Глава 24. Я пошарила в темноте в поисках фонарика, обещая себе: когда выберусь – чего бы мне это ни стоило, – устрою форменную истерику

 

Я пошарила в темноте в поисках фонарика, обещая себе: когда выберусь – чего бы мне это ни стоило, – устрою форменную истерику, что вся вывозилась в мышином дерьме. Но сейчас я радовалась, что оно смягчило мое падение.

Свет помог. Знать, в какую ситуацию угодил, какой бы отстойной она ни была, все же лучше, чем мучиться неведением. Я сидела в небольшой пещере. Одна часть вроде уходила глубже под землю – насколько глубже я не знала, из‑за сталактитов или сталагмитов (вечно их путаю) не разглядеть. И выяснять не хотелось, потому что тогда придется на животе ползти в такие места, куда нервные перестраховщики вроде меня по доброй воле не сунутся.

В Центральном Техасе посещения школьниками больших пещер – туристических достопримечательностей – считались в порядке вещей. Иннер Спейс, Природный Мост, пещеры Лонгхорн… холмы были буквально пронизаны известняковыми пещерами – большими и маленькими, высохшими и нет, открытыми и закрытыми, – и благодаря экскурсоводу (а вовсе не Бену Маккаллоху) я знала, что вот такие карстовые воронки то и дело открываются тут и там.

Моя, судя по огромной куче помета, явно не относилась к недавним. И это мне только чудится, будто земля меня поглотила. Нет, правда, казалось, стоит лишь подпрыгнуть… но тут я присмотрелась.

Склон, по которому я съехала вниз, был слишком крутым. Овальный вход в пещеру перекрывался нависавшим выступом примерно метрах в трех от моих тянущихся к нему пальцев. Несколько трепещущих черных силуэтов цеплялись за стены; видимо, днем тут все кишит летучими мышами.

Я ничего против них не имела. Летучие мыши питаются насекомыми и полезны для экологии. Просто мне не хотелось оказаться здесь, когда они вернутся.

«Соберись, Ами. Ты выберешься. Это пещера с мышами, а не Большой Каньон».

Ага, а еще сейчас не Средневековье. Стоило мне успокоиться, как решение пришло само собой. Вытерев руки о единственное крохотное чистое место на рубашке, я двумя пальцами выудила из кармана сотовый. Да всего антибактериального геля в мире не хватит, чтобы меня сейчас осчастливить.

А Фин не ответила на звонок.

‑ Черт, Фин! – Мой крик прогнал оставшихся мышей прочь.

Обычно привычка сестры не брать трубку раздражала. Теперь же, когда мы оказались замешаны в жутко таинственную историю, эта ее манера просто приводила в ярость. Разве у Фин сейчас не должно сработать нехорошее предчувствие?

Я полистала список последних звонков, надеясь, что набирала Марка – или наоборот. Но в перечне оказался лишь один неопределенный номер, и я точно знала, кому он принадлежит.

Может, лучше умереть медленной мучительной смертью, чтобы однажды меня, погребенную в окаменелом мышином дерьме, нашли антропологи? Что еще хуже, чем звать на помощь Бена Маккаллоха?

Проглотив гордость, я нажала кнопку соединения. Он ответил на втором гудке.

‑ Алло?

Пресловутая гордость застряла в горле, когда я вспомнила, что Бен сейчас на свидании с Кейтлин. А ночь становилась все хуже и хуже.

‑ Алло? – повторил Бен. – Ами, это ты?

‑ Да. – С чего бы начать? – Ну… вряд ли у тебя в грузовике есть веревка.

‑ Веревка? Какая еще веревка?

‑ Длиной где‑то метров в пять. Достаточно крепкая, чтобы выдержать… пятьдесят пять килограммов, – щедро округлила я. Для надежности.

На заднем плане послышался грохот открывшейся и закрывшейся двери машины.

‑ Кончай придуриваться. Где ты?

Я прислонила голову к каменной стене.

‑ На дне очень глубокой ямы. Подробнее сказать не могу.

После паузы – я даже пытаться не стала ее расшифровать, мне и так плохо было – Бен заговорил:

‑ На твоем телефоне есть GPS?

‑ Ага. Кажется. Ну, раз он ближайший Старбакс мне находит, значит есть, так?

Снова пауза, и значение этой я поняла.

‑ Поверить не могу, что твоя тетя назвала тебя самой умной из племянниц.

‑ Наверное, она Фин имела в виду.

‑ Тогда помоги Господи вашей семье. – Я услышала сердитое рычание заведенного мотора. – Отключайся, затем определи свои координаты с помощью телефона. Потом пришлешь мне их в сообщении, и я введу сведения в навигатор на своем грузовике.

‑ Я справлюсь.

‑ Ну разумеется, справишься. Это ж не ракету в космос запустить.

Я решила простить Бену, что он такой засранец, потому как искра раздражения согрела мои заледеневшие от страха внутренности.

‑ Я в городе, – сообщил Маккаллох, – но скоро подъеду. Ты не пострадала?

‑ Только моя тонкая душевная организация.

Наверное, не очень жизнерадостный голос получился, потому что Бен твердо приказал:

‑ Ами, просто сиди на месте. Все будет хорошо.

Я решила поверить ему на слово и постаралась не думать о змеях. Или вирусе бешенства. Или об удушении от метана, выделяемого мышиным пометом.

Отослав Бену координаты, я выключила фонарик, чтобы сберечь батарейку. Стало очень, очень темно – выступ загораживал звезды и луну. Сырой воздух холодил кожу, ушибленные суставы ныли.

Я закрыла глаза и представила, что нахожусь вовсе не в глубокой темной дыре. Было так ужасно просто… сидеть тут. Ждать помощи. Вероятно, не такой уж я хороший перестраховщик. Раз уж себя ни от чего не могу застраховать.

Время тянулось бесконечно долго, затем вновь пошло нормально, когда шорох шин по каменистой земле и рычание дизельного грузовика вырвали меня из печальных размышлений. Наверное, Бен оказался не очень далеко. Может, он мне и не симпатизировал, но я ни на минуту не сомневалась, что ковбой придет на помощь.

Открыв глаза, я потянулась за фонариком, но что‑то словно оттолкнуло мою руку. Невидимая сила выбила фонарик из пальцев, и тот лязгнул о камень.

Сердце заколотилось о ребра, я развернулась и прижалась спиной к стене, чтобы ничто не подкралось ко мне сзади в кромешной тьме.

Вот только в пещере было уже не так темно. Чернильный мрак рассеивался до тех пор, пока я не могла различить сперва очертания собственной руки, затем пальцев, затем линии на ладони, омытые холодным сиянием, похожим на лунный свет – вот только он не мог сюда проникнуть.

Слабый ветерок ледяным дыханием прошелся по шее, пошевелив волосы. Я ощущала запахи кожи, металла и влажных камней, а по полу пещеры стелился холодный туман, поднимавшийся от земли.

Как и прежде воздух обжигал горло и легкие, и я стала делать неглубокие вдохи, хотя страх подсказывал вздохнуть полной грудью, чтобы хватило сил сражаться – или бежать.

Но куда тут бежать? Призрак образовывался прямо передо мной: туман и свет, сплетенные воедино. Хотела бы я изменить то, что произошло дальше, но просто не могла отвести взгляда от темных глаз и разевавшегося рта привидения. Оно подняло руку, словно что‑то сжало, и холод, угнездившийся в сердце, мгновенно разлился по телу, лишая меня воздуха.

Однако кое‑что изменилось. Непонятные звуки пробивались сквозь стучавшую в ушах кровь. Эта какофония становилась все громче и громче, рикошетя внутри черепа, точно звон колоколов внутри церкви. Я отшатнулась и со стоном распласталась по стене, лишившись остатков кислорода.

Паническая скачка пульса стала прерывистой и неровной. Я умру в этой пещере, и никто никогда меня не найдет. Я это точно знала.

Навернувшиеся на глаза слезы размыли бледную фигуру призрака, он словно потек, как нарисованная мелом картинка под дождем. Я плакала по маме, которая так и не узнает, что со мной случилось.

А вот всхлип страха и ярости уже относился ко мне самой. Я так испугалась и так… разозлилась.

Только стена не давала мне упасть. Обзор сузился до булавочной головки, и я подняла дрожащую руку с растопыренными пальцами, пытаясь защититься от могильного холода, что принес с собой призрак.

И привидение растаяло, пещера вновь стала такой темной и тихой, что на минуту я решила, будто и правда умерла. А это теперь моя могила.

Но затем я ощутила боль в суставах, отчаянно втянула в себя воздух, услышала, как сильно, но ровно бьется мое сердце. Воздух постепенно теплел до нормальной свойственной пещерам прохлады.

Куда делся призрак? И почему?

В установившейся тишине бессмысленные звуки, грохотавшие в голове, сложились воедино. И из бессмыслицы стали словом на иностранном языке.

Cuidado. Cuidado.

Берегись.

Это предупреждение или угроза?