Глава 11. Избежать Безумного Монаха с ранчо Маккаллохов мне не удалось.

 

Избежать Безумного Монаха с ранчо Маккаллохов мне не удалось.

‑ Что? – недоверчиво посмеиваясь, переспросил Марк. Хорошо еще, что в баре было шумно из‑за громкой музыки и толпы людей, болтающих на повышенных тонах.

Фин с воодушевлением подалась вперед, поставив локти на исцарапанный угловой столик, где мы сидели в компании студентов‑антропологов.

‑ Безумный Монах! Это ведь такая древность! Как Верный Защитник или Женщина в белом.

О призраке им сообщила не я. И уж точно не я назвала его таким вычурным именем, тем более в закусочной на окраине города. Когда мы с Фин и Марком присоединились к компании, те уже вовсю обсуждали местное привидение.

«Пристанище» – это освещенная неоновым светом забегаловка с липкими столами и полом, усеянным опилками и скорлупками от арахиса. Сети ресторанов такое могут только копировать. В меню всего три блюда: бургер, куриные палочки и хот‑дог, а на гарнир картошка‑фри, начос или картошка фри с начос и сыром. В одном углу длинного узкого здания находился бар, а в противоположном – сцена. И целый табун мотоциклов на покрытой гравием парковке, где я оставила Стеллу.

Фин приехала вместе с Марком на его джипе. Остальные уже сидели внутри за столиком, вместившем всех нас восьмерых, и обсуждали, что поведал бармен Лукасу и Дуэйну, когда те пошли за ведерком льда, пивом и газировкой. Все это теперь стояло на столе.

‑ Он прямо так и сказал, – повторил Лукас. Он учился в магистратуре по латиноамериканской истории и записался добровольцем на раскопки, но напоминал скорее полузащитника, чем потенциального ученого. – Безумный Монах с ранчо Маккаллохов. И, похоже, наши раскопки его разозлили.

Дуэйн – студент предпоследнего курса специальности «предпринимательство», также подвизавшийся в разнорабочие – подтвердил историю товарища серьезным кивком:

‑ Он даже намекнул, будто именно мы виноваты, что тот парень прошлой ночью попал в больницу.

‑ Почему же? Ведь копать мы начали только сегодня утром, – недоумевала Дженни – девушка с веснушчатым лицом, которая каталогизировала артефакты под навесом на раскопе. Она училась на последнем курсе судебной медицины и собиралась стать криминалистом.

‑ Ребята, вы относитесь к этому слишком серьезно, – заметила Кейтлин. Она приехала из Алабамы – что объясняло акцент, – училась в магистратуре на археолога и набирала дополнительные часы на раскопках.

«Любитель черепков и кремневых орудий тусуюсь с фанатами костей. Приходится ездить на все раскопки, какие подвернутся», – пояснила Кейтлин, когда все сидящие за столом по очереди представлялись.

Мне очень хотелось найти в ней отрицательную черту – и ревность тут ни при чем, – но пока что эта студентка казалась довольно приятной, хоть и немного вспыльчивой. И если бы все считали вспыльчивость недостатком, то у меня не осталось бы друзей.

‑ Так что вы думаете? Мы роемся в могиле монаха? – спросил Марк, хватая и протирая заледенелую бутылку «Шиннер Бок».

Последним из нашей банды в разговор вступил Эмери Роудс. Он учился на магистра по специальности «физическая антропология», как и Марк, но на этом сходство и заканчивалось, так как Марк – это Марк, а Эмери… ну, короче, имя подходило как к его внешности, так и к манере выражаться[14].

‑ Вы что, серьезно пытаетесь построить теорию, основываясь на россказнях психа за барной стойкой?

Я молча наблюдала за беседой, пока даже не заикаясь о визите Мака Маккаллоха. А то пришлось бы объяснять, с чего это вдруг он заявился на ферму Гуднайтов и потребовал разобраться с призраком. Хотелось максимально возможно оттянуть тот момент – а лучше вообще его избежать, – когда меня сравнят с «психом за барной стойкой».

‑ Очевидно, шум и вспышки света наблюдаются на пастбище с тех пор, как началось строительство моста, но ситуация ухудшилась, когда бульдозер откопал первые останки, – пояснил Дуэйн, слегка подражая Эмери.

‑ Это бессмысленно. Вряд ли усопший покоился с миром. Ваш профессор сказала, что это была совсем неглубокая могила, – заметила Фин.

‑ Это история о привидениях, в ней необязательно должен быть смысл, – усмехнувшись, ответила Кейтлин.

Ой‑ой. Фин выпрямилась и явно собиралась пояснить Кейтлин по пунктам, почему та абсолютно не права. Я не дала сестре и рта раскрыть, не допускать «чудес» – моя задача.

‑ Истории о привидениях – народное творчество. И, как и в любых преданиях, в них есть некий сокровенный смысл.

Фин спокойно отнеслась к моему вмешательству и продолжила в том же духе:

‑ Даже если такие сведения искажаются слухами и раздуты суевериями, они обычно на чем‑то основаны. Уверена, вам известны случаи, когда устное творчество привело археологов на места, которые они никогда бы не нашли, если бы не слухи и такие россказни.

Кейтлин моргнула, поморщившись, взяла бокал с пивом и сделала большой живительный глоток:

‑ О боже! Меня только что поучала первокурсница! Какой стыд!

‑ Вообще‑то, я уже на втором курсе, – ответила Фин, словно успокаивая Кейтлин, отчего Марк рассмеялся еще громче.

Я подняла свой «Доктор Пеппер», подавляя стон. Моя сестра всезнайка, но по крайней мере забавная.

Марк перестал смеяться и поддразнил Кейтлин:

‑ Фин не виновата, что права. – Оперевшись на стол, он наклонился и заговорил строго, поучающе: – Вот так нашли миссию Сан‑Саба, о которой я тебе сегодня рассказывал, Ами. Археолог обнаружил в архиве старый памфлет. Его напечатала для туристов семья, которая всегда находила артефакты во время полевой жатвы. Академики много десятков лет не обращали внимания на эти легенды, но, как оказалось, в памфлете была подсказка, как найти пропавшую миссию.

‑ Кстати о находках… Что случилось после моего ухода? Вы достали череп без проблем? – спросила я, готовая говорить о чем угодно, кроме Безумного Монаха.

Марк с удовольствием описал, как они доставали найденное, давая Лукасу время принести еще напитков, а мне – возможность составить новый план, чтобы удержаться на грани между чудаковатостью Гуднайтов и нормальностью.

Всю вторую половину дня, с тех пор как Мак Маккаллох ускакал восвояси, я себя наставляла: «Делай вид, что это просто легенда, а не настоящее привидение». Я ожидала, что призрак с ранчо станет главной темой городских сплетен, и обсуждать его будут даже в таком забитом битком и шумном баре. Особенно в таком баре. Люди ведь приходят сюда посплетничать, верно? Я просто не думала, что россказни о Безумном Монахе настигнут меня так скоро.

‑ О, бьюсь об заклад, тебя это заинтересует, Ами, – сказал Марк, возвращая мое внимание к разговору за столом. – Доктор Дуглас сделала предварительную оценку и предполагает, что найденный тобой череп, скорее всего, такой же древний, как и первый. Поэтому завтра мы начнем копать вокруг и искать другие останки. Может, выроем несколько пробных ям между двумя уже раскопанными.

‑ Так это может оказаться очень крупной находкой, – робко заметила я. – Такой, о которой ты говорил днем.

Все были слишком взволнованы, чтобы услышать нерешительность в моем голосе. Они болтали про историческую значимость находок, написание статей и придумывали название этому месту. Но на мгновение шум в баре отошел на второй план, а я оказалась в поле под палящим солнцем, над холодной землей и думала о костях, призраках, недоумевая, как же смогу уснуть сегодня и не увидеть во сне черные провалы глазниц найденного черепа.

Кейтлин стряхнула с себя раздражение и вмешалась в беседу:

‑ Спорим, что это потерянное поселение.

‑ Оно, наверное, осталось еще с испанской колонизации, – вставил Лукас. – В этом районе уничтожили несколько колоний.

‑ Ты имеешь в виду «миссий». – Ход мыслей Фин проследить нетрудно. Над ней словно горела неоновая вывеска, как те пивные значки у бара.

‑ Ты думаешь о Безумном Монахе? – спросила Дженни.

Эмери презрительно фыркнул:

‑ Даже для призрака это кажется смешным, словно отрывок готического романа «Тайны Адольфо».

‑ Удольфо, – с удовольствием поправила я. Его презрение заставило меня потерять бдительность. Даже если бы у меня в комнате не появились призраки, а в сознании не застряла одиннадцатилетняя охотница за привидениями, мне было бы сложно отказаться от возможности раскопать всю историю. Как я уже говорила Кейтлин, во всем этом есть смысл. – И это не такая уж чепуха. В Техасе проживало много монахов в дни испанской колонизации.

Лукас кивнул и внес свою лепту:

‑ Они искали золото для Матушки‑церкви. А миссионеры должны были облагородить туземцев.

‑ Как Коронадо, – влезла Фин. – Все еще ищет свой потерянный золотой город.

‑ Вот только этот Коронадо умер в Мексике, – уточнил Лукас. – Хотя, полагаю, он мог вернуться сюда после смерти. Интересно, а призракам нужен транспорт?

‑ Но Коронадо не монах, – возразила Дженни, заражаясь энтузиазмом Фин и копируя ее позу.

Марк, Лукас и Дуэйн тоже подались вперед. Даже Кейтлин невольно заинтересовалась, а вот Эмери пытался сделать вид, что он выше всего этого.

‑ Неужели эти миссии забредали так далеко на север? – спросил Марк.

Лукас небрежно махнул рукой, мол, ни да, ни нет.

‑ Самые крупные и успешные находились гораздо южнее, вдоль Гуадалупе, и на востоке, у реки Нечес. Здесь почва недостаточно плодородная для сельского хозяйства, так что большинство миссий потерпело неудачу. Или погибло. Ты говорил про Сан‑Саба, это недалеко отсюда.

‑ Разве не было какой‑то шахты в Сан‑Саба? Призраки часто стерегут сокровища, – заметила Фин.

При слове «сокровища» все загорелись и затаили дыхание.

А затем Эмери разрушил чары полным раздражения и отвращения голосом:

‑ О боже мой. Кто‑то смотрит слишком много фильмов.

И все рассмеялись, избавляясь от царившего напряжения.

Предположение Фин ошарашило и меня, но совсем по другой причине. Мак Маккаллох упомянул о сокровище, но я еще не рассказала об этом сестре. Хотя, как она говорила, существует множество легенд о призраках, не желавших оставлять свои сокровища без защиты.

‑ Этот факультатив оказался интереснее, чем я думал. Напоминает серию «Костей», – заметил Дуэйн.

‑ Боже ж ты мой, – опять заговорил Эмери тем же презрительным тоном, – благодаря телевидению, в наших группах полным‑полно дилетанток, которые считают, что раскопки кишат сексуальными антропологами, которые раскрывают преступления и флиртуют с агентами ФБР.

‑ Позволю себе с тобой не согласиться, – влезла Фин, словно участвуя в дебатах, и, намеренно или нет, развеселила меня до жути. – Марк точно сексуальный антрополог.

Упомянутый Марк поперхнулся пивом, откашлялся и ответил:

‑ Спасибо, chica, но я не знаком с агентами ФБР.

‑ Я подаю заявление в ФБР, могу пофлиртовать с тобой, – предложила Дженни.

‑ И Кейтлин тоже ничего, – сказал Дуэйн, и Лукас в знак согласия поднял бутылку. Кейтлин закатила глаза, но я заметила, как она посмеивается, потягивая пиво.

‑ Очень смешно, – буркнул Эмери, ни капельки не завидуя, ага. – Но вы меня совсем не так поняли.

Но я не собиралась отпускать его с крючка, потому что, во‑первых, так можно увести разговор от призрака, а во‑вторых, что за сноб использует слово «дилетантка» на полном серьезе?

‑ Я поняла твою точку зрения, но где‑то читала, что число студенток на потоке естественных наук увеличилось, и многие считают это заслугой именно заумной цыпочки из телесериала.

‑ И ты учишься на естественно‑научном факультете, я угадал? – спросил Эмери, глядя на меня свысока.

Я с вызовом подтвердила его догадку:

‑ Я поступила на биологию, а у Фин две специальности – химия и физика.

И когда все повернулись к Фин, я поняла, что случайно выдала ее секрет. Но я гордилась сестрой, пусть даже она демонстрировала свою гениальность весьма необычным способом. Да и отношение Эмери меня разозлило.

‑ Химия и физика? – изумленно переспросил Марк.

‑ Ну, эти науки связаны, – скромно подтвердила Фин.

‑ И тебя на это толкнул сериал «Место преступления»? – презрительно поинтересовался Эмери, чем заслужил раздраженные взгляды от Дженни и Кейтлин.

Фин, разумеется, ответила буквально:

‑ Вообще‑то, «Охотники за привидениями».

Все рассмеялись, как будто мое сестра пошутила, но это не так. Я застонала – про себя.

«Вот поэтому я ее никуда и не вожу».

‑ А почему не парапсихология или что‑то подобное? – спросил Эмери, который, скорее всего, высмеял бы Фин, независимо от ее ответа.

Сестра посмотрела на насмешника, будто не могла поверить, что тот задал такой глупый вопрос:

‑ Потому что мне интересна не психоспиритическая сущность паранормального, а лишь физические показания, которые можно измерить.

Дженни, казалось, обрадовалась, что Эмери поставили на место:

‑ Я поняла: ты используешь приборчики для измерения холодных мест, электромагнитной энергии и всего такого, как в тех шоу по телику?

‑ Точно, – кивнула Фин. – Хотя меня интересуют не только призраки, а вообще все паранормальное: экстрасенсы, медиумы, колдовство различных культур. Вот только не существует в природе аккредитованного университета, выдающего диплом претернатуральных наук. Так что… – Фин пожала плечами: – Химия и физика.

‑ Насколько я знаю, на двойных специализациях обязательно есть летние курсы, – заметил Эмери высокомерным и снисходительным тоном.

Фин ответила намного спокойней, чем смогла бы я на ее месте:

‑ Я учусь на двух курсах дистанционно и занимаюсь индивидуальным проектом. Он основан на работе Семена Кирлиана, написанной в 1930‑х. Кирлиан считал, что можно поймать изображение короны электрического поля предмета, лежащего на фотостатичной пластине под напряжением.

Эмери лишь озадаченно заморгал, Дженни рассмеялась, а Дуэйн, решив пошутить, добавил:

‑ А можешь перевести для предпринимателей?

Марк покосился на приятеля:

‑ Чувак, я сам половины не понял.

‑ Это неважно, – отмахнулась Фин. – Я просто беру за основу тот принцип. Корональный визуализатор ауры измеряет энергетическую ауру объектов относительно метафизической энергии, а не электрической.

‑ Ты об этой штуке говорила сегодня? – спросил Марк.

‑ Да. Мне интересно, проявятся ли подземные аномалии при воздействии коронного разряда на растущую на поверхности флору.

Это звучало не так уж и безумно – даже из уст моей сестры. Если забыть про пожар в химической лаборатории и выбитые пробки, гаджеты Фин обычно работают, как только она устраняет мелкие неполадки. А таковые находятся всегда, учитывая, что сестричка – насколько мне известно – как правило является первопроходцем.

Я уже начала надеяться, что мы покончим с шоу «Девочка‑изобретатель», не выходя за рамки нормальности. Но тут Кейтлин спросила:

‑ Что значит «метафизическая энергия»?

«Не делай этого, Фин, не говори», – попыталась я послать сестре мысленное сообщение, будто внезапно развила прежде несуществующую способность к телепатии.

Но, разумеется, Фин не стала держать язык за зубами.

‑ Ой, – бросила она небрежно, – абсолютно все, начиная от сильных чувств до сверхъестественных событий: привидений, чар и тому подобного. Особенно меня интересует потенциал гербомантии.

Заметив непонимающие взгляды студентов – и до того, как я успела ее остановить, – Фин пояснила:

‑ Магии растений.

Вот хрень! Внутренности завязались узлом, я вцепилась в край стола и подумала: может, притвориться, будто мне плохо, чтобы спасти нас от насмешек? Ребята, вероятно, позабудут все сказанное сестрой, если я сумею изобразить правдоподобный сердечный приступ.

Но это же Фин. За те несколько месяцев, которые она провела в колледже, я уж и забыла, как она умеет болтать о сверхъествественном, прикрываясь обыкновенной эксцентричностью.

Марк поскреб подбородок:

‑ Ты считаешь, что сможешь поймать в кадр подземные помехи?

Сестра кивнула:

‑ Такое возможно, если есть какой‑то раздражитель.

‑ О, да перестаньте! – воскликнул Эмери и пересел дуться в уголок.

Не догадываясь о моей готовности симулировать сердечный приступ, Дуэйн мне подмигнул:

‑ Ты именно так нашла тот череп, Ами?

‑ Его нашла Лила, – машинально поправила я.

‑ Кажется, моя сестра случайно использовала заклинание, – сказала Фин, ибо всегда выбирала для разговора самую опасную тему.

Дуэйн поддразнивающе улыбнулся:

‑ И часто ты балуешься заклинаниями?

‑ Нет, – решительно отрезала я.

‑ Это правда, – подтвердила Фин. – Ами предпочитает жить более приземленно, чем вся остальная семья.

‑ Так ваша семья… – вступила Дженни, – как вы себя называете? Викканцы?

‑ Боже, нет, – отмахнулась Фин, – мы лютеране.

Студенты расхохотались, а я откинулась на жесткую спинку деревянной скамьи, позволяя шумной музыке кантри и облегчению наполнить меня. Я могла бы злиться на сестру за ее тирады. Каким бы иммунитетом она ни обладала – и неважно, обусловлен он ее личными качествами или какой‑то магией, – это не может длиться вечно. Кто знает, что могут подумать или сказать те, на кого влияние Фин не распространяется? Единственное, что ясно наверняка, – разбираться с этим придется мне.

Но не мне бросаться камнями. Я и сама утратила всякую объективность. Моя задача – не давать эксцентричности Гуднайтов воли, а окружающим из реального мира – нас осуждать. И как это делать, если у меня выбивают почву из‑под ног?

‑ Знаете, что нам надо сделать? Поискать призрака, – предложил Дуэйн.

Я так быстро выпрямилась, что ударила кого‑то под столом.

‑ Погодите...

‑ Какая прекрасная идея! – воскликнула Дженни. Интересно, это врожденный энтузиазм или влияние алкоголя? В любом случае плохие предложения сыпались одно за другим: – Мы можем использовать ту штуковину – «коронное зрение».

‑ Корональный визуализатор ауры, – поправила Фин.

‑ Ребята, вы же шутите? – выпалила Кейтлин, а потом повернулась к Марку и Лукасу: – Ну вы‑то не поддерживаете эту ерунду!

Лукас глотнул пива:

‑ Нет, во всяком случае, пока как следует не подкрепимся.

Почему Фин молчит? Я ожидала, что она схватится за подвернувшуюся возможность и помчится к ручью как ненормальная.

А что еще важнее: почему молчу я? Я должна была остановить этот бред, но не могла вымолвить ни слова.

И тут заговорил Марк:

‑ Я не против проверить, уловит ли изобретение Фин какие‑нибудь помехи под землей. Все, что угодно, если это поможет раскопкам.

‑ Вперед! – Дуэйн улыбался так, будто заранее согласен на все. – Мы сможем это записать и, возможно, попадем на телешоу.

‑ Я не согласна, – сурово возразила Фин. – Не собираюсь лишать свои изобретения научной чистоты, как какая‑то дешевка с ютьюба.

Марк рассмеялся, а Эмери заметил:

‑ Рад, что хоть кто‑то заботится о чистоте науки.

‑ Это просто эксперимент, – произнес Марк и допил пиво. – Но Лукас прав, не мешает сначала перекусить.

Они все говорили, но я перестала слушать. И до боли в пальцах вцепилась в стол, словно в поручень безопасности на американских горках. Да и желудок вел себя как на том же головокружительном аттракционе, а по шее и груди стекали капельки пота.

«Это ужасная идея».

Я придумала эту фразу, но никак не могла заставить себя открыть рот. Будто кто‑то прокрутил мой когнитивный диссонанс на отметку «одиннадцать», пока я не застряла между двумя вариантами, между правым и левым полушариями мозга.

Вот только все не так. Я прекрасно знала, чего хочу: чтобы моя семья была в безопасности и не привлекала нежелательного внимания. А не хочу, чтобы Маккаллохи подали в суд на тетю Гиацинту за задержку строительства моста и испортили жизнь тетушке так, что она не сможет больше оставаться на ферме вместе с дядюшкой Бертом. Так в чем же тогда конфликт? Одиннадцатилетняя Ами – охотница за привидениями? Или Амариллис – не обладающая магией дочь из магической семьи, внезапно оказавшаяся не в состоянии прервать традицию Гуднайтов?

Черт побери, я сильнее их обеих! Так что я вдохнула и, фигурально выражаясь, нырнула в омут с головой, то есть выпалила:

‑ Думаю, это ужасная идея.

Все сидящие за столом уставились на меня. Черт, да казалось, будто на меня пялится весь бар, но быстро оглядевшись, я убедилась, что окружающие по‑прежнему как ни в чем не бывало слушают музыку, пьют и флиртуют.

Оказалось, что наша компания за покореженным деревянным столом уже беседовала совершенно о другом, и теперь ребята смотрели на меня, как на сумасшедшую.

«Верный способ не привлекать внимания, Ами, молодец».

Марк покашлял, наклонился через стол и тихо спросил:

‑ Ты против, чтобы к нам присоединился Бен? Потому что, если нет, лучше скажи об этом побыстрее.

Оглядевшись, я обнаружила на лицах ребят разные выражения: от веселого до неодобрительного. Фин пристально изучала меня, а Кейтлин смотрела как на насекомое. Первокурсникус бестактикус.

Когда я опять повернулась к Марку, тот, еле сдерживая сочувствующую улыбку, указал на что‑то за моей спиной.