Ичково тридцатых годов 1 страница

 

Ичково – уникальное поселение, прославившееся в пятидесятых годах XX века. Сюда стали ездить туристы со всех краёв и областей Советского Союза. В туристской схеме Архангельской и Вологодской области 1977 года было сказано: «Ичково (В-3). Крупный на Северной Двине колхоз «Новая жизнь», известный своими успехами в развитии молочного животноводства».

В древние времена сюда, в таёжную глухомань, где теперь деревня Ичково, пришли новгородцы и сдружились с теми людьми, которые здесь уже веками жили, - с чудью заволоцкой, как их называли поселенцы. Новгородцы – люди сильные духом, непокорные, владевшие различными ремёслами и высокой культурой, крепкие и отчаянные, ухватились за двинскую тайгу и пойму могучей Двины. Срубили избы и обзавелись хозяйством. Условия, в которых оказались новгородцы, заселявшие Север, обусловили то, что севернее Холмогор поселенцы брали рыбу и морского зверя, и стали поморами, а южнее Холмогор, где расположено и Ичково, - промышляли лесного зверя и птицу и больше всего стали заниматься скотоводством и хлебопашеством. Все они вели торговлю с Холмогорами, Москвою и позднее Архангельском, а также с «немцами», как звали всех иностранцев. За века создали здесь свою северную культуру со своеобразным языком, задумчивыми и протяжными песнями, обрядами, постройками, поделками и различным мастерством. Всё это коснулось и жителей Ичкова. Между аборигенами Ичкова и поселенцами, а также жителями соседних деревень, даже удалённых на десятки километров, была дружба, которая перешла в кровное родство благодаря массовому обмену невестами. Многие женихи деревни стремились взять в жёны девушку из другой, соседней деревни. Начались частые совместные торжества, особенно по престольным праздникам, и общими усилиями стали преодолеваться трудности, вызывавшиеся суровой природой севера.

Стоит Ичково на невысокой возвышенности правого берега Северной Двины в 100 км южнее города Архангельска и в 30 км юго-восточнее Холмогор, словно прислоняясь к тайге, которой конца-края нет. Защищено Ичково от северного, восточного и юго-восточного ветра могучим лесом. Если смотреть на Ичково с вертолёта, то эта деревня напоминает приземляющуюся птицу на окраину луга – пойму Северной Двины. Её «крылья» распростёрты на север и юг, «ногами» - двумя спусками мощенных брёвнами дорого – она упирается на луг, а её «голова» над лесом, уходящим на сотни километров на восток. В центре деревни «туловище» - ядро, где дома живописно разбросаны сообразно рельефу местности, а на север и на юг от ядра идут два ряда домов с широкой улицей между ними как крылья птицы. Глубокий овраг разделил Ичково на две части: Нижнее и Верхнее Ичково, соответственно течению Северной Двины.; между ними, рядом с Верхним – Быково. В центре на самом лучшем, высоком месте – деревянная церковь, видная с любого конца Ичкова и из соседних деревень Копачёва и Кривого. Она была украшением деревни, архитектурным памятником древнего зодчества, построенным без единого гвоздя несколько столетий назад, ориентировочно до XVII века. В конце XIX века была шита тёсом в шпунт, что позволило сохранить её в хорошем состоянии до начала XX века. В тридцатых годах памятник деревянного зодчества использовали под колхозный склад.

 

 

 

Рядом с церковью - маслозавод, лавка и самый большой дом поселения, в котором в тридцатых годах была изба-читальня. На западном склоне в двухстах-трёхстах метрах от церкви, на окраине луга, два длинных приземистых строения с большим количеством окон на восточной и западной сторонах и широкими дверями (воротами) по концам – на южной и северной сторонах этих зданий. Оба строения воздвигнуты в 1931 году, были коровником и телятником на сто голов крупного рогатого скота каждый. На этих строениях были взвозы, по которым на поветь завозили сено и другие корма. От коровника в сторону церкви с поворотом на север около неё шла хорошо наезженная дорога, по которой три раза в день Василий Копалин возил бидоны с молоком на маслозавод. На южной стороне церкви, в нескольких метрах от неё – силосные ямы.

В глубоком овраге, разделяющем Ичково на верхнее и нижнее, - колхозная мельница, в последующем превращённая в кузницу и слесарную мастерскую.

На западном спуске от Ичкова-Верхнего – колхозная дизель-электростанция – величайшее достояние колхоза тридцатых годов, преобразившая быт колхозников и явившаяся одним из факторов, позволившим вывести колхоз в передовые молочные хозяйства страны.

Южное крыло за оврагом начиналось частью общей деревни Быково, затем шло Верхнее и оканчивалось Моторихой, насчитывавшей три дома. Северное крыло, являющееся продолжением Ичкова-Нижнего, заканчивалось Шатихой, состоявшей из четырёх домов. Эти два поселения – Моториха и Шатиха были не хуторами, а продолжением Ичкова на север и юг. Они были удалены от массива домов: Моториха - на 500 метров из-за низины, не пригодной для строительства на ней домов, а Шатиха – на 700 метров, из-за полей (пашни), на которых не разрешалось строить дома. Разбежались по возвышенности крестьянские дома, просторно им здесь. Неподалёку от домов кучками стоят баньки, потемневшие от дождей да зимних вьюг. Вдоль всей деревни идёт с юга на север широкая как проспект центральная улица протяжённостью до двух километров, огороженная с обеих сторон жердевой изгородью – прогоном для скота. На северной окраине между Ичковом-Нижним и Шатихой была ветряная мельница, небольшой кирпичный заводик, содержавшийся на общественных началах: глину готовили, кирпич делали в формах те, кому нужен был кирпич, а мастер руководил процессом изготовления сырого кирпича, а затем обжигал этот кирпич. Готовый кирпич расходовали, как правило, на кладку печей. На восточной окраине Быкова стояла кузница. На восточной же окраине Ичкова за полями около леса были гумна с овинами. Каждая пядь земли для жилья и для пашни была с великим трудом отвоёвана от леса. Поэтому около домов почти не было садов, только лишь отдельные деревья рябины да черёмухи и несколько кустиков смородины росли у домов любителей природы и у окраинных домов для защиты от ветра.

Лес одаривал жителей Ичкова дичью, ягодами, грибами, рыбой с лесных озёр, а главное, строительными материалами для жилья и всех необходимых хозяйственных построек, топливом, чтобы в длинную суровую зиму

 

 

обогреваться и круглый год иметь дрова для выпечки хлеба и приготовления пищи.

Деревня Ичково длительное время могла жить отрезанной от других населённых пунктов и без снабжения в половодье, ледостав, бездорожье, сильные морозы и в связи с другими непредвиденными обстоятельствами. Поэтому в деревне была лавка (магазин) с товарами первой необходимости; ветряная мельница, где можно было размолоть зерно; маслодельно-сыроваренный завод, куда сдавали молоко и где могли купить масло и сыр; школа на три класса (четвёртый – в Копачёво); санитар, имевший небольшую аптечку у себя на квартире, и человек, знавший ветеринарию (иногда называли коновалом). Была и своя кузница, которая, со слов старожилов, была построена задолго до появления Архангельска. Так было перед коллективизацией.

В двух-трёх километрах от Ичкова строго на запад течёт могучая Северная Двина, а между деревней и рекой – пойма – заливной луг, богатый разнотравьем. Этот широкий прекрасный заливной луг уходит на юг на пятнадцать километров от Ичкова в сторону Казенщины и на север до деревни Ступино – около трёх километров. Вся эта площадь называлась пожнями, где заготовляли сено, и лишь небольшая его часть, отгороженная жердевой изгородью, была лугом для выпаса скота.

Западнее Моторихи, от склона, где были поля, на лугу, для выпаса скота был «вересник» - царство могучих, пирамидальных елей; нижние ветви их, покрытые мхом, казались седыми, пахнущими самой отдалённой древностью. Почти около каждой ели был густой и высокий можжевеловый куст. Если тайга за околицей почиталась родным домом, то вересник был садом, местом отдыха детей, стариков и выздоравливающих. Здесь ребятишки собирали еловые рыжички со шляпкой в копейку и алтын для засола в бутылях (четвертях) к праздничному столу, и спелые можжевеловые ягоды для замены сахара. Вечнозелёные с пирамидальной кроной ели достигали высоты до 50 метров и в диаметре до метра. Шишки, веретенообразные и лишь немногие яйцевидные, были очень крупные. Некоторые деревья имели возраст до 500 лет, по нашему подсчёту колец на пне срезанного дерева. Этот подсчёт возраста дерева производили мы вместе с учительницей. Чистый еловый бор-вересник резко отличался от елового леса, растущего в тайге, в километре от него. Там, в тайге, ели были пониже, шишки помельче и встречались берёзы и осины, т.е. то был лес, характерный для северодвинской тайги. Своеобразие вересника поняли те, кто пришёл сюда более пяти веков назад, и берегли его как сад, как место отдыха, как реликтовый лес. Однако в пятидесятых годах XX века вересник вырубили под луг, раскорчевали, но ничто тут не растёт. Плакали горькими слезами жители Ичкова, но не смогли отвести топор от вековых елей, занесённый недальновидными людьми.

За рекой напротив Ичкова – деревня Копачёво с пристанью для пароходов.

На восточной окраине Ичкова от стен домов поля, отвоёванные от леса, ухоженные и удобренные, шли полосой примерно в один километр, а далее северодвинская или, как её ещё называют, бескрайняя архангельская тайга, протянувшаяся через шесть северных параллелей на север, включая тундролесье, до самого Ледовитого океана, на восток – до Печоры, на юг – на сотни километров вдоль реки. Эти леса и посейчас богаты грибами, ягодами, рыбными озёрами и разнообразной дичью.

Около десяти километров ниже Ичкова Северная Двина делает резкий поворот. Реку сжимают высокие крутые каменистые берега. Особенно крутой и высокий левый берег, выступающий над рекой как утёс. Течение воды здесь стремительное, с круговоротами, судовой ход узкий (до 300 м), к тому же в этом месте река разворачивается под прямым углом. Раньше тут была крепость Орлец, а теперь деревня Орлецы. Место на реке здесь опасное для судоходства. Сохранилась поговорка: «Пронеси бог Орлецы». По сказаниям, в XVI веке специально построена церковь на правом берегу как маяк, на который надо направлять судно, плывущее вниз по течению, чтобы избежать опасности.

Весной Северная Двина заливает пойму до нижних домов Ичкова, а когда в её русле у Орлеца затор льда и леса, могут быть затоплены нижние на спуске дома.

После весеннего паводка, когда река входит в берега и пойма начинает обсыхать, вся эта многокилометровая равнина покрывается зеленью молодых трав, растущих очень быстро, видимо, из-за белых ночей, ускоряющих их рост. Красота и приволье чудесного луга, северной тайги и широкой многоводной реки таковы, что ленинградцы, архангелогородцы и москвичи, выходцы из этих мест, вместо южного берега Крыма стремятся приехать сюда на отдых, надышаться медовым запахом трав, покупаться на Северной Двине, позагорать на её песчаных пляжах, прогретых северным солнцем, половить рыбу, а в пасмурные дни насобирать даров природы на всю зиму. Богатые рыбой лесные озёра обеспечивают отдыхающих хорошими трофеями (щук, окуней, сороги). Осенью пожни на пойме Северной Двины украшаются могучими стогами сена: точно корабли они стоят в большой гавани. Заливные луга послужили основой развития в Ичкове животноводства, главного условия благосостояния его жителей. «На широких луговых просторах раскинулись земли колхоза «Новая жизнь», одного из лучших молочно-животноводческих колхозов нашей страны», - повествуется в туристской маршрутной схеме по Северной Двине 1958 года.

Немного истории нашей малой родины. В деревне Ичково в двадцатых годах старых курных изб с маленькими окнами со слюдой, печек без дымоходов было две. В одной из них жила старушка в возрасте около 90 лет, ещё бодрая, сама за собой ухаживала. Называли её «древней», так и запомнилась она без имени-отчества. Считали её представительницей чуди заволоцкой, дошедшей до начала X века. Она утверждала, что дом, в котором она живёт, строил её дед; в нём жили её отец и мать, и она прожила в нём всю свою жизнь. Она настойчиво своих родителей и себя не относила к пришельцам, а считала коренными жителями этого места. Её родители, её муж и сама она больше всего занимались охотой, растили хлеб, имели коров, но только не таких как теперь, а поменьше, полохматее, которые морозы переносили лучше, чем теперешние, да и к пище (корму) были менее требовательны. Оба дома в тридцатых годах разобрали и на их месте построили новые. Даже их фотографии нет, хотя около одной курной избы я фотографировал односельчан, но фотографию затерял.

Как давно заселили эту деревню новгородцы, тоже нет данных. Попытка установить начало её заселения новгородцами не увенчалась успехом, а вот с низовий поселенцы пришли где-то около конца XIII – начала XIV веков (по летописям в 1300 годы). Подсчёты по родословным позволяют дойти только до XIV века, так как других данных нет.

Большинство домов в Ичково построено в XIX и в начале XX века, в период расцвета малой родины, а домов более поздней застройки сохранилось мало.

Сложно установить название нашей деревни. Все соседние поселения носят предельно ясные названия, а вот Ичково вызывает споры. Существуют две версии. Первая гласит о том, что новгородцы в момент заселения эту деревню назвали «Дичково» за то, что её жители – чудь – проявляли к ним необщительность, дичились поселенцев, к тому же расположена эта деревня, в отличие от Ступина и Копачёва, в «диком» - глухом месте. По мере разрастания Дичкова мужчины, её жители, работавшие в Холмогорах, Архангельске и Питере, стали стесняться этого названия и в письмах, в разговоре с горожанами стали отбрасывать первую букву «Д», и добились своего, якобы, в начале XVIII века: деревню официально, во всех документах стали именовать Ичково. По второй версии название деревни происходит от слова «Ич». Искал значение этого слова, но безуспешно.

Ещё есть особеннось. В паспорте, выданном моей матери 17октября 1916 года, указано, что она из деревни Басовской. Всё ли Ичково называлось Басовской или та часть его, которую теперь называют Ичково Верхнее, я, живя в Москве, не установил. На севере каждое поселение даже из двух-трёх домов, удалённое от другого массива построек, уже имеет своё имя. В тоже время несколько таких небольших деревень со своими названиями объединяются ещё более общим. Например, Ичково – пять деревень, Кривое - четыре деревни, Ракула – шесть деревнь и т.п. Старожилы утверждали, что новгородский князь, плывший по Северной Двине, был поражён заливным лугом по правому её берегу, простиравшемуся от поворота реки, где теперь Кривое, до леса, спускавшегося к самому берегу реки, не доезжая немного до Орлеца. Вот тут-то и вышел на берег князь, полонивший нашу землю. Ступив на берег на опушке леса, граничащего с лугом, он заявил: «Здесь Ступино – моя голова, Ичково моё и Копачёво моё, а Наволочек – подножие моё», Позднее в Ичково пришли колонисты с «низовских» Москово-Суздальских-Ростовских земель, якобы оттуда и фамилия Абакумовых.

О давности создания этой деревни можно судить только по тому, что из Ичкова брали мастеровых строить Ново-Холмогоры - Архангельск и его крепость. Следовательно, Ичкову более 500 лет. Если внимательно присмотреться к жителям деревни, то всё же новгородцы принесли в Ичково, как и на всё Заволочье, свои культурные и хозяйственные навыки и познания. То, что новгородцы пришли первыми, подтверждается народными сказаниями и строительством крепости Орлец, что в 10 километрах от Ичкова. В Ичкове и окрестных деревнях сохранились новгородские обычаи водить хороводы, их старинные обрядовые песни: застольные, плясовые, величальные, шуточные, свадебные и хороводные. Новгородцы ввели престольный праздник «Петров день» с гуляньями на лугу с участием жителей, стар и мал, из ближайших деревень.

Новгородцы в этих деревнях делали упор на земледелие, считая основой животноводство, способное облагородить чрезвычайно бедные здесь почвы, отвоеванные от леса. Хотя летний сезон для сельскохозяйственных работ короткий и тепла меньше, чем в более южных областях, но хорошие пастбища на пойменных лугах и пожни позволяли заготавливать грубый корм на всю долгую зиму. В последующем это северное земледелие обеспечивало продукцией не только себя, но и близлежащие города. Люди в Ичкове несуетны, доброжелательны друг к другу, но чувства свои выражают резко, традиции старых жителей блюли и поименно называли своих предков. Семьи были большие, почитались более родовитые крестьяне. Сотни лет здесь жили, строили добротные дома, и, хотя медленно, но деревня непрерывно росла по числу дворов. Суровые условия севера создали активного, созидательного труженика. В этих условиях пассивная деятельность человека подобна самоуничтожению. Северя­не научились хлеб выращивать не только для себя, но и для прода­жи в небольшом количестве. Для скота, на поголовье, обеспечи­вавшее нормальную жизнь крестьян, корма хватало.

Новгородцы, взяв под свою опеку жителей полоненных деревень, проживавших здесь до их прихода, причислив их к своей республике, стали создавать укрепления (небольшие крепости) как центры своих вотчин для того, чтобы удержать владения от попыток присоедине­ния этих мест к землям Московии. Из летописи известно, что в 1342 году на крутом утесе новгородцы основали крепость, которую назвали Орлец. Основателем крепости был сын новгородского посад­ника Лука Варфоломеев. Подчинив себе двинские погосты, он сде­лал Орлец центром Двинской области. Крепость эта просуществова­ла недолго. В конце Х1У века после междоусобной войны новгород­цев с великим московским князем Василием Дмитриевичем (сыном Дмитрия Донского) в Орлец приехал московский наместник. С 1398 года Двинская земля покорилась царю московскому Василию II Дмитриевичу. Городок Орлец стал оборонять наместник московский князь Ростовский. В этом же году новгородская рать во время похода в Заволочье разгромила Орлец, разрушила городок за попытку посадника "предаться" Москве. Четыре недели стояли новгородцы (в числе грех тысяч) под этим городом и заставили осажденных выйти из рода. Город разграбили. Развалины городка долгое время сохранялись, но в XIX веке оставшийся камень был увезён в Архангельск для использования на строительстве.

Остаток Орлецкой крепости (деревня Орлецы) в тридцатых годах можно было видеть немного каменной стены и вала, подле которого тянулся глубокий овраг, служивший некогда рвом. Недалеко от пристани Орлецы был расположен карьер, где добывают камень-известняк.

Орлецкая крепость имеет свою историю. Вот что рассказывает об этом новгородский (первый) летописец под 1342 годом: «Того же лета Лука Варфоломеев (сын новгородского посадника), не послушав Новгорода и митрополита благословения и владычия скопив с собою холопов сбоев (удальцов бездомных, большею частью боярских слуг) и пойде за Волок на Двину, и постави городок Орлец и скопив емчан (прибрежных жителей реки Емцы – притока Двины) и всю землю Заволотскую по Двине вси погости на щит…» (Максимов С.В. Год на Севере. – Архангельск: Северо-Западное книжное издательство, 1984 – С. 584).

Во второй и последний раз мелькает в истории имя крепости Орлеца в 1398 году, когда Двинская земля покорилась царю москов­скому Василию III Дмитриевичу. Это событие так описывает новгород­ский летописец: "Владыка благословил воевод и войско поискать святой Софии пригородов и волостей своей отчины и дединч.." На пути их за Волок на Двину к крепости Орлецы они узнали, что на Двину приехал уже от великого князя в засаду князь Федор Ростовский; что дано ему городок блюсти, судить и брать пошлину со всех воло­стей новгородских, и что двинские воеводы Иван и Конон, с дру­зьями своими разделили уже новгородские волости и имения бояр на части..." Покорили белозерские волости, затем волости кубан­ские, город Вологду, сожгли город Устюг... Из под Устюга (через 4 недели) шли они по Двине к городку Орлецу, где на то время "заперся со своими войсками наместник московский, князь Ростов­ский. Четыре недели стояли новгородцы (в числе трех тысяч) под этим городком, сделали засады, стреляли из них и, наконец, заставили осажденных выйти из городка и с плачем бить челом о помиловании. "И воеводы новгородские и все свои, по словам лето­писца, по своего господина по новгородскому слову челобитье прияша двинян, а нелюбья им отдаша". Воевод Ивана и Конона с друзьями их взяли в плен; одних казнили, а главных виновников (4 человека) заковали в цепи. С князя Федора Ростовского взяли присуд и пошлины, которые он успел собрать, но самого простили. С московских купцов взяли 300 рублей; 2000 рублей а 3000 лоша­дей с самих двинян, "за их преступление и за их вину".

"Аще бысть Божие милосердие - заканчивает свое сказание летописец - столько прошед русский земли и у столь твердого го­родка не бысть пакости в людях, токмо у городка единого человека убиша детьскаго Левушку Федорова посадника, а город разграбоша".

 

 

Присоединение двинских земель к Москве происходило рань­ше, чем окончательное присоединение Великого Новгорода к рус­скому национальному государству в 1478 году.

Прадеды и деды, жившие в Ичкове, были мастеровыми, талант­ливыми и физически крепкими. Многие владели грамотой, всегда свободными, не знавшими крепостного права. Кровное и духовное родство с землей своей, с предками здесь высоко ценилось, но сколько поколений Абакумовых жило в Ичкове, никто не знает, есть, или было хотя и отдаленное родство между пятью большими патриархальными семьями ХVIII века, дошедшими до тридцатых годов XX века, уже девятнадцатью, у которых одна фамилия и сохранившееся воздержание от вступления в брак между этими семьями. Происхождение фамилии, видимо, не интересовался никто. По моим подсчетам, корни этих семей в Ичково до начала XX века можно отыскать на протяжении пятисот лет. Но это нуждается в проверке.

Ичково в стороне от почтового тракта, что оказало влияние на быт жителей этой деревни.

В Ичкове жили проще, доверчивее, дружнее, чем в Копачеве и других деревнях, расположенных вдоль тракта.

К концу XIX века с расцветом Архангельска произошел значи­тельный подъем в развитии близлежащих деревень, в том числе и Ичкова, в котором было много построено новых домов.

Дом был главным корнем крестьян, а затем и колхозников на трудной земле Севера. Индивидуальные дома земледельцев во все века были национальным богатством страны, видимо, так же должно "быть и при социализме, чтобы у каждой крестьянской семьи (кол­хозника и рабочего совхоза) был свой дом и благоустроенный быт. Собственный дом - наиболее удобный вид жилища. Свой дом - оплот крестьянской семьи, ее "родовое гнездо". Крестьянин, имеющий дом, всегда был постоянным работником на родной земле. В каждом доме выросло не одно поколение земледельцев, преданных родной дерев­не, родному колхозу. Дом хранит родовой дух, он хранитель релик­вий, в нем сохранялась семья в составе многих поколений. В этом доме вырастали дети и сюда они возвращались, как бы далеко не разлетались по земле, особенно, перенеся лихолетье войн. Так было в двадцатых и тридцатых годах XX века на Севере. Дом был и остался малой Родиной, привязывая невидимыми связями к месту рождения. Свой дом приближает человека к природе, облегчает северянину в тяжелых климатических условиях возможность работать на земле, ухаживать за домашними животными, обеспечивать достаток всей семье. Тог, кто не имеет своего дома, - квартирант, наемный работник, готовый сорваться с места, в любой день уехать куда угодно. Его ничто не держит на колхозной земле. Крестьяне Севера своим личным трудом строили дома для семьи и для отделяющихся сыновей, встречая благожелательность и взаимопомощь и соседей и сельсовета. Денежных ссуд в те годы не выдавали. Сельсовет отводил земельный участок под застройку дома и участок леса для заготовки бревен на дом. Дом строили по своему вкусу, разумению и наличию денег. И все же на архитектуру домов наложи­ли отпечаток условия Севера.

При строительстве домов крестьяне стремились создать максимум комфорта, устранить неблагоприятно действующие на каждого жителя севера факторы. Зимы здесь длинные, холода суровые. Хо­лодное время держится примерно половину года, а зимой морозы достигают - 50°С. Ветры летом северные и северо-западные, а зимой - юго-западные и юго-восточные очень сильные. Зимний день короткий, и свeта мало, а весной и летом света много, ведь стоят белые ночи. В ледоход и ледостав на Северной Двине Ичково отрезано от внешнего мира, как бы на острове, к которому не подойти и не подъехать. Все это требовало для нормальной жизни теплое, свет­лое, удобное и надежное жилище, в котором зимой проводят много времени. Ичковляне, как и все северяне, противопоставляли суро­вой природе удобство и красоту жилища. Строили дома - хоромы и все постройки добротно. Деревянный рубленый одноэтажный дом, как правило, пятистенок, на высокой подклете (окна не ниже 11-го бревна с высоким подвалом и высоким чердаком, хранящими тепло. Толстые бревна сруба, от земли до кровли, проконопачены мхом - тепло зимой не только хозяевам, но и скотине. Двухэтажных домов было немного. Комнаты с высокими потолками, со сдвоеными окнами (двойные рамы), светлые - до пяти-шести окон на переднюю, по три на кухню и боковые комнаты. В целом, в одноэтажом доме до пятнадцати окон, чтобы больше впустить солнца. Стремились строить дом с видом на реку, "лицо в лицо", и очень редко дома были повернуты лицом на юг. Дом украшали своими изде­лиями, проявляя мастерство. Все дома в Ичкове имели строгую форму, совершенные пропорции, капитальность постройки и автономность каждого дома - семьи. Воедино сливались здесь целесообразность и красота сельского быта. Дом рассматривали так, чтобы от него была наибольшая польза, удобство, прочность, красота, но в то же время, чтобы каждый дом отличался один от другого. Не хотели повторять хотя бы внешне то, что уже есть. Только на первый взгляд дома похожи один на другой, но это не так, все они разные и едины тем, что в них тепло, светло, удобно и уютно жить. Дома строили с расчетом на рост семьи, хотя было правилом отделять женившегося сына в отдельный дом, который начинали строить задолго до его женитьбы. Многодетные семьи в начале века очень почитались, каждая супружеская пара хотела иметь наследников, т.е. не менее трех детей. Иное считалось отсутствием заботы о будущем своей северной земли. Этим объяснялось и то, что для женившегося сына отец стремился скорее, создать ему условия: отдалить в отдельный дом, чтобы у сына были дети. Считалось за­зорным, если жених после свадьбы уходил жить в дом к невесте (жене). Такого мужчину называли "курицына голова", "преймак". При возможности дом для отделяющегося сына строили рядом с до­мом отца. Если же не было места рядом с отцовским домом, тогда придерживались правила: "собрался строить дом, первым делом - выбирай не место, а выбери соседа. Если сосед хороший, то немед­ленно добивайся места около этого соседа". Площадь в

домах уве­личивалась за счет подсобных помещений. Крылечки были утепленные и украшенные.

В доме все хозяйство располагалось под одной крышей: жилые комнаты и хозяйственный двор срублены в один общий четырехуголь­ник, часто без всяких прирубов и пристроек. Посредине строения чистые и черные, или светлые и темные, соответственно с парадным и черным входом сени. По одну сторону от них дом, по другую - двор. Под общей крышей - все нужное для автономной жизни семьи и содержания животных. Двор в двух уровнях. Сверху поветь, а внизу хлев. Под полом черных сеней у входа в хлев - помещение, где зимой лошадь обогревалась от мороза. По стенам тут же развешивали хомут, сбрую, дугу, вожжи. Хлев просторен, где коровьи стойла отгорожены редкой дощатой перегородкой, не доходящей до по­лолка, легко разбираемой при вывозке навоза. Между стойлами для коров - местечко для телят, чтобы они видели друг друга и были спокойны. Отдельно отгорожены овцы. Наклонно к одной стене при­креплена ясельная решетка - ясли - кормушка для скота, куда с повети через отверстия сбрасывали для коров и овец сено. На повети, под крышей над хлевом - сено и солома, в черных сенях -запас воды в бочках (чанах). Главное, не ходить к скотине в не­погоду через улицу, не держать домашние припасы в удалении и не таскать на себе их при ненастье, зимой и в распутицу быть неза­висимыми не только от соседних сел, но и от соседних домов.

Дом на большую семью имел 4-5 комнат и просторную кухню. Войдя в дом с улицы с парадного крыльца в светлые сени, налево можно войти в жилую часть дома, а направо темные сени, куда вход через дверь, а затем на поветь тоже через дверь, так как между сенями и поветью рубленные из бревен стены. Из чистых сеней, как правило, вход на кухню и в одну жилую комнату. Из черных сеней, кроме входа на поветь, есть вход к лестнице, ведущей на чердак, дверь в уборную и спуск (лестница) в хлев и на выход на улицу (на черное крылечко). Крылечки - это наружные пристройки, обычно площадка перед домом с лестницами, ведущими в сени у каж­дого входа. Парадные крылечки, как правило, крытые. Сени между жилыми помещениями и сараем широкие. В них обширные кладовые (чуланы) для семейных припасов (бочки соленых грибов, моченых ягод, мешки с мукой и др.). В одном углу темных сеней жернова для размола зерна на муку, около них лагом хранился ткацкий ста­нок, мотовило и трепалка льна; в другом углу лестница, ведущая на чердак, под которой сложены орудия труда. Вход на чердак об­шит тесом, имел дверь и закрывался засовом; в третьем углу чер­ных сеней - уборная (нужник), оборудована так же с закрывающими­ся дверями; в четвертом углу - лестница, ведущая в хлев и на улицу.