Классика остается

До сих пор теоретические основания педагогики развивались в полном соответствии со знаниями о Человеке и окружающем мире. Это соответствие вечно и непоколебимо, и нет никакого сомнения, что так будет всегда. В связи с новыми достижениями науки, назрела необходимость пересмотра педагогической теории и практики. Удержимся от громких слов - революция, глубокие преобразования и прочих, но изменения назрели, они неизбежны, они идут, они будут.

Что, собственно, следует пересматривать и в каком направлении? Направление определилось - энергоинформационная природа человека. А что из этого получится, какие новые знания мы положим в копилку педагогических идей, какие технологии создадим на их основе, - еще во многом предстоит понять.

Понятие "теории воспитания" довольно сложно применить для анализа развития педагогической мысли с древнейших времен и до наших дней. По той причине, что теорий в современном понимании, - завершенных, рафинированных, выстроенных на одной платформе, объясняющих процесс и Результаты в точном соответствии с определенной идеей, не было. По крайней мере, в истории педагогики мы не встречаем случаев применения понятий "теория" к тем идеям, которые можно было бы назвать теориями, и в изобилии видим это применение сейчас для тех случаев, которые на теорию никак претендовать не могут. Мы не встречаем, например слова "теория" при анализе вклада в науку Я. А. Коменского, не говорим о теории К. Д. Ушинского, хотя здесь налицо завершенные разработки и революционные подходы к обучению. Зато в изобилии читаем о теориях, относящихся к частным и второстепенным вопросам, например, "теория формального и материального образования", "ассоциативная теория обучения", "теория поэтапного формирования умственных действий" и т. п. Поэтому будем говорить не о теориях, а системах воспитания, отличающихся от предыдущих важными особенностями.

В древнейшие времена, о которых существует больше догадок и предположений, чем фактов, Человек признавался существом энергоинформационным и обучение, надо полагать, строилось в соответствии с этими знаниями. О справедливости такого заключения свидетельствуют легенды, мифы, сказания о добрых и злых духах, силах природы, могущих влиять на судьбу человека, превращениях человека и загробной жизни и т. д.

Полагают, что в начале земной цивилизации лучшим представителям земной расы были сообщены абсолютные знания. Носителями знаний были мудрецы. Знания передавались из уст в уста и надежно охранялись. Доступ к знаниям получали только избранные, духовно созревшие люди, когда была уверенность, что они не смогут применить сообщенные им тайные знания во вред природе и людям. Но со временем совершенных, духовных людей становилось все меньше, доверять сокровенное знание было некому. Постепенно оскудевала сокровищница знаний, их мудрецы забирали с собой в могилу. Знания постепенно утрачивались. Вместе с ними исчезали древнейшие высокоразвитые цивилизации и цветущие города, пока на земле не воцарилась первобытная дикость. Затем знания, благодаря генной памяти, стали постепенно возрождаться, пока не достигли современного уровня. К сожалению, это была уже не духовная, а скорее, прагматическая основа. Знания открывались и приобретались для материального обогащения.

В цивилизациях, существовавших до новой эры (Арат-та, Шумер, Древний Египет, Древняя Индия, Китай), обучение достигло высокого уровня, О его теоретических основаниях мы знаем мало, больше известна практика организации школьного обучения. Можно предположить, что теоретические основания традиционно сохранялись - передача знаний из уст в уста в неизменном виде, как завет предшествующих поколений будущим. Нам трудно уразуметь истинное значение и содержание гимнов, псалмов и других массовых песнопений, которые были главными средствами передачи знания для широких масс.

Колыбелью теории европейских систем воспитания стала древнегреческая философия. Виднейший ее представитель Демокрит (460-730 гг. до н. э.) создал обобщающие труды во всех областях современного ему знания, не оставив без внимания и воспитание. Его крылатые афоризмы, пережившие века, полны глубокого смысла: "Природа и воспитание подобны. А именно, воспитание перестраивает человека и, преобразуя, создает природу", "Хорошими людьми становятся больше от упражнения, чем от природы", "Учение вырабатывает прекрасные вещи только на основе труда". Теоретиками педагогики были крупные древнегреческие мыслители Сократ (469 -399 гг. до н. э.), его ученик Платон (427-347 гг. до н. э.), Аристотель (384-322 гг. до н. э.), в трудах которых разработаны важнейшие идеи и положения, связанные с воспитанием человека, формированием его личности.

В период европейского варварства и мрачного средневековья в деле обучения царит всеобщий хаос, исторических сведений крайне мало, что дает основание некоторым историкам выдвигать альтернативные версии о "неправильном" освещении исторического процесса и развивать положения "запрещенной истории".

Известно, что первые шаги в возрождении обучения в современном виде сделали рыцари ордена Иезуитов. Нет сомнений, что руководству этого ордена стали известны древние доктрины организации обучения, потому что в системе иезуитов обнаруживаются все главные положение организации школьного процесса. Версии о том, что иезуиты создали систему "с нуля" не выдерживают критики. Следовательно, какие-то осколки знаний о закономерностях обучения сохранились, дошли до иезуитов и были ими использованы.

В совершенно новом свете пред нами предстает апостол средневековой церкви Игнаций Лойола (1491-1556), которого в советские времена иначе чем инквизитором и мракобесом не называли. У нас есть все основания чтить наследие этого выдающегося педагога: общеобразовательную школу в существующем ныне виде придумали иезуиты Все, что в ней есть сегодня хорошего и плохого, берет начало от иезуитов и их последователей.

В 1522 году Лойола пишет книгу "Духовные упражнения". Когда ее много позже издала на русском языке Славянская библиотека в Париже, один из российских читателей воскликнул: "Не может быть, чтобы это были те самые знаменитые "Духовные упражнения!" Это обыкновенная методичка". Но в форме изложения тоже заключалось новшество будущего основателя ордена иезуитов.

Сперва Лойола и не помышлял о педагогике. Но в 30-и летнем возрасте понял, что должен стать учителем и сел за школьную парту. Через два года его первый школьный учитель Жером Ардевол отправил его студентом в университет Саламанки, а еще через восемь лет он получил степень доктора теологи и в самом влиятельном университете мира - Парижском.

Вернувшись в колледж Святой Варвары, Лойола организовал религиозно-педагогическое братство. Если бы его официальные церковные власти признали сразу, возможно, мы никогда бы ничего не услышали больше об иезуитах. Но на них посыпались неудачи, которые сплотили единомышленников в организацию с очень жестким уставом. "Мы должны не только одинаково говорить, но и одинаково мыслить, насколько это возможно," - говорил Лойола. Одним из главных врагов ордена иезуитов стала Реформация, одним из главных способов борьбы - школа. Так, в середине XVI века родилось новшество - типовые школьные программы. Первая типовая университетская программа была составлена иезуитами уже после смерти Лойолы - в 1586 году.

Типовые программы иезуитов потрясли современников тем, что регламентировался - впервые в истории - весь учебный процесс: как и о чем говорить на уроке, как разрешать те или иные спорные вопросы, как учить географии или иностранным языкам. Классные журналы и записи преподавателей проверялись, на уроках бывали инспектора. Второе потрясение заключалось в том, что типовые программы, выражаясь современным языком, были оптимальными. Для современников Лойолы, да и для нас остается загадкой, как в школьных программах могли сочетаться блестящие достоинства и абсолютная несвобода.

Иезуиты сделали еще одно открытие: оказывается, школами и университетами можно управлять - проводить общую образовательную политику, создавать единое образовательное пространство. Старинные вольные университеты не раз пытались восстать против подобных новшеств. В 1554 году богословы Сорбонны заявили, что орден иезуитов "опасен по отношению к религии... и вообще более способен к разрушению, чем к созиданию". Но было уже поздно. Независимые университеты отныне жили в страхе, что им навяжут преподавателей-иезуитов, а вместе с ними - что-нибудь "типовое".

В 1551 году Лойола обратился к братьям с письмом, в котором подчеркивал необходимость организовывать учебные заведения ордена для мирян по всей Европе. В этом же году была основана Римская коллегия, где иезуиты учили юношей языкам, на следующий год - Немецкая коллегия для студентов-протестантов из Германии, в 1575-м - Греческая коллегия для юношей из Восточной Европы.

В 1581 году папский легат в России Антоний Поссевино даже вел переговоры с Иваном Грозным, чтобы тот в обязательном порядке посылал на учебу в Рим российских отроков. Но Грозный предложение проигнорировал. В 1579 году открылась коллегия в Вильно, в 1582г. - в Полоцке, в 1584г. - в Несвиже, в 1606г. - в Луцке, в 1608г. - во Львове, в 1612г. - в Орше, в 1614г. - в Каменец-Подольске, в 1617 г. - в Перемышле, в 1623г. - в Бресте.

Обучение в прежних гуманистических школах было очень дорого. Лойола же настаивал на абсолютной бесплатности образования. В те времена считали, что хорошая школа бесплатной быть не может. Иезуиты доказали, что может. Они приезжали в новый город, привозили с собой учебники, напечатанные в типографиях "Общества Иисуса" программы, и готовы были на следующий же день открыть школу. Учителя-иезуиты первыми стали работать с родителями своих подопечных. Все учебные предметы в этих школах был так тонко идеологизированы, что дети сами делали нужные наставникам выводы. Кстати, именно иезуиты ввели в школьный быт обязательные утренники, вечеринки, смотры художественной самодеятельности и праздники на свежем воздухе.

Впервые в истории массовой школы (а свою школу орден иезуитов видел всеобщей и массовой) детей старались набирать из разных социальных групп, следуя идее, что школьный класс должен представлять общество в миниатюре. Школьников делили на звенья, назначали звеньевых. Лучших сажали на почетное место, награждали знаками отличия, всячески пробуждая тщеславие и желание выделиться. Золотые и серебряные медали за успехи в учебе - тоже изобретение иезуитов.

Слабых учеников тянули и подбадривали, сильных - умели поставить на место. Главным принципом было: жизнь не начинается после школы, школа - это и есть жизнь. Школа хороша тем, что все ситуации взрослой жизни - любви, дружбы, ненависти, предательства, доносов - в школе можно прожить и как бы проиграть заранее, но менее болезненно, под наблюдением опытных и мудрых учителей.

Силу иезуитской педагогики оценил и К. Д. Ушинский: "Тайна силы иезуитской педагогики... заключалась в том, что иезуиты не ограничивались одним учением и поверхностным наблюдением, но прежде всего старались покорить своему влиянию душу воспитанника. Они в этом случае не отступали от своего правила и не были слишком разборчивы на средства" (Ушинский К.Д. Собр. соч.: В 11 т. - М., 1948-1952. - Т. 2. - С. 48-49).

"Дело воспитания - единственное, в котором мы могли бы поучиться у иезуитов, - написал в 1905 году русский публицист, - но все же было бы печально, если бы всюду детей воспитывали так, как они". Автор не мог представить, какой станет российская школа в будущем.

Не станем выделять педагогику иезуитов в отдельную теорию, потому что нам не известны во всех деталях ее основания. Больше сведений сохранилось о практических школьных дела отцов-иезуитов. Можно предположить, что их педагогика основывалась на древних учениях, потому что никаких новых научных открытий во времена И.Лойолы и его последователей не зафиксировано.

Епископ Я. А. Коменский пошел дальше иезуитов. Ему принадлежит заслуга создания первой научной теории обучения. Рассмотрим ее на фоне судьбы великого педагога.

Ян Амос Коменский родился 28 марта 1592 г. в Южной Моравии. Отец его был принадлежал к общине чешских братьев. Первоначальное образование получил в родительском доме.

Обучение начал в братской школе в г. Угерский Брод. Однако закончить школу ему не пришлось, потому что в 1604 г. умерли его отец, мать и две сестры. Бытовые хлопоты, свалившиеся на его плечи, лишали возможности продолжать систематическое образование.

В 1608г., когда ему было уже 16 лет, Коменский поступил в латинскую школу, по-видимому, в г. Пшерове. Проведенные в этой школе годы он позже назвал "безвозвратно потерянным временем". Как знать, может, именно здесь впервые юный Коменский задумался над несовершенством Школьного дела.

Школа готовила юношей к проповеднической деятельности. Одновременно изучались различные ремесла. Пробыл в этой школе Коменский недолго. В 1610 г. он становится младшим проповедником.

Видя блестящие способности молодого человека, руководители общины чешских братьев направляют его для продолжения образования в Гернборнский университет, где он учится около года. Болезнь заставляет прекратить занятия, и в 1614 г. исхудавший, без денег будущий великий педагог пешком возвращается на родину. Было ему тогда 22 года.

Начинается учительская деятельность в школе города Пшерова. Учительская судьба Коменского схожа с судьбами всех выдающихся педагогов. Молодой учитель все делает не так, как предписывают существующие правила: широко использует наглядность, пытается достичь понимания изучаемого материала, водит учеников на прогулки и экскурсии, знакомит их с реальной жизнью. Постепенно складываются новые взгляды на обучение, крепнет уверенность - обучение слишком серьёзное дело, чрезвычайно много значит в жизни человека, чтобы относиться к нему поверхностно. Нужно проникать в тайны обучения, изучать его законы, строить теорию.

Стремясь облегчить детям, усвоение знаний, Коменский Начинает составлять учебник. Вынашивает замысел построения дидактической теории. События помешали ему осуществить намеченные планы.

Как истинный патриот, Коменский разделил Дело своего народа. В 1629 г. по приказу германского императора все чехи-протестанты были изгнаны за пределы родины. Часть их в том числе и Коменский, переселились в польский город Лещ. но. Здесь он прожил с перерывами 28 лет.

Школьные будни поглощают все время. Учитель Коменский продолжает составлять учебник. После нескольких неудач появляется учебная книга "Дверь языков открытая, или Рассадник", имевшая большой успех."... И такой она вышла в Лешно, вскоре затем в Гданьске (с немецким и польским переводами); а в Лейпциге к ней добавили (учителя) новый эпитет — "золотая". Этот эпитет сохранился и в других изданиях; вышли также переводы на всех основных европейских языках: такой успех был для меня совершенно неожиданным, даже во сне не мог присниться", - пишет Коменский в своей "Автобиографии". Впоследствии книга была переведена и на восточные языки.

Коменский великолепно понимал ответственность, которую он взвалил на свои плечи, предложив Европе новые рецепты обучения: "Тот, кто начинает петь с высокой ноты, должен либо обладать хорошим голосом, либо быстро умолкнуть".

Свой главный труд - "Великую дидактику" Коменский начал создавать в 1627 г. "Я начал надеяться, что такая книга, если бы ее удалось составить надлежащим образом, будет неким общим противоядием от незнания, хаоса, призраков и ошибок".

В Лешно этот труд, принесший автору европейскую известность, был в основном закончен. Книга была написана по-чешски, а потом переработана и переведена на латинский язык, международный язык науки того времени. Вышла книга в 1632 г.

Полное название книги звучит так: "Великая дидактика, содержащая универсальное искусство учить всех всему, или Верный и тщательно обдуманный способ создавать по всем общинам, городам и селам каждого христианского государства такие школы, в которых бы все юношество того и другого пола, без всякого, где бы то ни было, исключения, могло обучаться наукам, совершенствоваться в нравах, исполняться благочестия и таким образом в годы юности научиться всему, что нужно для настоящей и будущей жизни, кратко, приятно, основательно, где для всего, что предлагается, основания почерпаются из самой природы вещей; истинность подтверждается параллельными примерами из области механических искусств; порядок распределяется по годам, месяцам, дням и часам, наконец, указывается легкий и верный путь для удачного осуществления этого на практике".

После выхода книги Коменский стал знаменит.

Ученого приглашают в Венгрию для переустройства школьного дела. Тамошние профессора его не понимают: "Когда они хотели, чтобы я сказал об этом откровеннее, я ответил: "Весь мой метод направлен на то, чтобы школьная подневольщина превратилась в игру и забаву: этого никто здесь не хочет понять".

В 1650 г. Коменский горячо принимается за создание нового типа учебного заведения. Школа должна иметь 7 классов со своими комнатами, учителями и учебниками. В каждом классе планировалось 1200 ч. учебных занятий в год, предусматривалось время для игр, выходные дни и каникулы. Удалось открыть только первые три класса. Но модель новой школы была создана и опробована, ее без труда мы узнаем в нынешних типах учебных заведений.

Из Польши в Венгрию пришло письмо, адресованное княгине: "Знай, Ваше Высочество, что Коменский у нас — лицо, принадлежащее общине, его отсутствие терпеть больше нельзя".

Он уже епископ. Последний духовный пастырь общины чешских братьев. И должен выполнять свои обязанности. В 1654 г. Коменский становится главой общины и возвращается в Лешно.

Идет война между Польшей и Швецией. Город разрушен. Дом Коменского сожжен. Погибли все рукописи. С большим трудом Коменскому удалось избежать ареста и пыток. "Великая дидактика" не была достаточным аргументом для жестоких судей. Ночью он бежит.

С большими трудностями и лишениями через всю Европу Добирается до Амстердама и находит там убежище.

Его приняли с большим почетом как знаменитого педагога, автора замечательных учебников и методических трудов. В 1657 г. по решению сената было издано собрание его дидактических сочинений в четырех частях. Коменский развивает и совершенствует свою теорию. Пишет "Автобиографию", которая так и осталась незаконченной. Сил уже не оставалось. 15 ноября 1670 г. Коменский умер вдали от родины. Похоронен он в Амстердаме.

Постепенно за Коменским пошла вся европейская педагогика. Теория великого дидактика пережила века. И если бы на его книгах не стояли даты 16..., их можно было бы принять за современные педагогические сочинения, настолько актуальны и жизнеспособны заложенные в них идеи.

Теорию Коменского называют природосообразной. В ней человек выступает как часть природы и подчиняется всем закономерностям ее развития. Человек Я. А. Коменского просматривается как физическое существо, вписанное в природу. Мы смело можем отнести теорию Я. А. Коменского к познаю человека и его обучения на физическом уровне.

Свою теорию Я. А. Коменский, как и положено, создает на фундаменте из аксиом. Под аксиомами Я. А. Коменский понимает двоякие вещи. В первом значении - это врожденные идеи, запечатленные в нашем мозге. Они активизируются воспитанием - всеобщим средством "пробуждения разума". Если научиться разумно расспрашивать восьмилетнего ребенка о любой части философии, то услышим на все разумный ответ, потому, что свет разума, если умеешь им пользоваться, есть мера всех вещей (Протагор). Во втором значении аксиомы для Коменского, - истины, принимаемые без новых доказательств.

Примеры.

Аксиома 1. Пренебрежение воспитанием есть гибель людей, семей, государств и всего мира.

Аксиома 2. Приобретенные в семье пороки ведут позже к мучительным трудностям в школах, церквах и общественной жизни.

Аксиома 3. Всего тщательнее надо воспитывать тех, на кого другие возлагают свои надежды, например, детей знати, государей.

Аксиома 4. Основа доброго воспитания в том чтобы все научились понимать, чем отличается человек от животного, чем отличается добрый человек от злого, ученый от неученого, мудрый от глупого и, наконец, чем земная жизнь отличается от будущей и путь, ведущий к блаженству, от пути, уводящего к погибели. (Я. А. Коменский, Избранные педагогические сочинения. Том второй. Пампедия. - М.: 1982. - с. 444-445).

Воспитание как ускоритель развития врожденной потенции личности основывается на фундаментальном принципе природосообразности. В самом общем виде он означает отношение к человеку как части природы, опору на его природные силы и создание для его развития условий, почерпнутых из природы. Античная наука даже мысли не допускала, что воспитание человека может быть искусственно оторвано от его природных оснований. В Древнем Риме еще помнили эту истину. Цицерон ораторствовал везде и всюду: "Если будем следовать за природой, как за вождем, мы никогда не заблудимся". Великий Я. А. Коменский после нескольких веков забвения возродил идею природосообразности, раскрыл ее значение в воспитании во всем блеске. Его логика безупречна, доказательства точны и убедительны. Перелистаем страницы "Великой дидактики", где принцип природосообразности воспитания изложен во всей полноте ((Я. А. Коменский. Избр.пед. соч. В двух томах. - Т. 1 - М.: 1982.).

Точный порядок воспитания и притом такой, который не в состоянии были бы нарушить никакие препятствия, следует заимствовать у природы. Если мы намереваемся искать средства против недостатков природы, то нам приходится искать их не где либо, как в самой природе. "Совершенно справедливо, что искусство (воспитания - И.П.) сильно не чем иным, как только подражанием природе". Там же. - с. 316). "Как только это будет точно осуществлено, созданное искусство (воспитания - И.П.) будет протекать так же легко и свободно, как легко и свободно протекает все природное" (Там же. - с. 318). "Искусство (воспитания - И.П.) сильно не чем иным, как только подражанием природе" (Там же. - с. 316).

Шаг за шагом рассматривает Я. А. Коменский природные основания воспитания и везде они согласуются со здравым смыслом и научной логикой.

Природа ничего не предпринимает несвоевременно. Она тщательно приспосабливается к удобному времени. Птица, намереваясь размножать свое поколение, приступает к этому делу не зимой, когда все сковано морозом и окоченело, и не летом, когда от жары все раскаляется и слабеет, и не осенью, когда жизнеспособность всего вместе с солнцем падает и надвигается зима, опасная для птенцов, но весною, когда солнце всему возвращает жизнь и бодрость. И вместе с тем она поступает постепенно. Садовник не сажает растений зимой (так как сок в это время остается в корне и не поднимается для питания саженца) и не летом (потому что сок уже распределен по ветвям), и не осенью (так как сок устремляется к корню), но весной, когда сок начинает распространяться из корня и оживляет верхние части дерева (Там же. - с. 328).

Природа подготавливает себе материал, прежде чем начинает придавать ему форму. Так разумный строитель, прежде чем начинать строить здание, свозит бревна, камни, известь, железо и другие необходимые материалы, чтобы впоследствии из-за недостатка материалов не замедлилась работы или не пострадала прочность здания. Так же садовник, прежде чем начинать посадку, старается иметь наготове сад, отводки, саженцы и всевозможные инструменты, чтобы не быть вынужденным искать во время работы то, что ему необходимо, иначе он погубит весьма многое (Там же. - с. 329).

Природа избирает для своего воздействия подходящий предмет или по крайней мере, сперва надлежащим образом его подготавливает, чтобы он стал подходящим. Птица кладет в гнездо, на котором ей надо сидеть, не что угодно, но такой предмет, из которого можно было бы высидеть птенца, т. е. яйцо. Садовник 1) выбирает самый здоровый отводок плодоносного дерева, 2) переносит его в сад и умело сажает в землю; 3) однако, пока не увидит, что он пустил корень, не обременяет его привитием нового черенка; 4) прежде чем привить новый черенок, отрезает прежние ветки, мало того, удаляет пилою в некоторых местах часть самого ствола, чтобы никакая часть сока не могла утечь куда-либо в другое место, кроме как для питания привитого черенка (Там же. - с. 329).

Природа не смешивает своих действий, выполняет их по отдельности, в определенном порядке. Например, когда природа создает птенца, то в одно время формирует кости, кровеносные сосуды, нервы, в другое - плотные мускулы, в третье -покрывает кожей и опять в особое время одевает перьями и, наконец, учит летать и пр. (Там же. - с. 332).

Всякое свое действие природа начинает изнутри. Например, у птицы природа формирует сперва не когти, перья или кожу а внутренности. А наружные части после, в свое время. Так дерево, питающееся орошающим его небесным дождем или соком из земли, впитывает эту пищу не через внешний покров коры; а через поры внутренних частей. Поэтому садовник обыкновенно поливает не ветви, а корень. И животное переваривает пищу для питания не внешними органами, а желудком, который переваренное распространяет по всему телу. Поэтому если воспитатель юношества таким же образом больше всего будет занят корнем знания, т. е. интеллектом, то разумная жизненная сила легко перейдет в ствол, т. е. в память, и, наконец появляется цветы и плоды: свободное пользование языком и опытность в делах (Там же. - с. 333).

Всякое формирование природа начинает с самого общего и кончает наиболее особенным. Например, намереваясь произвести из яйца птицу, природа не создает и не формирует сперва голову, глаз, перо или коготь, а согревает всю массу яйца и движением, вызванным теплотой во всей массе, образует кровеносные жилки, так что возникает уже общее очертание всей птицы (именно то, что должно превратиться в голову, крылья или ноги), и затем только постепенно развиваются отдельные члены, пока не завершится их полное развитие. Подражая этому, строитель сперва или в уме составляет себе общую идею всего здания, или вырисовывает на бумаге проект, или даже делает деревянную модель и согласно этому закладывает фундамент, затем выводит стены и, наконец, покрывает крышей. И только после этого он заботится о тех второстепенных вещах, которыми заканчивается постройка дома: о дверях, окнах, лестнице и др. наконец, он присоединяет украшения, картины, скульптуру, занавеси и пр. Подобным же образом садовник берет только образ дерева, т. е. черенок; сколько почек на нем, столько же может вырасти впоследствии главных ветвей. Он же с наибольшим успехом сажает молодые деревца; если же он сажает уже подросшие, то ему придется сперва освободить их от старых ветвей, чтобы устранить возможность распространения сока в другом направлении (Там же. - с. 333).

Природа не делает скачков, идет вперед постепенно.

Начав что-либо, природа не останавливается, пока не доведет дело до конца.

Природа тщательно избегает всего противоречивого и вредного.

Природа никогда не использует негодного.

Природа так располагает материю, чтобы она стремилась к форме. Так, садовник считает нужным позаботиться о том, чтобы растение, получив необходимую влагу и жизненную теплоту, благополучно росло. Плохую поэтому заботу о детях проявляют те, кто насильно принуждает их учиться. В самом деле, чего надеются этим достигнуть? Если едят без аппетита, вводя при этом все-таки в желудок пищу, то в результате это вызовет только тошноту и рвоту и, по меньшей мере, плохое пищеварение, нездоровье. Напротив, если еда вводится в желудок под влиянием чувства голода, то он воспринимает ее с удовольствием, хорошо переваривает и успешно обращает в сок и кровь. Поэтому и говорит И Сократ: "Если будешь любить знание, будешь много знать" и Квинтилиан: "Стремление к учению определяется волею, принудить которую нельзя" (Там же. - с. 341).

Природа производит все из основ незначительных по величине, но мощных по своему качеству. Например, то, из чего должна образовываться птица, свертывается в каплю и окружается скорлупой, чтобы ее легко можно было носить в утробе и согревать при высаживании. Однако это по своему качеству содержит в себе птицу, потому что потом из заключенной в нем жизненной силы сформируется тело птицы. Так, дерево какой угодно величины целиком заключается как в зерне своего плода, так и в черенке последнего побега своих ветвей. Таким образом, если последний посадить в землю, то из него благодаря внутренней действующей силе снова вырастет целое дерево (Там же. - с. 343).

Природа переходит от более легкого к более трудному. Например, образование яйца начинается не с более твердой части, скорлупы, а с желтка; последний сначала покрывается кожицей и только впоследствии - скорлупой. Так, птица, приготовляясь к полету, сперва приучается становиться на ноги, потом двигаясь крыльями, затем размахивать ими, наконец, при более сильных движениях, подниматься и уж тогда вверять себя воздушному простору (Там же. - с. 344).

Природа не обременяет себя излишне; она довольствуется немногим. Например, из одного яйца она не выводит двух птенцов, удовлетворяясь удачно выведенным одним. К одному стволу садовник прививает не несколько черенков, а один и если считает ствол достаточно крепким, то два (Там же. - с. 345).

Природа не спешит, а подвигается вперед медленно. Чтобы быстро высидеть птенцов, птица ведь не бросает яйца в огонь, а чрезвычайно медленно согревает их естественным теплом и впоследствии, чтобы птенцы быстрее подросли, не обкармливает их пищей (ведь она бы этим скорее их уморила), а кормит понемногу и осмотрительно, давая столько пищи, сколько может переварить неразвитая еще способность пищеварения. Садовник не добивается от растения, чтобы оно в первый же месяц выросло или чтобы в первый же год приносило плод. Поэтому он не каждый день им занимается, не каждый день поливает его, не ускоряет его согревания, разводя возле него огонь или осыпая негашеной известью, а довольствуется тем, что растение орошается с неба и согревается солнцем (Там же. - с. 346).

Природа ничего не вызывает насильно наружу, кроме того, что, созрев внутри, само стремится выйти. Ведь природа не заставляет птенца покидать яйцо ранее, чем его члены правильно сформируются и укрепятся; не заставляет его летать ранее, чем он оперится; не выгоняет его из гнезда ранее, чем он научится летать, и пр. Так дерево не дает отростков ранее, чем сок, поднимаясь от корня, не заставляет их расти; не дает раскрываться почкам ранее, чем образовавшиеся из сока вместе с цветами листья стремятся развернутся свободнее; не сбрасывает цвета ранее, чем охваченный им плод не покрывается кожицей; не дает плоду падать ранее, чем он созреет (Там же. - с. 347).

Природа всячески себе помогает. Например, у яйца нет недостатка в своем жизненном тепле; однако отец природы, Бог, предусматривает, чтобы этому теплу помогли или теплота солнца, или перья сидящей на яйцах птицы. Когда птенец выйдет из яйца, мать, пока это необходимо, согревает и всячески развивает и укрепляет его для всего, что нужно ему в жизни (Там же. - с. 348).

Природа не производит ничего такого, польза чего не стала бы вскоре очевидной. Создает ли она птичку, скоро становится ясным, что крылья даются ей для летанья, ноги - для беганья и пр. Возникает ли что-либо на дереве, все это имеет свое полезное значение, вплоть до шелухи и пушка, покрывающих плод, и пр. (Там же. - с. 349).

Природа действует во всем единообразно. Например, каково происхождение одной птицы, таково происхождение и всех птиц, мало того - всех животных, измененное лишь некоторыми побочными обстоятельствами. Так и в растениях: как одна былинка рождается и вырастает из своего семени, как одно дерево сажается, дает ветви и цвете, так это происходит повсюду и всегда со всеми другими растениями и деревьями И каков на дереве один лист, таковы и все остальные, и какими листья бывают в этом году, такими же они будут и в следующем году и всегда (Там же. - с. 350).

Природа никогда не делает ничего бесполезного. Например, создавая птицу, природа не дает ей ни чешуи, ни плавательных перьев, ни жабр, ни рогов, ни четырех ног и ничего такого, что ей не будет нужно, а дает только голову, сердце, крылья и пр. Дереву природа не дает ушей, глаз, перьев, волос и пр., а лишь кору, лыко, сердцевину, корень и пр. И тот, кто желает, чтобы поле, виноградник, сад давали плоды, засевает их не сор ной травой, не крапивой, не чертополохом и не терновником и пр., но благородными семенами и растениями (Там же. - с. 352).

Природа ничем не пренебрегает из того, что является полезным в будущем для того тела, которое она создает. Например, создавая птицу, она не забывает ни головы, ни крыла, ни ноги, ни когтя, ни кожи, - словом, ничего, что относится к сущности данного рода птицы, и т. п. (Там же. - с. 353).

Природа ничего не творит без твердого основания, без корня. Растение не растет кверху, пока не пустит свой корень вниз, а если попытается это сделать, то ему придется завянуть и погибнуть. Вот почему разумный садовник даже и посадки не производит, пока не убедится в том, что черенок уже пустил корень (Там же. - с. 350).

Основания должны быть заложены глубоко. Природа пускает корни глубоко. Так, у животного природа скрывает жизненные органы глубоко в теле. И дерево тем крепче стоит, чем глубже пускает корни; если его корни находятся только под наружным слоем почвы, то его легко можно вырвать (Там же. - с. 354).

Природа все производит из корня и более ниоткуда. Ибо. сколько на дереве ни появляется древесины, коря, листьев, цветов, плодов - все это рождается только от корня. Хотя дождь и идет сверху, а садовник поливает снизу, необходимо, чтобы вся эта влага прошла через корни, а затем только разлилась по стволу, ветвям, отросткам, листьям и плодам. От корня У дерева является все, и нет необходимости приносить со стороны и прививать ему листья и ветви (Там же. - с. 350).

Природа находится в постоянном движении вперед, никогда не останавливается, никогда не берется за новое, бросая начатое, но продолжает прежде начатое, расширяет его и доводит до конца. Например, при формировании зародыша то, с чего начинается развитие, - голова, нога, сердце и пр. - все остается и лишь доводится до совершенного развития. Посаженное дерево не теряет первоначально выросших ветвей, но заботливо продолжает давать им жизненный сок, чтобы они ежегодно могли получить новые ветви (Там же. - с. 350).

Природа все соединяет постоянными связями. Например, когда она образует птенца, она все связывает: один член с другим, одну кость - с другой, нерв - с нервом и пр. Так, в дереве из корня вырастает ствол, из ствола - сучья, из сучьев - ветви, из ветвей - отростки, из отростков - почки, из почек -листья, цветы, плоды и, наконец, новые отростки и т. д. Так что, хотя бы тысячи было суков, ветвей, листьев, плодов - все-таки все это составляло бы одно и то же дерево (Там же. - с. 359).

Природа сохраняет пропорцию между корнем и ветвями в количественном и качественном отношениях. Ибо как корень развивается под землей сильнее или слабее, так не в большей и не в меньшей степени развиваются на поверхности земли и ветви. Так, у животного наружные органы развиваются в равном соотношении с внутренними. Если внутренние органы находятся в хорошем состоянии, то и наружные приобретают хороший вид (Там же. - с. 361).

Природа сама себя оплодотворяет и укрепляет постоянным движением. Так птица не только согревает яйца насиживанием, но также ежедневно поворачивает их во все стороны, чтобы они нагрелись отовсюду равномерно. А когда птенец вышел из яйца, мать, вплоть до того как он окрепнет, заставляет его упражняться в частых движениях, раскрывая у него клюв, расправляя крылья, вытягивая ноги, приводя его в движение, приподнимая и пытаясь научить его различным образом ходить и летать (Там же. - с. 361).

Чуждое есть то, что не свойственно натуре того или другого ученика. Как у трав, деревьев, животных есть различные природные особенности - с одними нужно обращаться так, с другими - иначе и нельзя поль