялась адвокатская поддержка, неприкосновенность личности, тайна переписки. В отдельных случаях упразднялась даже презумпция невиновности26.
Показательно, что на уровне государств внутренний и транснациональный (международный) терроризм практически не различаются. Для государств, имеющих возможности вмешиваться во внутренние дела других, это служит основанием для распространения «антитеррористической деятельности» за пределы своей государственной границы.
Второй уровень существования симулякра составляют международные организации и межгосударственные объединения. Существенную роль во внедрении термина «международный терроризм» сыграла Организация Объединенных Наций. Одним из первых официальных документов ООН, содержащих это выражение, была резолюция Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН № 3034 (XXVII) от 18 декабря 1972 года. Она имеет длинное название27, поэтому чаще употребляется в сокращении: «Резолюция о мерах по предотвращению международного терроризма». Для выполнения ее положений, ГА ООН создала Специальный комитет по вопросам международного терроризма в составе 35 членов, назначенных председателем по принципу справедливого географического представительства.
Деятельность Специального комитета дополняет ведущуюся более 30 лет работу главных органов и организаций системы ООН по созданию и развитию международно-правовой базы сотрудничества в борьбе с терроризмом. Ее составляют двенадцать универсальных конвенций и протоколов, служащих договорной основой для взаимодействия государств в деле предотвращения и пресечения актов терроризма28. Следует, однако, отметить, что термин «международный терроризм» употребляется лишь в трех из этих конвенций29. Вот почему в правовой и политической литературе часто проводится мысль о том, что двенадцать универсальных конвенций посвящены именно борьбе с международным терроризмом, а не терроризмом вообще30.
На самом же деле складывается следующая картина. Термин «международный терроризм» фигурирует в ряде документов, главным образом неюридического характера, без четкого определения или характеристики. Необходимость осуществления каких-либо действий, вытекающих из факта наличия этого феномена, в том или ином документе определяется, как правило, ссылкой на другой документ31. Таким образом, получается замкнутый круг отсылок наподобие того, что применяется в бюрократических отписках: резолюции содержат ссылки на конвенции, а конвенции отсылают к резолюциям. Вряд ли данное положение дел вызвано незнанием законов и правил логики. В докладах, предшествующих принятию соответствующих резолюций, содержатся развернутые объяснения многих формулировок, но они не попадают в тексты резолюции. Можно предположить, что имеется какая-то заинтересованная группа, которой выгодно внедрение данного термина.
Совет Безопасности (СБ) ООН принял ряд резолюций, вводящих комплекс мер по изоляции террористов, созданию организационных, правовых условий для пресечения любой формы поддержки терроризма32. Резолюцией № 1373, принятой в 2001 году, предусматривается механизм контроля за осуществлением антитеррористических мероприятий в виде Комитета Совета Безопасности33. Подобные резолюции позитивно воспринимаются большинством стран. Тем не менее они не дают возможности определять международный терроризм, отсылая к другим международно-правовым документам.
13 апреля 2005 г. в деле развития международной нормативно-правовой базы борьбы с терроризмом был сделан еще один шаг. ГА ООН приняла Международную конвенцию о борьбе с актами ядерного терроризма, которая будет открыта для ратификации с 14 сентября того же года. Являясь первым международным договором универсального характера, направленным на предотвращение террористических актов массового поражения, конвенция «разработана международным сообществом на упреждение, то есть до совершения террористических актов с использованием ядерного материала и других радиоактивных веществ»34. В преамбуле конвенции содержится ссылка на резолюцию № 51/210 ГА ООН от 17 декабря 1996 г. и «содержащуюся в приложении к ней Декларацию, дополняющую Декларацию о мерах по ликвидации международного терроризма 1994 г.»35. Конвенция (1) определяет, в каких случаях лицо совершает преступление по смыслу конвенции, (2) подводит нормативную базу под действия государств по пресечению возможных террористических актов с использованием радиоактивных материалов и ядерных устройств, (3) обеспечивает условия неотвратимости ответственности для лиц, виновных в совершении актов ядерного терроризма. Большое значение уделяется соблюдению суверенных прав государств при организации более тесного сотрудничества между ними.
В настоящее время в рамках ООН ведется выработка Всеобъемлющей конвенции о международном терроризме. Обсуждение проекта, выдвинутого Индией в 1996 году, началось в 2000 г. в рамках рабочей группы Шестого комитета на 55-й сессии ГА ООН. Разрабатывая конвенцию, государства ООН столкнулись с некоторыми логическими проблемами. Основными целями создания Всеобъемлющей конвенции по международному терроризму является пресечение актов международного терроризма и выработка мер для их предотвращения. Однако одним из самых серьезных стал вопрос определения ключевого понятия «международный терроризм». В предложенном Индией проекте определение отсутствует. Поэтому в ходе переговоров выявились разногласия в подходах к определению термина «терроризм» и соотношении между объемами понятий «терроризм», «право народов на самоопределение» и «борьба с иностранной оккупацией»36.
В 1980 – 1990-е годы и особенно после сентября 2001 г. в борьбу против терроризма включились и другие международные организации и межгосударственные объединения: Группа восьми («восьмерка»), ОБСЕ, Европейский Союз. Мощный импульс антитеррористическому сотрудничеству придает выработка «восьмеркой» параметров конкретных совместных действий в данной сфере, на что были нацелены решения саммитов в Галифаксе (1995) и Лионе (1996), а также декларации, принятые совещаниями на уровне министров в Оттаве (1995) и Париже (1996)37.
Европейский Союз, ориентируясь главным образом на несиловые методы борьбы с терроризмом38, подталкивает участвующие в нем страны к созданию единой антитеррористической инфраструктуры. Активно обсуждаются вопросы контроля над финансовыми потоками, введения единого европейского ордера на арест, создания Центрального разведывательного агентства, единого командного центра европейской обороны, развития сотрудничества спецслужб. Также поднимается проблема создания европейских сил быстрого реагирования39.
В 1984 г. Международная организация криминальной полиции, не занимавшаяся с момента своего создания преступлениями политического характера, сделала террористов объектом пристального внимания40. Генеральная Ассамблея утвердила новые основные направления, позволяющие Интерполу применять все свои средства в борьбе с террористами, если их действия обладают признаками международного терроризма. А с июня 1985 г. началось прямое участие Интерпола в борьбе с международным терроризмом41.
Работа по формированию эффективного правового механизма по борьбе с терроризмом ведется также и в рамках СНГ42. Новый председатель ОБСЕ, меняющийся в порядке ротации каждый год, при вступлении в должность заявил о том, что приоритетным направлением организации на 2005 г. является борьба с терроризмом. По инициативе США даже такая международная структура, как Азиатско-Тихоокеанский экономический союз (АТЭС), стала обсуждать вопросы антитеррористической деятельности, хотя создавалась и действовала долгое время исключительно в качестве экономического форума.
Наконец, третий уровень бытования описываемого симулякра образует антитеррористическая коалиция, фактически действующая как всемирное агентство, которое игнорирует национальные границы и суверенитет государств. Она сформировалась после событий 11 сентября 2001 года. По приглашению Соединенных Штатов в нее вошли многие государства, расценившие нападение на Всемирный торговый центр и Пентагон как акты терроризма. (США пригласили все страны мира присоединиться к ним в рамках антитеррористического блока.) Почти все приглашенные, включая и тех, которые прежде поддерживали террористов, продемонстрировали приверженность коалиции практическим действиями43. Поэтому, как отмечает американский социолог А. Этциони, по арифметическим показателям коалиция представляет собой явление небывалое – она превосходит все ранее существовавшие союзы государств44.
Деятельности антитеррористической коалиции действительно носит глобальный характер: нет региона земного шара, где бы она ни осуществляла тот или иной вид операций. Потенциальные возможности выявления террористов у этой коалиции уникальны. Например, практически все посылаемые в мире телефонные звонки, факсимильные и электронные сообщения регистрируются службами электронной разведки стран-членов коалиции. Она предполагает «смену режимов» на территориях, откуда исходит террористическая угроза, с последующим созданием там «новой государственности»45. А это означает, что глобальная антитеррористическая коалиция может быть рассмотрена как внеинституциональный механизм регулирования международного сотрудничества в борьбе с терроризмом.
* * *
На протяжении последних тридцати-сорока лет «реальным содержанием» наполняется то, что в этой статье названо «симулякром международного терроризма». Тому есть два возможных объяснения. Первое лежит в русле развития концепции Ж. Бодрийара. Оно исходит из того, что внедрение симулякров в общественное сознание приводит к нарастанию беспорядка и развитию деструктивных процессов. Второе основано на обращении к истокам террора вообще.
Слово «террор» в значении «ужас» впервые употреблено Аристотелем при объяснении древнегреческих трагедий. Террор как специфический способ воздействия на зрителя намеренно вводился драматургами для устрашения собравшихся на представление жителей полиса. Однако преодоление страха, достигаемого средствами театра, приводило к катарсису, очищению. Коллективные переживания и воодушевление способствовали укреплению идейно-политического и социального единства общины. Получается, что террор обретал свой истинный смысл только в театре и шире – в системе общественных отношений и институтов древнегреческого полиса. Не исключено, что по мере формирования мирового общества в мировой политике будут задействованы политические технологии, взятые из прошлого.
[1] Бондаревский В. П. Политический экстремизм // Социально-политическое взаимодействие на территории: механизмы, трансформации, регулирование. – М., 1999.
[2] Амирокова Р.А. Политический экстремизм: к постановке проблемы // Социокультурные, политические, этнические и гендерные проблемы современного российского общества: Материалы 49-й научно-методической конференции «Университетская наука – региону». – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2004.
[3] Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. Очерки теории и практики. – Махачкала. 1999.
