ПОДВИГ АМИНЫ

 

Амина находилась в Большой Земле, когда стало известно о трагедии в Земле Ветра. Сначала это были только неясные слухи, но все говорили, что там случилось что-то ужасное.

Уже в первую ночь Амина не смогла уснуть из-за мрачного предчувствия. Она чувствовала, что с ее бабушкой случилась беда.

В тот день, когда они в последний раз были вместе, Амина прижала ее к себе, и ей показалось, что Дубэ ускользает у нее из-под пальцев. Как будто бабушка уже не принадлежала ей.

Затем все стало ясно. Земля Ветра уничтожена; из людей, гномов и нимф, которые там обитали, никого не осталось в живых. Амина стала молиться о том, чтобы получить известие о Дубэ. Она знала, что незадолго до этой трагедии войска ее страны отступили и лагерь ее бабушки оказался в Земле Воды.

И тут к ней подошел Калт, специально приехавший сюда из Макрата. Увидев его, Амина поняла, что случилось, и похолодела от ужаса.

Брат хотел ее обнять, но она уклонилась и отступила. Ее глаза наполнились слезами.

– Говори! Я должна услышать это от тебя, иначе не смогу поверить! – крикнула она.

Амина никогда не видела Калта плачущим. Он всегда был спокойным, сдержанным, разумным. Но сейчас в его глазах стояли слезы.

– Она умерла.

Амина закричала от горя. Она все это время знала, что так будет. Знала с той ночи, когда увидела, как ее бабушка превратилась в девушку немного старше, чем она сама. Знала в тот последний день, который они провели вместе. Чувствовала это в словах и жестах бабушки. И ничего не смогла сделать.

Она плакала, пока не заболели глаза, а потом, обессилев, уснула на своей постели. Калт сидел рядом и оберегал ее сон.

 

Через два дня в Новый Энавар пришел Баол. Амина хорошо знала его. Он уже давно всюду был рядом с Дубэ, словно ее тень, еще до того, как стал ее камердинером. Амина часто встречалась с ним, когда вся королевская семья еще жила в Макрате. Он тоже был не таким, как всегда, – побледнел, сильно похудел и выглядел очень усталым. Баол заперся во Дворце Совета с правителями и Калтом, и совещание продолжалось долго. Когда они вышли из дворца, было видно, что их лица вытянулись и щеки запали.

Амина встретилась с Баолом в столовой Воинов-теней: Баол тоже был членом этого отряда, а потому сел есть вместе с ними. Алина расположилась рядом с ним и долго на него смотрела. Находиться с ним рядом сейчас было для нее настоящей мукой. Он был как бы частью ее бабушки. Как будто бабушка была рядом и в тоже время далеко, и Амина не могла ее коснуться.

Она хотела только поговорить с Баолом, чтобы дать выход своей боли и чтобы хотя бы на час вернуть свою бабушку в мир живых. Но Баол не произнес ни слова за все время обеда.

После обеда Баол направился в спальню Воинов-теней, где у него была своя комната, Амина пошла за ним, встала на его пути и замерла на месте, заламывая пальцы. Слезы подступали у нее к глазам, но сейчас ей нельзя было плакать. Она не могла найти слов, но наконец спросила:

– Ты был с ней, когда это произошло?

– С ней не было никого, – ответил Баол, глядя куда-то в сторону, чтобы не встречаться с Аминой взглядом. – Она ушла одна, ночью, и не вернулась. В ее палатке мы нашли только пустой стеклянный флакон.

Его слова были для Амины как удар в сердце. Она вспомнила, какое лицо было у бабушки, когда она в ту ночь просила ее больше не пить тот напиток. Она крепко сжала кулаки, но на этот раз не справилась с собой и заплакала.

Баол обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. От тепла его тела Амине стало легче.

– Я знаю, что было в том флаконе, – сказала Амина, кладя голову ему на грудь.

И рассказала ему о магическом напитке. С каждым словом чувство вины все больше терзало ее, и голос прерывался от тяжелой, ноющей боли.

Если бы она вовремя рассказала кому-нибудь об этом безумном решении бабушки! Если бы она вовремя предупредила Баола! Может быть, все закончилось бы иначе.

– Ты ничего не смогла бы сделать, – утешал Амину Баол. – Ты знаешь, какой упрямой была твоя бабушка. Я был рядом с ней днем и ночью, но ни о чем не догадывался. Когда она вдруг быстро начала стареть, я подумал, что причина – ее горе.

– Почему ты приехал сюда говорить перед Советом? – спросила Амина.

– Это секретные сведения, вопросы тактики ведения войны.

– Я тоже Воин-тень. Между нами не должно быть секретов.

Баол ничего не ответил.

– Ты солгал мне, – сказала Амина. – Зачем ты пришел на заседание Совета?

Баол немного помолчал, чтобы набраться мужества, и ответил:

– Я был в Земле Ветра, хотел узнать, как умерла твоя бабушка. Меня схватили солдаты Крисса в опустевшей деревне. Я спал там, это была грубая ошибка, но я устал, и мне надо было отдохнуть. Солдаты привели меня в Салазар, и там я увидел ее.

Порыв горя был острым, как боль от укола. Кончики пальцев Амины вздрогнули, и эта дрожь стала подниматься по нервам. Баол отвел глаза перед ее взглядом.

– Продолжай, – холодно произнесла Амина.

– Она висела на стене города. И медленно качалась на ветру. Не знаю, сколько времени она там пробыла. Я… был в ярости. Но меня крепко держали, и я ничего не мог сделать, даже потом, когда меня привели к нему, к этому зверю… – Баол замолчал. Амина словно окаменела от его слов. – Он невероятно красив. Я никогда не видел, чтобы столько зла жило в таком прекрасном теле. Он засмеялся мне в лицо и спросил: «Ты видел мои стены? Понравилась тебе игрушка, которой я их украсил?» Я хотел прыгнуть на него, но меня держали четверо. Тогда я стал кричать ему в лицо все, что думаю о нем, и как он мне гадок. А он продолжал улыбаться своей мерзкой улыбкой. Он позволял мне кричать, пока я не охрип. А когда у меня больше не осталось голоса, он подошел ко мне так близко, что я чувствовал на себе его дыхание. Как я хотел сдавить руками его бархатное горло и посмотреть, как вылезут из глазниц его проклятые фиолетовые глаза! А он сказал мне: «Сейчас тебя выведут за границу моей территории. Я не убью тебя. Ты умрешь так же, как все остальные, в свое время. А теперь иди к своему народу и расскажи о том, что увидел. Твоя королева пыталась убить меня, но потерпела неудачу, и это я вонзил ей лезвие в сердце. Она будет висеть там, наверху, пока мне не надоест видеть ее и пока вы все не поймете, что меня ничто не может остановить. У меня есть лишь одна цель, и я ее достигну». На рассвете меня отвели в лес и оставили там. Оттуда я пришел сюда. – Он замолчал, стал мять одной ладонью другую, потом закончил: – Об этом я и пришел рассказать Совету.

Амина дрожала.

– И что решил Совет? – спросила она.

– Принял мой отчет о том, что произошло, и утвердил новые планы военных действий. О трагической гибели нашей королевы не было сказано ни слова. Но я знаю, что о ее смерти станет известно. Наши солдаты сильно упали духом из-за разгрома в Земле Ветра. Ясно, что новая беда не прибавит им бодрости.

Амина смотрела себе под ноги. Ее охватила слепая нерассуждающая ярость. Ей невыносимо хотелось делать хоть что-нибудь, чтобы заставить молчать голос, кричавший в ее душе. Но она овладела собой. Она уже не прежняя Амина. Бабушка изменила ее, из уважения к бабушке она должна сохранять спокойствие.

– Моя бабушка правила Землей Солнца в течение пятидесяти лет. Когда ее народ терял разум от страха перед моровой болезнью, она сумела овладеть ситуацией. Когда она лишилась моего отца и моего деда, то не позволила горю одолеть себя и отдала всю свою кровь до капли за Всплывший Мир. А Совет способен лишь оставить ее тело качаться на городской стене?

Она говорила холодно и была очень бледна. Но постепенно ее голос стал повышаться, и под конец Амина почти кричала.

– Замолчи, или тебя услышат, – предостерег ее Баол.

– Пусть слышат! То, что сделал Совет, – недопустимо и позорно!

– Амина, подумай здраво. Земля Ветра полностью находится в руках Крисса. Да, эпидемия закончилась. Но она уничтожила большинство из нас. Мы только пытаемся заново организовать оборону. Посылать сейчас отряд солдат на вражескую территорию ради трупа – сумасшествие, напрасная трата людей и средств.

– Это не труп. Это королева Земли Солнца, женщина, которая руководила нами в самые трудные дни Всплывшего Мира. И она моя бабушка!

На этот раз не выдержал Баол:

– Ты думаешь, мне легко? Я провел рядом с ней половину жизни! Я спас ей жизнь, а она спасла жизнь мне. Я любил ее всем своим сердцем! То, что я увидел, не дает мне покоя ни днем ни ночью. При одной мысли о том, что враг издевается над ее телом, я прихожу в бешенство. Но, несмотря на это, я знаю, что твой брат прав. Мы ничего не можем сделать. Это жестоко, Амина, но Всплывший Мир – мир живых. Мертвые сошли со сцены, и то, что они сбросили с себя, уходя, не имеет ничего общего с ними. Они живут в нас – во мне и в тебе.

Баол положил Амине руку на грудь, на то место, где она носила метательные ножи. Но она крепко сжала его запястье и сняла с груди его ладонь.

– Нет! Ты ошибаешься! Это тело – моя бабушка. Она не заслуживает того, что с ней сделали.

– Я это знал. Я научился понимать тебя. Кроме того, твоя бабушка столько рассказала мне о тебе, что, мне кажется, я хорошо тебя понимаю. Поэтому я и не хотел, чтобы ты узнала о том, что случилось. А теперь, очень прошу тебя, забудь мой рассказ. Всплывшему Миру нужны все, и ты в том числе. Несколько дней назад ты приняла присягу и поклялась, что вся твоя жизнь и все твои мысли принадлежат твоей стране, которой ты всегда будешь верна. Поэтому вернись в свою спальню и подумай, что ты можешь сделать для Всплывшего Мира.

Амина взглянула на него. Ее глаза были полны слез, и сердце Баола пронзила жалость к этой почти девочке. Он вспомнил, как Дубэ однажды сказала ему: «В этой нелепой войне всего больше меня беспокоит судьба моих внуков. Я ими очень горжусь, но они, как и я, должны раньше времени расстаться с детством. Я много раз обещала себе, что этого не будет, что может произойти что угодно, но не это. И вот, смотри: Калт управляет королевством, а Амина готовится стать воином. Даже это мне не удалось».

– Амина, – окликнул он и попытался ее обнять.

Она остановила его движением ладони:

– Нет. Извини, не надо.

Потом Амина повернулась к Баолу спиной и решительной походкой ушла прочь.

 

Несколько дней Амина не могла думать ни о чем другом. Она словно наяву видела, как тело ее бабушки качается на ветру. Каждый раз мысль об этом вызывала у нее бешеный гнев. Баол не прав. Это не просто труп. Это безжизненное тело – ее бабушка. А она достойна уважения, и Крисс не смеет даже смотреть на нее.

В Главном штабе Военного совета время шло медленно. Сообщения с фронта не радовали, все упали духом. Все ждали неизбежной катастрофы. Во всем чувствовалось близкое поражение.

А Крисс не стал долго наслаждаться плодами победы. Уже через три дня после уничтожения Земли Ветра он снова повел эльфов в бой. Теперь он направил удар на соседнюю с Землей Ветра Землю Скал.

Его эльфы были беспощадны и неутомимо продвигались вперед.

Все произошло именно так, как сказал Баол. Новость о смерти Дубэ и о том, что стало с ее телом, разлетелась по стране. Не только простые люди, но и солдаты, даже военачальники и правители были подавлены этим известием. Чем дольше Амина дышала этим воздухом уныния, тем сильней становились ее гнев и боль.

Наконец, она решила совершить героический, но почти безумный поступок. Среди ночи она подошла к двери Баола.

 

Баол сидел на своей кровати.

– Я хочу забрать оттуда тело моей бабушки! – заявила Амина.

Полусонный Баол, услышав это, широко раскрыл глаза.

– Я сказал тебе: забудь об этом.

– Баол, люди в отчаянии, и ты это знаешь. Воины-тени остались без командира. Мой брат делает все, что может, но никто по-настоящему не верит в победу. Все уверены, что Крисса нельзя победить.

– Это не оправдание для твоей неразумной затеи, – ответил он.

– Но Крисса можно победить. Болезнь уничтожена. А сам он, в конце концов, всего лишь обычный смертный эльф. Позволять ему издеваться над телом моей бабки значит давать нашему народу новый повод бояться его.

– Ты сейчас наговорила множество глупостей.

– Мы должны показать всем, что Крисс не может делать все, что хочет.

– Нет, Амина, – остановил ее Баол. – У тебя для этого не хватит ни сил, ни умения. Это было бы самоубийством.

– Ты прав. Поэтому я и пришла сюда.

Баол словно онемел. Он внимательно взглянул на Амину и увидел в ее взгляде спокойную решимость. Даже слишком спокойную.

– Ты наследство, которое нам оставила твоя бабка. Ты все, что осталось от нее в этом мире. Понимаешь? Ты не должна умереть.

– Нас будет двое. В местах, по которым мы пройдем, почти нет жителей. Эльфы полностью сосредоточились на новых завоеваниях и оставили в Земле Ветра лишь немного солдат и совсем мало гражданских лиц. Мы справимся.

Баол покачал головой:

– Я не могу этого, Амина. Не могу из-за твоей бабушки: она бы этого не захотела.

– Я думала об этом. Все, что моя бабка делала с тех пор, как Всплывший Мир оказался в опасности, имело одну цель – показать, что мы не должны падать духом. Может быть, она бы не захотела, чтобы я сделала что-то подобное. Но если бы она была на моем месте, то пошла бы на вылазку, чтобы показать людям, что Криссу не все позволено.

– Это безумие, – заявил Баол, продолжая качать головой.

Амина была уже полностью одета и готова в путь.

– Я пойду туда в любом случае – с тобой или без тебя. Если ты в самом деле боишься, что со мной может что-то случиться, иди со мной, помогай и защищай.

Она вышла из спальни. Переступая порог, она на мгновение стала немного похожа на Дубэ.

Оставшись один, Баол несколько секунд неподвижно лежал в кровати, обхватив руками голову.

Еще через несколько мгновений он выглянул за дверь и крикнул:

– Подожди меня!

 

МЕРИФ

 

– Я очень талантливый маг. И всегда был таким, – рассказывал Мериф.

Он отложил в сторону свою трубку. Суп в стоявшей на углях кастрюле тихо булькал.

– В молодости у меня была огромная жажда знаний. Я хотел знать все. Поэтому и отправился в Неведомые Земли, где тогда жил Сеннар. В пути я пережил много приключений, но не смог даже поговорить с Сеннаром. Это по его примеру я сделал своим защитником дракона. Ты ведь знаешь: Сеннара охранял его дракон Оарф.

Мериф согнул руку в локте и показал Адхаре рубцы – следы сильного ожога.

Потом он встал, подошел к очагу, проверил, готов ли суп, и помешал его деревянной ложкой. Потом снова сел на прежнее место и продолжил свой рассказ:

– Вместо Сеннара я познакомился с эльфами. Я сумел проникнуть в Шет, один из их городов, который стоит на побережье, хорошо замаскировался и оставался там столько времени, сколько понадобилось, чтобы взять на время несколько книг. – Тут он указал на книжные полки, которые были у него за спиной.

– Вы все их украли? – недоверчиво спросила Адхара.

Мериф почесал нос и ответил:

– Я был юношей без предрассудков. – Потом он, оправдываясь, но не без гордости, добавил: – Во всяком случае, они слишком сильно придрались ко мне из-за этих книг. То, что они сделали, было не слишком приятно.

Он повернулся к Адхаре спиной, и в полумраке этой комнаты девушка увидела на его спине сеть шрамов.

– Вас пытали? – спросила она.

– Да. Чтобы как можно больше ослабить меня перед казнью.

– Вас приговорили к смерти, как Сеннара…

– Почти так же. Только у меня не было Ниал, и некому было спасти мою шкуру. Мне пришлось спасаться самому. Думаю, что я один из немногих магов Всплывшего Мира, которые могут похвастаться, что разрушили проклятие, наложенное эльфами.

Адхара заметила, что Мериф рассказывал о себе очень театрально. Он старательно выверял интонации и длину пауз, а его подчеркнутая скромность и беззаботность были несколько фальшивы.

Мериф снова встал, подошел к кастрюле, зачерпнул немного супа и попробовал. Потом он налил супа в две глиняные тарелки. В комнате запахло мясом и пряностями, и Адхара почувствовала, как она голодна. Когда гном пододвинул к ней тарелку и ложку, она мгновенно проглотила свой суп, и Мериф налил ей еще немного.

– После этого я решил, что с меня хватит путешествий, и вернулся сюда, – продолжал гном между глотками. – Я пережил достаточно приключений, к тому же мне надо было изучить все эти книги… Я поселился в уединении и начал заниматься магией.

Мериф проглотил еще одну ложку супа, но сначала подержал его во рту для большего удовольствия. При этом щеки гнома надулись, и его лицо стало почти смешным.

– Тогда я и встретился с Андрасом. В то время он был еще мальчиком. Я пришел однажды в гости к его сестре, которая была величайшим магом. Он был очень застенчивым и на первый взгляд не имел никаких талантов. Я не могу сказать тебе точно, чем он мне понравился. Может быть, тем, что смотрел на меня с обожанием. Может быть, тем, что ловил каждое мое слово, когда я рассказывал о своих приключениях у эльфов. Как бы то ни было, в первую ночь, которую я провел в их доме, когда я курил трубку на крыльце, он подошел ко мне и спросил: «Значит, все это правда?» Именно так! Может быть, это было наглостью. Никто и никогда не ставил под сомнение мои слова. Я ответил ему, что все это действительно правда и что нужна лишь огромная жажда знаний и немного предприимчивости, чтобы совершить великие дела. «У меня нет ни того ни другого», – сказал он с безутешной печалью и пожаловался, что слишком глуп, что его братья очень талантливы, а он ни на что не годится. Я объяснил ему, что он сам виноват и что если он всю жизнь будет жалеть себя, то уж точно ничего не совершит.

Мериф замолчал и, пользуясь очередной паузой, отрезал два куска мягкого черного хлеба. Один кусок он протянул Адхаре и сказал:

– Обмокни его в суп. Ты увидишь, это вкусно.

Она могла лишь согласиться: сладковатый деревенский хлеб действительно хорошо сочетался с резким и пряным вкусом супа.

– Когда я ушел оттуда, он ушел со мной, – продолжал Мериф свой рассказ. Глядя на угли, он вздохнул. – Возможно, он был прав. Может быть, он действительно не имел способностей ни к чему. Но… не знаю, как тебе объяснить. До встречи с ним я все время жил один. В детстве у меня был учитель, но он очень скоро ушел от меня. У меня не было близких. Чтобы жить так, как я задумал, я не должен был их иметь. Если я хотел стать самым великим магом, увидеть новые страны и пережить тысячу приключений, я должен был остаться один. Я даже не могу сказать тебе, где сейчас мои родные. И знаешь что? Они никогда не были мне нужны. Но с Андрасом было иначе.

Мериф опустил тарелку на стол. Адхара увидела, что он наконец перестал играть и заговорил искренне.

– Он всюду ходил за мной по пятам, обожал меня и помогал мне, насколько мог. Я попытался научить его той новой магии, которую узнал у эльфов. Конечно, гном или человек никогда не сможет идеально выполнять их магические действия. Эльфы способны к такому единству с природой, которое нам недоступно. Очень сильный маг, такой, как я, может частично восполнить нехватку этого единства другими путями и успешно выполнить некоторые заклинания средней сложности. Но Андрас… не мог с этим справиться. Поэтому я научил его эльфийскому искусству лечения травами. И знаешь, в этом он оказался талантливым. Было что-то трогательное в том, как горячо он взялся за учебу, когда понял, что в мире есть хотя бы одно дело, которое он может делать хорошо.

Мериф задумался, уставившись в пространство. Адхара почти видела перед собой того, молодого Андраса, простодушного и увлеченного, и сопоставляла этот образ с тем Андрасом, которого знала.

– Он решил стать жрецом. Это один из возможных жизненных путей для слабо одаренного мага, особенно если он хорошо знает травы. В то время начал распространяться культ Братства Молнии. – Мериф провел рукой по глазам, словно устал. – Андрас продолжал жить со мной и после того, как начал служить в храме. Мы привязались друг к другу. Мне немного смешно говорить это тебе, но… он был для меня как сын, – пробормотал Мериф. – Я любил его. – Но гном почти сразу же справился с этой минутной слабостью. – Однажды к нам пришел в гости Дакара. Он заглянул в тот храм, где служил Андрас, и спросил его обо мне. Он мне представился как молодой жрец, который исследует эльфийские корни культа Тенаара. Я принял его у себя. Он был студентом, как я когда-то, и я был счастлив видеть его своим гостем. Я видел в нем что-то похожее на меня прежнего – тот же внутренний огонь, который заставил меня в молодости рисковать жизнью в Неведомых Землях. Андрас полетел на этот огонь, как ночная бабочка на свет лампы. Но Дакара не просто был беспокойным, он был опасен.

Они кончили есть, и Мериф убрал тарелки. Он взял с циновки, лежавшей в углу, два яблока и бросил одно Адхаре.

– Прошло около года. Андрас продолжал трудиться на прежнем месте. Но я видел, что он несчастлив, и знал причину этого. Его уже не удовлетворяло то, что он умел делать. Он чувствовал себя бесполезным. Он снова погрузился в ту апатию, в которой находился в юности, когда я с ним встретился. – Мериф надкусил яблоко. – В один зимний вечер Дакара вернулся к нам. Он был в бегах. Дакара долго рассказывал нам о своих открытиях. Я уже знал значительную часть этих преданий, но никогда не придавал им значения. Даже если чередование Посвященных воительниц и Разрушителей – правда, а не просто легенда эльфов, мы, смертные, не можем это изменить. – Он откусил еще немного. – Дакара не был согласен со мной. Он рассказал нам все – о Недремлющих и об их замысле. Я имел глупость слушать его. Ту же глупость сделал Андрас, и его глаза ярко блестели. Я попытался объяснить Дакаре, что он сошел с ума. Сирен и Марваши не могут быть созданы из ничего. Его план означает убийства и пытки. Он возмутился и попытался переубедить меня. Но я много повидал и не поддался на его фанатические бредни. А вот Андрас им поверил. – Мериф отбросил в сторону огрызок яблока и нервно погладил рукой бороду. – В тот вечер мы поссорились. Андрас сказал мне, что я ошибаюсь и что дело, которым занят Дакара, не только справедливое, но и необходимое. Я еще раз объяснил ему, что не доверяю тем, кто чувствует, что предназначен судьбой для подвига во славу богов, потому что их подвиги почти всегда кончались кровавой бойней. Андрас обвинил меня в том, что я забыл свою молодость и превратился в равнодушного старика. Тогда я не выдержал и сказал ему, что он глуп и не способен думать своей головой.

Мериф надолго замолчал. Адхару увлек его длинный рассказ, но это был не простой интерес, а что-то другое и странное. Как будто из слов гнома перед ней постепенно возникал Андрас. Как будто на время рассказа он снова был рядом с ней.

– Он ничего не ответил, – вдруг снова заговорил Мериф. – Он только ушел в свою комнату. Мы больше не разговаривали на эту тему. Но Андрас стал часто уходить из дома, иногда даже на несколько дней. В нем появилась рассеянность, он все время думал о чем-то своем. В конце концов я проследил за ним и узнал, что он вступил в секту Недремлющих. Они, как ты хорошо знаешь, похищали девушек, чтобы превратить их в Сирен.

Адхара закрыла глаза. Вот что за человек ее отец. Если бы Андрас не участвовал в этих ночных охотах и в кровавых обрядах, которые совершались после них, ее не было бы на свете.

– Мы жестоко поссорились. Я высказал Андрасу все свое презрение и пригрозил, что прогоню его, если он не уйдет от них. Он выбрал секту.

На маленькую пещеру опустилась тяжелая тишина.

– Я выбросил его из головы, – тихо добавил Мериф. – Каждый раз, когда я слышал что-то о все более жестоких делах Недремлющих, я плевал на землю при мысли о нем. Я попытался вырвать его и из своего сердца – притворился, будто Андраса никогда не было, вернулся к прежнему одиночеству и заперся здесь.

Адхара пристально взглянула на гнома.

– И вот пришла ты. Напомнила мне о том, что я хотел забыть. И рассказала, что Андрас умер, отрицая то, что сделал. Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я простил его и забыл его предательство?

– Он не предал вас. И он дал мне жизнь.

Мериф откинул голову назад и тихо рассмеялся, глядя в потолок.

– Он говорил мне о вас, – продолжала Адхара. – Умирая, он доверил вам меня. А я была самым дорогим, что было у него в мире.

Мериф наклонился к ней:

– Ты сказала, что пришла сюда потому, что хочешь избавить Марваша от медальона, который держит его в плену, и не хочешь его убивать. Почему ты решила его спасти?

Адхара выдержала его взгляд.

– Потому что люблю его! – на одном дыхании ответила она.

Мериф язвительно усмехнулся:

– Знаешь, что я думал все эти годы? Что правильно сделал, когда решил не связывать себя ни с кем. Жить без привязанностей лучше. Андрас принес мне только горе и одиночество. Чувства обманывают нас, Сирен. Лучше не иметь того, что можешь потерять. Не любить легче, чем лишиться того, кого любишь.

– Меня зовут Адхара, – ответила девушка, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Без чувств, которые вы так низко цените, меня бы не было. Андрас вдохнул в меня жизнь, а этот Марваш дал мне имя. Я узнала своего отца всего за несколько дней до того, как лишилась его. Он умер у меня на руках. Ваш ученик умер, спасая меня.

В глазах Мерифа мелькнула боль – в первый раз с тех пор, как Адхара сообщила ему о смерти Андраса.

– Но я благодарна судьбе за те немногие дни, которые мы провели вместе, за то, что полюбила отца раньше, чем лишилась его. И я рада тому чувству, которое не дает мне убить Марваша, – хотя иногда мне бывает так больно, что хочется умереть. Без любви и боли, без ненависти и привязанностей, даже без отчаяния я была бы ничем.

Мериф перестал улыбаться и словно онемел. Он молча смотрел на Адхару, не в силах возразить ей.

– Вы поможете мне дойти до конца? – наконец спросила девушка.

Мериф ответил ей без слов – пристальным взглядом.

 

Адхара вынула медальон. Он был продолговатой формы, из черного кристалла. На нем были вырезаны узоры, похожие на знаки неизвестной письменности. Красный камень в центре медальона больше не выплескивал из себя струи крови и почти утратил прозрачность.

Мериф взял медальон в руку и долго изучал его при свете факелов, горевших в пещере. Потом он решительными шагами подошел к своей библиотеке и снял с одной из полок толстый том. Гному не пришлось даже листать страницы: он сразу нашел ту, которая нужна, и повернул книгу к Адхаре.

На этой странице был нарисован медальон Лхиры. Рисунок совпадал с талисманом до мельчайших подробностей.

– Внизу написано, что это талисман Гхоура, – объяснил Мериф. – Гхоур был одним из первых последователей Фрейтхара, единственного злого бога эльфов. Это Фрейтхар был первым Марвашем.

Адхара подумала, что то, как Мериф произнес это имя, похоже на богохульство.

– Гхоура можно назвать вторым Марвашем. Когда Фрейтхар был заточен в темницу, Гхоур продолжил дело своего повелителя. Так вот, Гхоур изобрел магические приемы, которые позволяли создавать талисманы, подавляющие волю. Этот талисман был у него любимым. – Мериф положил медальон рядом с рисунком. – Гхоур был кровожадным и одержимым. Его страстью было сращивать живую плоть с мертвой материей. В таком медальоне, как этот, магический кристалл в конце процесса высасывает жизнь из того, кто его носит. Разумеется, это происходит уже после того, как носитель медальона выполнил то, что должен.

– Это еще одна причина, чтобы как можно скорей сорвать медальон с груди Амхала.

– Ты недооцениваешь силу Фрейтхара, – предупредил девушку Мериф. – Сорвать талисман Гхоура с чьей-либо груди можно, только если выполнены два условия. Во-первых, – он поднял указательный палец, – талисман не должен слишком сильно овладеть телом жертвы – то есть отростки талисмана не должны достичь ее сердца. В противном случае ты не сможешь снять медальон, не убив Марваша – или Амхала, как ты его называешь. И во-вторых, – гном поднял средний палец, – нужно иметь подходящий инструмент.

Мериф полистал книгу и открыл страницу с другим рисунком. Это было великолепное цветное изображение кинжала. Его рукоять была ярчайшего красного цвета и украшена резьбой, изображавшей стебли роз, которые переплетались, как виноградные лозы. Вместо обычного круглого навершия, эта рукоять оканчивалась украшением в форме пучка бутонов, изображенных с такой точностью, что они казались живыми. Черное лезвие волнистой формы было длинным и тонким. Вдоль лезвия шел желобок. В него была врезана белая вставка, изображавшая огонь. Адхара была очарована красотой этого рисунка.

– Это Кинжал Феноры, – объяснил Мериф. – Рукоять сделана из яшмы, которая была омыта кровью самой Феноры, а лезвие – из черного кристалла. Белая вставка – катализатор.

Адхаре этот кинжал показался очень похожим на меч Ниал.

– Он может победить талисман? – спросила она.

Мериф кивнул в ответ и сказал:

– Это единственное оружие во всем Всплывшем Мире, которое может справиться с таким талисманом. Но есть одна большая проблема: Кинжал Феноры потерян.

Адхара вовсе не желала снова тратить время и силы на новые поиски: ей хотелось мчаться спасать Амхала. Но она стала внимательно слушать гнома.

– Точнее, этот кинжал сейчас находится там, куда просто проникнуть, но его хорошо охраняют, – поправил себя Мериф. В его манерах снова появилась пропавшая недавно театральность. – Я полагаю, ты знаешь, что в каждой Земле Всплывшего Мира есть святилище, созданное эльфами. Каждое святилище посвящено духу, который охраняет ту область, где оно находится.

– Конечно знаю.

– Но может быть, ты не знаешь, что хранители святилищ – это духи сил природы и что каждый из них служит одному из восьми главных богов народа эльфов. Флар, хранитель святилища, которое находится в Земле Огня, служит Шеврару. Аэль служит Феноре.

– Аэль – дух воды в образе женщины… А Фенора, кажется, такая же, как Шеврар, только она богиня-женщина?

– Не совсем так. Фенора и Шеврар – одно и то же, но при этом противополжны друг другу. Фенора – женского пола, а Шеврар – мужского. Они по почереди управляют одними и теми же силами. Когда Шеврар уничтожает, Фенора восстанавливает. И наоборот. Поэтому огонь служит Шеврару, а вода Феноре.

– А какое отношение все это имеет к кинжалу?

– Кинжал хранится в Аэлоне, святилище Аэли. Аэлон находится в Земле Воды, но попасть в него непросто. Камни, которые хранились по одному в каждом святилище, были вставлены в Талисман власти, с помощью которого Ниал победила Тиранно. Талисман был уничтожен, и святилища из-за этого разрушились.

Адхара не поняла Мерифа.

– Вы хотите сказать, что кинжал утрачен навсегда? – с тревогой спросила она.

Мерифу стало почти весело.

– Кинжал существует. Существуют и святилища, и их хранители, – ответил он.

– Вы что, смеетесь надо мной? Для вас это, может быть, игра, но для меня – вопрос жизни и смерти! – сурово произнесла Адхара.

– Святилища перестали существовать во Всплывшем Мире физически, потому что именно талисман позволял им находиться в нашей реальности. Но они существуют, только на другом уровне реальности. И там Аэль по-прежнему охраняет Кинжал Феноры.

– Что же это значит?

– То, что ты должна попасть на тот уровень.

У Адхары уже не было сил слушать. Ее рука инстинктивно играла с рукоятью кинжала.

– Надеюсь, вы кончили загадывать мне загадки?

Мериф наконец позволил себе рассмеяться.

– Вы, молодые, очень забавляете меня своей серьезностью. Если у вас есть жизненное предназначение, вы только им и заняты. Когда ты постареешь, ты поймешь, что жизнь – шутка. Тот, кто относится к ней слишком серьезно, не получает от этого никакой пользы.

Он встал, взял с полки пузырек и пустую ампулу.

– Сначала ты должна найти то место, где стояло святилище. На этом месте выпей вот это. – Он медленно налил в ампулу жидкость оранжевого цвета, в которой блестели желтые блики. – То, что будет дальше, немного похоже на смерть, и часть тебя действительно умрет. Ты проходила через портал, поэтому знаешь, что за некоторые магические путешествия приходится платить. Ты попадешь в другую реальность, а там уже сама должна найти святилище и, главное, убедить Аэль отдать тебе кинжал. Когда она отдала свой камень Ниал, ее святилище перелетело из нашей реальности в другую. Я не думаю, что Аэли это очень понравилось, – усмехнулся Мериф и подал Адхаре ампулу.

Девушка осторожно взяла ее и посмотрела содержимое на свет. Ей показалось, что в жидкости нескончаемо плавает и кружится бесчисленное множество крошечных желтых существ.

– Я согласна, – сказала она.

Мериф больше не смеялся и смотрел на нее с восхищением и состраданием.

– Знаешь, в тебе есть что-то от Андраса. Ты также упрямо стремишься к тому, чего невозможно достичь, и также целиком отдаешь себя своему делу… Ты уверена, что стоит принести в жертву все ради мужчины, который посвятил себя злу и потерял все, что делало его достойным твоей любви?

Он был прав. Адхара лишь недавно нашла себя и наконец стала полноценным существом с прошлым, собственным внутренним миром и будущим. Но всего этого ей мало, если Амхала не будет рядом.

– Да, стоит, – просто ответила она.

Мериф улыбнулся искренне и почти застенчиво. За все время их долгого разговора это была его первая настоящая улыбка.